Хуже и быть не может

Татьяна Михайловна Василевская, 2018

Самое обычное утро большого города. Мелкие неприятности, проблемы на работе, планы на вечер. Неожиданно начинают происходить невероятные, необъяснимые и загадочные события. Исчезновение почти в самом центре Москвы. Непонятно откуда взявшийся труп неизвестного мужчины в странной одежде. Ироничный детектив, невероятные приключения и немного фантастики. Отчаянные попытки разобраться в случившемся одних, и вернуть привычную, казавшуюся до этого немного скучной и не вполне удавшейся, жизнь – других.

Глава 3. Звезда

23 апреля

Спортивный автомобиль вильнул влево и, подрезав Тойоту, пристроился следом за минивэном в ожидании, когда можно будет обогнать очередного тихохода и рвануть вперед. Водитель «японца» возмущенно посигналил придурку, из-за которого ему пришлось резко затормозить, в результате чего, его едва не поцеловала в зад идущая за ним машина. Юлик повернул голову, в сторону раздувающегося от негодования нервного владельца внедорожника, и ухмыльнулся.

— Звезда едет, дятел! Посторонись! — жизнерадостно крикнул он, нисколько не заботясь тем, что толстый, лысый дядька, ведущий Тойоту, никак не может его слышать. — Нечего тут бибикать. Наслаждайся моментом, что можешь погреться пару минут в ослепительных лучах. Считай, сегодня твой счастливый день, а ты дудишь!

Юлик засмеялся, радуясь собственной шутке. В это время впереди образовался узкий просвет между машинами. Юлик прибавил скорость и направил своего жаждущего быстрой езды железного коня, в образовавшееся пространство. Сзади снова начали сигналить. «Одни психи на дороге!» На этот раз Юлик не удостоил взглядом любителей подудеть. На всех нервных не насмотришься, да и не интересно.

Кто-то, говоря о роде своей деятельности, может сказать: «Я педагог, — или, — я инженер, врач, парикмахер, уборщица». Можно перечислять бесконечно. Все «профессии нужны, все профессии важны», знает каждый, с самого детства. Но есть профессии «обычные», а есть «особенные». Такие, которые одним своим названием вызывают чувство легкого трепета, зависти и неудовлетворенности собственной скучноватой работой и заурядной жизнью. Представитель «особенной» профессии сразу предстает в глазах окружающих в некоем ореоле значимости, таинственности и недосягаемости. Кажется героем или счастливчиком, или необычайно умным или талантливым. Баловнем судьбы, избранным. В общем, такой человек представляется не таким как все, особенным, выделяющимся из общей массы. Юлиан Захарович Краснов был одним из тех самых, не таких как все. Особенным. Он выделялся, всегда и везде. И он был не кем-то там. Он был звездой. И он был счастлив от того, что не является какой-нибудь серенькой заурядностью, никчемной посредственностью. Нет, он не один из миллионов похожих и безликих. Он другой. Единственный. Эксклюзивный. Он звезда! Один из немногих избранных, обласканных судьбой, одаренных талантом и признанием. Он купается в славе. Его знают. Его узнают. Не везде и не всегда, но все же. Поклонницы сходят с ума. Забрасывают его во время выступлений кружевным бельем. Поджидают у дверей. Выслеживают у ресторанов, на автостоянках, возле съемочных площадок. Они в исступлении выкрикивают его имя, впадают в экстаз, рыдают, признаются в любви. Ему пишут сотни писем, присылают фото. Случается, что фанатки даже устраивают потасовки друг с другом. Он звезда! И он даже думать не хочет, как можно жить без всего этого, и как живет серая масса, окружающая его. Ужас! Как бы он жил как все? Пустой, бессмысленной жизнью. Нет, нет, нет! Никогда. Это вообще не жизнь. Бррр! По доброте душевной Юлик, даже, немного жалел сереньких, скучных, никчемных обывателей, лишенных настоящей жизни. Им не повезло. Все они, наверняка, ужасно несчастны и мучаются каждый день, каждый час своей никчемной жизни. Но долго думать о других Юлик не любил. У него слишком напряженная, насыщенная собственная жизнь. На других времени, практически, нет. Он слишком занят собственной персоной, обожанием себя. Если уж совсем на чистоту, его собственная жизнь, конечно прекрасна и удивительна, но очень даже не проста и полна своих сложностей. Кому многое дано, как говорится, что там дальше Юлик не помнил, но это не важно. У него имелась собственная трактовка данной фразы. «Кому многое дано, тому приходиться прилагать много усилий, что бы это «дано» становилось еще больше и, самое главное, никуда не девалось». И Юлик прилагал усилия, практически не зная ни сна, ни отдыха. Чего стоили одни только съемки? Это на экране все быстро и складно. А когда тебя снимают, из тебя выжимают все соки. Постоянно что-то приходится переделывать. Постоянно режиссер чем-нибудь недоволен. Он, видите ли, представляет «это» по-другому. То чего-нибудь нужного для съемки не оказывается на месте или что-то ломается, и приходится ждать, ждать, ждать. А когда все на месте, все починили, все собрались в кучу и готовы, наконец, снимать, оказывается, что освещение не такое как надо. И просто чудо, что съемочные площадки не покрывают горы трупов. Нервы у всех на пределе, и желание убить кого-нибудь возникает за время съемок не раз и не два. Нет, быть звездой трудно. Это титанический труд, ежедневный подвиг, если уж на то пошло. Приходится постоянно быть «в форме», поддерживать имидж, ухаживать за собой. Зрители и поклонники должны видеть тебя неотразимым, блистательным. Они должны восхищаться тобой, обожать своего героя, боготворить. А концерты, турне? Это же страшное испытание! Уж точно не для слабонервных. Едешь в какую-нибудь тьму-таракань, где гостиница дрянь, еда отстойная, развлечений и удобств ноль. Как ни крути, с какой стороны не посмотри, а удел звезды — быть великомучеником.

Задумавшись о своих жизненных трудностях, Юлик так расчувствовался, что не заметил, как сбросил скорость и теперь плелся за потрепанным фольксвагеном. Тряхнув головой, Юлик нажал на педаль газа. Это просто унизительно, тащиться следом за этим ржавым ведром. Крутанув руль, он обогнал видавшую виды развалюху и, лихо проталкиваясь вперед, вынудил водителей нескольких машин пропустить его. Юлик гордо устремился, по отвоеванному им у менее решительных водителей, свободному участку дороги. Вслед спортивному автомобилю несся целый хор возмущенных разноголосых сигналов. «Что за народ? Козлы! Ну, ползешь ты как черепаха, ну и ползи. Но чего нормальным людям, с нормальными тачками кровь портить? Возмущаются они. Да нечего зевать, отъедь вовремя в сторону, доходяга, пропусти человека и ползи себе дальше». Юлик разозлился и хотел сам посигналить этим придуркам, но потом решил, что те, кто впереди него примут это на свой счет и тоже начнут психовать. Ну их всех. Одни невротики на дороге. Как только права получают с такими нервами?

Выкинув из головы слабонервных автовладельцев, Юлик вернулся мыслями к более важному, значительному, а, главное, намного более приятному — к собственной персоне. Итак, на чем он остановился? Да, точно. На том, как трудно ему живется. Он чувствовал, что устал. Ему необходим отдых. Настоящий, такой, что бы оторваться по полной. Чтобы не банально, а как-нибудь эдак-разэдак, с изюминкой. Что-то из ряда вон. Какое-то настоящее приключение, что бы дух захватывало. Творческому человеку нужно что-то необычное, запоминающееся. От тоски и обыденности талант увядает. Его, как редкий цветок, нужно холить и лелеять.

Холя и лелея себя любимого и свой талант, Юлик тратил баснословные суммы. Являясь рабом самого себя, он прикладывал неимоверные усилия, что бы, не дай бог, не дать себе заскучать, закиснуть. Юлик свято верил, что окружать себя дорогими вещами, покупать одежду от кутюр, посещать стилистов, парикмахеров, массажистов, СПА, сауны, солярии и всю прочую ерунду, это не просто прихоть и пустая трата денег. Это его обязанность перед самим собой, ну и перед публикой. Он должен блистать. Восхищать. Он должен быть тем, на кого хотят быть похожими, кому подражают. Кумиром, предметом желания и поклонения.

По несколько раз в неделю тело звезды от макушки до пяток, подвергалось тщательному уходу с проведением всевозможных процедур, направленных на поддержание его в должной форме. Для этих целей был задействован добрый десяток самых разных дорогостоящих специалистов, умеющих превращать обычного человека, самой средненькой наружности и телосложения, в идеальное, безупречно выглядящее создание. Волосы Юлика стригли, красили, укладывали минимум раз в три дня. Ногти полировали, обрабатывали, втирали в них масла, покрывали защитным лаком. Тело массировали, обертывали грязями и целебными масками. Внешние образы, один экзотичнее другого, сменялись с такой стремительностью, что Юлик, и сам уже не мог вспомнить, как он выглядел до того, как начался его звездный взлет. Вся эта суета по поддержанию имиджа была бездонной прорвой, поглощавшей дензнаки в огромных количествах, и, с такой же скоростью, с какой, Юлик менял собственную внешность. Гонораров не хватало. Львиную долю расходов оплачивал отец, большая шишка. А еще машина, квартира, дорогая одежда, все только лучшее. Рестораны, развлечения. Да, что уж там говорить, жизнь звезды трудна и чрезвычайно затратна. Денег нужно ого-го сколько, страшно представить. Спасибо папе, а то бы пропал талант и сам Юлик, вместе с ним, во цвете лет. Зачах и засох бы, без соответствующего ухода и обращения.

Но самым ужасным было то, что все быстро приедалось. Конечно, слава, признание, приглашения на съемки, тусовки, шикарный отдых — это все здорово. Но во всем этом уже не было новизны. А душа просила, даже требовала, чего-то такого, нового, еще не испытанного и не опробованного. Новых ощущений. Радости. А какая радость, когда все надоело. Скука. Тоска. Естественно, к понятию новое и не опробованное не относилась никакая наркота. Упаси бог. Юлик себя любил. Самому себе рыть могилу он уж точно не собирался.

Юлик почувствовал себя несчастным. Какая несправедливость! Он буквально горит на работе. Себя не жалеет ради других. А ему что? Вот что спрашивается?! Почему никого не волнует, что он страдает? Вокруг одни страшные эгоисты, думающие только о себе! Вот кто-то скажет, что страдает несчастный инженер, отец семейства из десяти человек, получающий копеечную зарплату, и днем, и ночью занятый мыслями, как свое многочисленное семейство прокормить. Как-бы не так! Ничегошеньки он не страдает. Что надо этому плодовитому дипломированному специалисту с крошечной зарплатой? Денег. Чтобы семьищу свою накормить, наконец, да приодеть. Так ему, рано или поздно дадут какую-нибудь премию или, может, зарплату прибавят. И все. Человек счастлив. И вся семья счастлива. Сыты все, одеты, ничего больше не надо. А он, Юлик? Ну, к примеру, подпишет он хороший контракт. Ну, получит деньги. И, что?! Что он от этого счастлив, что ли будет? Да, ничего подобного! Он звезда! Ему нужно, что то особенное! Что ему деньги? Он выше этого! Так, кто получается, действительно, страдает? Уж понятно, что не многодетный папаша. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, что б это понять…

Впереди показалось темное, тянущееся вверх здание с зеркальными окнами. Юлик свернул вправо, к въезду на подземную парковку. Место это Юлик терпеть не мог, впрочем, как и все, подобные места. Сплошное уродство и скука смертная. Постные лица. Блеклые цвета. Одежда как у членов парламента — дорого и скучно до смерти. Но сегодня его агент, Геныч, категорично заявил, что сам приехать не сможет, а встретиться нужно срочно. Пришлось звезде самой тащиться к наглому агенту.

Машина заехала на подземную стоянку. Окинув взглядом стройные ряды иномарок, Юлик заметил свободное место и, надавив на газ, лихо заехал на него, едва не задев соседнюю машину.

Потребовав у секретарши Геныча принести свежевыжатый грейпфрутовый сок с ломтиком манго, Юлик, с царственным видом, проследовал в кабинет агента.

Геныч сидел, уткнувшись носом в какие-то бумаги, разложенные перед ним на столе, и даже головы не соизволил повернуть в сторону вошедшего посетителя.

— Здорово! — поприветствовал Юлик.

— Здорово, здорово! — нараспев, ответил Геныч, по-прежнему, не отрываясь от бумаг.

«Гондон!» — мысленно обозвал хозяина кабинета Юлик и, окинув помещение взглядом, задержался на здоровенном, мягком, бесформенном кресле ядовито-оранжевого цвета. «Новое Лоркино приобретение. Геныч, небось, чуть из окна не выбросился, когда увидел» — ухмыляясь, позлорадствовал Юлик. Жена Геныча, Лора, обожала всякое такое — очень дорогое, вызывающее и, в основном, бесполезное и не пригодное для использования. Кабинет Геныча был битком набит экстравагантными дорогими вещами. Сам он, в строгом костюме и крахмальной сорочке выглядел на фоне всего этого ультрамодного и ультрасовременного инородным пятном, непонятно, каким образом, очутившимся здесь. Но Лору это мало волновало. Она считала, что звездным клиентам мужа, нужна именно такая обстановка. Неизвестно, что думали по этому поводу остальные звезды, но Юлик любил дорогие, кричащие и вызывающие вещи, считая, что они хорошо сочетаются с его собственным, крайне экстравагантным стилем.

Подойдя, вразвалочку, к необъятному монструозному порождению, явно не вполне здоровой дизайнерской фантазии, Юлик с размаху плюхнулся в самую середину гигантского кресла. Бездонное ярко-оранжевое болото моментально всосало в себя тщедушное тело звезды, и Юлик завис в нелепой позе, завязнув в бархатистых колышущихся недрах, как муха в желе. Придя в себя, Юлик затрепыхался, пытаясь принять нормальное положение. Не тут-то было. Проклятое кресло цепко держало пойманную жертву в своих объятиях. Все, чего смог добиться Юлик, это того, что теперь он висел, перекосившись не на правый бок, а на левый. Ноги, обутые в тяжелые тупоносые ботинки на толстой подошве, торчали вверх двумя тонкими спичками. «Почему дизайнерская мебель всегда такая дебильная?» — со злостью подумал Юлик. Считая, что за бешенные деньги люди имеют право хотя бы на минимум удобства. Но, по всей видимости, известные дизайнеры, проектирующие подобные вещи не разделяли не компетентного в данном вопросе, мнения звезды российского шоу-бизнеса. Удобную мебель можно купить и в обычном магазине. А, приобретая «шедевры», спроектированные «великими» от мира дизайна, вы получаете не просто кресло, стол или шкаф. Вы присоединяетесь к избранным. Становитесь обладателем не банального предмета обстановки, но символа благосостояния и респектабельности. Не имеет абсолютно никакого значения, что данной вещью неудобно или даже невозможно пользоваться. Она ваша. Вы владеете ею, а значит, всем ясно, что вы и кто вы. Ваша значимость и успешность очевидна. Вы — высшая лига.

Пока Юлик продолжал сражаться с тоннами синтетической набивки, перекатывая по ним тощие ягодицы, и дрыгая ногами, в попытках встать, в кабинет заглянула секретарша Геныча. Миловидное умненькое лицо девушки выражало озабоченность и некоторую растерянность. Она повернулась в сторону Юлика. Чтобы не выглядеть уж совсем идиотом, пришлось на время прекратить попытки освободиться и замереть, зависнув, теперь, почти прямо, но с наклоном вперед.

— Юлиан Захарович! Вы, просили свежевыжатый сок. Я, к сожалению, нигде не могу найти пресс для цитрусовых. Все соседние фирмы оббегала. Ни у кого нет, — виновато сообщила секретарша. И уже совсем тихо добавила: — Да и грейпфрутов тоже нет… — она с надеждой посмотрела на Юлика. — Может, Вам, из пакета сок налить?

У нее были прекрасные серые глаза, но Юлик был не в лучшем расположении духа и решил, что не купится на красивые глаза.

–Ты, знаешь, что сок из пакета это, практически, чистый яд, сплошная химия? — возмутился он. — Там знаешь, сколько всякой дряни? Рядом с вами какой-то французский ресторан. Позвони туда. В этой забегаловке, наверняка, есть доставка, — капризно сказал, висящий под углом 45 градусов, Юлик, — а нет доставки, так отправь кого-нибудь.

Девушка застыла. Прекрасные глаза сделались круглыми. Геныч, видимо решив, что пора вмешаться и спасти сотрудницу от ненормального клиента, наконец, оторвался от бумаг:

— Все нормально Люся. Никакого сока Юлиан Захарыч не хочет. Это, они так шутят. Звездный юмор. Ха-ха! Принеси нам кофе, — он, ободряюще кивнул, и секретарша, с просветлевшим лицом, выскользнула за дверь.

— Я не пью кофе с кофеином! — крикнул Юлик, в уже закрывшуюся за Люсей дверь и снова затрепыхался в своей ловушке. — Дебильное кресло! На хрена его здесь поставили?! Небось, твоя женушка кучу бабок отвалила за это говно?!

Геныч посмотрел на дергающуюся, вопящую звезду и наглым образом заржал.

— Придурок! — взвизгнул Юлик. — Чего ты ржешь?

— Ты в курсе, что у тебя на голове радуга? — давясь от смеха, с трудом выговорил хозяин кабинета, даже не сделав попытки помочь своему клиенту встать. — Ты похож на поняшку из детского мультика. У меня дочка смотрит.

Юлик, наконец, выбрался из мягкой западни и теперь сердито смотрел на смеющегося Геныча.

— Ты не в теме. Ты в моде вообще не сечешь. Ходишь, как лох. Костюм, галстук. Сдохнуть можно от скуки, глядя на тебя, — надменно сказал Юлик, очень надеясь, что его новая прическа не пострадала во время сражения с проклятым оранжевым монстром. — Со знаменитостями работаешь, а одеваешься как какой-нибудь вшивый менеджер или агент из похоронного бюро. Выглядишь как идиот!

Геныча, нисколько не тронула критика звезды:

— Юлик, тебе уже почти тридцатник, а ты все мальчика из себя изображаешь. Не пора сменить имидж на что-то более мужественное, брутальное? Образ придурковатого подростка уже пора превратить в приятное твоему сердцу воспоминание, но не продолжать пребывать в нем.

— Ты, просто завидуешь. Не умеешь наслаждаться жизнью. Занудный и посредственный человечишко. Тебя окружают творческие, одаренные люди, а ты сам можешь только бумажки перекладывать, да на калькуляторе щелкать. Вот тебя и гложет черная зависть, что сам живешь уныло и однообразно. Тебе расслабиться не хочется? Выкинуть что-то этакое? Жизнь мимо проходит, Геныч. А ты сидишь, уткнувшись в бумажки. Тоска!

Геныч вздохнул и развел руками.

— Да, Юлик, да. Такой вот я скучный человек. Не хочу я радугу на голове, не хочу, что бы в меня пальцем тыкали и таращились, как на мартышку в цирке. Я чего тебя звал, — сменил тему агент. — Завтра нужно ехать на студию на пробы. Хорошее предложение. Хорошая роль. Правда, с таким причесоном, даже не знаю. — Геныч с сомнением посмотрел на разноцветье, на голове Юлика. — Ну, да ладно. Если все срастется, перекрасишься. — Заметив, что Юлик весь раздулся от возмущения и уже готов начать орать, Геныч примирительно сказал: — Да ладно, парик тебе подберут. Уж извини, в девятнадцатом веке даже представить себе люди не могли, что можно взять и выкрасить башку во все цвета, имеющиеся в природе. Тогда все были скучные, знаешь ли, никто не умел жизнью наслаждаться и выкидывать что-нибудь этакое.

Вошла Люся, неся на большом подносе кофе и печеньки.

— С кофеином? — капризно спросил Юлик. Вообще-то аромат, исходивший от дымящихся чашек, пробудил в нем желание выпить любой кофе, хоть с кофеином, хоть без него, но нужно «держать лицо».

— Без, — соврала Люся, не моргнув глазом. Геныч, слегка наклонил голову, скрывая улыбку. Секретарша прошла суровую школу работы с капризными звездами и знала когда и что нужно сказать. Конечно, сегодня Юлик смог-таки выбить ее из колеи со своим соком, но Юлик это, вообще тяжелый случай. Иногда он даже самого Геныча умудрялся вывести из себя. У него особые способности к тому, что бы доводить людей до невменяемого состояния. Талант, можно сказать.

Просмотрев бумаги присланные киношниками, решив другие накопившиеся бумажные вопросы и изрядно заскучав от всего этого, Юлик обратился к Генычу со своим, крайне важным вопросом-требованием:

— Мне скучно! — начал он, сразу с главного. Видя, что занудный Геныч не понимает суть того, о чем он ему говорит, Юлик пояснил:

— Я хочу развлечься. Хочу праздника. Чего-то такого. Что бы новые впечатления. Что бы интересно, что бы дух захватывало. Ты вообще понимаешь, о чем я? Или в твоем мире тоски и занудства слово праздник, в принципе, не существует? — Юлик победно посмотрел на Геныча. Ага, сделал тебя? Уел? Но Геныч, не обращая внимания, на ехидные намеки, пожал плечами и с саркастичной улыбкой спросил:

— Может, тебе в Понивиль отправиться, к своим? Повеселишься там, с жизнерадостными поняшками? У них, кстати, на заднице татушки. Ты себе еще не сделал? — заржал Геныч и нахально уставился на шикарную прическу Юлика, за которую тот вчера отдал ни много, ни мало триста пятьдесят баксов. И то, это ему скидку сделали, как постоянному клиенту, а так подобный шедевр все пять сотен стоит.

— Ты дебил?! — почти сочувственно спросил Юлик. — Ты, мой агент, а значит должен не только обеспечивать меня работой, но и всем остальным, что бы я хорошо себя чувствовал и был в хорошей форме. От моей хорошей формы зависит, сколько денег я заработаю, а соответственно и ты тоже.

— Я бы рад устроить тебе праздник, дорогой мой. Но мне, если честно, даже страшно представить, что в твоем представлении является праздником. Я-то человек скромный. Приземленный. У меня и понятия и запросы приземленные. А ты-то — Звезда! — Геныч насмешливо смотрел на собеседника. — Короче, моей скромной фантазии не хватает, что бы представить, что сможет удовлетворить твои нескромные запросы.

— Ты должен придумать для меня что-то интересное, захватывающее! — требовательно заявил Юлик, сделав ударение на слове должен. — Я измотан. Морально и физически. Я постоянно под давлением. Под прицелом кинокамер и фотообъективов. Моя жизнь на виду! Знаешь, как это тяжело? Конечно, не знаешь. Откуда бы тебе знать. На тебя не давит бремя славы. — С пафосным видом разглагольствовал Юлик. Заметив, что Геныч сидит с наглой ухмылкой, Юлик взвизгнул: — Тебе все хиханьки и хаханьки. Хочешь, что бы у меня случился нервный срыв?

— Упаси бог! Что ты? Ни в коем случае! Этого я уж точно не вынесу! — Геныч энергично замахал руками, всеми силами сдерживая душивший его смех.

— Придумай что-нибудь! — категорично потребовала звезда, находящаяся на грани срыва.

— Ладно. Я подумаю, — примирительно пообещал Геныч, лишь бы знаменитость отвязалась.

Юлик внимательно рассматривал свои ногти. Не пора ли делать маникюр. Двери лифта раскрылись и звезда «специальной» непринужденно-развязной походкой вошла внутрь. Бросив взгляд на панель с кнопками, и убедившись, что нужный — 2-й этаж уже нажат, от нечего делать, Юлик принялся рассматривать едущих вместе с ним людей. Их было всего двое. Мужик — денежный мешок в синем костюме, сшитом на заказ где-нибудь в Лондоне и в ботинках ручной работы. Интересно, какая у него машина? Наверняка, какая-нибудь крутатень. Вторая пассажирка лифта — тетка, «серая, очкастая мышь» с постной физиономией. Сиськи ничего, даже под дурацким пиджаком заметно, что размер четвертый, ну минимум третий, все остальное отстой. Юлик терпеть не мог таких скучных невзрачных теток. Прямо школьная училка или библиотекарша какая-нибудь. Женщина должна быть с огоньком. Будить желание, будоражить кровь, радовать глаз, в конце концов. А эта, ужас! Чувырла! Костюм серый. Очки здоровенные. Морда кирпичом. Вроде молодая, а все равно, что бабка-пенсионерка. Юлик слегка наклонил голову и незаметно посмотрел на ноги спутницы. Вполне ничего себе ноги. Красивые. Тем хуже! Если у женщины хорошая фигура, а она производит впечатление старой девы и синего чулка, значит она нудная, закомплексованная дура и неврастеничка. Юлик отвернулся от своих не примечательных, скучных спутников и вновь занялся созерцанием ногтей, одновременно размышляя, чем бы заняться вечером.

Издав очередное позвякивание, лифт замер и впустил в себя еще одно существо мужского пола. Табло, расположенное над дверью показывало, что остановка произошла на втором этаже. Вошедший был довольно высоким молодым мужчиной, скорее всего ровесником Юлика. Под плотно обтягивающей футболкой перекатывалась целая гора мышц. Бежевые штаны с множеством карманов в стиле милитари, несмотря на мешковатость, лишь подчеркивали хорошее сложение и отличную спортивную форму их обладателя.

«Лох какой-то», — покосившись на вновь вошедшего, вынес свой вердикт Юлик. Качок Кинг-Конг. Что ж тут все такие никакие? Прямо повеситься тянет в этой башне тоски и скуки, пристанище канцелярских крыс, бизнесменов и бизнесвумен с постными физиономиями.

Аня двинулась к двери. Вновь вошедший, отступил, на шаг назад, чтобы освободить дорогу. Тоже едет на парковку, чисто автоматически, отметила Аня. Ей было абсолютно наплевать, кто, из присутствующих вместе с ней в кабине лифта мужчин, куда направляется.