Данте

Татьяна Михаль, 2022

Сначала он был священником. Но отвернулся от Бога, когда убили его сестру-близнеца. Он отомстил, но стал убийцей и опасным заключённым. Он познал все круги Ада и проклял свою душу, пока однажды один человек не помог ему начать всё заново. На свободе. Но разве можно счастливо жить без половинки души?.. Однако в его судьбе появляется лучик света – Ангелина… Прекрасный и нежный Ангел с дерзким характером и его жизнь вновь обретает смысл. Ради неё он готов прогуляться в Ад или сгореть в небесах. Его зовут Данте и это его история. Она учится на последнем курсе. Работает по вечерам в боулинг клубе, откладывает деньги, чтобы платить по счетам. Вся её жизнь расписана намного лет вперёд. Но однажды все планы рушатся, когда в её судьбе появляется прекрасный, словно ангел и греховный, будто сам дьявол мужчина со странным именем Данте. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 2

⅏

— АНГЕЛИНА —

Сжимаюсь в комок и замираю, даже дышать прекращаю, когда об стену ударяется и разбивается очередная бутылка.

Пьяные ужасающе дикие крики меня пугают, и мне хочется со всей силы зажать уши ладонями. Не хочу их слышать. И видеть не хочу. Осточертели!

И невозможно привыкнуть к выходкам моих дальних родственников, у которых я живу, пока учусь.

Если бы родители только узнали, какие жуткие у нас родственники.

Двоюродный брат отца — Иван Кириллович. И то кровь не наша, он приёмный ребёнок.

Отец всегда отзывался о нём, как о порядочном и достойном человеке. Правда, они не общались почти двадцать лет. Может, когда-то в прошлой жизни Иван Кириллович и был хорошим человеком, но сейчас — это алкоголик с раздутым эго и девизом «Мне все должны».

Его жена — Светлана Владимировна ему под стать. Такая же конченая алкоголичка.

Но на просьбу родителей приютить меня хотя бы на год или полтора откликнулись с огромной радостью.

Теперь я знаю, почему.

Когда ругань достигает своего апогея, я резко вспоминаю, что не закрыла свою дверь в комнату на задвижку.

Поднимаюсь со старого стула и медленно ступаю по древнему скрипучему полу.

Вздрагиваю и едва не вскрикиваю, когда что-то огромное впечатывается в стену рядом с моей дверью.

Сглатываю вязкую слюну и скорее бегу к своей двери.

Щёлк.

Дверь заперта.

Успела.

И в этот момент в мою дверь со всей силы стучит двоюродный дядя и орёт:

— Гелька-а-а! Сучка малолетняя, открывай! Быстро!

— Пошёл ты… — произношу одними губами и отхожу от двери.

Он уже не стучит, а просто пинает её, и результат уже мне знаком — дверь не выдерживает тяжёлого натиска. Замок отлетает, и дверь распахивается. Громко ударяется о стену, издав жуткий грохот.

Мой ошибочный родственник влетает в мою комнату, и его бешеные алкогольные глаза, налитые кровью, заставляют меня вздрогнуть и начать отступать.

— Почему пожрать не приготовила?! Холодильник, сука, пустой!

— Из… из че… чего? — едва выговариваю я, трясясь от дикого страха. — Вы ничего не… не купили…

— Ах ты дрянь! — ревёт эта мразь и делает шаг ко мне. — Мы разрешили тебе жить у нас, пока ты учишься, а ты палец о палец не хочешь ударить, чтобы отблагодарить нас?!

Мотаю головой.

— Я бы приготовила… Правда… Но вы же не купили продуктов… — мямлю я.

Для меня подобное поведение просто дикость.

Мои родители воспитывали меня в любви и ласки. А тут какой-то кошмар!

Мне бы рассказать отцу и матери, что я попала в ад, но не могу.

Мама так радовалась, когда узнала, что у меня будет хоть временно решён вопрос с жильём. Отец тоже считал, что это удача.

Я поступила на бюджет и учусь на отлично. Стипендия у меня хоть и небольшая, но на еду, метро и различные мелочи хватает. Родители тоже высылают деньги, но чтобы снять жильё не хватило бы даже всех этих денег.

Столица — место дорогое.

Моя семья небогата. Работает только отец, так как мама пережила инсульт. Левая рука у неё потеряла чувствительность, зрение сильно упало, и она больше не может устроиться куда-то.

Отец у меня простой рабочий в коммунальной службе. Он работает по двадцать пять часов в сутки, чтобы заработать маме на лекарства, которые помогают сохранить оставшееся зрение. Остаётся и для меня копеечка.

Родители не знали, что Климов Иван и его супруга Климова Светлана — спились и оказались на самом дне.

Эти двое морально разлагаются уже не первый год. Но они хорошие артисты. В разговоре не было ни намёка на их положение! Иначе бы мой отец никогда не отпустил бы меня к этим людям.

Когда мама спрашивает, как я живу, как со мной обращаются наши родственники, я ей лгу. Говорю, что всё замечательно, придаю голосу весёлость и радость, а в этот момент у меня душа плачет, и мне отчаянно хочется пожаловаться ей, как тут плохо.

Но не могу им рассказать правду. Мама не переживёт. Ей нельзя испытывать потрясения. И отца мне очень жалко. Он ведь себя потом сожрёт мыслями и укорами, что собственными руками отправил единственную дочь в лапы спившихся монстров.

Прошло семь месяцев, как я живу у двоюродного дядьки. И даже не сошла с ума. Но уже на грани.

И ведь первые четыре месяца всё было более-менее приемлемо. Да, они выпивали и приглашали шумных друзей. Но меня никто и никогда не трогал, не доставал претензиями. Я просто для них не существовала. Убирала, готовила — вот и отлично.

А потом у них конкретно съехала крыша.

Да, без жилья сложно.

Поступить на бюджет поступила, а вот с общежитием мне не повезло.

«Нет мест», — сказали мне. — «Вы будете в листе ожидания».

Вот так и жду уже семь месяцев.

— У тебя стипендия есть! — рявкает этот урод. — Думаешь, я идиот и не знаю, что ты получаешь в своём универе бабло? Думаешь, мы тебя будем вечно у себя бесплатно держать?

У Климовых есть ещё одна квартира, которую они сдают в аренду, и они спускают всё до последней копейки на выпивку.

Соседи ненавидят Климовых, но ничего не могут с ними сделать. Полиция лишь руками разводит, делает выговоры, но и только.

А мне стыдно, что я живу с этими людьми и имею хоть и косвенное, но отношение к ним.

Когда они спят, я убираюсь в квартире и готовлю, если есть из чего приготовить.

Иногда трачу свою стипендию на еду для этой семьи. Однажды оплатила малую часть их долга за свет, чтобы его не отключили. А долг за коммуналку у них огромный. Рано или поздно их лишат и воды, и света.

— Стипендия мне нужна для проездов, на покупку канцелярии и перекусов. И вообще… — произношу тихо и обнимаю себя за плечи.

Раньше Климов не говорил о моей стипендии. Никогда. И сейчас он меня ещё больше пугает.

— Так нахер твой универ тогда! — орёт он и ударяет вдруг кулаком по хлипкому шкафу с одеждой.

Шкаф опасно скрипит и шатается, но, слава богу, не разваливается.

— Иди на работу, сучка! Завтра же чтобы бросила учёбу и начала впахивать, поняла меня?

Я вздрагиваю и в ужасе смотрю на перекошенное злобой лицо Ивана Кирилловича. Он спятил?

— Дармоедка. Шлюха, — пьяно выдавливает из себя его супруга, вваливаясь в мою комнату. — Я вижу, как ты смотришь на моего Ванечку… Дрянь… Увести моего мужика решила, да?

Что?!

От этих пьяных слов мне становится дурно.

Белая горячка накрыла семейство Климовых. Похоже пора вызывать дурку.

— Света, пошла отсюда! — орёт на неё Климов.

Она уродливо кривит свой «надутый» рот и выплёвывает:

— Вот и пойду! А ты потом попробуй меня найди, сволочь! Дрянь эту видеть больше не желаю! Трясёт перед тобой своими дойками, а ты и рад пялиться!

— Света! — ревёт диким зверем Иван.

Я не понимаю, какого чёрта?

Она уходит, путаясь в собственных ногах, и громко хлопает входная дверь.

Климов шагает ко мне.

Я упираюсь спиной в стену и смотрю на него широко раскрытыми глазами. Мне становится до жути страшно.

Пока раздумываю над тем, как ответить дяде, он вдруг ставит руки по бокам от моего лица и склоняется ко мне.

В нос ударяет резкий и едкий запах перегара. От этого смрада я едва не задыхаюсь. Задерживаю дыхание и сжимаю руки в кулаки. Ставлю на нужный ракурс ногу, чуть сгибаю её в колене, чтобы в случае непредвиденных действий со стороны Климова врезать ему между ног.

Я не для того училась на отлично, оканчивала школу с золотой медалью и поступала на бюджет в университет, чтобы какой-то козёл решал за меня мою же судьбу и диктовал мне свои условия!

Да, я живу бесплатно в их пятикомнатной квартире. Занимаю одну комнатушку. Веду себя тихо, как мышка. С утра уезжаю на учёбу и возвращаюсь довольно поздно.

Успеваю убирать их квартиру, проветриваю её от алкогольных паров и табака, готовлю. Иногда плачу по их счетам за коммуналку и ещё умудряюсь учиться на одни пятёрки, чтобы получать повышенную стипендию!

Я стараюсь изо всех сил, чтобы меня на третьем курсе включили в список для стажировки в крупной организации. А потом желаю занять ведущее место в одной из успешных компаний.

Я учусь на переводчика-международника. Я билингв. У меня способности к изучению иностранных языков. Английский, немецкий, арабский и китайский языки — мой профиль. Я владею ими практически в совершенстве. И у меня распланирована жизнь на долгие годы вперёд. И никто не посмеет мои планы нарушить.

Я очень хочу обеспечить родителям безоблачную старость. Хочу, чтобы маме помогли хорошие доктора. Её зрение ведь можно реабилитировать, но на всё нужны деньги. Много денег.

И я смогу обеспечить их и себя. Всего лишь нужно закончить университет.

Эти мысли вихрем проносятся в моей голове, и я обретаю решимость. Страх немного отпускает.

Смотрю на неродного дядю с вызовом и произношу негромко, но чётко:

— Я всё поняла, Иван Кириллович. Завтра же с утра покину вашу квартиру. А сейчас отойдите от меня и покиньте моё пространство.

Он вместо того, чтобы услышать и выполнить мою просьбу, начинает вдруг ржать, обдавая меня своим зловонием.

А потом приторно противно говорит:

— Думаешь, просто так уйдёшь от меня, Геленька? А расплатиться за мою доброту ты не подумала? Ты семь месяцев живёшь в моей хате, а снимать даже комнату в столице нынче дорого. А ты — нищая. Сначала отработаешь, потом отвалишь на все четыре стороны.

Поправляю очки на носу и хрипло интересуюсь:

— О какой отработке вы говорите? Я и так убираю вашу квартиру… Готовлю, когда есть из чего…

Он делает шаг назад и противно ухмыляется. Потом вдруг начинает стягивать с себя растянутые спортивные штаны, вместе с ними падают на пол и семейные трусы.

Я в ужасе смотрю на торчащий отросток. Тёмные волосы вокруг его вздыбленного и кривого члена похожи на сдохшую мочалку.

К горлу подкатывает тошнота.

— Давай, Гелечка, поработай ротиком. Я давно смотрю на твои губки… — тяжело дыша, говорит Климов. — Ты ведь отсасываешь преподам и парням с универа? Я знаю, как вы, студенточки, пятёрки зарабатываете. Вот и мне отсоси, девочка.

У меня перед глазами появляются чёрные мушки.

Мне хочется думать, что всё происходящее просто отвратительный сон, а не реальность!

— Ну же, не стесняйся, Гелечка, — улыбается он до отвратительности пошло и начинает гладить свой противный длинный и тонкий член. — Ублажи дядю Ваню.

Решение покинуть проклятых родственников окрепло на все сто процентов.

Сомнений нет. Если я хочу оказаться в светлом продуманном до мелочей будущем, я должна покинуть это прогнившее место немедленно!

Делаю шаг ему навстречу. Климов довольно лыбится и произносит:

— Вот и умница, крошка. Давай, не бойся. Иди ко мне и становись на коленки. Только ты это… Маечку подними, чтобы я твои сисечки видел… Может, я тебя потом потрахаю. Тебе понравится со мной, Геля, вот увидишь.

Ещё один шаг…

Замах ногой…

И со всей силы удар по яйцам Климова.

Визгливый вой мужчины слышали, наверное, на другом конце земли. Это была музыка для моих ушей.

Он падает на колени и скулит от дикой боли.

Я не пожалела и ударила со всей силы, чтобы там всё всмятку вышло. Сволочь какая!

Но он скоро придёт в себя и тогда мне будет очень-очень плохо.

Полная решимости, бегу на кухню и хватаю пустую бутылку.

Климов уже пытается подняться на ноги. Бормочет себе под нос грязные ругательства и обещает мне страшную кару и проблемы.

— Пожалуйста, пусть только он не умрёт, — произношу едва слышно и со всей силы опускаю бутылку на затылок Климова.

Бутылка разлетается на тысячи осколков. В моей руке остаётся одно лишь горлышко.

Климов вдруг замолкает, оседает на колени, а затем всей тушей падает замертво.

Секунду стою, не до конца осознавая, что произошло.

Потом подкрадываюсь к мужчине и опускаюсь на корточки. Дрожащими пальцами касаюсь его шеи…

Но не успеваю прощупать пульс, как Иван Кириллович вдруг всхрапывает всем телом.

Вскрикиваю и падаю назад.

Живой.

Не убила.

Ощущаю, что начинаю дрожать всем телом.

Это адреналин.

Пока я ещё в состоянии соображать, мне надо уходить отсюда.

Сумка с вещами у меня всегда наготове, так как я уже подумывала о смене жилья. Эти месяцы были для меня жуткими. И жить с алкоголиками — настоящий ад для любого нормального человека.

Бросаю в рюкзак учебники и конспекты. Рукой смахиваю в открытую сумку всю канцелярию. С полки над кроватью хватаю свои мыльные принадлежности и бросаю их в спортивную сумку.

Поднимаю матрас и достаю свои спрятанные и сохранённые жалкие накопления.

Одеваюсь быстро, как пулемёт. Бросаю на тумбу в прихожей ключи от квартиры, хватаюсь за ручку двери, чтобы бежать отсюда… А потом останавливаюсь и понимаю, что от этих двоих могу получить вагон неприятностей.

Светлана может заявить, что я обокрала их. Что пыталась убить её мужа. А этот козёл подтвердит.

Полиция, которой соседи жаловались на Климовых, всегда лишь руками разводит и никак не может угомонить буйных алкоголиков. А вот в отношении меня сразу же найдут причины для задержания.

— Думай, Геля. Думай, — произношу вслух.

Достаю из кармана телефон и вызываю полицию.

А потом стучусь к соседке напротив.

Баба Нюра всегда жалела меня и говорила, чтобы я съезжала от Климовых. Что ж, вот и пришло время съехать. И надеюсь, она не откажет мне в помощи и подтвердит мои слова.