Связывание

Татьяна Уржунцева, 2023

Мир висит почти на волоске – жестокие магические войны практически вывернули его наизнанку, включая и живых существ, которым так не повезло там родиться. И наводить порядок где бы то ни было – в доме, в пещере и в конце концов в мире обычно приходится женщинам. Три немолодых женщины из небольшой деревушки – вот ведьмин круг, на который осталась последняя надежда. Потому что кто еще, кроме них? Не больно-то хочется лезть в герои, но порядок должен быть наведен, все должно вернуться на свои места.

Глава 5. Дора.

Разнеженно потянулась в жестяном большом корыте, полном горячей воды — ещё один привет от пропавшего мужа, в городе такое видел, и дома затребовал от кузнеца, не этого, а старого, уехавшего из деревни.

Хорошая вещь, господская, но что бы она с ней делала, не будь деревянного человечка, готового без устали таскать ведра с водой, а потом подогревать ее своим, неведомым ей способом? Впрочем, неважно.

Дора поднялась на ноги в зыбком свете свечей, протянула руку за кусочком мыла. Мыло варила Магда, да так хорошо варила, что сам барон покупал его для своей жены. Пахло оно тонко и сильно, цветами и травами и ещё чем-то неведомым, стоило бешеных денег и в отличие от настоев и эликсиров, Магда его ни на что не выменивала. Или гони монету, или мойся обычным, воняющим стиркой.

Если бы Дора не работала на Магду один, а то и два дня в неделю, не держала бы рот на замке насчёт ее секретов — не видать бы ей и этих крошечных кусочков.

Поставила ногу на бортик корыта, провела по ней брусочком, взбила пену — и замерла.

Видения приходили к Доре нечасто, только в конце цикла, и редко бывали такими отчетливыми.

Но сейчас Дора видела перед собой отчётливо не только свою пухлую, грязноватую и исцарапанную ножку на бортике большого корыта из толстой жести, а и чью-то чужую — белую, изящную, сухую и мускулистую — на краю белой же мраморной чаши.

Дора намылила своё богатое тело и вместе с ней мыло заскользило по чужому — точеному и поджарому.

Дора опустила глаза на свою пышную грудь и увидела чужую — совсем девичью, с маленькими аккуратными сосками.

Дора промыла травяным настоем легкие и обильные рыжие кудри — и другая женщина ополоснула свои тяжелые прямые волосы цвета выгоревшего на солнце старого дерева.

Медленно, как во сне, она последний раз окунулась в корыто — наблюдая внутренним взором как то же самое вместе с ней делает та, другая — и шагнула на дощатый пол бани, повернувшись к мутному зеркалу.

Вторая сделала то же самое — но окружённая светом десятка свечей, встала перед огромным, почти во весь рост зеркалом.

На Дору смотрела жена барона. Как ее, вроде Анна. А может и нет, никогда не задумывалась. Жена и жена. Маячит там на заднем плане себе.

Дора вгляделась с интересом — жену барона они видели редко, а уж голую — и вовсе никогда.

Худощавая, прямая, с прямыми мальчишескими плечами, тонкими мускулистыми руками, маленькими девичьими грудями — и внезапно шрамами на них. Будто кто — то полоснул ее когтями давным — давно, от правой груди к левой, и даже знахарки не смогли свести эти шрамы. Даже Магда, а Магда могла очень многое.

Дора немало бы отдала, чтобы задержать это видение — уж больно было любопытно разглядеть не только жену барона, про которую ходили самые разные слухи — но и ее диковинную комнату, и большое зеркало в резной раме, и причудливые баночки со всяким женским, до которых Дора была большая охотница — но видение стало расплываться.

Последнее, что увидела и ощутила Дора — жена барона размазывала по телу масло с запахом роз.

Розы шли баронской жене примерно так же, как Дориной свинье — вышитое седло.

Дора обтерлась, накинула свежую рубаху, закуталась в шаль — как бы не просквозило ночным ветерком, и пошла в дом.

Ожидать незваных гостей.