Алый отблеск зари

Татьяна Чебатуркина

«Любовь – как дерево: она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во все наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести даже на развалинах нашего сердца».Виктор Мари ГюгоЖелание увидеть того человека, который, возможно, был его отцом, и о котором в семье никогда не вспоминали, заставило Ярослава отложить поступление в университет и отправиться за тридевять земель. Но жизнь удивительна и сложна.

Глава 1. Очередной сон

Откуда и почему всплывают вдруг в беспамятстве ночного отключения от действительности такие яркие картины невозможных снов?

«Приподнятое настроение, чуточку волнения и уверенность, что готов к экзамену. Какая-то светлая аудитория с огромными арками старинных окон, вполне понятный вопрос на экзамене по истории — войны и завоевания шестнадцатого или семнадцатого веков. Перед глазами — карта Западной Европы — знакомые очертания: Испания, Англия, раздробленные княжества Германии. И вдруг через секунду — беспомощность. Какое — то помутнение, выпадение памяти: вместо карты — белый равнодушный цвет — ни границ, ни названий, исчезли реки и моря. Пустота. Утомительный напряг, чтобы мысленно восстановить хотя бы какие-то обрывки текста, нужных страниц учебника, и отчаяние — все бесполезно. А в рюкзачке, в карманах — ни одной шпоры, подсказки — самоуверенный отличник. И, что странно, — паники нет. Только глубочайшее чувство потерянности, неудовлетворения и разочарования».

Вскочил с кровати с мыслью:

«Скорее на турник! К черту эти щенячьи переживания от несуразицы увиденного сна! Восемнадцатый год скоро по темечку шарахнет, а ты все копаешься во внутренних заморочках сновидений, как девчонка!»

Телефонный перезвон в пустой квартире затормозил на пороге. Глуховатый бас деда из далекого германского городка отрапортовал по-военному четко и немногословно:

— Ярик, мы долетели нормально. Уже у Инны садимся за стол завтракать. Жалко, что ты заупрямился. Ну, не скучай! Готовься к экзаменам. Ведь не могли же мы тебя, как теленка, на веревочке в Германию притащить. На день открытых дверей в университет поедешь? Ведь специально для таких, как ты, преподаватели стараются. Наобещают с три короба, по аудиториям протащат. Только после окончания вуза с дипломом придется побегать по конторам, чтобы устроиться на работу. Гарантий ведь никто не дает. Ну, ничего! Вызов твой в Германию готовенький лежит в шкафу. Получишь аттестат и сразу все для себя прояснишь. Пока! Привет от всех!

Ярослав на минуту представил, как бабушка поднималась с ее одышкой по трапу в Шереметьево, крестилась, опираясь на руку деда, впервые в жизни увидев вблизи огромную махину лайнера. Усмехнулся: «Понравится летать — будут каждый год домой наведываться, пока не обживутся в чужой стране».

Разминаясь, сразу припустил быстрым шагом, но тело, привыкшее к нагрузкам, требовало скорости. Деревянная калитка на школьном стадионе была нараспашку, без задержки вышел на обычную натоптанную земляную беговую дорожку.

Секундомером никогда не пользовался. Главное — знать свои предельные возможности, чтобы при сдаче нормативов в конце года не шагать последний круг пешком под насмешки одноклассников и подбадривающие крики девчонок: «Держись, еще сто метров нужно доползти!»

Ранняя весна уже к середине марта расправилась с высоченными снежными сугробами, морозными ночами подъедая дневную капель и грязные лужи. И утреннее неторопливое восхождение постепенно разгорающегося солнца сразу растворяло, разбавляло высоченную синь распахнувшегося неба.

Эта захватывающая дух ежедневная пробежка по стадиону, потом по широченным улицам медленно просыпающегося заволжского поселка выключала все посторонние мысли, фиксируя внимание только на ежесекундных изменениях вокруг: редкие машины, случайный прохожий, стук молотков строителей на новой крыше шикарного двухэтажного особняка. И волны особого морозного, упругого воздуха, которые ощутимо тормозили движение — так его было много вокруг.

«А сегодня никуда не нужно спешить — последние школьные каникулы. И скоро закончится утомительное перепрыгивание из одного класса в другой с подгоном себя словесным кнутом: «Ты должен, обязан, надо успеть, надо, надо, надо!»

Одиннадцать школьных лет — это чрезвычайно много для современной жизни. Явное пересиживание в домашнем гнезде. До шестнадцати лет — вот время предельного нахождения в школе. А потом выбор, проба своих возможностей и резкое изменение направления деятельности, если случайно не туда занесло».

После пробежки — ощутимое чувство голода. Бабушка теперь далеко, сам о себе должен заботиться.

«Ешь больше мяса и картошки — с голоду не умрешь. Картошка, лук, морковь — в погребе, курицу в магазине купишь» — дед Иван не показывал свою озабоченность, когда внук уперся после новогодних праздников и наотрез отказался уезжать в Германию. Ломать парня не стали — и, правда, что он забыл в далекой стране? Окончит школу, поступит в вуз, будет жить в общежитии. Соскучится — прилетит на каникулы в гости за границу. А за домом в селе соседи присмотрят.

Мнение своей матери Инны Ярослав откровенно проигнорировал. Она уехала в Сибирь к родственникам бабушки, чтобы начать новую жизнь, оставив годовалого Ярослава в селе на мать с отцом. И десять лет назад она не думала о сыне, когда с новым мужем поспешила оформить документы на выезд из России.

Ярослав обжарил на чугунной сковородке половинку курицы, порезал огромную луковицу в скворчащее масло, открыл двухлитровую банку с маринованными огурчиками. Спасибо бабушке Наталье — научила готовить, даже в Интернет можно не заходить за рецептами. И еще он сегодня напечет пирогов в честь первого дня каникул.

«Вот интересная метаморфоза — кладешь в молоко соль, сахар, дрожжи, яйцо, сыпешь муку и через два часа получаешь необычный продукт — тесто. Такую живую субстанцию, которая на твоих глазах преодолевает препятствия в виде стен кастрюли и упорно рвется на захват новых территорий. И так уже тысячелетия. Тесто вызревает в тепле. И мысли, решения в голове тоже должны созреть.

Почему мы так устроены, что, чем неожиданнее нас накрывает идея Х, тем быстрее мы убеждаем себя в ее гениальности. И сразу мечтаем об ее немедленном внедрении в жизнь, забывая об условиях созревания теста — тепло и время.

Не поеду я на эти традиционные Дни открытых дверей. Внешняя обложка вуза и расписанные плюсы будущей студенческой жизни все равно не сумеют убедить, тот ли это вуз, без которого моя будущая жизнь вряд ли будет успешной? И почему именно областной город? Потому что туда устремляются бесконечные удобные маршрутки в любое время суток? А почему бы не рвануть в столицу или Санкт-Петербург, где сконцентрирована одна треть всех вузов страны? Где больше бюджетных мест! И где в разы выше проходные баллы ЕГЭ!»

Приколол себя:

«Ты смотри, какой умный стал! Точно, нужно в юристы подаваться! Будешь наизусть потом шпарить параграфы и статьи кодексов со значительным видом. Ладно, философ, готовь начинки для будущих пирогов. Запах сдобы в доме — это точно уже половина праздника. И думай до завтрашнего утра. Не поедешь — сэкономишь приличную сумму, пригодится летом».

Достал с полки старинную поваренную бабушкину «Книгу о вкусной и здоровой пище», 1984 года издательства, в роскошном твердом переплете. Бабушка, смеясь, рассказывала, как подружки Инны любили рассматривать яркие картинки, заказывая самые изысканные сладкие блюда. Слюнки потекли, когда вспомнил, как уминали с пацанами большими ложками из двухлитровой кастрюли ароматный заварной крем.

Из книги выпал старый пожелтевший конверт с картинкой космонавта Юрия Гагарина. Ярослав достал простой листок из тетради в клеточку. И тотчас забыл о своих поварских задумках. Письмо было адресовано матери:

«Здравствуй Инна! Больше трех лет прошло, как ты сорвалась из нашего университета, не понятно, почему. Золотая медалистка, была зачислена на бюджет биологического факультета МГУ. И, хотя вылезли у тебя в зачетке после первой сессии две тройки, стипендию перестали платить, ну и что? Для единственной дочери нашли бы твои родители лишние тысячи рублей. Прости, но догадываюсь, что вся твоя решимость бросить учебу была завязана на Саше Соснине. Что вы с ним не поделили — не пойму? Такая сумасшедшая влюбленность — ты была невозможно счастлива, не вылезала из его общежития целыми днями и ночами, учебу забросила, на лекциях тебя никто не видел. А после каникул в феврале — тебя, как отшептали. Проживая в одной комнате, я догадывалась, что ты залетела, но ты всегда была чересчур высокомерной, строила из себя принцессу. Что ты ему и всем хотела доказать, непонятно? И Сашка внезапно ушел в армию после второго курса летом, хотя учился без проблем. Встретила его недавно на улице. И он сразу спросил про тебя. Вернулся после армии, восстановился на своем геологическом факультете. Сказал, что ты на его звонки не отвечала. Жизнерадостный, энергичный. А я не удержалась и съехидничала, успел ли он перед армией жениться на аспирантке своего вуза, с которой назло тебе закрутил весной бурный роман. И он честно признался, что жениться не стал, а дочку от него аспирантка родила, пока он служил в армии. Вот такие последние новости. Инна, Сашка просил дать твои координаты, но я послала его подальше. Таким подлецам нельзя верить. Пиши мне до востребования. На всякий случай кладу тебе листок с Сашкиным домашним адресом. Хотя бы будешь знать, из каких краев он появился в Москве. Желаю счастья. Света».

На листочке стояла дата — в день получения письма уже целый год мать жила в Сибири. А ему, Ярославу, тогда успело исполниться два года. И, судя по нахождению письма в таком необычном месте, мать его не читала.

«Почему дедушка с бабушкой не переслали письмо дочери? Ясно, это была для них больная тема. Единственная дочь Инна, гордость школы и семьи, умница из далекого заволжского села не потянула учебу в самом престижном вузе страны, скатилась до троек. И, как следует из чужого письма, потому что ярко вспыхнувшее любовное увлечение затянуло ее в постель второкурсника другого вуза, который после зимних каникул бросил глупую девчонку в положении, закрутив другой роман с опытной аспиранткой.

Но почему, когда Ярослав подрос, ни бабушка, ни дедушка не поторопились посвятить его в эти тайны своей семьи? И письмо пролежало в бабушкиной поваренной книжке, как в сейфе, почти шестнадцать лет».

Сколько сразу этих «почему»!

В селе за глаза мать называли неудачницей.

Тема отца была закрыта для Ярослава еще с детства. На все его вопросы всегда следовал один ответ: «Отчима ты не захотел называть отцом, а биологический отец пропал без вести. У нас даже его фотографии нет. Дедушка тебе теперь за отца. Два в одном. Гордись!»

У бабушки в далеком детстве иногда случайно вылетали неожиданные слова «сиротиночка ты наша горькая». Но недостатка ласки и внимания Ярослав никогда не испытывал.

«Валерьянку ты, Ярослав, точно пить не будешь. Пироги подождут. Хорошо, что бабушка не выкинула письмо в ведро для мусора. Осталось оно дожидаться своей хозяйки? Или бабушка, как опытный криминалист, оставила зацепку для возможного примирения своей дочери с отцом ее ребенка? Ведь мать в это время поступила в железнодорожный техникум в Иркутске у тетки, и ни о каком новом браке даже разговоров не было. Адрес предполагаемого отца на листочке из записной книжки, возможно, уже устарел. Но все равно, за какой-то конец нужно потянуть, чтобы попытаться распутать эту семейную тайну».

Ярослав достал свидетельство о рождении. Отчество — Иванович, как имя у деда, фамилия — деда, и прочерк на строчке отец. Встал, подошел к старинному бабушкиному трюмо:

«Да, любоваться особенно нечему. Самое главное — густой чуб, который при некотором старании с помощью расчески аккуратно прикрывает правую половинку высокого лба. А остальное спокойно можно пережить: худощавое лицо, дурацкие ямочки на щеках, прямой, несколько длинноватый нос, подбородок волевой, губы решительно сжаты, глаза карие и брови материны, вразлет. Не лопоухий. И размах плеч ничего.

Это как же нужно было обидеться матери, чтобы даже не сказать любимому человеку, что она ждет ребенка? Детский сад какой-то! Телефоны у всех современные, в любое время суток напиши СМС, если трудно через себя переступить. Самолеты, поезда — пожалуйста! Нет, бросилась домой, чтобы укрыться от обид на весь мир в своей светелке за спиной папы и мамы. А о будущем ребенке подумала? И этот Александр, даже отчество его неизвестно, успел и еще одного ребенка сделать несчастным. Шоковая терапия! Пока тесто в кастрюле притаилось, нужно срочно отправить по старому адресу письмо, чтобы сегодня же ушло с почтовой машиной».

Письмо написал строго деловое: «Прошу сообщить местонахождение выше указанного Александра Соснина. Его разыскивают дальние родственники. К сожалению, связь с ним прервалась почти шестнадцать лет назад. Высылаю конверт с обратным адресом и с нетерпением жду любого ответа. Ярослав».

Пироги с капустой и с яблоками получились классные. Тесто не обиделось за несколько растянутый срок созревания, и теперь десерт на два дня был обеспечен. Завис у компьютера на долгие шесть часов с заданиями ЕГЭ по обществоведению, отгоняя посторонние раздумья о прорехах и сигнальных промахах в отдельно взятой жизненной ситуации, в данном случае касающейся именно его.