Мелодия тумана

Татьяна Юрьевна Ван, 2019

Две тайны. Две загадки. Одна касается прошлого, вторая – настоящего. Со ДжонгХён приезжает на каникулы к своему другу в Англию, но ввязывается в мистическую историю, полную страха и таинства. Он влюбляется в необычную пианистку, а вместе с этим открывает настоящий ящик Пандоры. В этой истории XVIII и XXI век слились воедино, чтобы пролить свет на страшную гибель. Игры со смертью, предательство, отчаяние и любовь. Здесь с каждой страницы веет холодом, промозглым туманом и горечью запретных желаний.

Глава №2

Великобритания встретила меня проливным дождем и холодным ветром. Еще на высоте по иллюминатору скатывались струйки дождя, лишая меня надежды провести сегодняшний день на свежем воздухе. Во время полета я представлял, как насыщенно провожу первый день в новой стране — купаюсь, валяюсь на мягкой траве, потом перемещаюсь в гамак и беззаботно болтаю с Ароном. Но все мои планы смыл дождь. А дождь — названный брат Соединенного Королевства. Если он приходит в гости, то располагается и остается погостить на пару часиков, а то и дней.

Я слышал, что в южной части России в летнее время года идет грибной дождь. Этим термином называют осадки, которые накрывают страну в солнечный день. В Англии в жаркий день этого нет и быть не может. Посмотрев по сторонам после осадков, здесь чаще всего можно увидеть туман, а не солнце или радугу. Мы не в России. В Англии после дождя снова идет дождь. Холодный, мерзкий и тоскливый.

Это я прочитал в журнале авиакомпании и запомнил, кажется, на всю жизнь. Подача слов там была иной, но смысл я уловил. Англия — влажная часть страны. Здесь солнечных дней довольно много, но, если приходят тучи и начинается дождь, — это надолго.

А еще из-за дождя становится похолодало. Пока я шел по телескопическому трапу, меня трясло как при трескучем морозе. Я с детства не переносил низкие температуры и всегда старался их избегать. Мы даже придумали с мамой игру, когда мне было около шести лет. Если становилось холодно, я говорил: «Опасность! Первые признаки аллергии!». Это был знак. Мама тут же накрывала меня пледом и приносила горячий чай, чтобы избавить от «аллергии». Но в Хитроу не было ни пледа, ни чая, ни мамы. От мнимой аллергии меня никто не мог спасти.

Растирая себя руками, я шел за остальными пассажирами по трапу. Мне хотелось как можно скорее встретиться с Ароном, сесть в такси и очутиться в теплом и сухом коттедже. Казалось, я сойду с ума, если не окажусь в теплом месте сию же секунду.

Чтобы отвлечься от холода, я стал вспоминать, как познакомился с Ароном. Это случилось в южнокорейской начальной школе. Мы проучились в одном классе три года. Но когда нам было по семь-десять лет, ни о какой многолетней дружбе не шло и речи. Мы считали себя простыми знакомыми. В классе Арон сидел передо мной и время от времени поворачивался, чтобы попросить ластик или запасную ручку. Иногда мы виделись с ним на улице и беззаботно кидали друг другу «Привет!».

Но более тесно наше общение завязалось, когда мы вступили в школьную команду по футболу. Я стоял на позиции вратаря, а Арон был нападающим. Наверно, только в этой команде мы лучше узнали друг друга и к простому «Привет!» прибавилось: «Как у тебя дела? Что делаешь после уроков?».

Но в конце третьего класса Арон сообщил мне, что уезжает из Кореи в Лос-Анджелес на неопределенное время. А поскольку Ли родился и провел первые месяцы жизни именно в США — его отец американец — , не было ничего удивительного, что его мама ГаИн выбрала именно это место на карте Земли. Но она развелась с отцом Арона, когда мальчику исполнилось несколько месяцев. Они никак не могли вернуться к этому мужчине спустя десять лет. Видимо, дала о себе знать ее безграничная любовь к США. А проблемы эту любовь только усилили.

— Мне кажется, мы уезжаем из-за отчима, — как-то раз после футбола заявил друг. — В последнее время ЧжиХо и мама постоянно ругаются. А недавно я увидел разбитую вазу на кухне. В это время мама плакала в ванной и разговаривала по телефону с моей тетей. Наверное, та уговаривала ее уйти от ЧжиХо. Поэтому не удивительно, что мы летим в США — мама любит Америку больше, чем Корею. Мы жили здесь только из-за ее нового мужа.

Именно тогда, девять лет назад, мне и Арону пришлось расстаться. Казалось, мы потеряли связь друг с другом навсегда, но человечество придумало интернет — всемирная сеть свела нас через пять долгих лет. Это произошло совершенно случайно — оказалось, мы сидели на одном футбольном интернет-форуме. В один прекрасный день я наткнулась на никнейм «АрЛи» и тут же вспомнил, что так себя называл Арон, когда стал нападающим.

— Ну должна же у меня быть отличительная черта! Называйте меня АрЛи — сокращенное от Арона Ли.

— Твоя отличительная черта — это твое лицо, — смеялся защитник команды Пак БонСу.

— Ну и что, что я метис, — вставал на дыбы Арон. — В таком случае нет ничего плохого, если у меня будет две отличительные черты. АрЛи — нападающий сборной Южной Кореи по футболу. Да еще и метис! Круто? Круто!

— Мечтай больше, — не унимался БонСу.

Как известно: «Случайности не случайны». Именно по нику я узнал Арона и написал ему. После этого наше общение не прерывалось, хотя мы уже давно не были фанатами футбола.

Переписываясь в интернете сутками напролет, мы с Ароном стали теми, кем никогда не были — лучшими друзьям. Мы словно нашли друг в друге недостающие детали, без которых не представляли свое будущее. Я стал перенимать от Арона его благоразумие, трезвость мыслей и оптимизм, которых мне так не хватало в своем характере. Арон же получил от меня спокойствие и умиротворение, которые шли вразрез с его активным образом жизни. Мы были полной противоположностью друг друга, что и стало главным звеном в нашей крепкой дружбе.

Все портило только расстояние. Я все так же жил в Сеуле, а Арон в шестнадцать лет перебрался в Англию, к другу своей матери — Рональду Феррарсу. В пятнадцать лет Ли загорелся идеей поступить в Кембридж на исторический факультет. Со своими знаниями он мог осуществить мечту на раз-два, но решил подстраховаться и получить аттестат A-Level² и рекомендательное письмо из британской школы. Когда Рональд узнал о планах Арона, он предложил ему на время обучения в школе и в университете пожить у него. Ли согласился. Он успешно окончил британскую программу и поступил в Кембридж. Когда я приехал в Англию, Арон закончил первый курс из трех обязательных.

Что до меня, в начале 2017 года я перешел на второй курс Сеульского колледжа предпринимательства³. Через год у меня должен был состояться выпуск и поступление в университет. Я собирался подавать документы на факультет экономики и управления.

Когда я получил багаж и вышел к месту, где встречали пассажиров, Арона среди восторженных лиц не оказалось.

«Так. Где Арон?! Где карие глаза, которые должны с восхищением искать меня в толпе?!», — подумал я в панике.

Я посмотрел на каждого человека среди встречающих, но ни в одном не узнал друга. Не было ни одного похожего на него парня — меня окружали типичные англичане, несколько немцев и, кажется, кто-то из средней Азии. Мой друг был метисом — наполовину американец, наполовину кореец. Не заметить его — значит поставить себе диагноз «близорукость». Арон выделялся даже если бы стоял рядом с другим азиатом. Его американские корни еще с детства бросались в глаза.

Подавив внутри легкую панику, я достал телефон и посмотрел время. Было девять утра. Позвонить Арону я не мог — за роуминг с меня бы сняли космические деньги. Чтобы начать звонить направо и налево, требовалось подключить специальный тариф, который в Корее показался мне жутко дорогим. Вместо этого я решил купить новую симку по пути в Беркшир, чтобы не переплатить за нее в Хитроу и сэкономить.

Не найдя лучшего решения, я остался среди толпы встречающих. Но и их с каждой минутой становилось все меньше и меньше — дожидаясь своих друзей, коллег, любимых, они уходили вместе с ними и растворялись среди других пассажиров.

Прошло полчаса. Арона все еще не было. Я стоял недалеко от выхода возле окна и наблюдал за серыми бликами аэропорта, стараясь отвлечься от панических мыслей.

«Арон не мог обо мне забыть. Он не мог оставить меня здесь в одиночестве. Он надежный», — размышлял я, озираясь по сторонам.

При этом меня до сих пор морозило.

Не зная, чем еще заняться, я сел на лавочку недалеко от окна и стал представлять, как нежусь в теплой постели огромного английского коттеджа. Я настроил себя на нужную волну и начал погружаться в новую и совершенно чужую среду.

Контингент Хитроу сильно отличался от Инчхона. Я мгновенно почувствовал себя вдали от родного дома.

Сидя в углу около огромных окон аэропорта, я стал рассматривать людей разных национальностей, поражаясь их внешнему виду. Здесь были все: англичане, индусы, немцы, бразильцы, русские, китайцы. Все они отличались от корейцев так сильно, что и вовсе казались людьми с другой планеты. Я смотрел на них, готовясь вот-вот раскрыть рот и воскликнуть: «Ух ты!». Сеул пестрил эмигрантами и туристами, но не настолько. Вспоминая родные места, где все тянули звуки и разговаривали на повышенных тонах и эмоциях, будто ругаясь, я поражался контингенту Хитроу все больше и больше — здесь даже если кричали или громко разговаривали, то с претензией на интеллигенцию.

Примечания

2

A-Level — двухгодичная учебная программа, которая предусмотрена британской системой образования и ведет к получению аттестата о полном среднем образовании.

3

Учебный год в школах, колледжах и университетах Южной Кореи разбит на два семестра — с марта по июнь и с сентября по декабрь. В промежутки у учеников каникулы и сдача экзаменов.