Спасти дракона

Таша Янсу (2024)

Лорен Стоунберн — знаменитая огненная волшебница, добившаяся всех целей. Одинокая и несчастная, она живет в праздности и безделии, пока случайно не узнает, что гибель близкого друга Ривера была подстроена. Она расправляется с предателем, получает смертельные раны и, на грани жизни и смерти, обретает способность возвращаться в прошлое — когда только начинала свой путь и Ривер был жив. Лорен понимает, что получила шанс изменить свою жизнь к лучшему, и пытается воспользоваться этим, но раз за разом что-то идет не так, и Ривер оказывается в смертельной опасности. Удастся ли Лорен исправить прошлое и защитить свое счастье? Кто этот враг, притаившийся в тени, какую цель он преследует и почему так стремится убить Ривера?

Глава 1

Лорен Стоунберн — легенда, и этим было сказано все. Глава гильдии «Рорташевских Тигров», за особые заслуги включенной в личный состав королевской армии. Огненный маг с кровавой репутацией. Чемпионка в запрещенных подпольных боях Червоточины — подземного города, расползшегося неубиваемой плесенью под столицей. Ею восхищались, ею ужасались, ей подчинялись — если хотели жить.

Ланри наблюдал за ее становлением исподтишка, воторженно и завистливо вздыхая, и обрадовался до чертиков, когда ее заместитель Дирик Ган предложил ему должность своего личного помощника.

«Рорташевские Тигры» на поверхности были известны, как прославленная гильдия боевых магов, но стоило копнуть чуть глубже, так выяснялось, что они вовсю промышляли не самыми законными делами. Обработкой и продажей хмари, например. Эта высокоэффективная дурь заполонила страну в кратчайшие сроки. Ланри особо отличился в последней операции по ее перевозке, оттого-то Дирик Ган его и приметил. Он ценил умных людей и был к ним внимателен. Зная, что Ланри без ума от истории гильдии, он стал чаще брать его с собой, когда разъезжал по делам. Как сегодня.

Ланри работал на него больше года, и за это время вдоволь насмотрелся на легендарную Лорен вблизи, но увиденное стало подобно мешку разочарования, упавшему на голову с большой высоты.

Во-первых, Лорен ничем не напоминала себя прежнюю, пятнадцатилетней давности, когда триумфально ворвалась в мир магов-чемпионов. Ланри видел в архиве записи с тех боев, затаив дыхание смотрел, как свирепая Лорен зрелищно пробивала преграды огненным кулаком. Теперь же расчетливую ярость и жадность сменили апатия и безразличие. Крепко сбитую фигуру, состоявшую из сухожилий и мышц — худоба, проволоки позеленевших от хмари вен, растянутая морщинистая кожа, дрожащие руки.

Во-вторых, Лорен покорно делала то, что от нее хотел Дирик. Подписать здесь? Да пожалуйста. Явиться на прием? Да, конечно. Надеть платье, украшения, военную форму, участвовать в рекламе оружия, гильдии, вступления в армию? Да, да, да, только позовите девушек, которые наведут марафет, подберут подходящую одежду и дадут бодрящую таблетку.

В-третьих, Лорен не билась уже несколько лет. Последняя датированная запись ее боя была пятилетней давности, и в ней она демонстрировала, мягко говоря, не впечатляющие качества.

В-четвертых…

Ланри открыл дверь и шагнул внутрь, не дожидаясь остальных. В комнате царила полутьма, непривычная после хорошо освещенного коридора, затхлость, вонь рвоты и ядовитых испарений хмари. Ланри медленно зашагал, давая глазам привыкнуть. Обошел лежавший на полу перевернутый столик с разбитыми тарелками и разметавшейся в стороны едой. Обошел полуголую женщину, скрюченную на полу подле лужи блевоты. Добрался до большого, на всю стену, окна и попытался отдернуть тяжелые темные шторы, но те свалились огромным пыльным полотнищем. От неожиданности Ланри вскрикнул и тут же устыдился этого — вошедший следом телохранитель Дирика Панран презрительно хмыкнул. Сам начальник невозмутимо поправил золотые очки, идеально подходившие его широкому лицу, деловито подошел к письменному столу Лорен и принялся обыскивать В окне, освобожденном от плена штор, оказалась встроенная дверь, ведущая на балкон.

Панран бросил на лежавшую женщину смешанный с брезгливостью взгляд.

— Совсем обнюхалась, — хмыкнул он, доставая пачку сигарет. Направился к балкону, пнув по пути пару использованных патронов с хмарью и маску со встроенными внизу обоймами растворителей.

— Может перенесем ее на диван? — предложил Ланри.

— Ей все равно, где лежать, но если хочешь, рискни, — хмыкнул отчего-то повеселевший Панран. — Но знаешь, как говорили на моей улице? Ни к чему беспокоить спящего тигра. Пусть даже он растерял свои зубы и когти.

Ланри подошел к Лорен, отмечая рассыпанные на полу разноцветные порошки, сигареты, бутылки… Лорен была одета в задравшийся пеньюар, под которым проглядывали кружева нижнего белья. Легкая серебристая ткань и длинные рыжие волосы подчеркивали ее худобу и бледную до синевы кожу. Свет из окна и шум разбудили ее. Она пробормотала что-то невнятное, попыталась отползти, но в итоге лишь отвернулась, поджав грязные голые ноги ближе к груди.

Из открытой стеклянной двери, ведущей на балкон, повеяло холодным весенним ветром. Лорен не шевелилась. Наверное, ей было хорошо от действия последних капель дури, циркулирующей в крови.

Дирик искал документы, не скрываясь: шуршал бумагой, хлопал дверцами, и судя по тому, как все более резкими становились его движения, искомого не находил.

— Ланри, — позвал он. — Чего ты пялишься, голую бабу не видел? Иди сюда и помоги, тут горы хлама, которые не разбирали, судя по всему, с тех пор, как въехали.

Больше десяти лет? Да не может быть, подумал Ланри, послушно приступая к поискам заветной белой папки.

Помимо многочисленных ящичков громадный письменный стол Лорен хранил в себе встроенный сейф, возле которого подсел Дирик. Он хмурился, виртуозно орудуя отмычками. Ланри медленно перебирал содержимое очередного ящика, то и дело поглядывая на его успехи. Интересно, что хранит в своем сейфе глава «Рорташевских Тигров», с которой за руку здоровается королевская семья?

Замок щелкнул. Дирик вытащил из сейфа лишь одну вещь — старую кожаную папку. Открыл ее и быстро пролистал. Хмыкнул, бросил на стол и продолжил поиски в нижних ящиках.

Папка как папка, судя по действиям Дирика — бесполезная. Что же там такого ценного находится, раз Лорен Стоунберн запрятала ее в сейф? Ланри украдкой потянулся к ней и открыл, обнаруживая старые фотографии.

— Ого, это же Панран! — удивился он. — Совсем мелкий еще, а уже со своим смешным пучком на голове.

— Это в обычаях его народа, им с пяти лет такую буклю завязывают, — сказал Дирик.

— А это Барди, бывший друг Лорен, казненный за мятеж? — приободрившись от его реакции, продолжил Ланри, с любопытством изучая фотографии. — Всеблагая, ни за что бы не признал!

— Да уж, я тоже не подумал бы тогда, что этот коротышка вымахает в такого верзилу.

— Это Лорен? — недоверчиво спросил Ланри. — Сколько ей здесь? Пятнадцать? А это ее сестра, Элиен? Ну ничего себе, да? Я бы на нее точно запал, какая красотка!

Дирик фыркнул, не став возражать. Он с чувством ругнулся, найдя, наконец, нужные бумаги, и подошел ближе посмотреть на следующую карточку, которую трепещущий от восторга Ланри торжественно, словно реликвию, приподнял выше обеими руками.

Фотография представляла бы огромный интерес в историческом сообществе, и Ланри, будучи его ярым приверженцем, совершенно точно мог сказать, что ее не было ни в каких архивах, и уже сейчас за нее отвалили бы бешеные деньги.

— «Рорташевские Тигры», — прочел он кривую надпись на обороте.

Фотография с полным составом членов гильдии — присутствовали как официально зачисленные взрослые, так и юные маги, бывшие на побегушках. Главою был Риордан Агийский — подающий большие надежды боевой маг. На заднем фоне виднелись очертания ворот гильдии, располагавшейся на улице Рорташа.

Фото было старым, согнутым посередине и с растрепанными уголками. Ланри опознал самого Риордана — долговязого тощего парня с серьезным лицом, черноволосого косоглазого Барди, неразлучных подружек Мэлори и Тильду, Панрана, наставника Лаурика, обучавшего «Тигров» боевому искусству, Дирика, который, оказывается, уже тогда носил очки и был склонен к полноте…

— Лорен в сравнении с остальными совсем крошка! — заметил Ланри. — Кто бы мог подумать, что однажды она возглавит гильдию?

Дирик лишь хмыкнул.

— Я с первой встречи знал, что Лорен с ее потенциалом далеко пойдет. Иначе, думаешь, стал бы я с ней нянчиться?

Ланри с интересом перебирал фотографии. Вот Лорен со своими первыми наручами победителя, инкрустированными драгоценными камнями. А вот она же после триумфа над прославленным бойцом гильдии «Ловчих Волков». Здесь ей двадцать три, припомнил Ланри, быстро посчитав в уме дату ее рождения и год этой схватки. Но кажется гораздо старше. Пустой взгляд, равнодушное лицо…

Ланри достал последнюю карточку из этого архива жизни Лорен Стоунберн. В отличие от остальных она была перевернута лицевой стороной вниз.

— А это кто?

Дирик, тем временем разглядывавший содержимое белой папки, машинально поднял глаза. Его лицо застыло в несвойственном выражении суеверного страха.

Ланри нервно переступил с ноги на ногу.

Похоже, этот парень на фото здорово насолил Дирику, раз он вдруг так переменился.

Дирик был одним из немногих оставшихся товарищей Лорен, с которыми она начинала свой путь. Фактически он сейчас руководил гильдией от ее лица, всегда оставаясь в тени. Он обсуждал с ней спорные вопросы, он уговаривал ее то на одно, то на другое, территории расширялись, деньги прибывали, широкое лицо Дирика лоснилось румянцем здоровья и отличного питания. Дирик точно знал, чего хочет от жизни, и никогда не колебался. Порой он вел себя настолько уверенно, будто бы откуда-то заранее знал, что именно сейчас произойдет.

— А, — проронил Дирик, когда молчание затянулось. Скривил губы и моргнул остекленевшими на миг глазами. — Ривер его звали. Ривер Вейл. Дай-ка сюда.

— Я видел его на общем снимке «Тигров», — вспомнил Ланри, протягивая старую карточку. — Но ни разу о нем не слышал.

— Он погиб много лет назад. Тогда, после войны, никому не было дела до трупа какого-то мальчишки-сироты, найденного в подворотне — и без того проблем навалом.

— Ну да, — протянул Ланри, искоса поглядывая на Дирика.

Тот оправился, румянец вернулся на его пышные щеки, но глаза все еще были затуманены, будто он о чем-то глубоко задумался.

— Странно, — продолжал Дирик. — Странно, как время влияет на восприятие. Тогда он пугал меня — рослый, сильный, казался отчаянным и дерзким, как все озлобленные сироты, которым нечего терять. А сейчас вспоминаю — обычный мальчишка. Стихийный маг, как и Лорен, только водой владел. Один из немногих, кого Лорен слушалась. Кто знает, чем все обернулось бы, останься он в живых.

Ланри удивленно посмотрел на Дирика. Тот окончательно пришел в себя и самодовольно усмехнулся. Ланри хотел было вернуть фото, но увидел на обороте едва различимые буквы.

Надпись была сделана рукой Лорен — неразборчивыми, но старательными каракулями. Лорен всегда пренебрежительно отзывалась о школе, называя ее каторгой для малолеток, плохо читала и отвратительно умела писать. Неудивительно, что едва она стала главой гильдии, как все бумажные дела отошли в распоряжение Дирика.

— «Сердце мое», — прочитал Ланри и удивленно посмотрел на Дирика, вернувшегося к изучению белой папки. — Тут написано «сердце мое».

Дирик рассеянно перелистнул страницу.

— Никогда бы не подумал, что она склонна к сентиментальности.

— Это… почти мило.

— Ты бы не назвал его милым, если бы встретился с ним. — Дирик оторвался от своих драгоценных бумаг и раздраженно процедил: — Этот ублюдок мог угробить мир и доставил мне много проблем, хорошо что он сдох.

— Нельзя так говорить о мертвых.

— Отчего же? Сын шлюхи, бесполезный отброс общества, прилип к Лорен, что букашка к смоле, хрен отдерешь. — Дирик так вспылил, что перешел на не свойственную ему манеру речи. — Промывать мозги — вот что у него хорошо получалось. Лорен своенравная и упрямая, как стадо ослов. Вобьет себе что-то в голову и идет своего добиваться. А он тут ей что-то шепнет, там пару раз что-то скажет и переубедит ведь, тварь такая! У меня столько лет ушло на то, чтобы заполучить ее доверие! Столько лет ушло, чтобы заставить ее слушаться!

— Ну, может, он был ее возлюбленным? — неловко пробормотал Ланри, разглядывая фото парня. Растрепанные черные волосы, глаза синие, россыпь веснушек на носу, неловкая улыбка человека, застигнутого врасплох. — Оттого она… ну…

— «Возлюбленным»? — саркастично повторил Дирик. — Ты серьезно? Ланри, ты ничего не попутал? Ты хоть понимаешь, о ком ты сейчас говоришь? Кровавая Лорен получила свои титулы не просто так. Эта злобная сука за всю жизнь любила лишь одного человека — себя. Расчетливая напыщенная дура, вот она кто. Ей просто нравилось, что он ей хвостом вилял и зад вылизывал. Он-то сирота никому не нужный, вот и прибился к ее дому, подмазался к бабке, младшей сестре и всюду за Лорен таскался, как собака. Вот и зарезали его, как собаку, выпотрошили ночью, а ей ведь на самом деле плевать на него было — через два дня только искать стали, а когда нашли, ни слезы не выдавила, ни слова не сказала, даже на похороны не пришла.

— Погоди-ка, — нахмурился Ланри. — А это не двадцать лет назад было? Когда юнцы из «Тигров» враждовали с такими же недоростками из «Рыщущих Филинов»? Там знатная заварушка приключилась, «Тигры» в пух и прах своих противников разнесли. А перед этим еще, помнится, я читал, одного мальчишку нашли зарезанным, хотели в общей топке сжечь, да кто-то опознал, дескать, из гильдии «Тигров» он, лучше им сказать.

— А у тебя хорошая память, — саркастически похвалил Дирик. — Если бы ты столько же усердия в работе проявлял, цены бы тебе не было.

Ланри проигнорировал его колкости. Он напряженно размышлял. Прямо сейчас перед ним раскрывалось кое-что занимательное. То, что беспокоило вытянувшегося в струнку историка внутри него.

— «Тигры» же не собирались ни с кем враждовать, — медленно сказал он. — Положение их гильдии тогда было слишком ненадежным. Конфликт появился из-за какого-то крохотного недоразумения, о нем вообще сейчас никто не помнит. Вроде бы к зиме они все же помирились с «Филинами», а потом нашли того мальчишку зарезанным. Лорен повела юных «Тигров», и они разгромили «Филинов». Ее силу заметили — как и потенциал гильдии «Тигров». Неужели?..

Он пристально посмотрел на Дирика. Тот ухмыльнулся и подмигнул.

— Сечешь, парень. Ну а потом все пошло как по накатанной. Я с самого начала говорил, что надо бить «Филинов», а Ривер был против. Угадай, кого Лорен послушалась. А теперь представь, что стало бы с «Рорташевскими Тиграми», выживи Ривер — они попросту распались бы. Тогда у гильдии были плохие времена: многие сильные маги не вернулись с войны, а те, кто вернулись, ушли в поисках лучшей доли. Лорен со своим характером и силой могла многого достичь, но ей не хватало толчка. Если бы Ривер продолжал ее тормозить, она так и не реализовала бы свой потенциал до конца. Немыслимая потеря для нашего общества и карманов. Я уже молчу о том, что… — Дирик осекся, усмехнулся, покачал головой. — Ну да ты все равно не поверишь, я и сам порой сомневаюсь, уж не сошел ли я с ума. Но во всяком опасном деле, я считаю, лучше подстраховаться. Какая разница, одним ублюдком больше, одним меньше. Может…

Внезапно мелькнула тень — и Дирика швырнуло на пол. Ланри вскричал от неожиданности и ощутил, что летит, что мир перевернулся, что поймал спиной стену, что разучился дышать и, кажется, сломал парочку ребер. Словно в замедленной съемке он смотрел, как Лорен Стоунберн в развевающемся пеньюаре, с устрашающей худобой и расцвеченной хмарью кожей поворачивается навстречу выбежавшему из балкона Панрану. Тот навел пистолет и успел дважды выстрелить, но Лорен молнией увернулась, прыжком-перекатом добралась до него и ударом ноги выбила оружие. Панран вскричал, рухнул на колени, прижав ушибленную руку к груди. От второго удара голова его резко мотнулась, шея неестественно вывернулась, и он рухнул, будто подкошенный. Лорен им больше не интересовалась — как и лежавшим на полу Ланри, который приказал себе не паниковать, собраться и что-нибудь придумать. Лорен с убийственной медлительностью обернулась и зашагала к Дирику. Ее большие впавшие глаза были красными из-за лопнувшей сеточки сосудов, под ними зияли черные круги.

— Повтори, что ты сказал, — страшным хриплым голосом приказала она. — Это ты убил Ривера?

Лорен шагнула, наступая на Дирика. Дирик отползал, не сводя с нее глаз.

Это мой шанс, понял Ланри, бесшумно поднимаясь. Из-за всплеска адреналина боль отошла на задний план, чувства обострились. Ланри достал нож — с ним он орудовал ловчее, чем с пистолетом.

— Лорен, давай ты успокоишься, — отвлекал ее Дирик. — Ты все не так поняла, ты больна, ты ведь прекрасно это знаешь, да? Хмарь — дурь та еще, ты ведь должна понимать, что все это побочные действия. Давай сядем спокойно за стол и все обсудим…

Кажется, его слова работали. Напряженные мышцы Лорен расслабились, плечи опустились.

Сейчас, понял Ланри и бросился на нее.

Будто обладая шестым чувством или глазами за спиной, Лорен обернулась и, перехватив руку Ланри, танцующим движением скользнула ему за спину, и наступила тьма.

***

Тошнотворный хруст раздался от ее удара по основанию черепа бедняги Ланри. Тяжелым мешком рухнуло безвольное тело. Пользуясь временем, которое Ланри выиграл, Дирик достал спрятанный за пазухой пистолет, снимая с предохранителя, и направил на Лорен. Та повернулась к нему.

— Стой на месте! — крикнул Дирик.

И Лорен действительно остановилась.

— Что ты сделал с Ривером? — спросила она чужим, незнакомым голосом.

Какого черта?.. Какого, мать ее, как?! После стольких лет употребления дури разнообразного качества и субстанций, после стольких лет беспорядочных связей, она давно уже не боец! Скорость реакций, сила мышц, знаменитый огонь — все давно кануло в небытие! Лорен проверяли раз в полгода, и Дирику доподлинно было известно ее состояние, и пока ее грозного имени боялись, он намеревался использовать каждую секунду драгоценного времени, чтобы укрепить свои позиции. Уже совсем скоро он перестал бы нуждаться в ней, что могло пойти не так?!

— Отвечай, — приказала она.

Ну ладно. Придется пошуметь, потом запереться здесь и дождаться подмоги — большая часть «Тигров» еще подчинялась Лорен, а не ему. Придется провести зачистку, после — придумать убедительную версию того, что здесь случилось. Он справится с этим. Он справится с этим прямо сейчас.

Дирик выстрелил два раза, в третий не успел — пистолет отбросили, кисть пронзила острая боль, в шею впилась железная рука, вминая его в пол, и сжала так, что он захрипел.

— Правду! — рявкнула Лорен.

Хватка немного ослабла, и Дирик смог нормально вдохнуть. Вместе с воздухом пришел кашель — и истеричный смех.

Расслабился. Привык к тому, что все планы и махинации срабатывали благодаря проверенным людям, отлаженной схеме, и слишком расслабился. Не счел нужным проверить свой следующий ход один раз, второй, третий… Зачем напрягаться, если и так все работало? К тому же незнание добавляло острой перчинки, которой пресыщенному удачей Дирику в последнее время так не хватало. Получил теперь, как говорится, с лихвой.

Но он был уверен, что Лорен, как всегда к утру надышавшаяся любимой дури, и имени своего уже не помнит! Какого… какого черта?! Ну подожди, тварь…

— Да, это я, — он осклабился ей в лицо торжествующей улыбкой. — Это я подстрекал «Филинов» и подсунул Риверу ту записку с предложением встречи.

А исполнителя пришлось убрать через два года, когда этот недоумок стал угрожать и требовать еще денег.

На побледневшем лице Лорен ярким контрастом струилась изо рта кровь. Выстрелы попали в цель, но она ничем не выдавала испытываемой боли и смотрела, смотрела пустыми светло-карими, почти желтыми глазами на Дирика.

— Столько лет… Это все ты… столько лет…

— Да, это я, — повторил Дирик, гордо и уверенно. — Я обманывал тебя? Да. Но пойми, это все было ради нашей гильдии, и посмотри сейчас, где мы! В самом сердце столицы! С нами считаются важные богатеи, нас уважают! Мы добились всего, о чем мечтали! Чего стоит одна жертва никому не нужного оборванца? Да тебе же было плевать на него, чего ты так взъелась? Да брось, мы же столько лет партнеры, глупо разрушать наше сотрудничество из-за старого дела, которое выеденного яйца не стоит! Слушай, давай мы…

Пальцы Лорен раскалились, она усилила хватку. Дирик задергался, отчаянно сопротивляясь.

— Тебе так нравился этот прием, — прошептала Лорен, склоняясь к его уху. — Так испытай же на себе.

Это было последним, что услышал Дирик в своей жизни.

***

Лорен стиснула горло предателя, а когда он начал орать, врезала ему своим коронным ударом, не жалея сил.

Все равно они были ей больше ни к чему.

«Рыщущие Филины» давно распались, а вот теперь нашелся настоящий виновник гибели Ривера и получил по заслугам, но облегчения Лорен не чувствовала.

Она склонилась над Дириком, вытерла руки о его дорогущий пиджак. В голове шумело, перед глазами вспыхивали темные круги, хотелось лечь и отдохнуть. Лорен рассеянно огляделась и увидела на полу фотографию, которую уронил помощник Дирика, когда она швырнула его в стену. Старая знакомая фотография…

Лорен протянула руку. Из простреленных груди и живота обильно текла кровь, но она не замечала — хмарь притупляла боль, да и все равно уже. Пальцы дрожали, когда она коснулась плотной фотобумаги. Сейчас на таких не печатают, старые фотоаппараты давно исчезли из обихода. Лорен не помнила день, когда было сделано это фото и кем. Она и лица Ривера толком не помнила, а увидев сейчас, удивилась — как она могла забыть? Проницательный взгляд, прохладная гладь густых черных волос, теплую улыбку…

Как она могла забыть?..

Лорен заплакала впервые за двадцать лет.

***

Ее апартаменты располагались на последнем двадцатом этаже роскошной гостиницы и были такими просторными, что в них можно было разместить десяток машин, которым все больше отдавалось предпочтение перед конными экипажами. Лорен добралась до дверей и заперлась изнутри, чтобы не мешали — стреляли через глушилки, но наверняка шум борьбы привлек внимание обслуги, к черту ее, к черту всех.

Она прошла мимо перевернутого столика, не обращая внимания на осколки, занозившие босые ноги. Прошла мимо бездыханного Панрана, даже не взглянув. Вошла в оставленную открытой дверь балкона и впервые обратила внимание на захватывающую дух высоту. Впервые вдохнула отсюда холодный весенний воздух, который взорвался неожиданной болью в раненой груди. Похоже, хмарь переставала действовать.

Лорен прислонилась к стене, встречая взглядом всплывающее из-за горизонта солнце. Краешек гранатово-красного диска горящим маревом освещал небо. Высокие здания, инкрустированные стеклом и блестящими камнями, отражали рассвет, и словно бы ядро столицы заливало огнем и кровью.

Перед нею весь мир на ладони. На счетах миллионы золотых, от одного ее слова зависят чужие жизни, перед ней лебезят и заискивают, ее уважают и боятся. Она ни в чем не нуждается — все принесут в десяти экземплярах по щелчку пальца.

Проблема в том, что это не имеет никакого значения. Уже давно. Того, что ей нужно, не достать ни золотом, ни лестью, ни миром, сжатым в огненный кулак.

Лорен опустила глаза на фотографию, которую осторожно держала кончиками пальцев, опасаясь замарать кровью. Вгляделась в родные черты, смущенную улыбку, захваченную врасплох. Словно наяву услышала его голос — надо же, думала, что забыла звучание, но вот он говорит:

«Эй, Рен».

— Эй, Рив, — шепчет она.

Вернуться бы в прошлое хотя бы на мгновение. Снова радостно гикать с ребятами на диких лошадях, нестись босиком по нагретому песчаному пляжу, спотыкаясь от хохота, толкаться, пихаться, падать кучей в дурашливом захвате, тащить яблоки тайком, набегать на поля, биться, удирать от стражников, учиться, едва передвигаться от усталости после тренировок, получать от наставника Лаурика подзатыльники, стыдиться от укоризненного взгляда бабули и любимой сестры…

Лорен не хочется вспоминать, что лучший друг погиб, бабуля умерла, сестра уехала в другую страну, друзья разошлись кто куда: кто-то умер, кто-то снюхался, кто-то уехал… Она добилась всего, чего яростно хотела, сколько себя помнила. Добилась, потому что нельзя было отступать. Каждая потеря — еще более яростный шаг вперед. Нельзя, чтобы она была напрасной, правда?

Но сейчас, чувствуя, как вместе с кровью из нее вытекает жизнь, ей хочется лишь одного.

Она удивленно, словно в первый раз, разглядывает фото.

У него синие глаза и веснушки. У него всегда по весне веснушки, а зимой они полностью пропадают. У него черные волосы и серьезное хмурое лицо. Он редко улыбается, и фотография эта — трофей и компромат одновременно. Лорен усмехается, представляя, как он вконец расхмурится, когда она покажет эту фотку остальным «Тиграм», но она не покажет — тузы надо хранить в надежном месте.

Где-то в другом мире стучат, кричат, пытаются выломать надежную укрепленную дверь почем зря. Лорен плевать. Лорен хорошо впервые за много лет.

Она делает шаг и смотрит вниз. Под залитым кровью небом — великолепный парк. Яркая весенняя зелень, первые белые бутоны, большие фонтаны. Подальше — задымления от заводов; их с каждым годом все больше, порою днем над городом словно бы нависает смог.

Взгляд возвращается на фото. Запечатленная на нем неловкая улыбка будто пуля в сердце. Ривер, вечно юный, застывший во времени… каким бы он вырос?.. кем бы он стал?..

Перед глазами мелькнула другая картина. Восковое, испачканное кровью лицо, застывшие глаза, холодные твердые руки, ледяная, как могильная плита, неподвижная грудь.

Лорен моргнула. Видение отступило. Вот же он — здесь, смотрит, улыбается. Терпеливо, как всегда, ждет. Лорен вспомнила вдруг один самый обычный солнечный день, когда он точно так же ждал, когда она закончит заниматься своими делами.

— Я сейчас, — пообещала она, сжимая карточку крепче.

Лорен оперлась рукой о невысокое заграждение и перелезла через него. В последний раз взглянула на фото. В голове словно бы зазвенели легкие колокольчики, появилось странное чувство легкости. Она осторожно прижала фотографию к груди и шагнула вперед.

Воздух свистел в ушах, нарастал шум утреннего города и мелодичный звон серебристых колокольчиков. Лорен продолжала вспоминать: теплую мягкость старого свитера Ривера, его горячее живое тело под руками, запах свежей зелени и воды — здесь, в центре столицы, ему неоткуда взяться, а как хотелось бы вдохнуть его в последний раз. Шум детворы — экипажей больше не слышно. Запах Ривера — он жил возле реки и таскался с рыбаками, потому пах рекой, травой, мокрой пылью, горящим деревом и сажей. Лорен нравилась эта безумная смесь. Память ее в последние годы стала совсем никудышной, но, похоже, боги смилостивились и решили наградить ее (хотя по-честному, награждать не за что) напоследок ценным воспоминанием. Ее будто несло на теплых волнах. Она крепче сжала руки на груди — на фотографии — и ощутила словно наяву крепкую теплую шею, и как чужое сердце отдавало знакомым стуком в ее ладонь. Она повернула голову и уткнулась лицом в мягкую кожу, прижалась губами. Вдохнула глубже, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Ривер, чуть тряхнув ее, позвал:

— Эй, Рен.

— Рив, — прошептала Лорен, прижимаясь к нему изо всех сил. — О, Рив, мне так жаль…

— Чего?

Мерный ход замедлился. Шум детворы и дуновение теплого ветра, и запах зелени, и запах Ривера никуда не исчезли. Ривер повернул к ней лицо, и Лорен вынужденно отстранилась, открывая нехотя глаза.

Они оказались очень близко. Как обычно, впрочем, но с высоты прожитых лет Лорен воспринимала это слишком остро. И не верила затянувшемуся видению. Руки привычно держались за его шею, он привычно держал ее под коленками, и Лорен мгновенно вспомнила — в последнее время в городе стояла такая жара, что она, перегревшись на тренировке, порой падала в обморок.

Но… но… он же мертв?..

Ривер нахмурился и ссадил ее со своей спины. Оторопевшая Лорен качнулась, ошарашенно глядя на него во все глаза.

— Что случилось? — спросил Ривер.

Вместо ответа Лорен протянула руку и робко коснулась его плеча. Мягкая старая ткань поношенной одежды, тепло и твердая упругость живых костей и мышц.

— Рен? — встревоженно окликнул Ривер и пощелкал пальцами перед ее лицом.

Лорен перехватила его руку, сжала длинные твердые пальцы, ощутила жесткую избитую на костяшках кожу. Ривер попытался было высвободиться, но она усилила хватку, чувствуя, как от прорвавшейся надежды переворачивается мир, и лишь это могло удержать ее в равновесии.

— Что за чертовщина? — пробормотала она.