Клуб

Тая Сергеева

Хочешь быть счастливым, будь им. Будь хозяином и сценаристом! Научись сам распоряжаться всем тем, что называется – жизнь. Твои мысли, твои намерения, при действии, несомненно, приведут к результату. Верь, что ты уже победил!!! Я верю в тебя…

© Тая Сергеева, 2022

ISBN 978-5-0056-8690-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Полина

Маленькая Полина всегда была очень шустрым, непоседливым ребёнком, умеющим везде и всюду успеть. И если в доме где-то случался аврал, можно было не сомневаться, что Полиночка находится рядом, ну или почти в самом эпицентре этого маленького внутриквартирного апокалипсиса. Бабушка, да и мама всеми силами пытались бороться с её мальчишеским характером, но у них ничего не получалось. Чтобы рассчитать или понять ход действий дочери и внучки в одном лице, этим интеллигентным, до мозга костей дамам надо было мыслить, как обычные сорванцы, ну или, по крайней мере, хотя бы пытаться, видеть мир глазами самой Полины.

За всё это время, прочитав ей бесконечное множество наставлений, нотаций, проведя столько бесед, они обе каждый раз с замиранием сердца ждали, что же она выкинет им в следующий раз. Её отец был очень занятым человеком, чиновником среднего ранга, поэтому на его плечах лежало бремя не только по содержанию семьи, но и выполнения большого объёма работы. Из-за своей чрезмерной загруженности он в воспитании дочери, практически никакого участия не принимал. Всё дело сводилось к тому, что его маленькая Полиночка, умело, вила из него верёвки любой длины, и завязывала на столько узлов, сколько хотела, но в тоже время эта смышлёная девочка чисто интуитивно понимала границы дозволенного, за рамки которых даже она перейти не могла.

Папа баловал единственную дочь и прощал любые шалости, успокаивая жену и тёщу, что это всего лишь временные трудности. Что вот ещё пройдёт немного времени, Полина непременно повзрослеет, и они со своим неверием в неё будут очень сильно удивляться этим благоприятным переменам, радоваться и гордиться, какой она стала рассудительной и добропорядочной девочкой. Но все эти его воодушевлённые разговоры и оптимизм, которые он неизменно внушал своим домочадцам, быстро разбивались при последующей проказе. Когда у мамы окончательно лопалось терпение и от бессилия просто опускались руки, бабушка брала всю ответственность, на себя и тогда Полине приходилось становиться более хитрой и более осторожной. Ведь бабушка была более опытной и почти всегда начеку. Если свою маму Полина могла обвести в два счёта, то с бабушкой приходилось немного повозиться.

Вспоминая сейчас свои детские годы, Полина улыбалась, ведь как бы она не хулиганила, ни мама, ни бабушка, всё равно в ней души не чаяли. Они, отходя после первого шока с радостью, обнимали её, заботились, забывая, что перед ними стоит истинный чертёнок. Ребята со двора, тоже прекрасно знали несносный задиристый характер Полины, и старались по большому счёту с ней не связываться, а просто дружить, как могли. В конце концов, это сводилось к тому, что они всегда и практически во всём с ней соглашались. Поэтому наша Полина чувствовала себя во дворе абсолютным лидером среди детей, и это вполне устраивало её. Но однажды в дом, который стоял напротив, дома Полины переехала жить семья, где было двое детей. Старшему Максиму было семнадцать, и он уже учился в выпускном классе, а нашей Полине исполнилось шестнадцать лет.

Привыкнув чувствовать себя всегда полноправной хозяйкой, она однажды не поделила с ним широкую дорогу под аркой, которая вела в соседний двор, а уже с него выходила потом на просторную улицу. В вечернее время, когда кругом горели уже фонари, дети шли навстречу друг другу, и Полина, не привыкшая никому и ни в чём уступать, шла напролом, как танк, поэтому они столкнулись.

— Эй, ты что, слепой? — крикнула она на него, чуть не упав.

— А ты? — ответил он ей тем же.

— Это мой двор! — и Полина пошла на него с кулаками.

— Чего? Твой? А губа не треснет? — и, не сдвинувшись с места, он сунул руки в карманы.

От того что он оказался не из пугливых, Полина оторопела, ещё никто и никогда в жизни ей не перечил и никто ещё не противостоял ей так открыто. К тому же она, только теперь стоя рядом с ним, заметила, что этот новый мальчик намного выше неё, у него сильные руки, и в её сознании промелькнула мысль, что надо быть осторожней с этим незнакомцем. А упрямство и задиристость, сразу же отогнали эту глупую идею подальше, и велели идти напролом, ничего не боясь. И привыкнув чаще действовать наугад, не задумываясь над последствиями, девочка выставила кулаки.

— Эй, ты чего? Сейчас я тебе покажу, кто тут…

— Отстань, мелочь. Поверь, я с сопливыми, а тем более с девчонками, не связываюсь и не дерусь!

— Что? Сопливыми…, — она набросилась на него быстро и уверенно, но он довольно ловко увернулся. И сколько бы Полина не пыталась атаковать его, цели так и не достигла. А он при этом ещё умудрялся улыбаться.

— Трус, — крикнула она ему вслед, когда парень довольный собой уже почти уходил. Тогда Максим развернулся, подошёл к ней обратно, и быстро схватив её за руки, прижал к стене.

— Значит, ты говоришь, что тут самая главная? Наверно и по горшкам дежурная значит тоже?

Рассердившись на такое оскорбительное сравнение в её адрес, Полина со злостью пнула его ногой, но он даже не пикнул, а только ещё сильней прижал её.

— Ты же девочка, должна быть нежной и ласковой, а выглядишь, как не пойми чего и не пойми кто, — и неожиданно наклонившись, прижался к её губам.

Его губы оказались тёплыми, мягкими и почему—то пахли сладкими леденцами. Оторопев от этого, Полина перестала сопротивляться, а он, отпустив её руки, ещё раз наклонился и снова поцеловал, уже по-настоящему уверенно и страстно. Девушка вцепилась руками в его куртку, но не отталкивала, а просто держалась, ошарашенная и испуганная, она испытывала неведомое ей ранее наслаждение.

— Если захочешь остаться пацанкой, оставайся, но помни, что я никогда на такой как ты не женюсь, даже близко не подойду! Мне нравятся красивые девочки, а не девочки, изображающие из себя мальчиков.

Это был самый первый опыт такого общения, когда она поняла, что действительно девочка. Своим поцелуем, он буквально выбил у неё почву из-под ног, и к тому же она сразу потеряла дар речи. А этот наглый Максим, вдруг развернулся и молча, пошёл дальше, как ни в чём не бывало. Полина стояла в шоке и просто до конца не понимала, что же с ней произошло. Придя домой в растрёпанных чувствах, она как вкопанная встала напротив зеркала и стала внимательно разглядывать себя. Она провела пальцем по своим губам, вспоминая поцелуй, потом вдруг, словно другими глазами посмотрела на свою мешковатую, почти сплошь чёрную одежду, которой сильно гордилась и впервые задумалась над своей внешностью. Было что-то очень приятно и притягательно в том, как он умело прижал её к этой стене. Она почувствовала в нём настоящую силу, которая в разы превосходила её собственную, ощутила свою беспомощность и ещё этот долгий поцелуй, его руки, держащие голову и трепет в своём теле.

Машинально переодевшись в домашнюю одежду, Полина, как под гипнозом пошла, мыть руки. Мысли о том, что только что произошло с ней на улице, никак не хотели отпускать, вызвали настоящий хаос и потрясение в её голове. Находясь в ванной и вновь уставившись на себя в зеркало, она надолго замерла, как будто видела себя в первый раз. Так как дома все её очень сильно любили, то девушка всегда считала себя без сомнений, красивой, вернее ранее никогда не задумывалась и не беспокоилась по этому поводу. И во дворе ей никто никогда не давал ни какое обидное прозвище или кличку, не перечил. Глядя сейчас в своё отражение, Полина впервые предположила, а может быть это, всё потому что её просто боятся? Находясь в непонятном для неё смятении чувств, она стояла и подробно разглядывала себя, как будто пыталась увидеть что-то необычное, скрытое от её глаз.

— Вера, по-моему, наша Полина пришла?

— Нет, ты ошибаешься, иначе бы я знала об этом, — мама, с бабушкой разговаривая, встретились в коридоре, и теперь обе воочию увидели слишком задумчивую Полину, выходящую из ванной комнаты.

— Не иначе, как наше чудо опять что-то натворило, такая особенная тишина меня всегда пугает, — и бабушка, замерев, обратилась к внучке, — деточка, скажи честно, что случилось?

Но Полина настолько была поглощена собой и тем, что сейчас с ней произошло под аркой, что в упор не видела окружающих её домочадцев и не слышала заданного ей вопроса. Вдруг, словно опомнившись, она посмотрела на маму.

— Мама, а не пойми чего, это конкретно что?

— Ну, это, нелепица, малопонятность, какая-то несуразность, а для чего тебе? Задание по русскому языку, что ли задали? — спросила мама, ласково обнимая дочь и целуя в лоб.

— Бред и полная чепуха, вот это что — ответила воинственно бабушка, заранее настроенная и предвидевшая уже что-то ужасное. Но внучка выглядела более чем странно, поэтому бабушка, обеспокоившись ещё сильней, решительно позвала всех на кухню ужинать.

Услышав про бред и чепуху, Полина чуть не позеленела от злости. Ну, встретишься ты мне завтра, подумала она про себя, скажу я тебе тогда кто ты на самом деле. А потом неожиданно для себя спросила:

— А я красивая?

— Красивая, — почти хором ответили её попечители, и она облегчённо выдохнула.

За столом Полина молчала, что было абсолютно противоестественно, не столько ела, сколько ковырялась, вспоминая до мельчайших подробностей весь их короткий разговор с Максимом, который не давал ей теперь покоя. И самое главное, сейчас она для себя поняла, почему вообще больше не хочет встречаться с этим мальчиком. Это открытие так поразило её. Теперь придётся ходить домой в обход, а не по переулку, потому что Максим, как и большинство людей живущих здесь, ходили под аркой, так было намного короче и удобней.

— Это невозможно, чтобы я ходила в обход, — тихо спорила Полина сама с собой.

— Что ты бубнишь под нос, говори громче, я ничего не поняла, — сетовала по-прежнему недовольная бабушка.

— Мама, что-то с Полиной сегодня не в порядке. Наверно она заболела, — встревоженная этими словами дочери бабушка, встала, подошла к внучке и потрогала ей лоб, ничего не понимающая Полина в недоумении посмотрела на неё и вновь отключилась от реального мира к своей проблеме.

— Лоб не горячий. Думаю Вера, мы скоро узнаем, что и где она опять натворила.

— Ты видела хоть когда-нибудь её такой тихой и такой до невозможности странной, — продолжала мама Полины, — молчит и практически ничего не ест. Посмотри, она даже не слышит нас.

— Полина, ты где? Нет, это действительно не пойми чего, а не девочка! — добавила слишком громко рассерженная бабушка, стукнув при этом по столу ложкой.

И услышав вновь про себя эти самые ужасные, очень теперь обидные слова, Полина бросила из рук вилку и убежала в свою комнату. Когда мама с бабушкой в полном недоумении зашли к ней, то увидели, что их чадо лежит на кровати и буквально рыдает.

— Мама, ой, мне плохо, что-то случилось ужасное, надо срочно позвонить Игорю, — схватившись за голову, произнесла Вера, стоя возле кровати, не зная как помочь дочери. Погладив её по спине, она присела на самый краешек кровати.

— Боюсь, ты права. Если честно, я первый раз в жизни вижу плачущей свою внучку. Вера, что-то мне не хорошо стало, давай, накапай скорей валерьянки или нет, лучше дай таблетку валидола, — и она быстро села в кресло, схватившись за сердце.

Пока женщины приходили в себя, капая лекарство, Полина немного успокоилась и пошла, вновь ужинать. Всегда шумная и весёлая, даже когда болела, она сейчас была настолько не похожа на себя, что доведённые до отчаяния домочадцы, почти сами уже ревели, не зная в чём подлинная причина, таких резких перемен. Их девочка ещё три часа назад ушла гулять в отличном настроении, а вернулась сама не своя. Что было с этим делать, непонятно. Когда домой приехал встревоженный папа, Полина уже напоминала себя прежнюю и все с большим облегчением вздохнули. Она ни как не хотела объяснить домочадцам, что же с ней всё-таки такое произошло на самом деле, а они, со скрытым волнением видя её уже прежней, окончательно успокоились и больше не приставали с расспросами. Впервые поплакав, Полина быстро взяла себя в руки, и стала считать произошедшее с ней полным недоразумением.

На следующий день, собираясь в школу, она с особой тщательностью изучила себя в зеркале, и, оставшись довольной, вышла на улицу. Почти в это же время из соседнего подъезда выбежала Кристинка и, как будто увидев эту девушку в первый раз, Полина уставилась на неё и ещё долго стояла, как вкопанная. Кристина была старше только на год, и хотя они с ней не были особо близкими подружками, но в школу иногда ходили вместе. Так вот, только сейчас Полина обратила внимание, как по сравнению с ней выглядит её попутчица.

Волосы Кристины были аккуратно уложены в длинные локоны, а не торчали во все стороны, лохматыми прядями, как у самой Полины. Школьное платье красиво облегало фигуру, обрисовывая талию, и длина платья была намного выше колена. А мама Полины всегда твердила дочери, что девочки в школу должны носить платье длиной только ниже колена, причём не меньше, чем на ладонь. Прозрачные колготы и туфли на каблучке делали походку Кристины какой-то лёгкой и воздушной. Жакет тоже был коротеньким и модным. Весь облик Кристины показывал, нет, он просто кричал, что она красивая, современная девушка. Накрашенные ногти, блеск на губах и о ужас для Полины, накрашенные брови и глаза.

Сопоставив мысленно картинку, как они должны смотреться вместе со стороны, девушка поняла, что образ Кристины делал саму Полину рядом с ней чуть ли не ребёнком или правда не пойми кем. А самое главное, Полина начала чувствовать себя какой-то огромной, толстой коровой одетой в чёрный балахон-куртку, слишком длинное монашеское платье, и теперь рядом с изящной соседкой точно имела тот ещё вид. Когда к ней пришло окончательное понимание всего этого, Полина на миг опять остановилась и замерла.

— Полина, я тебя третий раз уже спрашиваю, ты что, оглохла? — покосившись, приятельница тоже остановилась.

— О чём ты?

— Говорю тебе, сегодня в кинотеатре премьера фильма, пойдём? Ой, смотри, кто к нам идёт, — и, обернувшись, Полина увидела, что их догоняет Максим.

К своему ужасу девушка поняла, пока она анализировала наряд подруги, совсем забыла про своего врага. Никогда в жизни Полина не чувствовала себя так некомфортно, неуверенно и напряглась, а вдруг этот Максим сейчас начнёт хвастаться, что поцеловал её вчера. Теперь из-за этого поцелуя, она впервые чувствовала в себе уязвимость и это сильно раздражало.

— Девчонки, привет!

Вот он, лёгкий, весёлый, никакого стеснения. И быстро посмотрев на него, Полина впервые заметила, как ой он красивый. Светлые волнистые волосы, модная одежда, он выглядел подтянутым и очень…

— Полина, пошли уже, догоняй, — сказал он, улыбаясь, практически незаметно дотронувшись до её пальцев рукой. Только теперь до Полины дошло, что она так и продолжает стоять на месте и разглядывает его, чуть ли не с открытым ртом. Вспыхнув от того, что её поймали за этим занятием, она скорчила зачем-то рожицу и пошла вслед за ними.

Пока Кристина любезничала с Максимом, смеялась над его дурацкими, как показалось Полине шутками, то сама она почему-то начала сердиться и закипать. Её раздражало всё, и то, что впереди идущая парочка замечательно смотрелась вместе, и то, что они беседовали друг с другом, вот так запросто, как давние и хорошие друзья. А самое главное, Полина начинала понимать, что она не похожа на них, что не знает о чём можно заговорить с Максимом и вообще как ему можно понравиться. С каждой минутой эта девочка начинала ненавидеть себя больше, но ещё с большей силой ей захотелось растолкать впереди идущих в разные стороны, чтобы они не выглядели такими счастливыми, накричать и убежать.

Разглядывая украдкой Кристину, Полина поняла, что у этой девочки красивые пухлые губы, приятное лицо и, вспоминая своё отражение в зеркале, она видела во всём своём облике, противоположность этому образу. Понимая, что у неё самой слишком большой рот, огромные, как у коровы глаза, нос вообще больше похож на картошку и щёки, напоминающие две огромные оладьи. Бабушка, часто тиская внучку за щёки по утрам, когда будила, так и называла — мои пышные оладушки.

За это только ещё начинающееся утро Полина нашла в себе столько комплексов, что возникшее потрясение повергло буквально в шок. Ей стало казаться, что вся её жизнь теперь разрушилась на части. Почему какой-то поцелуй сделал из неё моментально, неуверенную в себе и никчемную девочку. Разглядывая своих одноклассниц на уроке, она сделала окончательный вывод, что все, кроме неё выглядят очень привлекательно, и было видно, что все, кроме неё, следят не только за тем, что на себя надели, но и за лицом, причёской, руками. Это открытие вновь шокировало её.

И тогда девочка вспомнила наставления мамы, когда они вместе готовясь к новому учебному году, обновляли гардероб. Как тогда мама уговаривала Полину примерить как можно больше разных вещей, чтобы был выбор, просила разнообразить слишком мрачные оттенки и спортивный фасон. Но упрямая Полина, примерив, первую же попавшуюся вещь, говорила, сойдёт, и на этом дальнейший выбор одежды заканчивался. На большой перемене мальчишки позвали её поиграть, как всегда в спортзал, и она бросилась вслед за ними. Но остановившись на полдороге, поняла, что она для всех них свой приятель, свой пацан, даже если на ней иногда надета юбка. И никому из одноклассниц не придет в голову поговорить с Полиной о том, какой у кого лак на ногтях, у кого какое нижнее бельё и про другие девичьи тайны и радости.

Полина иногда слышала краем уха разговоры девочек про помады или тушь для глаз, но никогда не относилась к этому, как к нужному источнику информации, это было абсолютно чуждо её разуму. И что ей теперь оставалось делать? Неужели и ей придётся покупать всю эту косметику и всю остальную чепуху, только для того, чтобы Максим увидел в ней то, что ему нравится? И как она вообще со всем этим справится? Столько сложных вопросов девушка не задавала ещё себе никогда. В ней нарастало непонятное беспокойство, ведь она заранее предполагала, что скорей всего не осилит эти женские премудрости и ей очень трудно будет стать той красивой девушкой для Максима. Впереди были выходные, и Полина решила напроситься к Кристине в гости, чтобы хоть краем глаза посмотреть, как выглядит эта девичья косметика, и как ею пользоваться.

Рассказ подруги был небрежным, а Полине не хотелось показывать свою явную заинтересованность, поэтому в результате, девушка вернулась домой такой же невежей в этом вопросе, как и была. Цели похода в гости не были достигнуты, напрасно потраченное время в обществе Кристины вызывало раздражение. Это были первые выходные, которые Полина провела сидя дома, в надежде что-то изменить в своём облике. Её мучительные размышления над женской долей, кроме негодования ни к чему хорошему не привели. Зато мама с бабушкой с завидным постоянством по очереди заходили к ней со своими расспросами и глупостями. Сразу было понятно, что их пугало то, что Полина совсем была на себя не похожа. Пусть привыкают, ворчала девушка, утыкаясь в свою подушку.

— Мама, почему она средь бела дня лежит в кровати?

— Не знаю. Не паникуй, просто устала.

— Как мне это не нравится, — Вера то и дело подходила на цыпочках к закрытым дверям и прислушивалась, — может сказать Николаю.

— Интересно, что ты ему скажешь?

— Пусть спросит у неё, в чём дело?

И мама Полины, пустившись во все тяжкие, привела к дверям своего мужа. Прошло с час, и когда она обеспокоенная зашла в комнату сама, то увидела идиллию, папа с дочерью смотрели какой-то фильм и дружно смеялись.

— Говорила же я тебе, что всё хорошо, — бабушка довольная увиденной картиной, что-то напевая себе под нос, пошла, готовить обед.

Придя после школы, домой, Полина быстро пообедала, а потом, тайком забрав мамину косметичку, закрылась в своей комнате. Здесь было столько разных тюбиков, маленьких баночек, помад, туши для ресниц, столько карандашей и всего прочего. Как во всём этом разобраться? Решительная и смелая Полина, повертев это всё в руках, сразу сдалась без боя и унесла слишком мудрёную косметичку обратно в мамину спальню. Можно было конечно обо всём этом спросить у самой мамы, но она испугалась, что они вновь с бабушкой начнут охать, схватятся за сердце и будут пить валерьянку.

В родительской спальне прямо напротив кровати, стояло трюмо, на тумбочке которого располагалось неимоверное количество баночек, флакончиков, теней, пудры, кисточки. От этого всего изобилия просто выносило мозг. Посмотрев на себя в зеркало, Полина вдруг увидела, что дома она тоже одета не как девушка, а как ребёнок. Её мама всегда выглядела, даже находясь дома, очень достойно и привлекательно. Никаких халатов, домашних тапочек и прочих фартуков, на ней всегда было элегантное платье, и мама выглядела очень эффектно, так, словно через пять минут к ней придут важные гости или же ей срочно надо идти в люди, выйти на улицу. Безупречная причёска, ухоженные руки и ногти, туфли. Иногда Полина удивлялась, как мама не устаёт быть такой красивой весь день, а теперь понимала, что это наверняка такая трудная работа.

Прошла целая неделя, а её планы по преображению так и не сдвинулись с места. За эту неделю она пару раз совершенно случайно поймала на себе взгляд Максима, который был задумчивым и казался совсем не весёлым. Полина понимала это, что он недоволен ею, и то, что их общение зашло в тупик, мучило как никогда. Неужели он не видит, что мне больно, спрашивала она себя и не понимала, почему больно. Эти душевные переживания приводили девочку в такое замешательство, и то, что ей приходилось страдать, непонятно из-за чего вызывало отчаяние. И почему ей было теперь не всё равно, как она выглядит в его глазах.

Сегодня была очередная суббота, выходной. И всё же Полина рискнула и пока папа с мамой, и бабушка уехали на рынок, провела над собой этот важный эксперимент. Боясь быть застигнутой врасплох, она накрасила, как сумела глаза и губы и отражение в зеркале ей совсем не понравилось. Тени, как ей показалось, вместо украшения превратились в размытые синяки, огорчившись из-за этого и попробовав всё это исправить, Полина снова и снова наносила разные оттенки теней, но это ни как не спасло положение, выходило ещё хуже. В итоге непонятные тёмные тени сделали глаза зловещими, а когда она принялась за тушь, то осилила накрасить только правый глаз. Щёточка не хотела слушаться и размазала тушь и над и под глазом, подтирая эти места, у Полины появились чёрные полосы. Расстроившись не на шутку, девочка взялась за помаду, уж здесь-то нет ничего мудрёного. Но не тут-то было, помада то и дело норовила вылезти за контуры губ, сделав большой рот ещё шире, а губы казалось стали выглядеть на пол лица. Разглядывая с ужасом на это творение, Полина подумала, что так можно ходить только на хеллуин, чтобы занять там первое место, причём без костюма и маски.

Ещё раз, посмотрев на себя в зеркало, девушка поняла, что самостоятельно осилить эту женскую премудрость наверняка не сумеет, поэтому решила ещё раз напроситься в гости к Кристинке. А сейчас она тщетно пыталась в ванной смыть с себя ужасную косметику, но это плохо получалось. Откуда ей было знать, что для снятия любого макияжа существуют специальные крема и вода. И все эти средства в большом изобилии тоже стояли у мамы перед тем же зеркалом. Доведя себя до точки кипения, Полина вновь тщательно намылила лицо и стала оттирать его уже мочалкой. Когда посмотрела результат, то лицо от того, что его беспощадно натёрли, было неестественно красного цвета, а глаза до сих пор щипало так, словно она в них что-то закапала. Умывшись ещё раз, Полина зареклась больше никогда не трогать косметику. От отчаяния она легла на свою кровать и расплакалась.

В это самое время домой вернулись родители и увидели свою дочь опять ревущей. От рыданий и ещё от того, что лицо недавно усиленно натирали мочалкой, оно выглядело слегка опухшим, красным и ужаснувшись всему этому, мама чуть было не вызвала скорую. Но сегодня Полина не на шутку испугалась последствий и разбирательств такого не свойственного ей поведения, быстро успокоилась, объяснив родителям, что у неё просто очень сильно болит голова. Тогда дав таблетку, мама велела ей немного полежать. Выплюнув незаметно таблетку в ладонь, Полина уткнулась в подушку и вскоре заснула. Позже проснувшись, девушка сонная и вялая, пошла на кухню попить, и услышала разговор мамы с бабушкой.

— Я не узнаю свою дочь. Раньше её не дозовёшься с улицы, переживаешь, где и по каким дворам она бродит с этими мальчишками, а сейчас второй месяц сидит дома, и я переживаю за неё ещё больше.

— Надо просто сходить в школу, узнать, может быть, проблемы с одноклассниками.

— Нет, там всё спокойно. Знаешь, я уже сама ничего не понимая, звонила классному руководителю на прошлой неделе, и она сказала, что учится наша Полинка хорошо, в классе всё нормально, замечаний, как ни странно вообще нет. Единственное, она сказала, что наша девочка сильно изменилась, кажется становится взрослой. Мама, я так боюсь, что Полина может быть влюбилась.

— Что за глупости! В кого она могла влюбиться? В своих друзей? Они её в последнее время дозваться гулять даже не могут.

— В том то и дело.

— Нет, наша девочка, ещё ребёнок, вспомни себя в её годы.

— Вот я и вспомнила себя. В первый раз влюбилась, когда мне было четырнадцать лет, а нашей Полине шестнадцать.

— Ты так сказала, словно ей шестьдесят. Не выдумывай, не приставай со своими гнусными предположениями, не трогай мою девочку, — и неожиданно бабушка расплакалась.

— Мама, ты чего? Вы что, обе хотите меня довести до инфаркта? Мало того, что я волнуюсь за дочь, так теперь и ты туда же.

— Просто я люблю её больше своей жизни, она моя лапушка и солнце моё. Никому в обиду не дам и не позволю даже тебе думать про неё плохо.

— Что плохого в том, что если бы она влюбилась?

— Рано ей ещё думать о мальчиках, и я прошу тебя думать на эту тему в следующий раз наедине с собой, причём молча и в своей спальне. Ещё не хватало, чтобы Полинка об этом услышала. Моя внученька, хоть и шебутная, но она чистая, светлая.

— Мама, любить, это прекрасно, особенно если…

— Помню я твою первую любовь, рыдала без конца. Не хочу больше об этом ничего слышать! И прошу тебя, не смей говорить об этом ребёнку! Иди, буди дочь, я накрываю на стол.

Полина сначала убежала в комнату, а затем зашла к папе в кабинет. Папа даже в свой выходной сидел за письменным столом и с кем-то разговаривал по телефону. Обняв свою дочь, он не перестал разговаривать, а она втиснулась к нему на колени и тихонечко прижалась к груди. Этот островок спокойствия всегда спасал её в трудную минуту, а ей сейчас было необходимо переварить услышанный разговор. Дочку удивило, как мама на этот раз быстро поняла её состояние и то, что творилось на душе у Полины, только разве она влюбилась, ей просто нравится Максим, очень нравится, вот и всё. А может, мама права? Так значит это и есть та самая любовь? Как странно, Полина по наивности думала, что любовь начинается только после свадьбы, когда девушка с парнем начинают жить вместе. Но мама старше и она наверняка знает, что говорит. И почему из-за этой любви так сильно расстроилась бабушка?

Конечно же, Полина, общаясь с мальчишками, иногда слышала эти странные разговоры про любовь и про секс, но они сразу же стихали, когда она появлялась в близком поле. И как много оказывается, она ещё не знает. Если то, что она испытывает к Максиму и есть любовь, тогда почему он вместо того, чтобы общаться с ней, гуляет с другими девчонками, ходит с ними в кино, на танцы. Об этом ей хвасталась сама Кристина. Почему он после того как поцеловал её больше ни разу не подходил, не звал гулять, никак не проявлял себя или может, ждёт, когда она станет похожей на других девушек? Что ей делать, она не знала. Но Полине так хотелось, чтобы Максим подошёл к ней и сказал, какая она красивая, сказал, что она самая лучшая девочка.

— Вот вы где все. Обедать, — и мама, улыбаясь, подошла к папе и, поцеловав его в щёку, тоже обняла. Папа положил телефон и обнял её в ответ. Полина испытывала настоящее счастье, её обнимали и отцовские и материнские руки, и ей так нравилось, как папа с мамой любили, заботились друг о друге. И любовь между людьми она в первую очередь связывала с дружбой, заботой, вниманием и уважением. Вот бы и Максим оказался таким, как её папа, тогда ей с ним точно будет всегда хорошо. Но пока он только её расстраивал, своим не желанием общаться с Полиной, кроме своего банального — привет, — глупой улыбки, она видимо больше ничего не заслуживала.