Сердце принца-ворона

Тессония Одетт, 2021

Принц Франко – вампир, питающийся эмоциями, наследник королевства Лунарии и мечта каждой дебютантки. За исключением Эмбер. Девушка жаждет разорвать сделку, по условиям которой она не может покидать свой дом до девятнадцатого дня рождения. От случайной встречи с принцем Франко у Эмбер остались не лучшие впечатления. Но когда выпадет шанс сбежать от коварной мачехи, Эмбер будет готова заплатить любую цену. Чтобы выглядеть достойным наследником, принц Франко обязан жениться. На маскараде Новолуния он должен хитростью отсрочить выбор невесты. Однако что может быть лучше, чем союз с отчаявшейся девушкой, сбежавшей из дома? Теперь Эмбер ровно до полуночи должна исполнить свою роль: не только сопровождать принца, но и постараться не влюбиться в него. Когда маски спадут, а чары рассеются, смогут Эмбер и Франко сохранить свою любовь? Или игра в ложь окажется сильнее чувств?

Глава 8

Франко

Маскарад Новолуния еще не начался, но тронный зал уже насквозь пропах людским отчаянием. Стоя в дверях с бокалом вина в руке, я лишь морщусь, разглядывая умело накрытые столы и стулья, расставленные по периметру комнаты. Взгляд притягивают освежающие напитки, и я замечаю среди них единственный, не самый лучший, сорт вина фейри. Обвожу взглядом остальную часть комнаты, потом, прищурившись, смотрю на помост. На обсидиановый трон сестры, откуда сегодня вечером на глазах собравшихся мне надлежит приветствовать аристократов и улыбаться выставляемым передо мной «подходящим» дочерям.

Я просто не в силах понять, почему, несмотря на отвратительную репутацию, мне по-прежнему пытаются подсовывать девушек. Первые пару лет она спасала меня от внимания полных надежд влюбленных. Но со временем каким-то образом стала сродни открытому приглашению, побуждая мужчин и женщин пытаться за мной ухаживать. Сперва я даже забавлялся и получал удовольствие. А потом наскучило. Теперь я скорее чувствую себя оскорбленным.

Хвала Всесущей, сегодня меня хотя бы не заставят танцевать.

Я много лет назад зарекся танцевать на балах и желал бы никогда не вспоминать, почему так случилось. Конечно, если бы речь шла о традиционном пире новолуния, а не человеческих танцульках, я бы с радостью пустился в пляс. Расположившись под открытым небом, готовился бы к безудержному веселью, длящемуся всю ночь. Мы бы выпили хорошего вина, вроде «Полночного румянца», заставляющего чувствовать себя безмерно счастливым. Били бы барабаны, а вокруг звучала бы дикая, непредсказуемая музыка. И мы бы танцевали, беспорядочно и чувственно и… Ничуть не похоже на банальный жесткий этикет, с которым мне предстоит столкнуться сегодня.

Я подношу к губам бокал с вином и делаю большой глоток горько-сладкой жидкости. Конечно, не «Полночный румянец», но, надеюсь, до конца вечера оно приведет меня хотя бы в полубессознательное состояние.

— Уже пьете, ваше высочество? — раздается скрипучий голос.

Обернувшись, я натянуто улыбаюсь идущему ко мне мужчине.

— Брат Марус, я не знал, что вы любите танцевать.

— Вовсе нет. — Он оглядывает комнату взглядом, полным презрения, почти как я. — И все же хотелось бы удовлетворить определенные желания. Так уж случилось, что мне нужна жена.

— И где лучше всего ее раздобыть? На местной ярмарке. О, простите, там продают домашний скот. Хотя вряд ли ваш подход к выбору невесты чем-то отличается. — Последние слова я бормочу себе под нос и делаю еще глоток вина.

Не поняв шутки, брат Марус по-прежнему не сводит с меня немигающего взгляда. Еще довольно молодой, темноволосый, темноглазый, он мог бы показаться даже привлекательным, если бы не полное отсутствие чувства юмора. С другой стороны, от братьев церкви Сан-Лазаро трудно ждать чего-то иного.

Заложив руки за спину, он подходит на шаг ближе.

— Ходят кое-какие слухи, мой принц.

— Не сомневаюсь, и много. Хотя я никогда не считал их наличие интересной темой для разговора. Они наверняка существовали с момента зарождения мыслящего разума. Ибо если кто-то может думать, то в состоянии строить догадки. — Брат Марус по-прежнему стоит с каменным лицом, не поведя даже бровью. Вот ублюдок. — А знаете, что в самом деле интересно? Возьмем, к примеру, слово «ублюдок». Люди почему-то считают его оскорблением. Да и у вашего ордена есть несколько поистине фантастических ругательств.

У него начинает дергаться глаз. Уже кое-что.

Марус прочищает горло:

— Поговаривают, что неспроста королевы Никсии нет на светских празднествах в этом году. А еще ходят слухи, что вы вскоре можете занять трон.

— Кто и почему судачит обо мне? Наглость чистой воды. — Я пытаюсь сделать еще глоток вина, но бокал уже пуст. Вздохнув, направляюсь к столу с напитками, чтобы вновь его наполнить.

К сожалению, Марус от меня не отстает.

— Ваше высочество, я просто хотел сказать, что церковь Сан-Лазаро высоко ценит поддержку вашей сестры…

— Не убивать — вовсе не значит поддерживать, но продолжайте.

— Теперь при дворе есть и наши представители. Мы лишь хотим, чтобы наши учения признали основной человеческой религией и позволили остальным свободно следовать нашей вере. — Он замолкает, и на один восхитительный миг я надеюсь, что больше от него ничего не услышу. Но, пока наливаю себе вина, чувствую, как он медленно подходит ближе. Его энергия струится вокруг меня, как грязные потоки сточных вод. — Принц Франко, надеюсь, когда вы унаследуете трон сестры, мы по-прежнему сможем поддерживать мир. Это будет выгодно обеим сторонам.

Я чувствую, как поднимаются волоски на затылке. Его энергия спокойна, но я невольно задаюсь вопросом, не содержат ли слова скрытой угрозы. В конце концов, именно церковь Сан-Лазаро ответственна за разжигание восстаний одиннадцать лет назад. Пусть стычки, судя по всему, и провоцировали отдельные последователи, а не орден в целом, я не особо доверяю кому-либо из их братии, пусть даже после подавления восстаний и уничтожения подстрекателей они подписали соглашения о мире. Бесит, что сестра вообще позволяет жить во дворце члену братства. Никсия постоянно убеждает меня, что, признав должным образом их верования, мы избежим повторения истории. Полагаю, она права. Но почему, во имя ночи, братство выбрало именно Маруса? Неужели для представления своих интересов они не могли прислать кого-то менее… невыносимого?

— Если настанет этот день, мы все обсудим, — отвечаю я с вымученной улыбкой. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но возле двери возникает четвероногий фейри, предлагая мне чудесное спасение. — Приятно было пообщаться, но я должен поговорить со своим послом. Наслаждайтесь балом.

Я одним глотком выпиваю вино и ставлю на стол пустой бокал. Стоит отойти от Маруса, как с моих губ сползает улыбка. Я направляюсь к застывшему у двери Оги, послу Лунарии. Черно-серый енот с пушистым хвостом настороженно шипит, не отрывая желтых глаз от мужчины позади меня.

— Он мне не нравится, — сообщает Оги. — Пахнет чем-то…

— Вроде коррупции и непомерных амбиций? А еще он просто воняет, как человек, который десять с лишним лет держал все свое дерьмо в себе? Знаю. Большинство из них — просто подхалимы.

Выйдя из тронного зала, мы шагаем по коридору.

— Когда он умрет, можно я его съем? — спрашивает Оги.

— Ну, — протягиваю я, — вряд ли это хорошая мысль. Во-первых, люди захотят похоронить его тело, оплакать, пропеть псалмы, как у них заведено. Во-вторых, ты ведь посол. Даже послу неблагих должна быть присуща некая чувствительность, а не склонность к поеданию людской плоти.

— Я могу сменить ипостась, — хмыкает он. Потом, содрогнувшись, поднимается на задние лапы, и пушистое тело енота превращается в человеческое. Он шевелит угольно-черными бровями в тон коротко подстриженным волосам. Желтые глаза меняют оттенок и теперь по цвету больше напоминают темный янтарь. Но сильнее всего взгляд притягивают уши. У большинства фейри они вполне человеческие, со слегка заостренными кончиками. Но треугольные уши Оги, расположенные на макушке, покрыты шерстью и весьма похожи на присущие его неблагой форме. — Так лучше?

Хихикнув, я пихаю младшего фейри локтем в ребра. Пусть в благой форме мы с ним на вид примерно одного возраста, на самом деле он моложе меня на добрых двести лет. Наверное, поэтому мы так хорошо ладим. Фейри постарше порой бывают столь же скучными, как люди.

— Что новенького, Оги? Есть кто-то интересный или нас ждет самый скучный в жизни вечер?

— Здесь мадам Флора. Сняла комнату на ночь.

Я широко улыбаюсь.

— Она все же решила приехать. Отлично. Кстати, о мадам Флоре. Ты, случайно, никому не говорил о моей недавней поездке в лавку чаровницы?

Он морщится.

— Не нарочно.

— Оги! — Я почти рычу его имя.

— Ну, я кое с кем встречаюсь. Она служанка и… ну, мы говорили о бале, и мне пришлось сказать, почему я не смогу с ней танцевать…

— Проклятие, Оги! Ты ведь знаешь, что не стоит обсуждать мои личные дела. Ты хоть представляешь, что наделал? Снаружи поджидали толпы женщин, готовых наброситься на меня в любой момент.

— Чтобы… прикончить тебя?

— Вовсе нет. Не сомневаюсь, что они хотели станцевать вальс. В горизонтальной плоскости. А после получить предложение руки и сердца.

Оги ухмыляется, будто я хвастаюсь, а не рассказываю жуткие ужасы. Я наставляю на него палец.

— Я серьезно. Не болтай направо и налево о моих передвижениях. Особенно когда я собираюсь в человеческий город.

Он покорно кивает.

— Прости. Это не повторится.

— Отлично. Тебе повезло, что я не рассказал сестре. Полагаю, она уже не раз пожалела, что положилась на мое слово и наняла тебя. Кстати, где поселили мадам Флору? Я бы с удовольствием с ней поздоровался.

— В крыле Рассветной Звезды, чуть дальше по коридору от твоей принцессы-селки. Может, лучше поздороваешься с ней? Ты ведь ее еще не видел?

— Клянусь, я пытался уже несколько раз. Но мужской голос из-за двери неизменно сообщает, что она плохо себя чувствует. Разве не стоит волноваться, что в спальне женщины, за которой мне следует ухаживать, находится мужчина?

— Это вполне может быть ее голос. К тому же тебя вовсе не тревожит, что она плохо себя чувствует?

Я пожимаю плечами.

— Меня скорее беспокоит, что я в принципе не особо волнуюсь.

Оги закатывает глаза.

— Насколько я понял, ей уже намного лучше и она общается с соседями. Не столь давно видел, как она выходила из комнаты мадам Флоры.

— Постой, ты видел ее раньше меня? И где справедливость? — Я начинаю возмущаться, но быстро напоминаю себе, что мне все равно. И все же могла ли она прикинуться больной, чтобы со мной не встречаться? Мне и в голову не приходило, что, возможно, мои ухаживания ей нужны не больше, чем мне самому. — Наверное, все же стоит узнать, придет ли она на бал. Впрочем, если принцесса ходила к мадам Флоре, то, скорее всего, покупала чары на сегодняшний вечер. Но, надеюсь, мне не придется повсюду таскаться с ней под ручку и менять наши планы. Согласен?

Его губы кривятся в лукавой усмешке.

— Согласен.

* * *

Глубоко вздохнув, я стучу в дверь спальни принцессы Мэйзи.

— Кто там? — спрашивает, как и прежде, тот же мужской голос.

— Принц Франко, — поясняю я. — Снова.

Из комнаты доносится шаркающий звук, за которым следует ритмичное постукивание. В отличие от прошлых раз, никто не просит меня уйти и вернуться позже. Наконец дверь со скрипом открывается, и я вхожу в комнату, но там никого нет.

— Она гуляет, — сообщает мужской голос.

Я поворачиваюсь на звук и успеваю краем глаза заметить темные очертания небольшого тела, падающего с дверной ручки. Существо приземляется на пол, и передо мной оказывается некое покрытое грибами крабообразное. Я хмурюсь. Не столь уж редкий тип фейри. Подобные ему селятся там, где влажно, тепло и не слишком много солнца, поэтому их можно встретить во многих королевствах Фейривэя. Тем не менее конкретно его я вижу впервые. Он точно не служит во дворце.

— А вы кто такой?

— Подаксис, — скучающе поясняет он и семенит, щелкая клешнями, в другой конец комнаты.

Переваливаясь с боку на бок и стуча лапками по мраморному полу, он ведет меня к закрытым балконным дверям. Теперь понятно, что за звук я слышал.

— Вы слуга принцессы?

Застыв, Подаксис устремляет на меня глаза-бусинки.

— Слуга? Я вас умоляю. Вы разве не слышали о друзьях, ваше высочество? — Он постукивает клешнями по двери.

— Войдите, — раздается оттуда женский голос.

Тут же возникает желание ее поправить. Не слишком уместно говорить «войдите» тому, кто выходит из комнаты на балкон. Но я сдерживаюсь. Вероятно, не стоит начинать знакомство с ней с досадных замечаний.

Я распахиваю балконные двери и утыкаюсь взглядом в темнеющее небо. В дальнем конце балкона на стуле сидит женщина-фейри в людском обличье и смотрит на горизонт, где закатное солнце расцвечивает небо последними яркими штрихами. Загорелая, с румянцем на щеках, бледно-розовые волосы уложены в безупречную прическу, и лишь несколько вьющихся прядей обрамляют лицо. Я не могу разобрать цвет глаз, но, полагаю, голубые или серые.

— Добрый вечер, принцесса Мэйзи, — начинаю я, растягивая губы в самой обаятельной улыбке. — Я принц Франко.

Она бросает на меня быстрый взгляд, но тут же отводит глаза.

— Очень приятно, — произносит она голосом, лишенным всяких чувств.

Пробежав по балкону, Подаксис взбирается на одеяло, которым укрыты ее ноги, и, потоптавшись, устраивается у принцессы на коленях. Мэйзи поглаживает его, а затем повыше натягивает одеяло на бедра. Я чувствую, как она вдруг начинает беспокоиться, но не могу понять причины. Принцесса возится с одеялом, следя, чтобы оно полностью закрывало нижнюю половину тела. Может, она стесняется своего наряда? Лично я вижу лишь пару туфель из бледно-голубого шелка, усеянного крошечными жемчужинами, которые выглядывают из-под нижнего края одеяла.

Я делаю шаг ближе и понимаю, что оказался в необычном положении. Здесь нет второго стула, чтобы сесть, а принцесса, похоже, вовсе не горит желанием подняться для разговора со мной. Весьма странно общаться, нависая над ней, и я прислоняюсь к перилам балкона.

И… ничего не говорю.

Она тоже молчит. Может, просто нервничает или изо всех сил старается, чтобы я почувствовал себя нежеланным гостем. Обычно я точно так же избавляюсь от нежелательных знаков внимания, и весьма странно испытать подобное на собственной шкуре. Ну, по крайней мере она не хлопает ресницами и не подсчитывает мое состояние.

Я прочищаю горло.

— Как вам Лунария? Понравилась?

— Здесь довольно сухо.

— Да, полагаю, морская фейри может так сказать о любом королевстве на суше. — Я наблюдаю за ее лицом, гадая, улыбнется ли она, но… нет. Втянув воздух, чтобы почувствовать ее эмоции, я натыкаюсь на раздражение. Энергия просто бурлит в ней. Похоже, Мэйзи не терпится оказаться где угодно, лишь бы не со мной. — Итак, что привело вас сюда?

Наконец она поднимает взгляд и пристально смотрит мне в глаза.

— Не сомневаюсь, что вы в курсе, ваше высочество. Вы должны за мной ухаживать. Отец надеется, что мы поженимся к концу месяца. — В ее тоне нет горечи, впрочем, как и тепла. Скорее, в нем слышится… беспокойство. Но почему?

— Принцесса Мэйзи, если вы приехали сюда против своей воли, я не буду принуждать вас остаться. — Когда слова слетают с губ, я ощущаю нечто среднее между облегчением и разочарованием. Если она уедет, мне не придется за ней ухаживать. Но так я, даже не начав, обману ожидания сестры. Я вздыхаю. — Если вы хотите уехать, я…

— Нет, прошу вас, — произносит она и садится более прямо. Ее энергия темнеет, и в ней проскальзывает нотка отчаяния. — Я хочу быть здесь. Мне… это нужно. Пожалуйста, простите мою грубость. Я никогда не жила за пределами Мореи. Вы даже не можете себе представить, каково оказаться в этом теле, оторванной от тепла и пены, окруженной воздухом, который иссушает кожу, вытягивая из нее жизнь. И ступать по суше на двух ногах, которые не желают слушаться.

Такое чувство, что она что-то скрывает. Но, по крайней мере, я смог ее разговорить. Однако, как ни прискорбно, она больше реагирует на искренность, чем на обаяние. Общаясь с незнакомцами, мне трудно поддерживать серьезный тон, и все же я стараюсь быть терпеливым и говорить слова, которые ей хочется услышать.

— Я понимаю гораздо больше, чем вы думаете. У меня тоже несколько ипостасей. В форме ворона я очень быстрый, а в этом теле — наоборот. Когда я только учился превращаться, приходилось поочередно находиться то в одной ипостаси, то в другой.

Она кивает и впервые дарит мне некое подобие улыбки.

— Спасибо за понимание.

Больше похоже на какой-то формальный ответ, чем на слова, идущие от сердца, но хоть что-то. И раз уж я разговорил ее, то должен продолжать в том же духе.

— Значит… перед тем как приехать сюда, вы редко принимали благую форму?

Она качает головой.

— Я редко снимала шкуру селки. Я не очень любила танцевать после заката, как мои кузины, и не стремилась посещать с братьями прибрежные пабы по ночам.

Я на миг задумываюсь над ее словами. Селки — один из немногих типов фейри, которые не меняют ипостась, стоит лишь захотеть. Скорее, снимают тюленьи шкуры, обнажая скрытые под ними людские тела. Восхитительно и в то же время почти чарующе мерзко. Я уже готов расспросить Мэйзи поподробнее, но ощущаю, что энергия ее вновь меняется, становясь ровнее и спокойнее. Принцесса снова теряет ко мне интерес.

— Почему вы согласились на мои ухаживания? — с искренним любопытством спрашиваю я.

— Отец хочет породниться с королевской семьей на суше, — поясняет она, но я по-прежнему чувствую, что за ее словами скрывается что-то еще.

Я подмигиваю.

— Но я ему не слишком понравился и он не стал свататься сам?

Принцесса лишь смотрит на меня пустым взглядом, даже не пытаясь улыбнуться.

Я прочищаю горло, вновь принимая серьезный вид.

— Как бы то ни было, я рад, что вы здесь. Вы придете сегодня на бал?

— Не знаю. Я ведь сказала, что никогда не любила танцы.

Я хмурюсь. Если она не собиралась приходить на бал, то зачем тогда навещала мадам Флору? Судя по нашему разговору, Мэйзи не слишком-то общительна. И мне с трудом верится, что принцесса решила просто из вежливости зайти к незнакомке. Или ее холодность предназначена лишь мне? В любом случае, если она не придет, я не расстроюсь. Я уже продумал для себя запасной вариант и смогу неплохо развлечься.

Отлепившись от балюстрады, я отвешиваю поклон.

— Если вы все же решите прийти на бал, для меня будет честью вас видеть. Если нет, я зайду утром.

Она кивает, и я прохожу с балкона в ее комнату. Оказавшись вновь в коридоре, мне с трудом удается сдерживать желание расхохотаться. Мэйзи далеко не самая худшая из женщин, за которыми я ухаживал, но мы с ней совершенно не совместимы. Лишь при мысли о том, что мне нужно общаться с ней целый месяц, внутри поселяется страх. Ей не пришлось по вкусу мое обаяние, и она с трудом терпела мою искренность. Вероятно, я понравился бы ей лишь в том случае, если бы мне сделали лоботомию.

С другой стороны, идеальный расклад. Она мне ничуть не подходит и открыто выказывает безразличие. Поэтому, когда все закончится, не будет разочарования ни с моей стороны, ни с ее.

По крайней мере, никто не пострадает.