Ароматы свободы

Теффи Кевич

В мире, где всем заправляют уоры, люди, в лучшем случае, средний класс. По-факту, не больше, чем скот, который разделили на две части, разрушив тысячи судеб. Инесса, не согласная с чудовищным законом, принимает единственное правильное решение. Решение вступить в группировку. Теперь ей придется вести двойную игру, исполняя роль примерной дочери и сестры, таинственного бойца в маске под прозвищем «Тень». Только как не застрять в паутине, если таинственный шепот заманивает в самое пекло?

© Теффи Кевич, 2021

ISBN 978-5-0053-5609-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я могла видеть все — все вокруг. От собственных пальцев ног, спрятанных под пушистым одеялом, пахнущим клубничным молоком, я пролила напиток, а стирать не отдала, до книжки прячущейся на верхней полке. Внимательно наблюдая за отцом, я следила, как он перелистывает одну страницу за другой, пробегаюсь по словам своими добрыми чёрными глазами. Тёплый свет падал на его тёмную кожу, широкие плечи и выраженный подбородок. От него исходил сильный запах масляной краски

Вдруг, он захлопнул книгу и я недовольно воскликнула

— Но это же несправедливо! — я скрестила руки на груди

— Таков мир, цветочек, — он улыбнулся грустной улыбкой. — Уоры сильные и живут долго, поэтому и правят миром

— Ну и что? Они ведь должны защищать слабых, должны защищать фолков! — я не унималась. — Так почему все это так несправедливо?!

Размяв плечи, мужчина зевнул, и потянувшись произнес

— Это очень долгая история, с тысячью различных нюансов и вопросов, которые так просто не решить. Мир был бы прекрасен, если бы все были как вы с Фирой. Ты, мой благородный рыцарь ее всегда защищаешь

— Это понятно, я ведь сильная!

— Самая сильная, цветочек, — папа потрепал меня по голове

На этих словах, свет резко выключился. После, отца я больше не видела. Произошло разделение. Порог разделил человечество на две части. И никто ничего не мог с этим поделать…

Первый акт

«Решиться»

Я не чувствовала никакого волнения, стоя перед кричащей пьяной толпой, скандирующей мое имя. Прозвище. Они все уже сделали ставки, а я прикрывала глаза от яркого света софит. Искусственный свет мне не нравился, но ради шоу, можно потерпеть. Втянув в себя запах алкоголя, табака и прочей мерзости, я чувствовала, как моя кровь переносит вместе с воздухом магию, такую же как и это место, заставляющую ощетинится.

«Тень! Тень! Тень!» — кричали с арены, поставив на меня жалкие гроши, какая грубая ошибка.

В помещении запрещалось колдовать кому-либо, помимо судей и борцов, но кто-то прямо сейчас ослушался и дышать стало тяжелее. Скоро его выкинут, а значит внимания он не стоил.

Внимания не стоил и мой противник. Очередная девчонка, косящая под мужика, но видевшая их разве что на картинках, нахохлившаяся и в смешном костюмчике. И эта девочка сегодня победит, ведь деньги уже шуршали в моих карманах. На что люди не идут, чтобы поднять самооценку!

Судья что-то говорил, но одновременно с ним, нашептывал и внутренний голос, ему почему-то тут не нравилось. Возможно, в нем заиграла совесть. Обманывать пьяных мадам ой, как нехорошо, но пьяные мадам должны сами понимать, что поединки не бывают честными. Совесть у шепота — смешно!

Бой тем временем начался и я усиленно изображала усилие, стараясь случайно не перегнуть палку. Размеренно шастая по кругу, не слишком серьезно уворачиваясь от ударов, я не заметила, когда перестала играть, и начала драться по-настоящему. В моих жилах разлился свинец, ладони горели от огня, а в голову капал дурман в этот раз дело было не в табаке. Магия, несмотря на продолжительность боя, становилась терпкой, вяжущей язык, липкой, собирающей землю на ногах. Медвежья хватка вцепилась в горло не девчонки, но заклятого врага, злейшего соперника, повалив того на пол. Глаза пылали, когда чужое лицо сначала покраснело, а потом побледнело, я будто пила ее магию, когда судья вывела меня из транса.

«Победила Тень!» — выкрикнула она, под рев толпы.

«Плакали мои денежки…» — подумала я, стерев из памяти и поединок, и последующие неприятности.

Некогда было думать, нужно было поспешить. Если не успеть в общежитие до одиннадцати, то можно схлопотать. Порядок нарушать нельзя. Соблюдал бы это пресловутый порядок хотя бы кто-то. Выпускницы бегали по этажам крича и плача так, что всю усталость рукой сняло. Спать перехотелось от слова совсем. А с кровати открывался чудесный вид на потолок, который я рассматривала, погрузившись в темные мысли до самого рассвета.

***

В сей замечательный день, я была совершенно измотана и не радовалась ничему. Мне было по барабану то, что у меня церемония выпуска, что я больше никогда не переступлю порог «Высшей Академии», что вступлю во взрослую жизнь. Меня интересовал лишь чей-то парфюм с запахом шоколада и разглядывание собственных ногтей, а не салюты воодушевляющих слов. Ночью ни на минуту не сомкнула глаз. В животе какое-то неприятное чувство щекотало предчувствием неприятности, мешая отдохнуть, а от шепота в голове не было никакого желания заниматься хоть чем-то. Никаких зеленых коридоров, портретов с уничижительными лицами, лишних запахов… особенно непонятного свежего, будто морского.

— Инесса! Юная леди, возьмите свой аттестат, наконец, — нервы у преподавателя уже не выдерживали, на ее серьёзном лице проглядывалось напряжение.

Я вскочила с места, вырисовывая тухлую, но, все-таки, улыбку. Профессор, заметив мои потуги, хмуро усмехнулась и прошептала на ухо:

— Если бы не ваше наплевательское отношение, Инесса, вы бы уже перевернули мир, — произнесла она, открыв книжечку с табелем мне на обозрение. Несмотря на ее слова, на мгновение в голосе проскочила какая-то гордость.

Покачав головой, да куда там мне, обычной волшебнице, которая даже не представляет собственное будущее, не имеет амбиций, я вернулась на место, пока мои одноклассницы внимательно вслушивались, боясь пропустить свою очередь.

— Ну, что там у тебя?! — Фира, подруга и по совместительству названая сестра, с любопытством буравила взглядом книжку, на которую потом можно будет ставить чай. Мне нечего скрывать, я и показала. — Зашибись! Я таких оценок в жизни не видела! У тебя даже по истории десятка? Как?!

«Победа — мой морфий, а любой проигрыш, даже в плевом деле, вызывает зуд по всему телу, неистовое желание расчесать внутренности, боль в голове до слез. А еще Стипендия — сильный аргумент», — хотела ответить я, но просто пожала плечами.

— И куда ты собираешься поступать? Даже «Институт имени Уора» примет тебя с распростёртыми объятиями, ты ведь такая умная, много читаешь, учишься…

— Никуда, — честно ответила я.

Не успели медовые глаза округлиться, как прозвучало имя девушки, и она, подскочив на месте, со всех ног кинулась к преподавателю, чтобы вскоре, так же бегом, под чужой смех, вернуться назад, размахивая собственным аттестатом.

— Блин. У меня все очень и очень плохо! — и протянула мне.

— Оценки по целительству и цветоводству довольно высокие. Почему бы тебе не стать лекаркой?

— Я хотела в правительство идти, но меня туда разве что уборщицей примут… — я скривилась. — Эй, а чего мина то такая кислая? Тебе вот, стоит только улыбнуться, ямочки свои показать, глазками синенькими похлопать, и никто даже не взглянет на твой идеальный табель, счастливая!

— Ты сама все сказала. Порядочные мадам там декорации, пока всем заправляют уоры.

— Но ведь это правильно?… Они ведь такие могущественные и сильные, почему бы нет. Тогда чем ты собираешься заниматься, чем на хлеб зарабатывать, исключительная моя?

Я показала Фире язык, заговорчески прижав указательный палец к губам, мол «потерпи, и узнаешь».

***

У здания клуба стояла женщина, которую можно было спутать с мужчиной, высоким мускулистым мужчиной, не будь конечно разделения. Она взглянула на нас сквозь стеклышки солнцезащитных очков, серьезно осмотрев с ног до головы Фиру.

— Она со мной, — заверила я ее.

Охранница еще раз смерила нас тяжёлым взглядом, но в итоге просто прошла внутрь, предлагая проследовать за ней в место, где всегда пахло потом, кровью, где всегда тяжело было дышать, независимо от того, как долго открыто окно, там, где стоял мой любимый запах азарта и побед. Кажется, мои глаза сами за себя говорили, ведь Фира ни слова не сказала, просто с опаской, но без страха, оглядываясь по сторонам. Кирпичная кладка, на которой всегда была копоть или земля, уже покрытая трещинами, обугленная паутина в углу, еще плесень растущая в уголке. Подруга может и смотрела на это все без страха, но ровно до момента, пока я не сняла школьные туфли вместе с носками, голой ногой ступая на грязный пол.

— Обычно я тренируюсь в нижнем белье, а то и голышом, но не хочу тебя смущать, — объяснила я ей, но в ответ получила еще большее непонимание. — Шучу, — я не шутила.

— Прости, малышка, но сегодня достойных тебя соперников не предвидится, — произнес бас, в виде охранницы, занимающей одновременно и должность тренером. — Придется побиться со мной. Не сильно обижайся, если я сломаю тебе парочку косточек, так, случайно, маленькая воровка! Как меня вчера полоскали из-за тебя!

— Я отработаю те деньги с лихвой, честно. Можешь ломать, сегодня у нас мадам целительница к нашим услугам, — Фира пискнула, сев на скамейку у стены. — Слушай, это не самое лучшее место…

Не успела я предупредить невольного зрителя, как в меня чуть не прилетел шматок земли, от которого я еле успела увернуться. Оказавшись в не самом лучшем положении, и даже не успев разогреться, я нашла себе укрытие, спрятавшись за удобной бетонной стенкой, нужно было накопить силы, прежде чем атаковать. Закрыв глаза, я прислушивалась к шагам, а когда те были совсем близко, я выскочила с правой стороны, надеясь ударить огнём с ноги, но просчиталась. Сильная рука схватила меня за ногу и повалила на пол и прижала сверху. Не все силы ушли на несостоявшийся удар, поэтому у меня получилось одной свободной рукой создать водный пузырь у головы соперницы, и пока та пыталась избавиться от него, я вскочила на ноги, оказываясь за чужой спиной под восхищённые вздохи.

Ухватившись за майку, я потянула ее назад, землёй «связав» руки тренера. Она покачнулась, но не упала, ногой повторяя тот удар, который я хотела применить к ней, но без магии, что спасло меня от тяжёлых травм и наградило ударом в живот, от которого выбило весь воздух. Тут то я поняла, что силы у соперницы не осталось, а значит стоило…

Удар голой прямо в ключицы рассеял внимание, она уже было пришла в себя, но мои руки оказались быстрее и опалили чужие ступни огнём. Женщина упала и не вставала. Один… Два… Три. Я ее победила! Впервые!

От адреналина из глаз пошли слезы, а рот открылся, пытаясь впитать как можно больше воздуха. Дышать в помещении стало невозможно, всю магию из воздуха высосали. Я взглянула на скамейку, где сжимаясь сидела Фира, в бедняжку прилетел шмоток грязи, а потом еще и облило.

— Хороший бой напоследок. — произнесла моя соперница сквозь зубы, ступни ей хорошо обожгло. Как ни странно подруга быстро к ней подлетела, используя оставшуюся в воздухе магию на заживление конечностей.

— «Напоследок»? Ты меня выполняешь?!

— Инесса, ты разве не слышала? По всему сектору закрывают боевые клубы, бои и чемпионаты теперь нелегальные. Мол, разводят криминал и насилие. Сначала забирают наших мужиков, теперь клубы, а потом что? Виски? Тьфу!

То ли из-за того, что магии совсем не осталось, то ли из-за усталости и шока, но я поняла, что меня мутит. Хотелось упасть прямо на пол, расшибившись в лепёшку, и в то же время наброситься на политиков, чтобы разодрать им глотки.

— Фира, ты спрашивала чем я буду зарабатывать на хлеб… Так вот мой тебе ответ, ничем.

***

Настроение упало до отметки «отвратительно». Мы не торопясь шагали до академии, прежде чем разойтись в разные стороны, когда заметили, что на тихой улице, где практически никогда не было народу, органы правопорядка опять избивали несчастного законопослушного гражданина. На первый взгляд законопослушного. Стоило вглядеться получше, как сразу все встало на свои места. Белоснежные, словно вымоченные в белизне, волосы, длинные заострённые уши, ну и конечно, прикрытый третий глаз на лбу. Фолк сам напросился. По закону, фолки не имеют право выходить из дома в час пик.

Неприятный запах горящей плоти донесся до носа, вместе с душераздирающим криком. Господа жандармы перестарались с наказанием. Рядом со мной раздался злобный рык. Обернувшись, я увидела миловидную рыжеволосую девушку, с выражением бешенства на веснушчатом лице.

— Успокойся, это не наша война, — произнесла я, с силой сжимая

запястье Фиры.

— Я не могу просто стоять здесь и наблюдать за этим! Нужно вмешаться!

— Можешь и будешь, если не хочешь себе проблем, а поверь мне, дорогая, проблемы будут не только у тебя.

Карие глаза взволнованно взглянули на меня, чтобы тут же попятиться вниз. Девушка признала вину и уже шёпотом добавила:

— Это же ужасно. Человек, наверное, тут работает, а его просто так… — в уголках глаз появились слезы.

— В один день это изменится. А сейчас, фолкам лучше отправится в резервации, там для них безопаснее. В конце то концов, нам не легче живётся. — заявила я, пока не услышала жалобный стон, скорее плач ребенка, а не голос взрослого человека.

— Нам то? — спросила Фира, никак не желая отводить глаза от того, как избитого фолка уводят жандармы.

— А разве это не правильно? Ведь уоры такие «могущественные и сильные», Фира, а нам, простым ведьмам, стоит перед ними поклоняться и терпеть.

«Сделать первый шаг»

Общежитие совсем стихло, все разъехались по домам, не оставив в память о себе ни запахов, ни звуков. Осталась одна я, наедине с собой. Не потому, что не успела собрать вещи, или хотела напоследок со всеми проститься, особенно с пустыми стенами, нет, я просто не знала куда идти.

Сиротам сектор выдавал квартирки в муравейниках, надеясь, что те сразу устроятся на работу и будут проводить там все время. А я ведь не сирота. И дом есть, неплохой такой коттеджик. Но идти все равно некуда. Отца, как и всех мужчин, отделили от женщин, а мать я никогда не знала. Вроде и не сирота, но неизвестно, стоит ли отчий дом на том же месте, или уоры под шумок его прибрали. Хотя, зачем им это? Разве что под снос.

Собравшись духом, я схватила в руки чемодан, вдохнула аромат витающей в воздухе магии и чистящих лимонных средств, меньше народу, больше кислороду, направилась на выход, стараясь не столкнуться с блуждающей по коридору студенткой, ставшей призраком общежития. Мало ли, легенды всякие ведь ходят.

На воспоминания я не полагалась, сразу вытащив карту. И хорошо, что я это сделала, иначе бы точно не опознала эту развалюху, как коттедж из детства. Вид у дома был… скверный. Даже бойцовский клуб выглядел уютнее. И в крыше дыра, дверь едва на петлях держится, а окон вовсе не осталась. В голове я тут же прикинула сколько будет стоить вызвать мастера. Если поголодать, то тех остатков с турниров должно хватить. Шальная мысль залатать весь дом грязью испарилась, стоило зайти внутрь. Едкий сладковатый вкус греческого ореха сам собой появился на языке. Что-то было не так, запах коттеджа опьянял не хуже вина, словно в этом доме жили уоры и их магия оседала по стенам долгое время. Злость вспыхнула неожиданно, захотелось разгромить либо дом, либо тех, кто посмел остановиться в нем.

«А ведь ты ничего с этим поделать не можешь, — на периферии сознания раздался шепот. — Какие-то твари без разрешения отравили твой островок спокойствия. Как жаль, что ты так слаба и мала!»

Набрав побольше воздуха в грудь, я почувствовала отличный запах, не сладкий, а горький, с примесью железа, ощущение магии от него отдавало чем-то знакомым, что крутилось на языке, но никак не хотело узнаваться. Отчётливо он доносился со второго этажа, и вел за собой, словно крысу дудочка заклинателя. Ступени шли не кончаясь, усиливая мое нетерпение. От неожиданности, я чуть не пропустила момент, как старая лестница со скрипом проломилась под мом весом, едва не проглотив меня. Я еле успела отскочить, и быстро перепрыгнуть на последнюю ступеньку, слыша, как ускоренно стучит сердце.

«Все не просто так», — прошептал голос в голове.

«Ничего удивительно, древесина от влажности сгнила», — произнёс здравый смысл.

Я зашла в единственную комнату на этаже и мной завладела тоска. Розовые стены, шторы в белую полоску, светлая мебель и шкаф с детскими книжками, запах клубничного молока, были в прошлом.

В потолке зияла дыра, возможно поэтому тут дышалось легче, из мебели осталась тумбочка, да кровать, шторы пожелтели, а полы, как и везде, попахивали гнилью.

Вдруг, взгляд упал на инородный предмет на кровати. На голом матрасе лежала желтая маска, источник странного запаха железа, мускуса и чего-то еще, которая сама легла мне в руки. Она напоминала ту, которую носили во время боев дамы, желавшие походить на мужчин — чёрные губы, синие круги возле глаз и красные капли, будто крови, по всей площади.

«Что забыла бойцовская маска в детской комнате?» — задался вопросом шепот.

«Маска принадлежала отцу», — получил он ответ.

Папа был известным бойцом за справедливость, о нем говорили везде, он пользовался любовью народа, люди хотели идти за ним, пока не произошло разделение. Он учил меня магии, управлять стихами, пока не произошло разделение. Он был хорошим отцом, пока не произошло разделение.

Глупое, бессмысленное, единственная причин которого показать, насколько мы, волшебное общество низки в глазах уорах, что они могут сортировать нас как скот.

«Мужчины и женщины не могут жить в одном социуме, их единение введёт к насилию, различие в магии введёт к разбоям и разврату, — трещало из всех щелей в свое время, а когда пропаганда не сработала, они сделали все грязно. Устроили террор. — Вы для нас не выше фолков.»

Но разве хочется мне уничтожать все на своем пути, вдыхая запах магии, прошедшей через мужскую кровь? Разве хочу я сеять раздор? Нет. Я хочу справедливости. Маска оказалась плотно прижата к моему лицу. Запах мускуса, железа и смолы, твердеющий со временем, вместе с невероятной силой, питающей мышцы всего тела, как и укрепившейся пугающей мысли.

«Мы всего лишь скот, который разделили ради контроля!» — эта догадка не в первый раз вспыхнула в сознании, и далеко не была неожиданной искрой. Нет. Детские воспоминания мелькали перед глазами. То тут, то там, люди устраивали демонстрации, бунтовали и негодовали. А как иначе, когда этот мускусный запах обжигает изнутри и заставляет действовать, когда похожий задор чувствуется только в разгар битвы? Потому ли закрыли клубы? Сев на грязный матрас, я закрыла глаза руками, не верилось, что все так просто. Почему никто ничего не замечал?! Почему никто ничего не делал?! «Уоры ведь такие могущественные…» — твердили все то тут, то там. Великим уорам ставили памятники, называли институты. Откуда они вообще взялись, что перекроили весь наш устой?! Я рывком поднялась, чувствуя силу, желая тут же сделать хоть что-то. Кричать на улице, агитировать бунтовать. Хватит с нас!

Вдруг, я почувствовала, как пол подо мной трещит и не успела понять, что должно произойти, как второй этаж рухнул. Я полетела вниз вместе с комнатой, кроватью, мебелью. В полёте по голове что-то ударило, в глазах замутило, дышать стало невозможно, когда кости треснулись об пол. Я ловила воздух ртом, опьяняюсь с каждым новым вздохом уорским ядом. Не получалось сделать ничего, подняться было невозможно, оставаться в сознании становилось тяжело.

«Жалость какая, я умру здесь…» — смиренно подумала я.

«Никогда!» — закричало желание жить, прозвучавшее так контрастно, словно другой человек, от слабого запаха железа, и я из последних сил истошно закричала, чтобы перестать держать голову и отрубиться, услышав чье — то испуганный крик.

***

Глаза нещадно жгло, от белизны резало так, что хотелось опустить веки и никогда больше их не поднимать, но боль в груди не позволила уснуть, и я застонала сквозь зубы.

— Ой, ой, мисс, вы уже проснулись! Я сейчас позову врача, потерпите, пожалуйста, — произнес слабый мужской голос.

Мужской? Из любопытства я подняла голову, чтобы увидеть сгорбившегося, лысоватого, с опущенными ушами, старого фолка в робе целителя. Голова тут же вернулась обратно на подушку, воздух, почему-то тут же стал спертым, приобретя запах спирта, видно старик ушел.

Из коридора стала доноситься ругань.

— Я же говорила вам, у пациентки тяжёлая травма, вы обязаны оставаться в палате! — произнес женский голос с прохладой.

— Но ведь девочка очнулась, похоже от боли, — объяснялся уже знакомый фолк, но в итоге просто тихо согласился. — Простите, моя вина…

— То-то же. Вам зачем платят? Чтобы вы фильтровали магию, а не для того, чтобы вы бегали по коридорам. — в палату вошла женщина, чьи чёрные волосы казались насмешкой над белыми стенами. — Вид нормальный, показатели в норме, неприятную боль можно и перетерпеть, никаких угроз здоровью. И чего вы запаниковали?

Мои органы, казалось, сжало воедино, кости будто перетерло в порошок, а потом засыпали в форму, которая еще не застыла. Перетерпеть значит…

— Если заживление пойдет так, как надо, к вечеру пациентку заберут, а пока ни шагу из палаты. В ином случае, это будет на вашей совести, — произнесла целительница и вылетела прочь.

Запах спирта сменился на чистый, стерильный, не имеющий определённого вкуса аромат. Будто вода, снимающая усталость и боль. Фолки прекрасно выполняют свои функции, даже совсем старые. Этому, например, было лет двадцать пять — двадцать семь, но фильтрация магии у него выходила. Даже жаль, что мир так несправедлив. Фолки проводят через себя огромные объёмы магии, фильтруют их для нас, как растения воздух, но не могут ей пользоваться.

— Кх..де я? — вырвался из глотки хрип.

— В Главной Лечебнице сектора, — с грустной улыбкой ответил старик.

— Как..как я сюда попала? — прокряхтела я.

— Ох, мисс, я вас нашёл. Услышал крик, по пути на работу, и кинулся в дом. Простите, пожалуйста, мне пришлось вторгнуться. — тут же извинился он, хоть извиняться он и не должен. — Не представляю, что случилось, но ваша рана была ужасной. Хорошо, что врачи вовремя срастили вам кости. Пять переломов… ужас какой!

Его голос такой спокойный, тёплый, хрипловатый, склеивал глаза и успокаивал. Боль понемногу проходила, дышать становилось легче. Я не успела спросить, кто меня заберёт от сюда, и просто уснула, чтобы совсем скоро снова проснуться.

— Инесса, мы так переживали! — звонкий голос раздался прямо над ухом. — За тобой глаз, да глаз нужен! Сумасшедшее ты существо! Невероятно дурное!

— Не бегать по коридорам! — эхо отскочило от стен где-то в коридоре.

Окончательно проснувшись, я увидела девушку, безумно похожую на мать. Настолько, что спросонья их образы перемещались перед глазами. Лишь их цвет волос и возраст отличались. Яркий рыжий цвет не оставлял сомнений, что по мою душу пришла Фира. Пришла, чтобы забрать в свой уютный дом, где всегда царит аромат выпечки.

Приподнявшись, я заметила, что ребра практически не болят, лишь тянущие ощущения, как после хорошей тренировки, выдавали травмы.

— Тихо, тихо, мисс, не торопитесь, — я обернулась, чтобы увидеть фолка, который все это время находился тут.

— Вот именно. Леди, мисс, пройдите со мной, обсудим условия выписки. Ты, — из неоткуда возникшая врач обратилась к пожилому мужчине, — Помоги пациенту, — бросила она, мне захотелось ей врезать, и забрала женщин с собой.

Фолк помог мне сесть, а сам достал из тумбочки мои, уже чистые, вещи. Обычные клетчатые брюки, рубашка, туфли на плоской подошве. Мужчина порылся в карманах халата и положил наверх еще что-то. Я с удивлением поняла, что это маска.

— Она была на тебе, я подумал, что она тебе дорога. Ты не хотела ее отдавать, даже в бессознании, — он хрипло рассмеялся. — Лучше отдать ее сейчас, потом точно не смогу.

Я быстро-быстро оделась, чтобы спрятать разноцветную ткань в карман брюк.

— Почему? — третий глаз взглянул на меня пронзительно, длинные уши прижились к макушке. Двадцать пять, все-таки, подумала я, фолк прожил двадцать пять лет, из отведённых ему тридцати.

— Я просто не успел добраться до работы, перед час пиком… — сказал он, стараясь не выдать тот ужас, которым за секунду наполнилась магия вокруг, голосом. Из-за меня доброго человека накажут. Он же ни в чем не виноват! — Это не из-за тебя, правда. Сам виноват.

«Вы ни в чем не виноваты! Виноват сектор, правительство, закон, равнодушные люди! Но вы ни в чем не виноваты!» — хотела воскликнуть я, но не могла. Не имела права никого обвинять, пока сама ничего не сделала. И не успела бы.

— Инесса, пошли, пошли! Дома мелкая уже пол дома разнесла, пока нас не было. Какой кошмар, а мне потом убирать, — Фира взяла меня под локоть. — Кстати, тебе запретили тренироваться, как минимум,

неделю, так что страдать буду только я. Как ты вообще умудрилась сломать ребра в пяти местах?

От подруги несло шоколадными духами, а после стерильного аромата, он бил в нос похлеще нашатырного спирта.

— Подомной проломился пол, — честно сказала я, пока все мысли занимала несправедливость, фолк и несправедливость по отношению к фолку.

— Серьезно?! Быть не может! — звонкий смех вдруг смолк. Мимо нас, по коридору приёмного отделения прошли жандармы. — Ты точно ничего не натворила?…

Посетители и больные вокруг переглядывались и шушукались, им было не по себе. А когда жандармы вывели за собой жалостливого старика, то воцарилась скорбная тишина.

— Фира, мне нужно в туалет, — тихо сказала я.

— Сейчас!? Ты точно не сможешь потерпеть до дома? — но меня уже и след простыл. Я не знала, что буду делать, но понимала, что не могу просто стоять бездействуя. — Буду ждать в машине.

В туалете была форточка, через которую я кое-как вылезла наружу, сжав посильнее зубы. За углом, совсем рядом с лечебницей, находилось отделение, в котором раньше работала Меркурия, и если фолка решили вести туда, то перехватить не составило бы труда. Кажется, я не ошиблась, тошнотворный запах горящей плоти, как никогда, побудил рвотный рефлекс. Прямо сейчас, издеваясь над целителями всего сектора, а то и мира, жандрамы у ворот дома здоровья, зверски выжигали клеймо на ни в чем невиновном человеке!

Много я не думала. Маска сама оказалась на моем лице, а адреналин попал в кровь. Мускус обжигал лёгкие, а железо душу, невиданная энергия била ключом, как и кулаки. Огонь искрил на пальцах, вскоре мантия одного из жандармов пылала огнём правосудия. Отвлекшись, другая совсем забыла о провинившимся фолке, придя на помощь коллеге.

— Как это, черт побери, произошло?! — воскликнула страж правопорядка, ногой потушив погорающую одежду. — Эй, ты видела?! — она обратилась ко второй, но не получила ответа. — Эй?!

В ее рту, через мгновение, она не могла закричать, будто в рот воды набрала. Только не будто, и не по собственному. Мои руки в эту же секунду повалили ее на землю, перед тем, как дать ногой по затылку и выкинуть туда же, куда и вторую. Ордер на арест мужчины был уничтожен, а сам фолк уже сидел на скамье, подальше от места преступления, а я, сняв маску, попыталась залечить его глаз, на самом деле, сомневаясь, что с этим вообще можно что-то сделать…

— Простите, я не сильна в лечебной магии, — вода, которая должна была принять глубокий зелёный, аа то и мятный, цвет, у меня превратилась в грязно салатовую. — Правда, я не очень хороша во всех направлениях, помимо боевых. Лучше идите домой, пока эти не очнулись.

В красных морщинистых глазах появились слезы.

— Спасибо… еще никто не был ко мне так добр.

«Ладно, — подумала я, — если никто не встаёт против несправедливости, я стану справедливостью».

«Быть частью семьи»

— Вот видишь, если судьба что-то решила, так тому и быть! — Фира вприпрыжку шагала к дому, самодовольно улыбаясь.

— Судьбой, ты, конечно, называешь себя, — отозвалась я уставшая, но не побежденная.

— Именно! Вот ты только представь, твоя подруга, по-сути сестра, предлагает вернуться в родительский дом, в котором вы девять лет делили и хлеб, и кров, где тебя и накормят, и напоят, где царит детский смех, но ты упрямишься, мол хочешь независимости, идёшь в разваленную лачугу и там ломаешь кости! А, точно, тебе даже представлять не надо! — злорадствовала девушка, доказывая, что у рыжих, действительно, нет души.

— Вот именно, девять лет. Девять лет я отбирала силы, деньги и кровь у Меркурии, занимая место в твоей комнате.

— Да ты же в общежитии практически все время жила, лгунья! Вечно ты все драматизируешь! — Фира открыла дверь, пропуская меня внутрь. — Добро пожаловать домой!

Внутри домика пахло выпечкой и сладостями, будто стены и потолки были пряничными, а печка работала круглосуточно, что было не далеко от истины. В этой семье не любили искусственный свет, поэтому, не смотря на то, что время близилось к ночи, и было темно, лампы никто не включал, в прихожей света не было вообще, из-за чего гости часто спотыкались.

— Инесса! — что-то маленькое и тёплое с разбегу сгребло меня в объятия. Рука механически потерпела мягкие волосы, пахнущие карамелью. — Я так скучала! Злюка совсем со мной играть не хочет!

— Диля! А родной сестре ничего сказать не хочешь? — Фира утянула девочку за шкирку.

Малая показала подруге язык и быстро ускакала в гостиную, а я рассмеялась.

— Ты с ней заодно?! Предательница!

— Ничего личного, но она более сильный противник, чем ты. В ее возрасте ты еще с мамой в одной кровати спала, а эта мадам сильная и независимая, — за свои слова я получила нежный подзатыльник, заслуженное наказание за измену. — Заметь, я даже не вспомнила, как в прошлом году…

Фразу я не закончила, ребро заболело, заставив схватиться за него. Никаких нагрузок неделю, да? Фира аккуратно взяла меня за локоть и повела в гостиную, чтобы уложить на диван, освещенный игрой пламени в камине. Увлеченная ярким огнём и запахом горящего дерева, я пропустила момент, когда к нашей компании прибавился третий, а вскоре и четвёртый, человек.

В полутьме ее каштановые волосы казались рыжими, полыхающими, как и ее характер. Меркурия вскинула подбородок, по-королевски устраиваясь в кресле, закидывая ногу на ногу, не произнося в нашу ни слова. Либо она злилась, либо сильно переживала, либо все сразу, из-за чего мы с Фирой напряглись. К нам на помощь, как ни странно пришла Диля, девочка со смехом запрыгнула матери на колени, а та уже не смогла держать маску, и улыбнулась.

— Мамочка, ты злишься? — спросила малышка, прежде чем рука Меркурии легла ей на голову, этот жест превратился в привычку у всех членов семьи.

— Нет моя хорошая, я просто задумалась, — она обратилась уже к нам. — По радио передавали, что неподалёку от лечебницы произошло нападение на двух жандармов. Неизвестный напал на них при исполнении, оглушил и связал. Обеим отшибло память, но они запомнили, что на нем была маска, думают, это был кто-то из фолков, освободил своего и с ним сбежал. Теперь их не найти.

— Мам, если ты за нас беспокоилась, не стоило, правда… — подруга смотрела то на меня, то на Меркурию.

— А я и не беспокоилась, — женщина усмехнулась. — С тобой была Инесса, даже раненая она бы тебя защитила, а вот о жандармах так не скажешь. Дома сидела я, а такое ощущение, будто всем участком рожали мои девки. Совсем от рук отбились. Какой-то фолк просто взял и оглушил их! Это же кошмар!

Меркурия была права, нападения прошло слишком просто, на мне и синяка не осталось. Вот если я связалась бы с шефом полиции в декрете, то от меня остался бы один прах. Повезло, что женщина решилась на Дилю четыре года назад, фантастическая любовь к детям, раз к двум девочкам-подросткам решила добавить третью.

— А еще я думаю о вашем будущем, девочки! — заявила Меркурия, поднимаясь с кресла. Она подошла к шкафу, прежде чем опуститься на подлокотник дивана и нам по буклету. — «Путеводитель во взрослый мир для юных леди» — дурацкое название, согласитесь.

Фира стала рассматривать картинки, а я решила даже не открывать.

— Хм… мам, я точно не смогу пойти в правительство, блин! «Вы обязательно должны иметь отлично по пяти дисциплинам и иметь талант в магии огня». Что за глупые требования!?

— А я думала, чтобы стать политиком, особенно главой отдела, нужно иметь великий талант в магии воды. Прямо таки мастерски повелевать ей, — пробормотала я, выкидывая бумажку в камин.

Меркурия взглянула на меня с жалостью, как смотрят на нашкодившего кота, но на очень милого нашкодившего кота. Или как на нашкодившую Дилю.

— Все-таки не поменяла своего решения? Инесса, ты исключение из многих правил, тебе прекрасно даются все стихии.

— А еще ты отличница! Признайся, ты съехала в общежитие, чтобы учиться, потому что эта маленькая бестия тебя отвлекали! — Фира взлохматила волосы сестре.

— Стихии даются мне хорошо, это факт, но вы же обе знаете, что только чистые. Полутона не мое. Воду я могу превратить в кинжал, но вот вылечить ей я могу разве что порез от бумаги, земля, для меня, прекрасная боевая единица, но лепить из нее скульптуры, нет уж, увольте, или не увольняйте, если хотите увидеть кучу…

Неожиданно запахло гарью. Со стороны кухни повалил дым, мы втроём переглянулись, слыша детский, истинно дьявольский, смех. Дили в гостиной не было. Нам потребовалась секунда, чтобы все осознать и рвануть на кухню.

Спустя несколько минут попыток потушить огонь кинувшийся из печи на скатерть, спасти выпечку из плена дыма и увести с кухни девочку, которая всего лишь хотела «по-быстрее приготовить пончики», мы рухнули за стол, потерянно глядя на чернеющие тлеющие угли.

— Я скучаю по временам когда она была совсем малышкой… — вздохнула Меркурия. — Да и вы были обе такими миленькими еще в своём подростковом бунтарстве. Как хорошо, что фотографии остались.

Шестеренки быстро закрутились в моей голове. Фотографии должны были быть в кабинете. А что еще хранится в кабинете у шефа полиции?

— Может я схожу, принесу? Они ведь у тебя? — меня либо не услышали, либо просто не возражали, усердно споря о чёрных колготках и сложных подростках.

Усмехнувшись я вышла из кухни, намереваясь сделать свое грязное дело.

Включив свет в кабинете, иногда искусственный свет можно потерпеть, я окинула взглядом огромный шкаф и неподалёку железную тумбу, надеясь, что ящики в ней незапертые. В комнате пахло бумагой и мятой, что помогало сфокусироваться. Не до конца понимая, что и где точно нужно искать, я понадеялась на чудо, начиная штурм.

Способом исключения, я откинула низкие открытые полки, до которых Диля могла достать, вряд ли там будет что-то особо важное, как и на тех, что на уровне глаз. Решив, что там либо новые дела, либо документы требующие частых проверок, я понадеялась на верхние и уже было приставила стул, как поняла, что сейчас возиться с этим времени нет.

Вместо этого я быстро открыла первый ящик тумбочки, нашла альбом с фотографиями и быстро полистав его, наткнулась на фотографию мужчины. Чёрные волнистые волосы, смуглая кожа, правильные черты лица и уверенная поза, он был точной моей копией в мужском обличии, вернее, я была его женской копией. Все во мне было, как у отца, все кроме добрых тёмных глаз. Моя радужка синяя, словно поглощенная во льды в холодном океане, служила доказательством того, что мать у меня все же была. Не долго, месяцев девять, но точно была. Эта женщина была настолько хороша, что даже после разделения не захотела меня найти.

Мать не занимала мои мысли до этой поры, но именно сейчас, на той же фотографии с отцом, сидела женщина, чьи синие глаза глядели прямо в душу. Я присмотрелась, замечая очень странную компанию. Отец, эта женщина, Меркурия и еще двое незнакомых мужчин. То, что отец и Меркурия были знакомы и дружили, не было тайной, он попросил ее забрать меня к себе, но было что-то не то в этой компании, совсем не то. Достав фотографию из файла, на обратной стороне я заметила надпись карандашом:

«Союз Свободы»»

«Союз Свободы»…любопытно. Название крутилось на языке, казалось больно знакомым.

— Инесса, ты куда пропала? Тебя засосало? — раздалось за дверью и я поняла, что время мое тут кончено, пряча фотографию в карман.

***

«Вести женского сектора начнутся сразу же, как только наш диктор объявит крайне важную новость из мужского сектора, прошу,» — музыка смолкла, когда на радио начались новости.

Я откусила кусочек от имбирного печенья, запивая слишком приторную, на мой вкус, сладость чаем, все еще размышляя о вчерашнем. Лёгкий страх того, что меня поймают трепетал бабочкой, насаженной на иголку, любопытство и чувство справедливости казались намного важнее.

«Благодарю, Джанет, очень приятно тебя слышать, — вступил мужской голос. — Сегодня ночью, группа неизвестных людей в черных масках совершила нападение на дом члена Совета Десяти…»

Я увеличила громкость. Что ж, становилось интересно.

«Известно, что группа состояла из пяти человек. В ходе нападения погиб член Совета, остальные члены семьи не пострадали. Существует вероятность, что нападение связано с закрытием боевых клубов в секторе, а так же с террористической группировкой Тень.»

— Беспредел какой! Я зачем новости из мужского сектора слушаю? Чтобы узнать, что у них все мирно и тихо, а тут что?! Беспредел! — пожаловалась Меркурия, оторвавшись от плиты. Хоть она и негодовала, в ее голосе слышалось волнение.

— «Тень», звучит знакомо, — между делом произнесла я, наблюдая за реакцией женщины, она напряглась. Мы обе прекрасно знали, кого звали Тенью, и кто носит маску, но об отце промолчали, слушая дальше.

«Происшествие может быть связано с Союзом Спасения?" — спросила диктор.

«Полиция считает, что скорее всего замешаны обыкновенные маргиналы, в крайнем случае маленькая группа отщепенцев. В любом случае, это не проблема, ведь Великие Уоры легко решат столь незначительную задачу.»

«Как хорошо, что ты сказал о наших Великих и Могущественных правителях, потому что Господин Морис желает выступить с воодушевляющей весь народ речью!»

«Какое совпадение, что именно в этот день Госпожа Селлестина решила поднять дух общества!»

Они играли настолько наигранно, что хотелось рассмеяться. Хоть кто-то в это вообще поверит? Я посмотрела на Меркурию, слущающую с сияющими глазами. Смеяться резко перехотелось, когда я вспомнила, что еще год назад верила. Верила бы и дальше, если бы не шёпот.

«Жители обоих секторов, мы радостно приветствуем вас!» — певучим, бархатным баритом произнес Господин Морис.

«Уже девять лет мы живем в мире, уничтожая насилие и разврат в зародыше!» — вступила Госпожа Селлестина.

Правящие уоры дополняли друг друга, говоря так уверенно, но мягко, нежно, дурманя голову терпким опьянением. Хотелось идти за ними хоть на край света, подчиниться, склонить колено, в рабской покорности, пока вкус, а с ним и запах, железа не появился во рту. Незаметно для самой себя, я раскусила губу до крови, снимая с себя уорский гипноз. Твари! Даже через радио смогли такое провернуть!

«Дорогие граждане, вы не должны бояться! Диссидентская группа „Союз Свободы“ не связана с беспорядками. После разделения группа перестала существовать и наводить беспорядки!»

Так вот что такое «Союз Свободы»! И та синеглазая мадам с фотографии член этой «группы»? Всего за минуту, мне понадобилось найти мать, имя которой я даже не знаю. Если эта женщина не смогла стать хорошей матерью, то пусть станет хорошим союзником. Наконец доев печенье, я поморщилась, незаметно вытирая жирные руки об подгоревшую скатерть, слишком сладкий запах и вкус, напоминает магию уоров, а их мне на сегодня было достаточно.

«Хранить тайны»

Я спрыгнула, полетев вниз, приземлившись на носки, зашипев сквозь зубы. Черт! Бок закололо очень не вовремя. Сзади донеслись крики, моя работа была замечена, нужно было скорее убираться. Но для начала, оставить подпись. Кусочек угля нарисовал неуклюжие буквы на стене. Голова кружилась, в глазах плыло, но запах мускуса отрезвлял.

Я быстро оглянулась по сторонам, подыскивая путь к отступлению, но вместо него, краем глаза заметила собаку. От нее неприятно разило, но не псиной, а чем-то приторным. Мысленно чертыхнувшись, я рванула направо, перебегая через деревянные доски, вгоняя в пальцы еще больше заноза. Жандармы выпустили служебных собак!

Громкий лай эхом отлетал от разрушенных домов, и бил по ушам. Я бежала не оборачивалась, насколько это возможно, собирая магию из воздуха ртом. Рычание раздалось слишком поздно. Острые зубы сомкнулись на плотной ткани плаща. В панике, неосознанно, руки создали стену из земли под ногами. Собака отлетела на несколько метров. Столкновение и грохот. Жалобный скулеж заставил съежится. Бедное животное…

.

Скрывшись за углом, я перепрыгнула через стену и оказалась в другом районе. Маска оказалась в кармане, плащ превратился в пепел, а на ногах появились, оставленные тут, туфли. Обрадовавшись, что в этот раз обошлось без заноз, я поспешила направиться домой, где меня уже ждали.

— Ну наконец! Тебя за смертью только посылай? Купила?! — Фира смотрела на меня нетерпением, когда я протянула ей баночку с напитком. Она выдернула его из моих рук и рассмотрев его, скорчила недовольство. — Инесса, ты читать не умеешь?

— Что такое? — я грохнулась в кресло.

— Я простила без сахара, а ты что купила? С тобой я никогда не похудею! — жаловалась она жужжанием, как комар, над моим заложенным ухом. Причин жаловаться у нее не было, по размеру она была прямо, как кровосос, худая, как щепка.

— Тогда отдай мне, — я выхватила из чужих рук банку.

Лёгкая музыка неожиданно сменилась на заставку новостей.

«Срочные новости! В районе города женского сектора мародеры подожгли здание и скрылись от полиции. По заявлением очевидцев, на месте поработал преступник „Тень“, уже неоднократно замеченный в районе. Доказательством является граффити неподалёку от места.»

Мы с Фирой переглянулись. Я была удивлена не меньше ее, впервые обо мне заговорили в новостях. Особой радости это не прибавило, так легко мне больше не будет. В этот раз они слишком быстро привлекли, пока что, одну собаку. Власти наконец начали действовать.

— Я планировала завтра идти на работу через этот маршрут, — нарушив молчание, призналась я. — Теперь придется вставать раньше.

— Когда ты умудрилась устроиться? Почему ничего не сказала? — подруга благополучно забыла о происшествии.

— Хочу поднакопить деньги на мастера и ремонт дома. Не читай мне морали и завтра с работы я принесу тебе кофе. Твой любимый, с сиропом.

***

Закрыв дверь кофейни, напоследок втягивая в себя лёгкий, приятный аромат, я еще раз пересчитала деньги в кошельке. Купюр было… немного, но если я правильно все рассчитала, то минимально отремонтировать первый этаж можно. Я тяжело вздохнула, понимая, что питаться придется через раз, а с моей «активностью», это то, что нужно, чтобы потерять сознание и загреметь в тюрьму. Хотя, если аккуратно подворовывать всякие вкусности…

Путь в мастерскую шёл через бедный, но не маргинальный район, где дома еще не были заброшены, но и новизной не отличались. Хоть в городе органы правопорядка и стали держать ухо востро, по пути мне не встретилось ни одного жандарма.

Взгляд невольно задержался на сером одноэтажном доме, в подвале которого располагался клуб, и застыла в шоке от тусклой вывески: «Продается помещение». Все еще не веря увиденному, я подбежала к двери и забарабанила так, что вскоре с другой стороны заорали.

— Заткнись, дура! — вскоре показалась бывший тренер. — А, это ты! Чего творишь, малая?!

— Лучше ты мне ответь! — я указала на объявление.

Женщина почесала затылок и пожав плечами посетовала:

— Жить нынче тяжело. Клубы закрыты, дохода никакого, а тут еще счета, да налоги платить нужно. Денег нет, вот и продаю. Еще никакая тварь покупать не хочет, рядом эта девка дебоширит… как ее?

— Тень, — понимающе покачав головой, подсказала я.

— Вот именно. Хах! Прикинь, твоя фанатка, похоже! — она громко рассмеялась, но тут же вернула себе серьёзный вид. — Во общем, не жизнь, а полная…

Тема уходила совсем не в ту степь, краешком глаза я заметила жандарма, появившегося на другой стороне улицы, покосившегося в нашу сторону. Разговоры о полиции, и о плохой жизни, не предназначались для улицы.

— Верю. Какова цена? — тренер на это вскинула бровь. Она оперлась о косяк, с интересом окидывая меня взглядом с головы до ног, в своем излюбленном действии. Я могла поклясться, что видела жадный блеск в ее глазах.

— На кой тебе, малая? — ухмыльнулась она.

— Если я скажу, что из-за великих чувств к твоему гнилому подвалу, ты поверишь мне? — женщина замотала головой, мышцы ее напряглись. — Мои цели тебя волновать не должны, меня ведь не волнует, что вырученные деньги ты потратишь на ставки, на подпольных боях, на которые ты меня, кстати, не пригласила.

— Справедливо. Сколько у тебя есть? — кошелёк со всеми деньгами оказался тут же у нее в руках, которые стали пересчитывать мои кровно заработанные, иногда заработанные, действительно, кровью. — Маловато будет. Не продам.

Внутренне выругавшись, я взяла себя в руки, заталкивая раздражение куда подальше.

— У тебя ведь нет никаких документов, верно? За те деньги, которые тебе дают, все взятки гладки, никаких выяснений и проблем. Где ты еще найдёшь такого понимающего покупателя? Где ты найдёшь вообще покупателя, рядом с таким местом? — я прищурилась, тонко намекая, что прекрасно знаю и о более тёмных делишках тренера. — Ну что, бьем по рукам?

Как ни в чем не бывало, я улыбнулась и протянула ей руку. Нехотя, еще раз заглянув в кошелёк, она все-таки заключила сделку, на месте вручив ключи, вместо моего кошелька.

Домой я возвращалась счастливая, уже предвкушая и переезд, и новый виток в своей деятельности. Действовать одной… уже не так эффективно. Счастье, впрочем, длилось не долго. Стоило пересечь порог, как вместо вкусного запаха выпечки, внутри застыли слишком передозированные цветочные духи. Кто-то в спешке передушился.

— Инесса, это ты? Как вовремя! — Меркурия забежала в коридор, на ходу накидывая пиджак. — Посидишь с Дилей? Времени совсем нет!

— Что случилось? — я наблюдала, как женщина быстро-быстро бегала из стороны в сторону, ища то сумку, то ключи. — А где Фира?

Меркурия радостно воскликнула «Вот он!» и будто между делом ответила:

— В машине сидит, повторяет вопросы для экзамена. А меня вызвали в участок, я возвращаюсь на работу, буду вправлять мозги девкам, — я так и села, с круглыми глазами уставившись на опекуншу. — Стой? Ты не знала, что Фира сдаёт экзамен на целительницц? Она ничего не сказала?

Я помотала головой, задумавшись.

С каких пор у Фиры от меня секреты?…

***

Голые стены смотрели на меня с насмешкой, издеваясь над моей судьбой. Сколько моей крови, пота, слез они видели на себе, и на полу. Но сегодня они именно что издевались! Яростный удар по серому бетона, отдался в кулаке болью, кажется я разбила костяшки, а стенам было хоть бы хны.

Холод, проехавшись по стопам, привёл меня в чувство. Давно я так не злилась, медленно вдыхая-выдыхая, я уговаривала себя успокоится.

«Ты слишком серьезно все воспринимаешь…» — подумала я.

«Она не имела права с тобой так говорить! Не имела права хоть в чем-то обвинять! Ты делаешь это не для себя, а для людей, рискуешь жизнью и свободой, — науськивал шёпот. — В ее же голове одни девичьи глупости.»

В чем то он был прав, но Фира же ничего не знает, не знает, чем я занимаюсь… Фира думает, будто я просто хочу ее позлить, думает, что я неблагодарная маленькая дрянь!

«Не думает,» — отрезал здравый смысл, с разрядом запаха сырости.

«Уверенна?» — едко рассмеялся шёпот, создавая зуд, из-за которого хотелось расчесать черепную коробку изнутри ногтями до крови, в голове.

Я рухнула на неудобную скамейку, уже ни в чем не уверенная, чувствуя, как зябну от холода, руки все еще потряхивали, дрожали все тело, и не спасало даже одеяло, греющее едва-едва. На улице стояла тёплая летняя ночь, но холод проникал, ни хуже, чем в январскую метель. Мысли возвращались то к разговору, то к «великой миссии», то к слишком импульсивной покупки и побегу.

***

Нога напряжённо постукивала по полу, носок туфлей издавал стук, из-за которого, Диля с подозрением просматривала в мою сторону, ни издавая никаких звуков, что было для нее необычно. Девочка от испуга подскочила, когда я с рыком поднялась и стала пересекать комнату с одного угла к другому. Раздался щелчок, дверь открылась, и сверкая улыбкой в комнату вошла сияющая от счастья причина моего напряжения.

— Поздравьте меня, я официально младшая ученица целителя! — радостно оповестила Фира, открывая руки для дружеских объятий, которые так и не последовали. — Инесса, что-то случилось?

— Что-то помимо того, что я ничего не знала, ни об экзамене, ни о том, что ты собираешься стать целителем? По-мимо этого все прекрасно! — я фыркнула, присаживаясь на подлокотник. — Ничего не хочешь сказать?

Фира нахмурилась, когда Диля с визгом выскользнула в коридор, плотно закрыв за собой дверь, воздух становился вязким. И дело было даже не в повисшем напряжении, терпкость ощущалась и на языке.

— Ты ждёшь от меня извинений? Да, прости, я должна была тебе сказать, но и ты не лучше! Почему у меня не должно быть от тебя тайн, если от меня у тебя куча секретов! Я бы сказала, ты один большой секрет! — заявила она, скрещивая руки на груди. В полутьме ее тёплые карие, медово — коричные, глаза стали полностью чёрными.

— Ты меня таким образом называешь?! — вскакивая, я не сдержала удивления, выдавая его и жестами, и голосом.

— Чего ты удивляешься? Когда в последний раз у тебя не было от меня тайн? Лет в шестнадцать?

Сначала, ты сбегаешь из дома в общежитие, видите ли, с кучей народа ей комфортнее, чем с семьёй. Может, ты вообще не воспринимаешь нас как семью!? — она сделала несколько шагов ко мне. Я не сдвинулась с места. Глаз задергался от такого заявления.

— Не переиначивай мои действия! Вы для меня самые близкие люди! — ноги сами двинулись вперёд, пока мы не оказались стоя вплотную к друг-другу.

Хоть я и была выше Фиры минимум на голову, сейчас мне казалось, будто подруга глядя снизу-вверх, превратилась если и не в тигра, то в дикую кошку, так точно, еще немного и рыжие волосы встанут дыбом. Ее губы извернулись в полуулыбке, в полу оскале.

— Конечно, теперь то я знаю, что ты просто сбегала на свои дурацкие бои, которые для тебя оказались важнее «самых близких людей»! — ее голос сорвался на крик. — Знаешь, ничего удивительного, что ты так с нами. Ты ведь ненавидишь людей! Прикрываешься ненавистью к власти, но правда в том, что ты презираешь всех! Я вижу, как ты смотришь на людей, будто на насекомых, ты считаешь всех остальных хуже себя? Конечно, зачем мисс исключительности быть, как все?! Знаешь, кто ты? Неблагодарная дрянь!

Пылающие гневом глаза не принадлежали моей лучшей подруге, юной невинной девочке. Ее больше не было, и этой девочки, вдруг повзрослевшей, ни наших былых отношений. Никогда еще мы не срывались на обвинения, а последние слова били не хуже пощечины.

— «Неблагодарная дрянь»? — тихо повторила я, глядя, как сужаются зрачки в чужих глазах в понимании. Покачав головой, я с печальной улыбкой наблюдала, как Фира отскакивает от меня словно ошпаренная. Переизбыток магии в воздухе действовал опьяняюще, а что у трезвого на уме, у трезвого на языке. — И ты правда думаешь, что если бы я не сбегала в общежитие, этот разговор не произошёл. Что-то подсказывает, мы бы его ускорили, Фира.

Я обошла девушку, которая была мне как родная сестра, стараясь не оборачиваться, стараясь не смотреть на нее, на это, наверняка проклинающее собственные слова, лицо. В мою спину неожиданно прилетел вопрос:

— Куда ты?

— Туда, где мне самое место. Я ведь не заслуживаю находиться в обществе, так? Ты права, я настоящая дрянь.

***

Обняв себя руками, я разложилась на гимнастическом стареньком мате, чувствуя ужасный холод. Все внутри скрежетало от ужасного чувства потерянности и пустоты. Обида больше не горела яростным огнём, потухнув она уступила тоске. На правду не обижаются.

Я ведь правда думаю только о себе и о собственной справедливости, и только. Разве меня волнует, что преступность сократилась, благодаря разделению, так, что полиция расслабилась и даже неопытная девчонка может причинить множество проблем? Разве волнует, что образование стало более доступным? Разве волнует, что власти избавляются от насилия?

Нет. Не волнует.

Волнует, что правительство просто разделило общество, раз ему так захотелось! Волнует, что семьи разделились, что дети остались сиротами! Но еще сильнее меня волнует, что меня разделили с отцом.

Эгоизм? Да, меня волнует только собственное окружение. Делает ли это меня неблагодарным циником, с возвышенным чувством собственной важности. Да, делает.

«Но какая разница? Груз вины не должен волновать, на пути к высшей цели. Средства и чувства не важны!» — шёпот доносился от куда-то с затылка, и я согласилась с ним, чувствуя как от холода горят конечности, полностью завёрнутые в одеяло, и только лицо пылает от дорожек слез. Толи от жалости к себе, толи из ненависти…

«Находить союзников»

Яркая, когда-то, наверное, вывеска сейчас горела тускло жёлтым цветом."Последний колдун» выглядел необычно, для места где проходят подпольных бои. Начиная с экстерьера, странным, сбивающим с толку фасадом, почему-то обмазанным синей краской неаккуратно неоновой полосой, заканчивая растениями, пальмами, растущими в двух ассиметричных горшках друг на против друга. Будто тут не били морды по пьяни, а обсуждали эксцентричное искусство и модный парфюм. Подозрения развеялись, стоило переступить порог, наступая на скрипучие доски, тут же вспоминая неприятный опыт с гнилой древесиной: вонь стояла знатная. Пот и алкоголь были меньшими из проблем, и даже крепкий табачный дым не перебивал странный дурман. Видно курили здесь дурь, по мозгам бьющую сильнее, обычных сигарет.

Взгляд быстро вцепился в сцену, и я уже было решила, что на импровизированном ринге, отдельном одной только чёрной лентой, бьются петухи, ну в крайнем случае, собаки, места, даже для них было слишком мало. Мысль эта усилилась от вида интерьера. Уже напившиеся люди кочевали из одного места в другое, в них не было ничего удивительного, но вот круглые ярко голубые столы с зонтиками в центре казались чистым безумием. Я сделала пару шагов, углубляясь внутрь, как почувствовала странное ощущение под ногами, с удивлением замечая песок на полу. Чувство, будто меня как следует обманули, прошибло до костей со скрежетом зубов.

«Сама виновата, не нужно было доверять „случайно забытым“ бумажкам!» — подумала я, проклиная и бывшего тренера и ее вместительный характер, как ощутила появление еще какого-то запаха. Запахло приправой, отдающей перцем. Паприка.

На сцене появился мужчина, в котором без проблем узнавался фолк, размером раза в полтора больше его сородичей, как в ширину, как и в высоту. И пахло от него по-другому, ни стерильно, а именно что острой приправой. Стоило ему взойти на сцену, как я села за столик, где сидели две женщины, лет сорока, наименее пьяные из всех остальных компаний.

— Добрый вечер, дорогие дамы! Надеюсь вы готовы встретить наших сегодняшних звёзд? — вдруг произнес фолк, ослепляя всех белоснежной улыбкой. Зрительский радостный гул послужил достойным ответом. — Тогда приготовьтесь делать ставки, мадам!

От удивления мои брови комично приподнялись, заставив соседок по столу рассмеяться.

— Челюсть подбери. Ишь, смотри, как поплыла! — произнесла одна из них, опрокидывая в себя рюмку чего-то крепкого.

Вторая подхватила:

— Ничего удивительного! Черт побери систему. Вот что за поколение растёт? Скоро девочки от нечего делать, начнут друг с другом…

— Они уже, Сара, они уже! — и обе снова заржали.

Я переместилась с одного места на другое, оказываясь по-ближе к женщинам, пьяным, но пока еще связывающим слова в предложения, замечая, что не так уж и сильно от них пахнет перегаром. Фруктовые духи сбивали вонючий душок.

— Простите, я никогда не видела таких фолков… — опустив глаза, призналась я, но вызвала еще порцию смешком, уже сомневаясь, что договориться о чем-то с ними у меня получится.

— Каких «таких»? Тех, которые не задохлики? Ну а чего ты хотела? Спасибо Кассандре, хоть глазам приятно, — сказала та, которая Сара, заправив короткую светлую прядь за ухо.

Расспрос закончился, можно сказать даже не начавшись, с появлением грохота, доносившегося со сцены. Из под земли, будто на лифте, выехала, нет, выехал мужчина, фолк в облегающем тело ярком костюме, под овации и свист.

— Ох-хо-хо! Ты посмотри я вижу его… — посвистывая прокомментировала женщина со стрижкой под ноль. Мне пришлось использовать всю силу воли, чтобы не скривиться. Взрослые люди…

Зрительницы затоптали ногами, когда с потолка спустился второй фолк, по габаритам уступающий первому, но зато ярко — розовый костюм это компенсировали.

— Ух, подруга, а этот то больше! — причмокнула блондинка, а я почувствовала желчь подступающую ко рту, которую довольно быстро сменило любопытство.

— А как они будут драться, у них магии же нет? — шёпотом спросила я, в очередной раз выставляя себя посмешищем.

Женщины переглянулись, фыркнув, оторвавшись от пересчёта денег, которые хотели потратить на ставки, а я ощущала запах разочарования и приправ исходящий от фолков. Карри и гвоздика смешались с остальной какофонией ароматов.

— Вот это новость, а мы не знали! — съязвила мадам с ёжиком, плюнув через плечо. — Просто. Кулаками. Кстати, ставки делать будешь? — неожиданно тяжёлый взгляд проехался по мне, давая понять, что женщина настроена серьезно.

— А вы на кого ставить будете?… — практически прошептала я, ощущая струну напряжения, натянутую между нами.

Она вдруг премило улыбнулась в оскале, открывая на обозрение острые клыки и выбитые, пустующие, зубы на месте резцов, ударив меня по спине и на распев произнесла:

— Да не трясись ты так! Я маленьких не обожаю, дело чести и долга, а ставить буду на того, который задохлик, у него достоинство больше.

— Это ни на что не влияет! — зарычала блондинка.

— Повторишь тоже самое, когда я заберу твоё бабло, дура! Когда тот террорист в смешной желтой маске разгромил пол города, ты тоже самое говорила, а поверь мне, причин для комплексов, какие бы ты там не на придумывала, у него нет! Ох, Даниэл, Даниэл! — Мое лицо резко стало пунцовым от этих пошлых смешков. А как не покраснеть, когда твоего отца обсуждают в том плане?

Другая мысль лампочкой резко зажглась в голове. Эта женщина знала моего отца, причем, кхм, довольно хорошо его знала…

Расставшись с частью зарплаты, сделав ставку на «задохлика», я надеялась получить хорошее расположение у этой, теперь полезной, мадам.

— Вы знали Дэниела? — поинтересовалась я.

— Ба! Да кто же его не знал? Девочка, кому, как ни нам его знать и его шайку — лейку? Сколько раз у нас на руках был орден на его арест, а он, жук такой, изворачивался! Мол, ну как он мог совершить нападение, если ему нужно было с маленьким ребёнком сидеть? Вот видишь ту мадам? — блондинка, Сара, указала на лежащую лицом на столе, пьяную в хлам, женщину. — Дэниел столько крови попортил главному прокурору! У нее до сих пор тик не прошел. Да у всех тут, периодически возникает тик, да, Гера? — она ткнула локтем в подругу, покачавшую головой.

Оглядевшись, я с ужасом осознала, что все эти невменяемые тела, пришедшие посмотреть на петушиные бои, занимали высокие должности в свое время, а теперь их жизни явно пошли под откос.

— Оппа, началось! — присвистнула Гера.

Два бойца перешагнули через ленту, вставая друг напротив друга в боевой позиции, принимая устрашающий вид, мой интерес к бою перестал быть одним только любопытством, как-то не хотелось терять деньги..

Два борца ходили по кругу, не решаясь атаковать, пока зрительницы не стали кричать, заставляя их действовать. Глыба из мышц оставался на месте, пока задохлик перескакивал с одной ноги на другую, готовясь к удару. Удар — нижний кик ногой, казалось, остался незамеченным глыбой, ни один мускул на его лице не дрогнул. Удар — рука оказалась перехвачена другой и развернута под не естественным углом. Задохлик закричал.

Выругавшись, Гера ударила по столу. Я прикусила губу, деньги мне было уже не так жалко, как фолка. Вдруг, крик прекратился и задохлик ударил в пах глыбу ногой, отскакивая на пару метров. Восторженный вздох осел на песочный пол, перед шокированной тишиной. Что-то грохнулось вместе с восхищением на пол с грохотом. Белая рука, только что изогнувшаяся на сто восемьдесят градусов, одиноко лежала в середине ринга, пока ее хозяин с усмешкой потирал пустое плечо.

Теперь ругалась уже Сара, пока отправившись от первого шока, ее борец нахмурил брови и приготовился к по-настоящему жестокому поединку. Руки свистели, усиливая шум зала. Бойцы бегали по сцене, со скоростью официанток, носящих напитки по залу. Задохлик будто специально злил Глыбу, заставляя того ускоряться и бить еще яростней. Мускулы проигрывали своей неповоротливостью, но ринг был маленький, а значит больно долго в нем не попрыгаешь. Задохлик должен был сменить тактику, пока не стало слишком поздно. Удар — кулак проехался прямо по лицу. Поздно. Из носа пошла кровь, выглядящая на идеально белой коже завораживающее.

Тряск — рядом что-то сломалось. Стакан с жидкостью пахнущей корицей и мёдом разлетелся на осколки. «Не хотела бы я оказаться на его месте» — моя первая мысль. «Если задохлик проиграет, его ждет похожая судьба.» — вторая. Сара усмехнулась, с жалостью глядя, как разливается лужа на столе.

Тряск — мое внимание вернулось к бою, запахло чем-то странным, словно мясом с карри. Горелым! Глыба закрыл третий глаз рукой, ревя от боли, его противник, будучи меньше того раза в полтора, возвышался над ним, с самоуверенным лицом. В его единственной руке тлелся крохотный огонёк. Этого не могло быть!

С огнём пришла и ярость в поведении, атакуя пламенем, он ударял по всем открытым местам, будто безжалостная машина, будто уничтожал не соплеменника, ни такого же, как он, а дикую тварь. Ни в одном поединке, я не видела, не чувствовала такой ярости. Нет… видела и чувствовала. На себе. Пропустив через нос магию, я поняла, что было что-то не то. Странная едкая сладость с кислинкой, присущая уорам. Кто-то будто распылил их запах. Черт! Моего плеча что-то коснулось. Резко обернувшись, приготовившись в случае чего нападать, я увидела нахмурившуюся Гера, у носа держащую носовой платок.

— Не вдыхай этот запах, — сквозь зубы сказала она, выдавая кусок ткани. — Черт! Этого не должно было произойти. Чёртова Кассандра.

Я дышала через раз, наблюдая за последними движениями глыбы, прежде чем тот перестал двигаться. Фолк развалился на полу, рядом с резиновой рукой, в неестественной позе. Его повреждённый глаз открылся. Он… умер. Его просто убили.

В шоке, я не обратила внимание, как рядом со мной возник выигрыш. Ставка оправдалась, все ставившие на задохлика радостно заугукали, их смех растворялся в шуме. Я не могла отвести глаз, мое тело просто застыло. Этого не могло быть. Это все обман, иллюзия, дело в сладком запахе, дело в уорах.

— Девочка не должна была это видеть, — произнес женский голос, Сара, кажется.

— Чем раньше она увидит, что это все не игрушки, тем лучше, — жестко отрезала Гера, пока я не могла избавится от картинки в голове, хотя сцена уже была пуста. — Пойдем. Ты водить умеешь? Мы то это, подшофе, — до меня ни сразу дошло, что обращаются ко мне, но я кивнула.

Не сразу до меня и дошло, что я оказалась на улице в компании двух незнакомых женщин, а единственное, что мне было у них известно — имена. Они посадили меня за руль, и только тогда я очнулась. Всего две педали и очень странная панель управления захватили мой разум. Отсек для горючего находился рядом с рычагом, довольно удобно, обычно, его ставили в бардачок, что было совсем неудобно. На автоматизма залив в отсек воду, даже не задумываясь пропуская через себя магию, я завела машину.

— Знаешь где находится средний район? — я кивнула, совсем рядом с академией. — Третий дом, сразу по правую сторону от школы. — как порядочный водитель, не говоря ни слова, я просто повезла в ту сторону, в которую велели.

Двигатель работал шумно, но этот шум не бесил, а успокаивал, глядя на пустую дорогу посреди ночи, я расслабилась, давая себе переварить все увиденное. Отдыхала я не долго, услышал шушуканье сзади, и вспоминая, что в машине то я не одна.

— Гера, я знаю, что спорить с тобой бесполезно, но все-таки…

— Знаешь, так молчи! Меня ты не переубедишь, — огрызнулась женщина. Я глянула в зеркало, чтобы увидеть раздражение на ее лице.

— Подумай еще раз. Ты уверена, что это вообще она? — я покрепче вцепилась в руль. Ох, как мне не нравилась подобная интонация из уст бывшего хранителя закона. Вдруг, она усмехнулась. — Ладно, глупость сморозила. Семейное сходство просто поразительное, будто она ему не дочь, а клон. Но она еще совсем ребенок! Сколько ей лет? Семнадцать?

— Девятнадцать, — поправила я, тут же осекшись. Язык мой — враг мой.

Мельком зыркнув в зеркало, я поймала чужой насмешливый взгляд. Женщины заржали.

— Шпиона из нее не получится, — Сара хмыкнула.

— Семейная порода! Это тебе не Меркурию допрашивать, из той даже пытками ничего не выбить, — Гера сказала это так, будто лично проверяла, по телу пробежалась мурашки, в голове сразу возникли возможные пути отступления.

— Вот тут останови! — приказала Сара, заставив меня подскочить. — Вот не понимаю я эту молодёжь. Как дома поджидать, жандармов избивать, и властиупразнительные надписи по стенкам писать, так они смелые, а как с двумя добрыми тетушками пообщались, как все.

— Счастья полные штаны, — заржала Гера. — На выход давай, дитя революции. Будем проводить воспитательную беседу.

Я открыла дверь, подрываясь с места, решив бежать со всех ног. Не долго. На моей шее будто затянули удавку. Вдохнуть стало невозможно, я схватилась за горло, слишком поздно почувствовав, что меня схватили за шкирку.

— Ну-ну, лошадка, куда поскакала? Дела наворотила, теперь отвечай, принцесса! А отвечать придется долго, это тебе не от новой гвардией бегать, старая школа еще покажет!

Я чувствовала, что мне несдобровать, и не знала, как этого избежать. Поджилки тряслись, не смотря на то, что я была прикована к жёсткому деревянному стулу. Воздух, как назло, был слабо заряжен магией, а значит просто расплавить цепи не получится.

— Успокоилась? — Сара присела на корточки передо мной. — Будь умницей и не рыпайся, по крайней мере, пока не выслушаешь нас. Поверь, я хотела, чтобы наш разговор прошел более цивилизованно, но так уж получается.

— Что ты с ней, как с лялькой возишься, взрослая же бабина! — рыкнула Гера. — Слушай сюда, шмакодявка! Ты, устроила невероятно тупорылое представление для властей своими школьными погромами! Поджоги домов под снос и каракули «Уоры нас принижают», серьезно? Тебе точно девятнадцать, а не девять?

Никак не ожидая отчитываний, я чувствовала как мои брови взлетают вверх, а глаза расширяются.

— Что глазками хлопаешь, думаешь этого желал твой отец? Прям сплю и вижу «Когда Инесса вырастит, хочу, чтобы она продолжала мою миссию. Хочу, чтобы она вела себя как подросток, который хочет привлечь внимание родителей! За ней великое будущее!» и Дэниел своими глазками, прям как ты, прихлопнет, и пойдет, вместо того чтобы драться, бабочек на асфальте мелом рисовать!

Я, может и не понимала, чего от меня хотят эти две женщины, но чувствовала, как начинаю злиться. Ладони жарило, но недостаточно, а дыхание сперло от духоты, пока из неоткуда не возник запах, скрутивший живот. Тошнотворный, мерзкий сладкий, но не просто сладкий. Карри. Смешанный с карри.

Я взорвалась, закричав. Кипяток обдал запястья, когда металл под жаром растёкся. Жгучая боль обжигала руки, клеймя железом. Из глаз потекли слезы. Эта пытка была невыносима.

— Что ты творишь?! — закричала Сара, когда вдруг кожу перестало жечь. Взглянув на руки мокрыми глазами, я увидела чёрные следы на запястьях покрытые слоем воды, постепенно принимающей зелёный цвет. — Гера, ты сумасшедшая! Зачем ты ее провоцируешь?!

— Не провоцирую, а проверяю. Любопытно, — буркнула женщина, размахивая платком от которого исходил этот запах, этот отвратительный запах, прямо перед моим лицом, будто перед быком. — Смотри-ка, она даже из незаряженного воздуха умудряется доставать магию! Кассандра над ней хорошо постаралась!

Боль проходила, а я чувствовала как гнев возвращается.

— Живо. Убрала. Платок, — Сара выходила из себя, на ее лице играло яркое желание ударить Геру по морде. Я исполнила ее желание, резко поднявшись и заехав прямо по челюсти все еще болящим кулаком.

Женщина повела челюстью, с презрением взглянув на меня, а я с тем де чувством взглянула на собственные запястья. Раны не залечились достаточно. Кожа, покрытая белыми налётом, стянулась и покрылась уродливыми узорами. Вдруг, на моей руке оказалась чужая, с силой сжимая больное место.

— Гера, выйди, — сурово раздалось за спиной, — Не спорь со мной, я разберусь лучше тебя.

Как ни странно, моя пленительница просто взяла и вышла за дверь, а я обернулась, решив разобраться сначала с одной, в там… действовать по ситуации.

— Прости, Инесса, не так все должно было быть, но Грета никогда не отличалась добротой и мягкостью характера. Садись, у меня не получится избавится от шрама, но боль сниму, — с грустной улыбкой сказала она, аккуратно взяв в свою руку мою, которую я тут же одернула.

— От куда вы знаете мое имя?! Зачем это спектакль? — паника и растерянность поглотили меня.

Блондинка села на стул, звякнув цепями лежащими на полу и покачав головой сказала:

— Это долгая история, я постараюсь рассказать ее короче, но ничего не обещаю. Начну с того, что еще до разделения, я работала тюремным психиатром, именно там я познакомилась с некоторыми членами Союза Свободы. Я хотела понять их психологию, их отчаянную волю к анархии, как мне тогда казалось, но на следующий день, их отпустили за неимением доказательств. Тогда власть еще делала вид, что она хоть сколько то демократичная. Я успела провести всего один сеанс, но Дэниэл говорил так красиво, убеждающее, харизматично, что я влюбилась, — поймав мой взгляд, она фыркнула и тут же добавила, — не в него, а в идею независимости от уоров. Я присоединилась к Союзу Свободы, но тут произошло разделение и мы оказались по разные стороны баррикад.

— Вы ничего не делали, чтобы сломать барьеры! — вспылила я, ничуть не тронутая историей. Злости прибавлял и остаточный запах сладости и приправ.

Сара опустила глаза, оперившись локтями на колени, светлые пряди закрывали половину лица, но даже так, было видно, что если она и не злится, то точно нервничает.

— Скажи спасибо матушке. Оставшихся членов она либо сдала, либо держит на мушке, просто поехавшая. Ты вообще когда-нибудь видела мать? — неожиданно спросила женщина, а на мое отрицательное качание головой затряслась от смеха. — Ничего удивительного! Законченные проекты ее не интересуют.

Я села на подлокотник стула, слушая откровения о близко кровной родственнице, в то же время осматривая помещение. Средненько, хорошо подходило для описание. Небольшая комната, скорее всего гостиная, камин у стенки, ковёр на весь пол. Не богато, но и деньги в доме имеются.

Любопытно…

— Кто она вообще такая? Кассандра, да? Я где-то слышала это имя.

— Да уж, как не слышать то… Видела сегодня какое шоу закрутили — ее работа. Она целитель, по образованию, сейчас государственный деятель, работает над улучшением нашего социума!

Бред. Ей нужны деньги, власти не дают, и она всеми способами пытается их заработать. Например, устареванием подпольных боев между фолками. Они даже не подпольные…

— Запрещены бои между гражданами, а фолки за граждан не считаются, — подхватила я, не веря в сказанное. — Это из-за нее тот боец использовал магию, да? — Сара кивнула, я сжала кулаки.

Я почувствовала себя… беспомощной. Был ли смысл бороться, если ни у кого до этого не получилось? Если эти две женщины, которые меня так просто одолели не смогли ничего сделать, то что могу я?

— И зачем я вам понадобилась? — хриплым голосом спросила я, потирая болезненные шрамы, но решив терпеть до последнего.

От резкой перемены положения закружилась голова, когда я обнаружила, что сижу на месте Сары, а она на коленях передо мной.

— Как бы не надрывалась Гера, говоря, что ты действовала слишком импульсивно, но, Инесса, ты сделала очень многое самостоятельно. Что ты думаешь о том, чтобы перевести свою деятельность в более масштабную плоскость? Группировка Тень, по-мимо лидера, нуждается в исполнителях.

— Что? — такого поворота я совсем не ожидала.

«Вершить „справедливость“»

Небо затянули тучи, а полную луну не было видно, как и ничего вокруг. Единственный источник света, словно в усмешке перекрыла мать-природа, которую хотелось уличить в покорности уорам. С другой стороны, так было даже лучше. Тьма скрывала следы, а значит о нашем грязном деле люди узнают только к утру. По крайней мере, я на это надеялась.

Трава приятно щекотала ступни, а запах озона успокаивал нервы, напряжение которых отдавлаось холодком гуляющих по спине. Было что-то неправильное в том, что я делала, все казалось непривычным, с другой стороны, вряд ли можно привыкнуть к подобному. Хотя, к боям то я привыкла. Я взглянула на небо, почувствовав, что с неба капает дождик, решив сделать операцию еще хуже. Перепрыгивая с одной ноги на другую, я проклинала тот миг, когда согласилась на сомнительную авантюру. Лучше бы действовала одна! Ненавижу полагаться на других…

«Проблемы с доверием — повод посетить мозгоправа, — ехидно прошептало подсознание, раздражая еще сильнее, — Разговаривать с собой, даже в мыслях, тоже не особо здорово.»

Завоняло жженым топливом, я посмотрела в ту сторону, откуда доносился посторонний запах, в темноте сверкнули фары грузовика. Опаздывает. Маска в мгновенье оказалась на мне. С этой минуты, каждая секунда была на счету, о чем напоминал мерный звук таймера, введя обратный счет. Семь минут. Уже шесть с половиной.

Не теряя времени, в два прыжка я оказалась на крыше грузовика, стукнув ногой, подавая знак водителю, надеясь, что тот забудет нашу последнюю ссору и не захочет «взрыва внешних и внутренних органов». Будто из вредности, Гера очень неаккуратно газанула, чуть не убив меня, при чем буквально. Дождь усиливался, ветер бил в лицо, стихия совсем не была на моей стороне. Держась по-крепче, я прикидывала, какова вероятность того, что списанная фура заглохнет посреди дороги. Будет очень неприятно, если город взлетит на воздух.

Под колёсами свистануло. Мое сердце забилось чаще. Шутки шутками, но вероятность такой ситуации перестала казаться настолько призрачной. Ветер закладывал уши, но я все равно слышала этот ужасный, но и одновременно обнадёживающий «тик-так».

Оставалось пять минут до конца света, и казалось погода это понимала, иначе почему подгонялась под апокалипсис.

Я вспоминала слова Сары, вглядываясь темноту. Мы должны были быть уже на месте, но видно не было ничего, фары задорно смеялись над моими глазами, из рук вон плохо выполняя свою единственную функцию, хоть глаза выколи. Скользнув по земле, по мокрой грязи, грузовик остановился. Мы опаздывали на десять секунд, и это мне совсем не нравилось.

«Будто тебе хоть что-то в этой жизни нравиться!" — несвоевременно возник насмешливый шёпот, когда спрыгнув вниз, я увязла в вязкой грязи. Лицо тут же скривилось.

— Дура, ботинки нужно носить, а не рожу корчить, — раздалось над ухом со смешком.

— Нужно погоду нормальную выбирать! — я не выдержала, переходя на крик, за что мне закрыли рот рукой.

— Молчи, — сквозь зубы произнесла Гера, прислушавшись оглянувшаяся по сторонам. Никого. В тишине тик таймера раздавался непозволительно громко, сбивая с мыслей, ладонь соскочила с моих губ. — Поторапливайся, пошли.

Четыре минуты.

От грузового отсека несло порохом и пылью. Несколько коробок лежали прикоснувшись друг к дружке, стенка к стенке.

— Мы их оставим на улице? — спросила я, подхватывая один из ящиков, оказавшийся не таким тяжёлым, как на первый взгляд.

— Не тупи, на улице льёт, как из ведра. План меняется, будем действовать как получится, — последние предложение никак не вязалось с работающим таймером и тем, что времени было в обрез. — Тут заброшенная лачуга стоит, оставим там.

Подхватив вторую коробку, я вышла на улицу, почувствовав себя еще более странно, шестое чувство чесало, будто надоедливый зуд, кожу лица. Маска насквозь промокла, прилипнув словно расплавленный, но холодный, метал, быть может это и было причиной. Шрамы зачесались. Я мотнула головой, вдохнув и выдохнув, не почувствовав ничего, вода смывает все запахи. Дождь слишком противная штука природы.

Лачуга, домом назвать эту постройку было никак нельзя, оказалась всего в паре метрах ходьбы, но тьма не давала ее рассмотреть даже с такого расстояния. Зазевавшись, я чуть не угодила в пруд, скорее большую лужу, перед домом, чудом удержавшись на ногах и даже не уронив ящики, негромко вскрикнув. Гера, идущая впереди меня обернулась и злобно шикнула, пока я сдерживалась, чтобы не побиться об первую стену головой, желательно этой, короткостриженой. Старой ведьме хотелось еще сильнее усложнить мою, и так не самую простую, участь, даже такими мелкими вещами. Территория была безлюдной. Раньше здесь находилась лестная зона отдыха, но лес вырубили, через него первое время бегали из сектора в сектор, когда закон только приняли, а на память остался один домик. Шуми, не шуми, никто не услышит. Так по крайней мере все было со слов Сары, которой я мало-мальски доверяла. Гера застыла у дверей, ковыряясь с замком.

«Что она творит?!» — подумала я, вся сжимаясь изнутри от тика. Две минуты, если не меньше.

В нетерпении взглянув в окно, намереваясь выбить его, и наконец оставить ящики, которые могли устроить фейерверк из плоти и костей в любую секунду, я ощутила кислый и молочный запах, прежде чем застыть соляным столбом, увидев в бледное, словно мел, маленькое напуганное лицо маленькой девочки. Ее чёрные глаза смотрели прямо в душу, а страх ощущался и через стекло. Ей было года четыре, может пять, ровесница Дили.

Что за черт?…

Время ускорило ход.

Оставалось восемьдесят секунд, семьдесят девять, семьдесят восемь…

Я резко развернула Геру к себе, не сдерживая злости, начав кричать на женщину.

— Там ребенок! Ты говорила, что тут никто не живет! Что мы будем делать?!

— Бросим внутрь коробки и убежим! Тут никто не живёт, этот дом никому не принадлежит, если так тянет на геройства, возьми малявку и оставишь потом где-нибудь! Либо так, либо никак! Времени нет! — она ударила меня по лицу, отрезвляя.

«Средства не так важны, как цель. Груз вины не должен тебя тревожить, все ради высшей цели.»

*За пару дней до…*

В камине средненькой комнаты сегодня горел приятный глазу огонь, но в отличии от дома Меркурии, он не был единственным средством освещение, все лампы и торшеры горели так ярко, что хотелось зажмуриться. Удивительно, не все люди ненавидят искусственное освещение.

Я невольно задержала взгляд на Гере, щурясь. От нее пахло… не так плохо, как следовало исходя из ее личности. Грейпфрут и табак — сочетание не самое лучшее, но зажать нос не хотелось.

— Чего дырку во мне прожигаешь? Влюбилась? — она оголила желтоватые зубы в мерзкой улыбке. К горлу подступил ком.

— Фу! — коротко выплюнула я, отворачиваясь. Где же Сара, когда она так нужна?!

— Только не говори, что все еще куксишься за тот случай? Я же того, не со зла. Ну переборщила, с кем не бывает? Детей, вообще — то, так же воспитывают! — ее рука легла мне на плечо, ненадолго. Одного шлепка хватило. — Чего, реально злишься?!

От ответа и признания собственной, хоть и вполне справедливой, слабости, меня спасло появление кружки с кофе в дверях, а заодно, и человека, держащего эту самую кружку. Запах табака был тут же перебит.

— Нос по ветру держишь, будто собака. Что ты вообще там чуешь, гончая? — посчитав, что забавно шутит, Гера положила голову на замок из рук.

— Кофе, молоко, корица и… ты что, туда ликер налила? — замок из рук тут же разрушился, а пухлые рот открылся. — Челюсть подбери, — буркнула я.

— Малышне право говорить не давали, — парировала женщина, пока Сара, закатив глаза, отхлебнула напиток, чтобы через секунду смерить нас холодным взглядом, которого хватило нам обеим.

В тишине, прерывающейся только тихими глотками кофе, и я, и Гера наблюдали, как наш, назначенный без споров и криков, стратег работает с карандашом, картой и блокнотом, отмечая какие-то заметки, понятные ей одной. Работала она довольно долго, минут десять она не отрывалась от бумаг.

— Кхм — кхм, — я прокашлялась, привлекая внимание. Сара удивлённо подняла глаза, кажется вообще не понимая, почему ее отвлекли. — Возможно, поправь меня, если я не права, назначенный тобой командир, раз уж так пошло дело, должен знать, в чем состоит план миссий, какие там у нас следующие шаги на пути к свержению текущей власти. Опять же, поправь меня, если я не права.

Виновато улыбнувшись, женщина протянула мне одну из карт. Я тут же вцепилась в нее, как в зеницу ока, но одного взгляда хватило, чтобы понять, что ничего не понятно. Улицы и постройки может и узнавались, но что значили эти черточки и фигуры, я бы в жизни не догадалась.

— Что значат эти символы? Какой — то код? — я оперлась о стол, заглядывая в чужой блокнот, где значков было еще больше, чем на карте.

— Кружок — стратегически важные места, звёздочки — важные люди, подходящие для вербовки, — будто между делом, но серьёзным тоном, пояснила Гера. — Наверное. Как примитивно. Госпожа психолог, пешек берете на себя?

Бревна в камине громко треснули; Сара отрицательно покачала головой. Гера хмыкнула.

— Тебе так дороги те гроши, которые ты называешь «пенсией»?

— Вообще то да, — откинув со лба светлые пряди, женщина одним глотком допила кофе, выглядя более довольно, чем в самом начале вечера, — Свобода мне, конечно, дороже, но дело не в этом. Вербовкой должна заниматься Инесса.

Поражённо уставившись на «коллегу», я с вопросом указала на себя. Мало ли, вдруг в наших рядах загадочным образом появилась моя теска. И получив утвердительный ответ, запуталась совсем.

Сара уже было хотела вдаваться в детали, по пунктам, как обычно, объясняя свою позицию и выбор, но слова ей не дали.

— Идея — фигня, — авторитетно заявила Гера, почесав выбритый затылок. — Не смотри на меня так, малышка. Поверь моему опыту, такие, как ты — в вербовке не самый лучший вариант. Больно вспыльчивая, тебе бы над нервами поработать. Медитация, там.

— Кто бы говорил! Ты то у нас пример спокойствия и сдержанности! — повертев в руке блокнот, я прикинула, как бы кинуть его так, чтобы нанести наибольший урон. Будто прочитав мои мысли, женщина усмехнулась и откинулась на спинку стула, кладя ноги на стол.

— Обратного я и не говорила, малышка. Я большая злая тетя, и не на что не претендую, но ты не подходишь для вербовки. Другое дело, для шпионажа.

«В чем разница?» — уже было выплюнул мой рот, но задумчивый взгляд Сары остановил едкие слова. Женщина нахмурилась; морщины на лбу стали лучше заметны.

— Посмотри на ее внешность! Кудряшки, большие глаза, реснички длинные, кукла да и только. Ставлю сотку, что от улыбки у нее ямочки появляются. Это во-первых. Потом, ни в чем не замечена, нигде, кроме школы не записана, вспомни сколько она нам проблем принесла пока мы искали. Кстати, оценки у мелкой, ни мало, ни много, идеальные. Говорю, над характером поработать, свечки всякие пожечь успокаивающие и посылать разводить шпионскую деятельность в стане врага.

Я вскочила, не соглашаясь ни с одним из утверждений. Кукла, серьёзно? Шпионаж? Нет, я совсем для него не годна. Все это практически прозвучало вслух. Практически. Воспользовавшись каким-то своим психологическим приёмом, Сара вскинула ладонь, и мне ничего другого не оставалось, как замолчать.

— Что ты предлагаешь? — женщина то делала какие-то пометки, то резко отрывалась, задумавшись потирая виски.

— Чиновникам, даже самым мелким, неплохо платят, а от юных выпускниц заявки принимаются до конца лета. Целый месяц в нашем распоряжении, чтобы вылепить из необработанного камня существо, способное хоть как-то держать себя в руках, — судя по тому, как обе женщины синхронно перевели взгляд на меня, они уже все решили.

— Как командир, я могу отказаться, а эта идея мне совсем не нравится! — заявила я, в гордой стойке, выпрямив спину, и неожиданно получила вместо покойного согласия смешки.

Высокое тело склонилось надо мной, в нос хлынул приятный запах грейпфрута, и неприятный табака.

— «Командир»? — хрипло рассмеявшись, Гера схватила меня за воротник рубашки. — Не знаю, кто наплел тебе такую херню, но ты не «командир» для нас. Ты — Тень, лидер для обычных людей, знающих о наших проделках из новостей и слухов, но на деле, ты просто одна из исполнителей. Мы работаем в дружном коллективе, девочка. И если мы решили что-то вдвоём, значит, так и будет.

Ища поддержку, я повернулась к Саре, но она пожала плечами, глядя в ее заледеневшие зелёные глаза, сомневаться не приходилось, она настроена серьезно. В бессилии, я ударила по чужой руке и взяв пустую кружку со стола, направилась на кухню, через плечо бросив:

— Либо смени парфюм, либо бросай курить. Грейпфрут с табаком тебе не подходят.

*За день до…*

Целый день стоять на ногах — досаждало, я потянулась разминая плечи и шею, с радостью осознавая, что рабочий день кончился. Работа, может быть мне и нравилась, но ночные рейды совсем не помогали нормально отдыхать, и к тому же, не приносили никакого дохода, а кушать что-то надо. В голове вырисовывалась красивейшая в своем великолепии картинка. Дом, подвальчик, милый дом, пропитанный запахом свечей с сандаловым маслом, тишина, мягкое одеяло, и такой же мягкий, хоть и потертый, матрац.

Фантазии в дребезги разбились о колокольчики, звонко оповещающие о прибытие очередного посетителя. Шнуровка на фартуке завязалась на бантик. Легче пару минут потратить на один кофе, чем спорить и выгонять клиента, по крайней мере, так завещала хозяйка кафе.

— Добрый вечер, после пяти продаём только холодный латте, вас устроит? — зачастую посетителей это отталкивало, так что я понадеялась, что человек, не умеющий читать, иначе бы он увидел, что в это время — кафе уже закрыто, просто развернётся и уйдёт.

Не тут то было.

— Мгм, — согласно промычала незнакомка, которую я уже ненавидела. Даже не взглянув на это ужасное существо с наплевательским отношением к бедному обслуживающему персоналу, я покорилась судьбе.

Мерная обжарка зёрен, варка терпкого напитка, смешивание различных ингредиентов, для придания аромата и вкуса — успокаивали меня, но не сегодня. Вместо того, чтобы включать конфорки, доставать уже вымытую турку и что-то там смешивать, я просто достала из холодильника то, что планировала выпить завтра, по-быстрому разогрев перед работой и не глядя поставила на кассу.

— Прошу! — даже не взяв денег с клиента, я просто повесила фартук и накинула летнюю курточку на плечи.

— Какая же дрянь! Надеюсь, ты хотя бы туда не плюнула! — произнес знакомый хриплый голос, заставивший меня наконец обратить внимание на не культурного посетителя. Конечно! Кто же это еще мог быть?

— Чего тебе нужно, Гера? — табличка «закрыто» повисла на ручке двери; я доделывала оставшиеся мелкие дела по помещению, например, складывала остатки еды, той, что не слишком приторная, в авоську.

— А я уже не могу попить кофе? — закатив глаза, я отвлеклась, чуть не пропустив момент, как женщина маргинального вида: потертая кожаная куртка, бритая голова, мускулистые, пожалуй чересчур, телосложение, достаёт из пачки сигарету, тут же лишившись ее. — Ладно, я за тобой пришла. Сигу верни, на улице закурю.

Я бегом вывалилась наружу, растоптав вонючую дрянь ногой. За моей спиной с грустью раздалось:

— Что она тебе сделала, монстр? — от печали в голосе можно было разреветься, в уничтожении сигареты подключилась пятка. — И сколько у тебя еще незакрытых гештальтов?

— Диванных психологов не спрашивали, — сжав сумку покрепче, я направилась прямиком домой, желая как следует выспаться и не думать о Гере, о ломящей боли в ребрах, последствия сырости и переломов, или о фантомном жжении в руках. — Ты от Сары? Если нет, проваливай.

Женщина приблизилась, а я учуяла запах табака и… мяты. Поднявшись на цыпочки, я носом уткнулась в то место на шее, где ароматы держатся дольше, а чувствуются сильнее. Никакого цитрусового душка, действительно, табак и мята. Лицо Геры скосилось от удивления и ужаса.

— Мята идет тебе больше, — бросила я, ускорив шаг, так и не получив ответа на свой вопрос. — Если хочешь поговорить, то за мной, не будем же мы посреди улицы стоять.

Приводить кого-то в домой, я не хотела, особенно эту женщину, но сказалась усталость, безысходность и, как ни странно, запах мяты. Даже сплетенный с сигаретным дымом, он умудрялся ломать бдительность и раздражительность вдребезги.

— Мда… не хоромы, — раздражительность, усилиями Геры, вошедшей в дом, даже не вытерев обувь о коврик, залечив раны, вернулась обратно. — На тебя ведь дом записан, чего ты в нем не живёшь?

— А ты почему живёшь на пенсию, если в свои… пятьдесят, еще в полном расцвете сил? Охраницей устроилась бы к какому-нибудь обеспеченному уору, заодно подворовывая какие-нибудь бумаги, — догадка всплыла с самого дна подсознания. — Ты что, отсидела? Поэтому работу найти не можешь?

— Во-первых, нет, не сидела, зато лупила сидящих, как коз сидоровых, — женщина мерзенько усмехнулась; по моей спине прошлись мурашки, поломанные кости на долю секунды заныли. — Во-вторых, я человек принципиальный, на дядь и теть не работаю, тем более на уоров, несет от них так, что аж я, со своей сломанной перегородкой, чую. Кстати, о принципах, ты подала заявление в Правительство?

Внутри все сжалось одновременно и от отвращения, и от обиды. Последнее, чем я хотела бы заниматься — вот это…

— Заявку одобрили, через две недели собеседование, слеш, экзамен, — пробубнив ответ сквозь зубы, я стукнула ногой по земле, бетону, из которой появился не самый удобный стул, на который я рухнула, забыв о том, что одежду потом придется чистить от пыли.

— Совершенствуешься во владении землёй? — хохотнула Гера, — Полезно, когда бегаешь от профессионалов — полицейских — владеющих стихией на высоком уровне. Забудь о последнем прилагательном. Просто уровне, — она на секунду замолчала, я уже подумывала ее выкинуть. — Кстати, тут еще одна штука. Завтра придется прогуляться, посмотрим на звезды и фейерверки.

— Шутишь? — под ногами оказалась еще одна маленькая табуретка. Кто бы мог подумать, что владеть магией земли бывает так полезно?

Оперившись о спинку импровизированного стула, она тыкнула в меня бумагой, сложенной несколько раз по полам и положила что-то в карман рубашки. Рука тут же потянулась за этим"чем-то», а глаза увидели часы, нет, таймер.

— Все подробно в записке, командир, — грубые руки взлохматили мои, и так не самые уложенные, волосы.

— Значит вам в кои-то веки нужна Тень? Будет вам Тень. Светиться будем? — от чего-то Гера поймала приступ неконтролируемого смеха. Возможно, окончательно сойдя сума.

Вытерев выступившие на серых глазах слезы, она пояснила:

— Засветиться необходимо, командир, но тебе явно не понравится то, как мы это сделаем…

— Каким угодно, главное без убийств, рабства, алкоголя и наркотиков, — меня передернуло, когда я увидела сигарету в чужом рту и горящий огонь зажигалки. Запах сандалового масла никак не сможет заглушить эту смердящую вонь.

— Не-а, дело весёлое, но за временем следить нужно. Эй, что с тобой?

Мгновение и пол под Герой поехал, поехал в сторону выхода. Женщина еле успела открыть дверь, едва в нее не врезались, и оказалась на улице, так и не увидев «кукольное» лицо, покрытое от злости красными пятнами и разрушения.

Разрушения, коснувшиеся всей комнаты. Ремонт делать все — таки придётся.

***

«Ты сделала все правильно,» — твёрдо сказал Шепот, продолжая гнуть свою правду, пока я качала головой. Нет. Я все испортила. Я не должна была соглашаться, должна была бросить ящики в пруд, сорвать операцию, но не забирать у девочки дом!

«И долго бы она одно продержалась в той лачуге? Ты подарила ей шанс на хорошее будущее,» — пальцы впились в плечи, ногтями проходясь по коже, в отрицании.

Сердце билось, как бешеное, глаза закрывались, но всего на мгновение. Воспоминания подбрасывали слишком жуткие картины, красивые по своей жёсткости и кошмарности.

Перед глазами летали яркие красно — оранжевые всполохи искр, фейерверки, заставляющие дом взлететь на воздух. В ушах до сих пор был ее крик и рыдания. Малышка смотрела, как разлетается ее дом, как она лишается последнего, что у нее осталось. И смотрела еще долго, я бросила ее там. После того, что я сделала, я не имела права так поступить.

«Имела. Если этим занимаются власти, столь горячо любимые народом, почему ты не имеешь?»

Дышать стало тяжелее, воздух не шёл в лёгкие. Я зашлась в тяжёлом кашле, чувствуя остаточный запах сигаретного дыма, словно удавку на шее, словно петлю, затягивавшуюся на моей шее. Нужно было избавиться от этой вони. Где там были свечи?

Две большие банки оказались на скамейке, к которой я припала, словно к алтарю, но алтарь оказался ложным, небеса меня не возлюбили, у свечей полностью сгорел фитиль. Плюнув и на это, я просто прижала банку к носу, лишь бы просто избавится от запаха сигарет, от запаха дыма, от запаха пороха. Мягкий приятный аромат, будто горячий чай, разносил по телу тепло, спокойствие, пока в моих глазах не хлынуло понимание. Даже свечи пахли табаком!

Неугодная банка полетела в стену, разбиваясь на тысячи осколков, дыхание сбилось. Из кармана что-то вывалилось, ярко-жёлтая ткань легла на серый пол. Маска! Я кинулась на колени, вдыхая запах мускуса и смолы. Кровообращение замедлилось, кровь будто замерла в моменте, желая впитать всю магию через фильтр. Лишь бы не чувствовать удушье.

Покачнувшись, я поднялась держась за стенку. Новая проблема не заставила себя ждать, воздуха не хватало, я впитала в себя всю магию, ни оставив ничего после себя. Вылетев на улицу, я поражённо наблюдала, как рассеваются облака, а за горизонтом всходит солнце. Голова заболела еще сильнее, когда я взглянула на часы. Через час на работу…

«Губить»

Мыть стаканы, на самом деле, не такая плохая работа. Как минимум, нет угрозы для жизни.

«Лгунья, тебя бесит, что ты занимаешься этим. Слишком низко для тебя быть прислугой, — навязчивые мысли, пожалуй, больно часто лезли в голову. Откинув тряпку в раковину, я поставила посуду в сушку, тут же мысленно чертыхнувшись, еще одна чашка осталась. — Признайся, тебя устроит быть разве что единоличным правителем, издавать любые законы по собственному усмотрению…»

Посетители подходили равномерно, много их в столь ранние часы не было никогда. Утром, особенно летом, приходили особые любители кофе, часто это были фолки, приходившие сразу после открытия, и редко задерживались, спеша успеть до того времени, как улицы наполнят люди. В основном, брали на вынос, но сегодня, взглянув в зал, я увидела несколько групп молоденьких девушек. Студенток, наверное.

«Вот, только представь, какие бы ты выпускала законы? Ты бы смогла собственными руками избавиться от преступности? Смогла бы ты сделать благо для той маленькой бледной девочки? Наверняка, ты бы отомстила уоров, сделала их ниже фолков, сделала их бы низшим классом, чуть выше животных.»

— Вы слышали о том, что произошло ночью? — громкие разговоры прервали самоанализ. Я прислушалась. — Тетя говорит, что видела ночью жёлтую маску, горящую в ночи…

Я тихо хмыкнула. Не зря не рисковала здоровью и жизнью, еле-еле держать на крыше грузовика.

— Ты уверена? Вчера ливень был и темно. Может показалось? — схватив поднос с напитками, я принесла заказы соседнему столику. — Стой, ну не может этого быть, правда, а то жить как-то жутко становится!

— Не знаю, не знаю, я ночью проснулась от громких звуков, в окно выглянула, а там фейерверки, а я рядом с заброшками живу, там вообще три дома на всю округу. Какой смысл был для… — девушка перешла на шепот.–…Тени делать что-то там? Они же вроде внимание хотят привлечь.

— Не, если что-то и произошло, это было бы в новостях, — услышав знакомый голос, я обернулась, еще прежде чем он обратился ко мне. — Мисс, можете включить радио?

Фира, за тот месяц, что мы не виделись, сильно изменилась. Ярко рыжие волосы были собраны в аккуратную высокую, наверняка удобную для ее новой специальности, причёску, одежда выглядела более формально, а лицо казалось более серьёзным. Еще от нее больше не пахло шоколадом, а пахло полевыми цветами, духами очень похожими на те, что носила Меркурия, правда, более мягкими.

Не задерживая лишний раз взгляд на подруге, наверное уже бывшей, я с улыбкой, вызывающей оскомину, сделала то, о чем меня попросили, сразу же переключив на новостную станцию.

«Новые подробности в расследовании! Как известно, сегодня ночью, в бывшей зоне отдыха произошёл взрыв. Нам поступила информация о лицах причастных к инциденту и о жертвах взрыва… — одно слово „жертвы“ заставило меня застыть соляным столбом, — …по словам главы центрального полицейского участка, они находились в чрезвычайном положении из-за возросшей активности деятельности преступной группировки „Тень“, именно поэтому обнаружение произошло так быстро, и помогло избежать больших потерь».

Облокотившись о стойку, я вслушивалась в монотонные слова, чувствуя нарастающее беспокойство.

«"На месте мы обнаружили свидетеля, пятилетнюю девочку в состоянии шока. Не смотря на свое состояние, она рассказала о случившемся в подробностях, благодаря ей нам известно, что за взрыв ответственны два человека в масках, из группировки «Тень». По словам свидетеля, в взорвавшемся доме находилась ее мать, найденные останки служат тому доказательством» — говорит Меркурия, глава центрального полицейского участка.»

Меня повело в сторону; я почувствовала тошноту и головокружение. Но осознание того, что из-за меня погиб человек, ранило сильнее. Из-за меня ребенок остался сиротой! Я убила человека! Перед глазами возникла красная пелена, все вокруг было в крови. Все мои руки, стены, люди.

«Монстр. Ты просто эгоистичный монстр. Ты убийца!» — шёпотом, звучащим, как крики, заходился внутренний голос.

Голова перестала соображать, все звуки отключили, я почувствовала на секунду, что падаю на подкошенных ногах, как вдруг из неоткуда появилась поддержка. Кто-то или что-то ухватил меня.

— Тихо, тихо, успокойся… — произнес звонкий голос над ухом, запахло ландышами и ромашками, но аромат сменился. Нашатырный спирт быстро приводил в порядок, глаза открылись, очистившись от пелены, — Инесса, когда ты успела стать такой впечатлительной? Мы будто местами поменялись. — тонкие губы растянулись в грустной улыбке.

Поднявшись, я повела плечами и шутливо бросила:

— Не знаю, возможно, дело в том, что сегодня я не пила кофе, — чтобы тут же добавить. — Не желаете ли кофе, мисс? За счёт заведения.

«Сжигать мосты»

Я летела по районам и кварталам, не останавливаясь ни на минуту, чтобы отдышаться. Эмоции были прекрасным топливом. И словно машина, до краёв заполненная горючим, с водителем, плевавшим на все правила дорожного движения, я гнала, не сбавляя на поворотов. Ветер бил в лицо, стихия бушевала второй день подряд, забыв, что на календаре все еще лето; волосы трепетали в разные стороны, будто пиратский флаг, но я направлялась не грабить, но, возможно разрушать.

«Тобой воспользовались, воспользовались мерзким образом, и за это должны поплатиться. Тебя превратили в убийцу! — шепот подкреплял мою уверенность, когда я преодолевала ступени — последнюю преграду к моей цели.»

— Нам нужно поговорить! — двери повезло: она была не заперта,

Благодаря этому ее не ждала участь членов «моей группировки».

Окинув взглядом гостиную, я увидела Сару за столом, глядящую на меня круглыми глазами и какую-то женщину рядом с ней. Седые волосы, поджатые губы, чуть сладковатый аромат чая с молоком, отглаженная рубашка, сухие руки держащие чашку — узнавание произошло за долю секунды, вспыхнув, как искра. Профессор Раймонда, мой преподаватель и декан, вскинув тонкую бровь просканировала меня взглядом с ног, до головы, чуть прищурившись.

— Добрый вечер, Инесса, вижу, не одной мне назначили встречу, — сказала она, отпивая из чашки.

— Да… — злость рукой сняло, под этим строгим, пугающим даже после выпуска, взглядом. Я почувствовала не типичную для себя робость. — Тут это, понимаете…

Мои глаза поймали чужие зелёные, прося в немом крике о помощи.

— Профессор Раймонда, насколько я знаю, вы преподавали у Инессы, значит представлять вам друг другу не стоит, — Сара спасала ситуацию, войдя из-за стола, чтобы приобнять меня за плечи. — Инесса, если бы я знала, что ты придёшь, то позаботилась бы о чае! Возможно, ты окажешь нам честь присоединиться?

Извинения и обещание зайти по-позже практически сорвалось с языка, но Профессор меня опередила. Отставив кружку от себя, она спокойно объявила:

— Прошу меня простить, но я пожалуй пойду. Приятно было снова встретиться, Сара, хорошего вам с Инессой вечера. Прошу передай Гере, что чай у нее получается восхитительный, — сняв с вешалки шляпу, плащ и зонтик, женщина усмехнулась, оставляя за собой звенящую тишину.

Все злые слова из меня выбило, я могла лишь молча смотреть, как Сара закрывает лицо рукой и издаёт нервный смешок.

— Дьявол! — нараспев вопит она, пока со скрипом открывается дверь в противоположной стороне.

Гера в руках которой было две чашки, очевидно с чаем, услышав шум выскользнула в гостиную, нахмурила брови и спросила:

— Куда Раймонда делась? Мелкая, ты тут откуда? Что тут вообще происходит, я не догоняю? ‐ лишь один взгляд на нее заставил сердце сжаться, а вонь табака побудил гнев, в ушах вновь возник голос, обработанный радио.

— Послушай, Инесса, ты правда пришла очень не вовремя. Это дело непростое, но в первый раз нужно создать эмоциональную связь с человеком, а потом уже и действовать, выдавать факты, Профессор Раймонда не должна была тебя увидеть… не знаю, получится ли теперь ее завербовать, — жужжание, я слышала вместо слов одно жужжание.

«Тебе даже не рассказали, кого собрались набирать в отряд. Никто бы не сказал, что набирают убийц, воров, преступников. Тебя делают преступником, чтобы ты не вякала, чтобы не смогла так просто покинуть. На тебя просто — напросто собирают компромат!»

— Чем она может помочь? — вместо обвинительных слов спросила я, не видя смысл во внедрении старого человека в наши ряды.

— Чтобы ты не думала, но у старушки какое-никакое есть влияние. Представь спиногрызов она обучила, да они ж ее на руках носить готовы! — Гера вытянула ноги на столе, закидывая руки за голову; я переборола желание сломать ей конечности, вздохнув. — А, еще она того, умная. Типо, если будет организовывать вылазки, мелких осечек, как сегодня ночью не будет.

— «Мелких осечек»? — зубы заскрежетали, пропуская слова.

— Ну да, мелкие осечки. Операция прошла успешно, мы засветились, шоу устроили, полиция завела на нас еще одно дело. Чего бубнить-то? Выглядишь как разозленная собачка, к слову, только не плачь.

Кулаки сжались, грудь задышала быстрее, сердце биение ускорилось. Пульс ускорился.

Сто ударов в минуту, нет, скорее сто двадцать.

— Смерть человека для тебя — осечка? — пути назад нет, конфликта было не избежать. На ум шли одни ругательства.

— Смерть одного человека — не самая большая жертва, малышка. Лучше, конечно, без нее, но чем богаты. Фиговая у тебя система морали, таким, как ты жить трудно. То от смерти незнакомого человека на полыхаешь, то из-за одного несчастного фолка ледышкой становишься.

— Гера! — крикнула Сара, обернувшаяся на неподходящий ситуации звук.

Я рассмеялась с надрывом.

Сто пятьдесят, сердце становилось все легче и легче.

Сто семьдесят — меня ничего не сдерживало, я кинулась на врага, очень не вовремя увернувшегося от удара.

— Совсем больная?! — стул полетел на пол, но Гера осталась стоять на ногах.

Сто девяносто.

Меня же с ног чуть не подрезали, я прыгнула на стол, успев проскочить на пол, прежде чем платформа развалилась. Женщина не ожидала подлого удара по спине кнутом горячего чая, иногда подручные средства недооценивают, потому то вскрикнула.

Двести тридцать.

Здравый смысл покинул меня; я бросилась в рукопашную на Геру, распластав ее на земле. Лишь один удар долетел до ее высокомерного лица, украсив глаз, прежде чем на моей шее затянулась удавка. Ногти зацарапали шею, в попытках освободиться от удушающей пытки. Я не могла дышать.

Сто девяносто.

Сто семьдесят.

Сто двадцать.

— Успокоилась? — Сара хмыкнула, и до меня дошло, кто подверг меня мучительной пытке. В нос хлынул запах табака и кофе.

«Она никогда не была на твоей стороне, — подкинул мысль шепот, в кои-то веки, я была с ним согласна.»

Вскочив на ноги, я судорожно стала рыться во внутреннем кармане пиджака дрожащим руками, проведя ярко-жёлтой тканью по носу, я на последок вдохнула запах мускуса, прежде чем кинуть его прямо в Геру, с ухмылкой глядя на налившийся синяк.

— Я ухожу, — спокойно заявила я, глядя на сузившиеся зрачки в зелёных глазах.

— Не делай глупостей, Инесса, не нужно принимать решения на горячую голову! — бросила она мне в спину.

— Да ладно, побесится и успокоится!

Дверь хлопнула, а я стёрла кровь пошедшую из носа рукавом.

«Не нужно было связываться с сомнительными личностями, — и вновь, я была солидарна с шёпотом».

«Искать»

Нет. Опять не это.

Карандаш привычно лег в руку, чтобы продырявить бумагу в новом месте. Уже третье место, но ничего.

«Ты в пустую тратишь время, признай», — возможно, шепот и был прав, но я все равно искала положительные стороны таких вот вылазок.

В душном жарком помещении, будто в печке, стояла полу темень, чтобы разглядеть чужие лица, приходилось вглядываться напрягая глаза, после холодного и влажного воздуха улицы, вонь чувствовалась еще сильнее, а вид лежачих на полу тел не вызывал ничего, кроме отвращения и жалости. Грязь на ботинках выглядела и то более эстетично. Я поморщилась, отдирая бумагу от липкого стола, это стоило предусмотреть, в который то раз. Зачеркнув и это место, плюнув, я направилась на выход. Больше ничего интересного меня тут не ждало…

«На бис, на бис, на бис!» — неожиданно громко произнесли пьяные тела.

Борцы вышли на сцену, вновь, я вернулась за столик. Фолки были уже в изнеможении, то как они собирались сражаться, для меня было загадкой. Знакомый задохлик выглядел ужасно, с момента последнего боя, у него поубавилось конечностей, вместо родной ноги стоял протез, а огня в глазах поубавилось. Всего за несколько недель, он превратился в тридцати летнего фолка, ему оставалось не долго, даже шлейф из острого запаха специй выдохся.

Его противник выглядел чуть лучше, да и запах горчицы исходил от него более сильный. Уставший — да, но не вымотанный. Первый бой окончился ничьей, но вот чем кончиться второй, предсказать было трудно. С одной стороны задохлик был на последнем издыхании, тяжёлая одышка слышалась даже из далека, но… огоньку он еще мог задать. Во всех смыслах.

Ставки пошли по второму кругу; я оставалась наблюдателем. Предчувствие подсказывало, что сегодня кто-то умрет, как и на двух таких же боях до этого, сердце сжималось, но будто ожесточившись, делало это через силу, нехотя. К причинам ненавидеть Кассандру добавился еще один пункт. И с этой женщиной мы делим кровь, передернувшись от мысли, я с напряжением наблюдала за дракой.

— Пить будешь? — бармен попыталась завладеть моим вниманием. — Я видела, деньги ты не ставила, так что заказать что-нибудь не грех.

— Я не пью, — приняв максимально гордый вид, отмахнулась от предложения.

Начало ознаменовалось огнём, значит, других козырей у задохлика не осталось, он прыгнул, но враг ловко увернулся. Приземлившись, фолк тяжело отдышался, враг подступил сзади…

— Врёшь! Хоть один коктейль закажи, знаешь ли, мне нужно что-то кушать, — настаивала бармен. — эх, в любой момент полиция нагрянуть может и я на улице окажусь…

«Какая к черту улица?! Тут человек сейчас умрет, дура!» — хотела ответить я, но по-сильнее вцепилась в стол.

Задохлик не мог подняться, он весь дрожал, а из двух глаз пошли слезы, третий зажмурился, враг подступал сзади, фолк не слышал чужих шагов, но был без сил. Клинок из воды появился из неоткуда, прошёлся по шее и исчез, оставив после себя лужу крови и обезглавленное тело.

— Точно не хочешь выпить? — ехидно раздалось рядом.

Не отрывая глаз, я передала деньги из рук в руки. Еще один фолк, обладающей магией. В этот раз вода. Ненависть к Кассандре, как и желание ее найти, стала еще сильнее.

— В шоке? Да я сама в таком ауте! Не ну ты видела, что творят! — стопка с чем-то крепким оказалась передо мной, понюхав, я опознала только фруктовые ноты.

— Это что? — выпив, и сморщившись от крепости, разжигающей глотку до боли, спросила я.

— Без понятия, у нас хозяйка в подвале что-то химичит. Зато крепко и по мозгам хорошо дает, расслабляет, сколько тут работаю, а работаю я много, долг у меня улетный, так и не поняла, может ли эта фигня убить. — разбухающие мозги выцепили фразу, откинув лишнее слова.

— Давно работаешь, значит… и много смен у тебя на неделе? — у бармена загорелись глаза, девушка из болтливых, находка для шпиона. Хозяйке заведения можно было только посочувствовать, если полиция все же нагрянет, вот эта, выболтает все, в том числе и о трупах в подвале.

— Просто до фига! Знала бы ты, как я порой хочу найти петлю и мыло, но, ух, слава небесам! Я когда домой иду, напиваюсь так, что вообще ничего не помню. Спорим, что завтра я даже тебя не вспомню, красотка? — в подтверждении своих слов, девушка налила в стакан, ровно на половину, розоватую фруктовую дрянь, которой минуту напоила меня. — Надеюсь, завтра не проснусь! — с этими словами она одним глотком осушила весь стакан.

Как-то жаль стало ее.

— Значит, ты вообще ничего не помнишь? Может сможешь вспомнить кое-что. Случайно, ты не видела женщину, лет тридцати — тридцати пяти, где-то под два метра ростом, примерно столько же в плечах, а еще и очки даже в помещении носит, — не надеясь ни на что, я выжидающе замолчала.

Лицо бармена изобразило умственную деятельность, закрыв глаза, она массировала виски, мыча себе под нос. Вдруг, она улыбнулась и рассмеявшись, изменилась, будто превратившись в другого человека.

— Знаю я одну мадам. Господи, Боже мой, ну конечно! Ох, хорошее пойло! — закружившись на месте, она схватила мое лицо в свои руки. — Красавица, ну конечно! Как я сразу не поняла? Она еще жутко выглядит и смотрит так, будто убьёт в любую секунду! Ругается даже молча, жуткая, короче.

Я кивнула, отпрянув от ненормальной, на столько, на сколько получилось. По описанию это была тренер, сомневаться не приходилось, не смотря на свое сходство с… Герой, скажем, одинаковое, далеко не женственное телосложение, ее особенности нельзя было спутать ни с кем другим. Зачем вообще носить солнцезащитные очки в помещении?

— Зачем, скажи мне, носить солнечные очки в помещении?! — словно прочитав мои мысли спросила девушка, схватив меня за руку. — А чего у тебя с ней случилось? Долг?

— Разве что личный, — качнув головой произнесла я, осознавая, что меня, как тряпичную куклу куда-то ведут через уборную с расписными цветастыми граффити стенами и писуарами. — Куда ты меня ведёшь?

Выглядя крайне оскорбленно, девушка протянула, прыгая в люк:

— Как куда? К хозяйке, ты ведь ее искала! — одна дверь в подвальном помещении, ключ вставленный в замочную скважину, сильный запах дрожжей и фруктов. — Мадам, вас тут просят!

Тяжёлый вздох и тишина, женщина обернулась, неизменные очки сидели на переносице.

— Малая? Ты чего тут делаешь, в гроб загнать хочешь? Сделка уже состоялась, деньги я не возвращаю! — она напряглась, когда я подобралась ближе, задрав голову, заглядывая в закрытые глаза.

— Помнишь ту, кхм, неприятную ситуацию? — я щелкнула по шее, — Так вот, мне нужно узнать кое-что об одном человеке. И не думай врать, я знаю, что ты о ней знаешь, — я достала испачканные бумаги, прочищая горло, — «Последний колдун»,"Ароматная лампа», ну и конечно"Медная птица». Мне продолжать?

Нездоровая бледность говорила сама за себя.

— Так что ты знаешь о Кассандре?

***

Хождение по пятам не приносило никакого удовольствия. Игра в прятки наскучивает быстро, страх попасться утомляет, хочется подняться и сдаться.

«В твоих поисках нет смысла, предавший однажды, предаст и второй раз, — чужой шепот казался собственным, но чистое упрямство и неумение проигрывать, тем более самой себе, перетягивали канат на себя и я продолжала».

Посещая различные бары и рестораны, преодолевая отвращение, я вывела определённую закономерность. Всегда один и тот же маршрут, всегда все сводилось к кругу. Не просто к кругу, а к кольцу, опоясывающему что-то. Никто не знал, где живет, работает, обитает Кассандра. Все знали, что подписав один раз договор с дьяволом в ее лице, назад дороги нет. Все хозяева баров и ресторанов проклинали тот день, когда у них стали происходить бои, за редким исключением, оканчивающиеся кровопролитием.

Она никогда не показывалась сама, можно было подумать, что женщина и в правду какое-то постороннее существо. Потустороннее существо обладающее могуществом, так необходимом мне. Как бы она не была связана с властями, но паутина опоясывала и ее.

Глаза рябило от красных нитей пришпоренных иголками к карте. Сидя на холодном полу, я потерла глаза, уже ничего не понимая. Времени осталось мало, мне нужен был не то куратор, не то сообщник, прежде чем я начну службу в правительстве, корректирующий мои слова.

По радио пускали жизнеутверждающую, весёлую музыку, по-идее улучшающую дух населения. Никаких новостей о Тени. Разве дело не было в маске? Так почему Сара и Гера ничего не делают?! Не могли же они и в правду нуждаться во мне, способности мои все же, может и высшее среднего, но все равно чем-то выдающимся я не обладаю.

«Признайся, ты погорячилась. Еще не поздно приползти и извиниться», — с каких пор шепот заменял голос разума?

Кассандра… Кассандра… знать бы хотя бы, как она выглядит. Выглядит…

Круглое широкое лицо, длинные русые волосы, маленький нос, тонкие губы, раскосые синие глаза, мои глаза. Откуда-то облик сам всплывал в голове, неизвестное казалось известным.

Фотография.

Забытая, помятая, она лежала в кармане потертых брюк, место которым ждало на свалке. Союз Свободы. Две буквы «С» в аббревиатуре не могли вообще ничего сказать, кроме несбыточных мечт. А от вида круглолицей женщины с фотографии веяло холодом, скорее прохладой, в носу защипало от фантомного запаха морского бриза. Ощущение, будто я уже его чувствовала было где-то на подсознании. Не могла я где-то видеть Кассандру?

Точно не могла, она же скрывается не хуже, чем господа правящие уоры. Не удивлюсь, если Господин Морис держит ее при себе. Стойкое наваждение никак не желало исчезать. Проклятая Кассандра! Где же ты прячешься?! Столько вопрос у меня было к этой мадам.

«Маменька, от чего вы поступили, как крыса сдав членов Союза?»; «Кассандра, что тебе сделали фолки?»; «Мадам, не желаете ли возродить сопротивление?».

С…С!

Я не могла отвести взгляд с карты, боясь, что мираж исчезнет. Подбежав к карте, я убрала иголки с повторяющихся мест, испуская из себя победный вопль. Кассандра, черт тебя побери, дьявольская ведьма! Красная нить сложилась не в кольцо, а в букву, в «С» и опоясывала только одно место, не являющееся руинами или мелким одноэтажки.

«Академия» — вот и убежище.

От собственного тугодумства хотелось рассмеяться, это же надо было так! Морской близ слышался так близко, все это время! Что же, пришло время наведаться в альма матер…

***

— Инесса, вы все-таки всерьёз взялись за свое будущее, что не может не радовать, — Профессор Раймонда любезно водила меня по коридорам, словно в школе я не была лет пять, не меньше. — Однако, меня все мучает один вопрос. Что вас сюда привело? Ностальгия? Вы не настолько стара, чтобы ее испытывать.

Улыбнувшись пожилой женщине, я мысленно чертыхнулась, идей не было никаких. Подсобка завхоза очень вовремя бросилась в глаза.

— Признаюсь честно, надеюсь, если мне откажут, или выкинут на улицу, после того, как я провалюсь, что вы найдёте мне местечко. Я не привередлива, могу вести физкультуру, или мыть полы, — моя ложь вызвала улыбку у Профессора Раймонды.

— Поверить не могу, что слышу это от вас, Инесса! Когда вам прибавилось чувство юмора? — смех сам сорвался с губ. — Ваши друзья хорошо влияют на вас, правда некоторые шутки Геры мне кажутся уж чересчур…

При упоминании «друзей» засосало под ложечкой, а в горле возник ком. Каковы их успехи в вербовке? Профессор уже на нашей стороне? Шепот тут же осадил меня:

«Нет никакой „нашей“ стороны, твоими стараниями, — он звучал раздраженно, будто передавая чужие эмоции. Стало как-то неспокойно. Я повела носом, ощутив прохладный запах».

Сорвавшись с места, сгорая от нетерпения, я погналась за шлейфом. Безумный азарт захватил и сердце, и разум, не существовало ничего кроме этого слабенького аромата, с каждым шагом ощущающегося все сильнее и сильнее. Тот момент, когда он достиг максимального значения, ознаменовался остановкой у идеально белой двери, мозолящей глаза в выкрашенных зелёным стенах.

Медкабинет

Все это время! Все это время мать была так близко! Не верилось, что она просто так сидела в этих стенах, пусть даже в стенах огромного двухэтажного здания, больше похожего на дворец из сказок, чем на школу! В животе будто бабочки залетали от робкой, детской надежды, что все это время мама наблюдала за мной, и была готова в случае чего помочь. Всего на секунду, я вернулась в то время, когда еще мечтала о полной семье из отца и матери, когда во сне видела тёплую улыбку и пахнущие душистыми травами руки. Всего на секунду. Потом бриз разрушил мечты.

Глупо было рассчитывать на что-то подобное со стороны человека ни разу не объявившегося в моей жизни, ни разу за проклятые девятнадцать лет! Что можно ожидать от убийцы и предательницы? Все бабочки разом сдохли. Надеется ни на что не приходилось.

Резко открыв дверь, я зашла, чтобы увидеть… пустоту. Никого, лишь мощный, действительно морской, запах соленного ветра и волн.

Не успела я разочароваться, с досадой на все плюнуть, пойти объясняться с Профессором Раймондой за свой странный побег, и продолжить жить, забыв о Кассандре и Союзе Свободы, как пол подомной стал падать вниз, а я вместе с ним. Все произошло так стремительно, что ни одна мысль не успела проскочить, я падала одновременно и быстро, так, что в глазах потемнело от неожиданности, но и у мучительно медленно.

Платформа остановилась, яркий искусственный свет, словно софиты, ослепил глаза, когда я услышала ледяной высокий женский голос.

— Хм, в тебе действительно нет ничего от меня. Нет, все-таки глаза мои

Из головы выбило все заготовленные слова, мысли никак не складывались в фразы. Яркий свет будто полоскал мозг, а сердце заставлял судорожно биться.

«Найти»

— Э… — вместо красивой фразы вылетело из-за рта. Коленки подкашивались, хотя казалось, что туфли приклеили к полу.

— У тебя очевидно вопросы, — оборвала на полуслове женщина, сверля меня взглядом, — Оставь их на потом, а сейчас, следуй за мной.

Конец ознакомительного фрагмента.