Рипсимэ

Тигран Казарян

Любовь царя Тиридата к монашке Рипсимэ… Трагическая любовь, окутанная тайнами. Их страдания и слезы никто так и не увидел… Разве что сам святой мученик Григорий Просветитель. И, возможно, вы – читатель… В историческом романе «Рипсимэ» описываются драматические события в истории Армении и Римской империи. В конце III века появились все обстоятельства и сложились все условия для Армении принять христианство и стать первой в мире страной с новой официальной религией. Но перед этим героям романа предстоит пережить тяжелейшие времена гонений и убийств. Судьба Армении решается в противостоянии двух крупных империй: Рима и Персии. Кровопролитные войны, жестокие бои гладиаторов, интриги сенаторов, похотливость императора Диоклетиана, муки царя Тиридата Третьего… И конечно же, тернистый путь святой Рипсимэ и ее сестер по христианской вере. Все это найдет читатель в любовном романе «Рипсимэ». Роман не претендует на точность и достоверность исключительно всех исторических событий. Автор заранее приносит свои извинения тем, чьи религиозные или иные чувства могут быть хоть как-то оскорблены или задеты.

Глава 1

Прошло уже немало лет правления Диоклетиана, после того как в 284 году от Рождества Христова после сокрушительных победоносных войн его войско провозгласило его императором.

Коренастый мужчина с толстой шеей и округлым лицом, внук бывшего раба, сделавший за короткий срок потрясающую карьеру в военной службе, провозгласил себя к тому же монархом. Царем царей. Единовластным повелителем всех подданных и не подданных Римской империи. Теперь сенат под ним и он сам закон. Каждый теперь должен вставать на колени перед ним и считать его божеством.

Образованная элита, сенаторы и придворные ненавидели и боялись бывшего полководца, так и оставшегося по сути своей солдафоном.

Теперь все должны знать, что солнце встает и уходит в закат над Римом только по указу императора. Дрожь и смятение — вот, что ожидает того смертного, которому посчастливилось предстать перед его величеством.

Он нервно ходил взад-вперед в своем дворце перед каменным столом, на котором были разложены папирусы с картами. Император иногда останавливался и с хмурым лицом вновь и вновь разглядывал карты, которые срочной депешей донес ему отряд элитной кавалерии. Его не устраивало положение дел на границе с Персией и унизительное положение союзнической страны — Армении.

Его внимание отвлек вошедший в зал «Раздумий» Констанций — один из его лучших генералов. Близкий соратник как на войне, так и в мирной жизни.

Диоклетиан поднял голову и бросил на вошедшего человека свой грозный угрюмый взгляд, затем оторвал свои ладони от стола, взял в руки меч и ткнул острием на карту. Таким его видел Констанций, когда жребий брошен и ждет кавалерия своего императора начать очередной бой.

— Можешь мне ничего не говорить. Знаю все, — прорычал сквозь бороду живое божество.

Констанций остановился по другую сторону стола, чуть расставив ноги, а руки покорно убрав за спину. Глазами ястреба, без малейшего моргания, с жатыми зубами и напряженными мускулами лица он устремился на своего хозяина и по совместительству друга.

— Этот Нарсе совсем распоясался и окончательно страх потерял! Сначала доставал меня его отец, теперь его отпрыск-выскочка! Не считаешь, что время пришло этого жеребенка загнать обратно в свой загон?!

Шах Шахов, Великий царь Персии Нарсе был проклятым врагом каждого многоуважаемого гражданина Рима. Он так достал своими кровавыми набегами по соседним странам в Малой Азии, что его имя стало вызвать страх и ужас в этой части Земли.

— Ему хватило наглости теперь объявить себя царем армян! — продолжил император.

— Свято место пусто не бывает, мой император, — начал Констанций, продолжая стоять как памятник. — Не пришло ли время провозгласить Тиридата царем Армении и усадить там на трон?

Император Диоклетиан шагнул в сторону от стола с кислой миной и пробормотал громко:

— Этому Тиридату учить юношей астрономии и математики, а не властвовать царем. Он уже зрелый мужчина. Чуть моложе нас, а меч не может держать в руке, как мужчина.

— Не совсем так. У него хорошие успехи в школе фехтования…

— Деревянным мечем? Ты шутишь? — с усмешкой прервал император своего генерала.

— Он в боях еще не был. Ему вон… — продолжил император, ткнув пальцем в сторону, — в сенате сидеть и заниматься пустой болтовней.

— Да, оратор он хороший. Но ты ему способствовал получить образование придворного. Он часами пропадал в Александрийских библиотеках, пока мы проливали кровь в Галлии, спасая границы империи от варваров-германцев.

— Но у нас с тобой выбора нет. Он царских кровей династии Аршакидов. И самое главное: он наш человек! — император пальцем ударил по столу. — Армения нам очень нужна, как союзник за Кавказским хребтом. И ты это знаешь.

— Мы это обсуждали уже давно, мой император. И готовились к этому дню.

— Плохо готовились. Воспитали ученого, а не царя!

— Ты приказал беречь его и не пускать на войну, — Констанций наконец сдвинулся с места и зашагал в сторону, положим свою ладонь на рукоятке меча.

— Это правда. После умерщвления всей его семьи, он остался единственным наследником армянского царства. Что мне оставалось делать? Ведь сенат тогда решил единогласно спасти мальчика и привести в Рим! Это не было моим решением! Я в это время на полях сражения задыхался, — как гром, раздались слова сердитого Диоклетиана.

Констанций нахмурил свои густые брови и опустил глаза на мраморный пол.

— Хорошо. Когда отправляем Тиридата на родину?

— Все готово. Только твой приказ ожидаем, — ответил генерал.

— Где он?

— Он во дворце с сенатором Луцием и Марком.

— Конечно, а с кем ему еще быть? В войне его не увидишь! — пробормотал недовольно Диоклетиан.

— Тебе не стоит портить свое настроение. Тем более сегодня, в праздничный день. Кстати, он, Тиридат, будет там же на праздновании Дня Венеры.

— Праздник Венеры, — наконец-то появились оттенки улыбки на лице монарха. — Люблю я этот праздник.

— Приглашены танцовщицы из Азии. Потрясающее зрелище, — на восковом лице Констанция появилась гримаса радости.

— Как в прошлом году? — накинул на свои плечи Диоклетиан багровую тогу, по краям прошитую золотыми пальмовыми ветвями.

— Да. Тебе тогда они понравились.

В марте было прохладно, и вся римская элита, в отличие от простолюдинов, была облачена в несколько туник — на голое тело — из лена, а сверху — из шерсти.

Туники Диоклетиана и его генерала Констанция доходили чуть выше колен. Осталась военная привычка чувствовать полный размах ноги. Туники других мужчин чуть прикрывали колени.

Диоклетиан и другие его приближенные из числа военных, несмотря на теперь уже роскошную одежду, все еще предпочитали солдатские сапоги — калиги. Ими они протоптали почти всю Европу и половину Азии с Африкой. Эта обувь была удобна для дальних маршей. Не разнашивалась так быстро, как обычные, хоть и дорогие сандалии и ботинки. Но, по правде говоря, дело было не в моде и классовой принадлежности. Сильные люди во все века предпочитали удобную и стойкую обувь.

Диоклетиан снял свои сандалии, которые любил носить в рабочих и спальных помещениях, и стал застегивать кожаные ремешки своих солдатских ботинок.

Во дворе загородной резиденции, где любил работать император как наедине, так и с самыми приближенными людьми, ожидала его закрытая карета.

Скоро тяжелая бронированная щитами карета лениво тронулась с места по дороге, выложенной массивными каменными плитами. Ее сопровождали по бокам всего лишь два всадника. Сзади прикрывал важный транспорт сам приближенный императору всадник на своем коне — Констанций.

Шумный эскорт промчался через уже цветущие фруктовые сады, когда шторка кареты открылась — и из окна высунулся чуть наружу пухлый божественный профиль повелителя.

«Наслаждается запахом весны. А я думал, его может привлечь только запах крови и тухлой плоти…» — улыбнулся с сарказмом Констанций и прикрыл глаза ладонью от восходящего солнца, всматриваясь вдаль.