Повелитель мух

Уильям Голдинг, 1954

Странная, страшная и бесконечно притягательная книга. История благовоспитанных мальчиков, внезапно оказавшихся на необитаемом острове. Философская притча о том, что может произойти с людьми, забывшими о любви и милосердии. Гротескная антиутопия, роман-предупреждение и, конечно, напоминание о хрупкости мира, в котором живем мы все.

Глава вторая

Огонь на горе

Когда Ральф перестал дуть в рог, все уже толпились на площадке. Это собрание было не похоже на утрешнее. Заходящее солнце косо падало теперь с другой стороны, и мальчики, слишком поздно ощутив боль от ожогов, натянули одежду. Хористы, в явственном меньшинстве, поснимали плащи.

Ральф сидел на поваленном стволе, солнце приходилось ему слева. Справа от него размещался почти весь хор; слева — те из старших, кто не знал друг друга до эвакуации; перед ним, на корточках, сидели в траве детишки.

Все примолкли. Ральф положил к себе на колени розово-кремовую раковину. По площадке, закидав ее зайчиками, пробежал ветерок. Ральф колебался — встать ли ему или говорить сидя. Он искоса глянул влево, в сторону бухты. Хрюша сидел рядышком, но на выручку не пришел.

Ральф откашлялся.

— Ну вот…

И вдруг, сразу, он понял, что сейчас он прекрасно им все расскажет и объяснит. Он провел рукой по светлым волосам и начал:

— Мы на острове. Мы поднимались на гору и видели — повсюду, кругом вода. Мы не обнаружили ни домов, ни дыма, ни следов, ни людей, ни лодок. Мы на необитаемом острове, и больше здесь никого нет.

Джек перебил:

— Но все равно армия нам потребуется. Для охоты. Охотиться на свиней…

— Да, на острове водятся свиньи.

Всем троим захотелось, чтоб все себе представили, как розовое, живое билось тогда в лианах.

— Смотрим, стоит…

— Визжит…

— Она от нас как бросится…

— Я не успел ударить… Но уж в следующий раз!..

Джек вонзил нож в дерево и с вызовом огляделся.

Все снова затихли.

— Ну вот, — сказал Ральф, — охотники нам потребуются, чтобы добывать мясо. И еще одно.

Он поднял раковину и обвел взглядом обожженные лица.

— Взрослых здесь нет. Мы всё должны решать сами.

По собранию прошелся и замер гул.

— И еще. Нельзя всем говорить сразу. Надо сначала поднять руку, как в школе.

Держа раковину у рта, он водил глазами поверх раструба.

— И тому, кто поднимет руку, я даю рог.

— Рог?

— Ну да, так эта раковина называется. Я даю рог тому, кто хочет говорить. И пока говоришь — надо держать его в руках.

— Но ведь же…

— А как же…

— И перебивать нельзя. Никому. Кроме меня.

Джек вскочил.

— У нас будут правила! — крикнул он вдохновенно. — Много всяких правил. А кто их будет нарушать…

— Ур-ра!

— Точно!

— Грандиозно!

— Классно!

Тут кто-то отобрал рог у Ральфа. Хрюша. Он покачал на руках большую розовую раковину, и крики улеглись. Джек, не садясь, вопросительно глянул на Ральфа, но тот только улыбался и постукивал ладошкой по дереву. Джек сел. Хрюша снял очки и мигал, вытирая их о рубашку.

— Вы Ральфу говорить не даете. Не даете самое важное сказать.

Он помолчал со значением.

— Ну — вот кто знает, что мы тут? А?

— На аэродроме знают.

— Тот, с мегафоном…

— Мой папа.

Хрюша надел очки.

— Никто не знает, что мы тут, — сказал Хрюша. Он побледнел и задыхался. — Может, они и знали, куда нас везут, а может, даже и нет. Но никто не знает, что мы тут, потому что сюда нас не везли. — Он глотнул воздух, качнулся и сел. Ральф отобрал у него рог.

— Вот это я и хотел сказать, — заключил он, — а вы, вы… — Он обвел глазами напряженные лица: — Самолет сбили, он сгорел. Никто не знает, где мы. Может, мы тут еще долго пробудем.

Тишина была полная, только слышно, как сопит и задыхается Хрюша. Косое солнце залило золотом половину площадки. Ветер, резво носившийся по лагуне, как котенок в погоне за собственным хвостиком, теперь пробирался через площадку, к лесу. Ральф откинул со лба светлую путаницу волос.

— Может, мы тут еще долго пробудем.

Все молчали. Вдруг он просиял улыбкой:

— Но великолепный же остров. Мы — Джек, Саймон и я, — мы забирались на гору. Колоссально! Тут и еда есть, и вода, и…

–…и скалы…

–…и синие цветы…

Хрюша, несколько оправившийся, показал на рог в руках у Ральфа, и Джек с Саймоном осеклись. Ральф продолжал:

— Пока нас спасут, мы тут отлично проведем время.

Он широко раскинул руки.

— Как в книжке!

Тут все закричали наперебой:

— «Остров сокровищ»!

— «Ласточки и амазонки»!

— «Коралловый остров»!

Ральф помахал рогом:

— Остров — наш! Потрясающий остров. Пока взрослые не приедут за нами, нам будет весело!

Джек потянулся за рогом.

— Тут водятся свиньи, — сказал он. — Еда обеспечена. Купаться можно в той бухте. И вообще. Кто еще что-нибудь обнаружил?

Он вернул Ральфу рог и сел. Очевидно, больше никто не обнаружил ничего.

Старшие заметили мальчугана, уже когда он стал отбиваться.

Малыши выталкивали его на середину, и он упирался. Он был щупленький, лет шести, и багровое родимое пятно скрывало у него пол-лица. Вот он встал, сжавшись под пересечением взглядов, ввинчивая в жесткую траву носок ботинка. Он что-то мямлил и чуть не плакал.

Другие малыши, важно перешептываясь, подталкивали его к Ральфу.

— Ну ладно, — сказал Ральф. — Говори же.

Малыш затравленно озирался.

— Говори!

Малыш потянулся за рогом, и все покатились со смеху. Тогда он отдернул руку и зарыдал.

— Дайте ему рог! — крикнул Хрюша. — Пусть возьмет!

Ральф наконец вручил малышу рог, но порывом общего веселья у того уже унесло последние остатки решимости, и он лишился голоса. Хрюша стал рядом на колени, держа перед ним огромную раковину, и начал переводить собранию его речь.

— Он хочет знать, чего вы со змеем делать будете.

Ральф засмеялся, и его смех подхватили все. Малыш еще больше сжался.

— Ну, расскажи нам про змея.

— А теперь он уже говорит, это зверь.

— Зверь?

— Змей. Большущий. Он сам видел.

— Где?

— В лесу.

Неприкаянным ли ветром, оттого ли, что низилось солнце, под деревья занесло холодок. Мальчики беспокойно поежились.

— На таких маленьких островах не бывает зверей и змеев, — терпеливо растолковывал Ральф. — Они водятся только в больших странах, в Африке, например, или в Индии.

Гул голосов и важное киванье головами.

— Он говорит, зверь выходит, когда темно.

— А как же он тогда его разглядел?

Смех, хлопки.

— Слыхали? Он, оказывается, в темноте видит!

— Нет, он говорит, он правда видел зверя. Он пришел, исчез и еще вернулся, и он хотел его съесть…

— Это ему приснилось.

Ральф засмеялся и взглядом поискал сочувствия на лицах вокруг. Старшие явственно с ним соглашались, но среди малышей замечалось сомненье, не побежденное разумной твердостью Ральфа.

— Возможно, у него был кошмар. После того, как он об лианы спотыкался.

Снова они с готовностью закивали. Про кошмары им было известно.

— Он говорит, видел зверя, змея, и спрашивает, он вернется или нет.

— Да нет никакого зверя!

— Он говорит, утром змей превратился в канат, как которые тут висят по деревьям. Он спрашивает, зверь вернется или нет?

— Да нет же никакого зверя!

На сей раз уже не смеялся никто, все строго глядели на Ральфа. Ральф запустил обе пятерни себе в волосы и рассматривал малыша с интересом, с отчаянием.

Джек выхватил у него рог.

— Ральф совершенно прав. Никакого змея нет. Ну, а если и есть тут змея, мы ее изловим и уничтожим. Мы будем охотиться на свиней и для всех добывать мясо. А заодно уж и насчет змеи проверим.

— Но нет же тут змей!

— Вот пойдем охотиться и точно проверим!

Ральф почувствовал досаду и на минуту — беспомощность. Тут было что-то, с чем он не мог совладать. Обращенные к нему взгляды были совершенно серьезны.

— Но нет же тут никакого зверя!

И зачем-то, он сам не понял зачем, он еще раз выкрикнул громко, с вызовом:

— Сказано вам, никакого зверя тут нет!

Все молчали.

Ральф поднял рог. Ему сразу стало веселей от одной мысли о том, что он сейчас собирался сказать.

— А теперь — самое главное. Я все думал. Думал, пока мы на гору лезли. — Он послал заговорщическую улыбку Джеку и Саймону. — И когда спустились. Вот что я думал. Мы хотим как следует поиграть. И мы хотим, чтоб нас спасли.

Буря одобрения накрыла его волной и сбила с мысли. Он снова подумал.

— Мы хотим, чтоб нас спасли. И нас, конечно, спасут.

Поднялся веселый говор. Мало же им оказалось надо для радости — голое, не подкрепленное ничем утвержденье, — такой теперь был у Ральфа авторитет. Снова ему пришлось помахать рогом, чтобы призвать их к порядку.

— Мой отец служит во флоте. Он говорит, неоткрытых островов совсем не осталось. Он говорит, у королевы есть большая такая комната, и в ней множество карт, и на них острова всего мира. Значит, есть у королевы и наш остров на карте.

Снова гул веселых, довольных голосов.

— И рано или поздно сюда пошлют корабль. Может, даже пошлют моего папу. Так что рано или поздно нас спасут.

Он сказал что хотел и умолк. Он их успокоил. Он им сразу понравился, и вот теперь они поверили в него. Кто-то захлопал, и сразу вся площадка огласилась аплодисментами. Ральф вспыхнул, искоса заметил открытое обожание в глазах у Хрюши, потом глянул вправо, туда, где ухмылялся и тоже хлопал подчеркнуто Джек.

Ральф помахал рогом.

— Тише вы! Погодите же! Слушайте!

И он продолжал уже в тишине, окрыленный успехом:

— А теперь еще одно. Надо помочь тем, кто будет нас спасать. А то корабль, даже если и подойдет близко к острову, нас все равно не заметит. Значит, надо, чтоб на горе был дымок. Надо разжечь костер.

— Костер! Костер!

Мальчики вскакивали на ноги. Джек кричал и командовал. Про рог позабыли.

— Пошли! Все за мной!

Под пальмами засуетились, зашумели. Ральф тоже вскочил, он призывал к порядку, его никто не слышал. Толпа колыхнулась прочь от берега, и вот все ушли — за Джеком. Даже самые маленькие старательно продирались по переломанным веткам и сучьям. Все бросили Ральфа с рогом в руках. Остался один Хрюша.

Хрюша дышал уже ровно.

— Ну, прямо как дети малые, — сказал он уничижительно, — как грудные!

Ральф оглядел его с сомненьем и положил рог на поваленный ствол.

— Небось уже время чай пить, — сказал Хрюша. — И чего им делать-то на этой горе?

Он почтительно погладил раковину, но тотчас рука его замерла, и он поднял глаза.

— Ральф! Эй! Куда же ты?

Ральф перелезал через первые поваленные стволы. Хохот и треск были уже далеко.

Хрюша проводил Ральфа негодующим взглядом.

— Как дети малые!

Он вздохнул, нагнулся зашнуровать ботинки. Шум заблудшего собрания замирал на горе. Тогда с мученическим видом родителя, вынужденного потакать нелепой выходке отпрысков, он подобрал рог, направился к лесу и стал пробираться по просеке.

* * *

По другую сторону от вершины был лесистый уступ. Ральф снова сделал тот же жест, словно зачерпывал что-то.

— Вон там дров для костра сколько угодно.

Джек кивнул и ущипнул себя за нижнюю губу. Всего футах в ста пониже, после крутого склона, лежал будто бы специально под топливо отведенный участок. Мокрой жарой деревья толкало в рост, но на хилом слое почвы они не заживались, рано валились и гнили. Их обнимали лианы, сквозь них пробивались новые ростки.

Джек обернулся к ждущим приказаний хористам. Черные квадратные шапочки, как береты, съехали у них набекрень.

— Костер складывать. Быстро.

Они легко добрались до валежника по удобной тропке, стали дергать его и растаскивать. Самые маленькие, достигнув вершины, скатывались сюда же, так что скоро все, кроме Хрюши, были заняты делом. Валежник попадался такой гнилой, что, стоило его тронуть, обдавал душем трухи, осыпью мокриц, но встречались и целые стволы. Близнецы Эрик и Сэм первые выискали подходящее дерево, но беспомощно топтались около, пока Ральф, Джек, Саймон, Роджер и Морис не сумели за него ухватиться. Все вместе они взволокли нелепую мертвую орясину наверх и там сбросили. Каждая группка вносила свою лепту, и понемногу костер вырастал. В очередной раз наведавшись вниз, Ральф увидел, что вокруг никого, что они держатся за деревцо вдвоем с Джеком, и они улыбнулись друг другу, и опять поверх ветра, и крика, и поверх ослабевших лучей гору опутали чары, и тот же опять ее поволакивал странный, неприметный глазу свет дружбы, совместности и приключений.

— Да, тяжеловато.

Джек просиял в ответ:

— Ну нам-то с тобой это пара пустяков.

Вместе, в согласном усилии, качаясь, они одолели кручу. Вместе протянули — раз — два — три! — швырнули свою ношу на уже высокий костер. Отступили, хохоча оттого, что так легко справились со сложной задачей, и Ральфу тут же пришлось встать на голову. Кое-кто еще копошился возле костра, кое-кому из малышей уже наскучил труд, и они рыскали по этому новому лесу в поисках фруктов. Близнецы с неожиданной распорядительностью принесли охапки сухой листвы и ссыпали в костер. Один за другим мальчики обнаруживали, что все готово, что дров больше не требуется, и оставались наверху, среди раскиданных розовых глыб. Все уже отдышались, и на лицах высыхал пот.

Но вот наступила напряженная тишина, и Ральф с Джеком переглянулись. Оба пришли к постыдному открытию и не знали, как в этом признаться.

Ральф багрово покраснел и выдавил первый:

— Ну…

Он откашлялся и снова решился:

— Ну, теперь его надо зажечь, а?

Больше нельзя было таить нелепость положения, и Джек тоже покраснел. Забормотал что-то невнятное:

— Можно деревяшки тереть одну об другую. Одну об другую…

Он глянул на Ральфа, и у того вырвалось окончательным и жалким признаньем:

— Спички у кого-нибудь есть?

— Надо лук, и стрелу на нем крутить, — сказал Роджер. Он потер руку об руку, изображая, как это делается — джж! джж!

Над горой пронесся легкий ветерок. И вместе с ним явился Хрюша, в рубашке и шортах, он с трудом пробирался по зарослям, и вечернее солнце полыхало в его очках. Он нес под мышкой рог.

Ральф крикнул:

— Хрюша! У тебя спичек нет?

Вопрос подхватили, и эхо зашлось от крика.

Хрюша покачал головой и подошел к костру.

— Ого! Постарались! Ничего себе кучка!

И вдруг Джек догадался:

— Хрюшины очки! Это же зажигательные стекла!

Хрюша не успел отпрянуть. Его обступили.

— Ой, пустите, — взвизгнул он в ужасе, когда Джек сдернул с него очки. — Слышь-ка! Отдай! Мне ж ничего не видать! Ой! Рог разобьете!

Ральф оттеснил его локтем и встал на коленки возле костра.

— Отойдите, свет заслоняете!

Все стали толкаться и лезть к Ральфу с советами. Ральф двигал стекла и так и сяк, пока густой белый отпечаток закатного солнца не лег на рыхлое дерево. Почти тотчас вверх потянулась тонкая дымная струйка, и он закашлялся. Джек тоже встал на коленки, легонько подул на дымок, и он сломался, отклонился, утолщился, показал язычок пламени. Пламя, сперва едва видное на ярком свету, захватило первый сучок, налилось цветом, разбежалось, прыгнуло на ветку побольше, и та занялась с громким треском. Пламя взметнулось вверх, и мальчики восторженно ахнули.

— Мои очки! — изнемогал Хрюша. — Отдайте мои очки!

Ральф встал, отошел от костра и сунул очки в беспомощно шарившую Хрюшину руку. Тот уже едва слышно лепетал:

— Все расплывается. Аж руку не видать…

Кое-кто пустился в пляс. Валежник был такой сухой и трухлявый, что большие сучья сдавались неистово желтым космам огня, те взвивались вверх и там, в двадцатифутовой высоте, бились рыжей гривой. Жар обжигал, ветер потоком отвевал в сторону искры. И белой пылью осыпались стволы.

Ральф крикнул:

— Еще дров! Все за дровами!

Взапуски с огнем, чтоб не успел, не погас, мальчики бросились за валежником. Пусть бы чистая пелена пламени плыла сейчас над горой — а дальше они не загадывали. Даже самые маленькие, если не отвлекались фруктами, несли щепочки и подбрасывали в огонь. Воздух дрожал, волновался, и теперь уже ясно различались наветренная и подветренная стороны. С одной стороны было прохладно, а в другую костер бешено махал жарким крылом, в секунду пружинкой завивая волосы у тех, кто зазевался. Попадая в прохладную струю, мальчики жадно подставляли ей потные лица, но, насладясь свежестью, тотчас чувствовали изнеможение и валились в тень, возле разбросанных скал. Пламя быстро убывало, потом, осыпая тихие вздохи, костер сел, и только огненный куст взметнулся вверх, изогнулся и заструился ветвями по ветру. Все дышали тяжко, как псы.

Ральф приподнял голову, которую прятал под мышкой.

— Нет, ничего не выходит.

Роджер ловко, со знанием дела сплюнул на горячую золу.

— Это почему?

— Дыма-то не было. Один огонь.

Хрюша приткнулся к ребристому стыку двух скал и держал на коленях рог.

— Мы костер-то как следует не разожгли, — сказал он. — Это ж без толку. Такой костер не удержишь, как ни старайся.

— Ты уж особенно старался, — сказал Джек презрительно. — Сложа руки сидел.

— Мы взяли у него очки, — сказал Саймон. Он тер плечом черную щеку. — Значит, он тоже участвовал.

— У меня рог! — возмутился Хрюша. — Дайте слово сказать!

— На вершине горы рог не считается, — сказал Джек. — Так что заткнись.

— У меня в руках рог!

— Надо туда зеленых веток положить, — сказал Морис. — Их кладут для дыма!

— Рог у меня!

Джек в ярости обернулся:

— А ну заткнись!

Хрюша увял. Ральф взял у него рог и обвел всех взглядом.

— Кто-то должен специально следить за костром. В любой день может прийти корабль, — он повел рукой вдоль тугой струны горизонта, — и, если у нас всегда будет сигнал, нас заметят и спасут. И потом. Нам нужно еще одно правило. Где рог, там и собрание. И все равно — внизу это или наверху.

С этим все согласились. Хрюша открыл было рот, встретился взглядом с Джеком и осекся. Джек потянулся за рогом и встал, осторожно держа хрупкий предмет в закопченных ладонях.

— Ральф совершенно верно говорит. Нам нужны правила, и мы должны им подчиняться. Мы не дикари какие-нибудь. Мы англичане. А англичане всегда и везде лучше всех. Значит, надо вести себя как следует.

Он обернулся к Ральфу.

— Ральф, я разделю хор — то есть моих охотников — на смены, и мы будем отвечать за то, чтоб костер всегда горел.

Его великодушие стяжало редкие хлопки, Джек осклабился и, призывая к тишине, помахал рогом:

— Сейчас-то зачем ему гореть? Ночью кто дым увидит? Снова зажжем, когда захотим. Альты, вы отвечаете за костер эту неделю. А вы, дисканты, — следующую.

Все важно закивали.

— И еще — мы будем наблюдать за морем. Как только увидим корабль, — все проводили глазами взмах тощей руки, — подбавим зеленых веток. И сразу станет больше дыма.

Они пристально вглядывались в густую синь горизонта, будто вот-вот там появится крохотный силуэт.

Солнце на западе горячей золотой каплей стекало все ниже и ниже, нацелясь за порог мира. И вдруг стало ясно, что уже вечер и конец теплу и свету.

Роджер взял рог и обвел всех пасмурным взглядом:

— Я на море и так все смотрю. Нет тут никаких кораблей. Может, нас и не спасут вовсе.

Поднялся и затих ропот. Ральф отобрал у Роджера рог.

— Я уже сказал — нас спасут. Просто надо подождать. Вот и все.

Расхрабрившись, кипя, рог схватил оскорбленный Хрюша.

— А я что говорил! Я же говорил насчет порядка, я говорил, а мне — «заткнись»!

Голос взвился, надсаженный благородным негодованьем. На него уже шикали кругом.

— Сказали, костер нужно маленький, а какую скирду навалили. Только я рот раскрою, — стонал верный горькой правде Хрюша, — мне сразу «заткнись», а когда Джек, или Морис, или Саймон…

Он запнулся на пронзительной ноте и застыл, глядя поверх голов, вдоль чужого склона горы, туда, где собирали валежник. Потом расхохотался, до того странно, что все притихли, недоуменно разглядывая сверкающие окуляры. И проследив за его взглядом, нашли источник этой мрачной веселости.

— Вот вам и маленький костер!

Дым курился там и сям среди лиан, увивавших мертвые и гибнущие деревья. На глазах у детей дымную кудель в одном месте вдруг тронуло огнем и она уплотнилась. Тонкие ленты огня поползли по комлю, разбежались по листве и кустам, множились, разрастались. Пламя задело древесный ствол, вспорхнуло на него яркой белкой. Дым рос, плоился, клубился, раскатывался. Белка на крыльях ветра перенеслась на другое стоячее дерево, стала поедать его с верхушки. Под темным покровом дыма и листвы огонь подкрался, завладел лесом и теперь остервенело его грыз. Акры черного и рыжего дыма упрямо валили к морю. Глядя на неодолимо катящее пламя, мальчики пронзительно, радостно завизжали. Огонь, будто он живой и дикий, пополз, как ползет на брюхе ягуар, к молодой, похожей на березовую поросли, опушившей розоватую наготу скал. Он набросился на первое попавшееся дерево, мгновенно изукрасил его пылающей листвой. Потом проворно прыгнул на следующее и тотчас заполыхал, качая их уже строем. Под тем местом, где ликовали мальчики, лес на четверть мили кругом бесновался в дыму и пламени. Треск огня дружно ударял в уши барабанным боем, и гору от него будто бросало в дрожь.

— Вот вам и маленький костер!

Ральф с испугом замечал, как один за другим все стихают, охваченные жутью перед разбушевавшейся у них на глазах силой. Поняв, что жутко и ему, он вдруг вышел из себя:

— Да заткнись ты!

— У меня рог, — сказал Хрюша обиженно. — Я имею право говорить.

На него смотрели пустыми взглядами, вслушиваясь в барабанный бой пламени. Хрюша тревожно заглянул в ад и покачал на руках рог.

— Теперь уж пускай горит. А ведь это наше топливо было. — Он облизнул губы. — Чего ж тут сделаешь. Надо было поосторожней. Я боюсь…

Джек с трудом оторвал взгляд от огня:

— А ты вечно боис-ся. Жирняй!

— У меня рог, — уныло пролепетал Хрюша. Он повернулся к Ральфу: — У меня рог, да ведь, Ральф?

Ральф нехотя отвернулся от пышного, жуткого зрелища:

— Ну, чего ты?

— У меня рог. Я имею право говорить.

Близнецы в один голос хихикнули:

— Дыма захотели… Вот вам и дым…

Далеко-далеко, за горизонт, расплывалась дымная туча. Хихикали уже все, кроме Хрюши; просто покатывались со смеху.

Хрюша не выдержал:

— У меня рог! Слышьте вы? Перво-наперво надо было что? На берегу шалаши построить. Тут ночью-то ужас как холодно. А вы же чего? Только Ральф сказал про костер — сразу орать и — на гору дунули. Как дети малые!

Наконец его тираду стали слушать.

— Вот вы хочете, чтоб нас спасли, а сами чего сперва делать не знаете и ведете себя как не надо.

Он снял очки и хотел было положить рог, но, увидев, как к нему потянулось сразу множество рук, передумал. Сунул раковину под мышку и снова уселся.

— И костерище разложили зачем-то незнамо какой. Весь остров подпалили. Хороши мы будем, если весь остров сгорит. Будем кушать печеные фрукты да свинину жареную. И ничего смешного! Сами Ральфа выбрали, а подумать ему не даете. А только он чего скажет, разбегаетесь, как, как…

Он остановился перевести дух, и на них зарычало пламя.

— Это еще что. А детишки-то. Малыши. Кто за ними доглядает? Кто скажет, сколько их у нас?

Ральф вдруг шагнул к нему:

— Я же тебе велел. Я велел тебе список составить.

— А как? — орал в неистовстве Хрюша. — Один-то я — как? Они две минутки посидели и в море посигали, по лесу разбежались, все подевались куда-то. Откуда ж я разберусь-то, который кто?

Ральф провел языком по белым губам.

— Значит, ты не знаешь, сколько нас тут должно быть?

— Да откуда же, они же ведь как букашки бегают. А как вы вернулись трое и ты сказал — огонь разводить, все побегли, и я даже…

— Ну, хватит! — оборвал Ральф и выхватил у него рог. — На нет и суда нет.

— А потом вы мои очки захапали…

Джек глянул на него:

— Заткнись!

–…а малыши, они же там, где огонь, бегали. Может, они и сейчас еще там, откуда вы знаете?

Хрюша, вскочив, показывал на дым и пламя. Шепот пронесся и замер. Что-то делалось с Хрюшей, что-то странное, он задыхался.

— Вот тот малыш, — задыхался Хрюша, — тот, который на лице с меткой, я не вижу его. Где он?

Все молчали, как мертвые.

— Который про змей говорил. Он был вон там…

В огне бомбой взорвалось дерево. Обмотки лиан взметнулись, корчась, и сразу опали. Малыши завизжали:

— Змеи! Смотрите! Змеи!

На западе всего в дюйме от моря висело забытое солнце. Лица снизу подсвечивались красным. Хрюша привалился к скале и вцепился в нее обеими руками.

— Малыш, который с меткой… на лице… куда он… подевался? Сказано вам — я его не вижу!

Мальчики переглядывались в страхе, отказываясь верить.

— Куда он подевался?

Ральф как-то сконфуженно забормотал:

— Может, он вернулся туда, на… на…

Снизу, с чужого склона, все гремел и гремел барабанный бой.