Кривотопь. Перевёртыш

Уильям Риттер, 2019

Магия покидает Дикую Чащу, где живёт волшебный народ. Вернуть её можно лишь одним способом – украв человеческого малыша и оставив вместо него гоблина-перевёртыша. Под покровом ночи гоблин Кулл проникает в дом Энни и Джозефа Бёртонов, но всё идет наперекосяк, и родители обнаруживают в колыбели не одного, а двух совершенно одинаковых младенцев! Тринадцать лет спустя братья-близнецы Тинн и Коул получают странное письмо: в нём говорится, что перевёртыш должен как можно скорее вернуться к своим сородичам, а иначе он и весь волшебный народ исчезнут с лица земли. Но о ком из братьев идёт речь? Мальчикам не остаётся ничего другого, кроме как вместе отправиться в путешествие через опасную Кривотопь…

Глава 3

Прошло двенадцать лет, одиннадцать месяцев и двадцать восемь дней с тех пор, как один ребёнок Энни Бёртон превратился в двух детей. К этому времени она сама узнала то, что могли бы рассказать ей, молодой матери, более опытные родители: безобразия свойственны и гоблинской породе, и просто растущим детям примерно в равной мере. Это затягивало решение вопроса на гораздо более длительное время, чем она ожидала.

Энни Бёртон была не из тех женщин, кого может выбить из колеи небольшая превратность судьбы. Судьба же, похоже, восприняла это как вызов. Прошло двенадцать лет, одиннадцать месяцев и двадцать один день с тех пор, как Энни Бёртон стала вдовой.

Некоторые сплетники в городе считали, что она не столько вдова, сколько брошенная жена: Джозеф Бёртон в тот вечер точно ушёл с работы живым и просто не вернулся домой. Но Энни отказывалась верить, что её муж оставил бы её одну с двумя кричащими, лягающимися, хватающимися за всё, растущими мальчишками по какой-либо менее существенной причине, чем собственная кончина. Энни знала, что она вдова. То, как она говорила об этом: с выдвинутой вперёд челюстью и напряжённо прищуренными глазами, — заставляло горожан надеяться, ради блага её же мужа, что она права.

Энни вытерла пот со лба и потянула обеими руками. Длинный упрямый куст терновника, за который она держалась, наконец поддался и вырвался из земли с корнем. Она с удовлетворением, глубоко вздохнула и дёрнула, выпутывая зловредные ветки из просветов между досками в заднем заборе. Когда они с Джозефом только переехали в этот маленький домик, кустарник рос прямо до задней двери. Дюйм за дюймом из года в год она расчищала от него пространство. Когда мальчики подросли, то начали помогать ей, рубя заросли, словно сражались с драконом, сплошь усеянным шипами. Всем вместе им удавалось удерживать кустарник под контролем. Сейчас Энни стояла посреди сада, который они вырастили там, где когда-то господствовало это неукротимое растение. Этот кусок земли достался нелегко, и теперь она уже не позволит этой колючей твари снова захватить его.

Энни отбросила побеждённый куст на кучу других таких же. Когда она выпустила его, тонкий колючий кончик качнулся в её сторону и поцарапал щеку своими крошечными шипами.

— Это действительно было необходимо? — поинтересовалась женщина.

Словно в ответ с лужайки перед домом послышались голоса. Энни узнала их задолго до того, как они приблизились достаточно, чтобы можно было разобрать слова. Вытирая руки о передник, она ещё раз осмотрела сад, перед тем как туда ввалились мальчишки, и мысленно приготовилась к неизбежным пригоршням головастиков, разбитым коленкам (это всегда случалось с ними одновременно) или, что ещё хуже, потокам сообщений, что какой-то сосед, наверное, скоро придёт сюда, обвиняя их в диких вещах, в которых близнецы ну совершенно, абсолютно, никаким боком не были виноваты.

–…тогда надо вернуться, — говорил один из мальчишек, приближаясь.

— Это ужасная идея, — отвечал другой.

— Что за ужасная идея? — спросила Энни, когда мальчишки вывернули из-за угла.

— Привет, мам! — сказал Коул немного громче, чем нужно.

— Сад выглядит отлично, мама, — добавил Тинн. — Тебе нужна помощь?

— Я хочу знать, что это за ужасная идея.

Близнецы посмотрели друг на друга.

— Картошка, — сказал Коул.

— Праща, — сказал Тинн одновременно с ним.

— Праща для картошки, — подытожил Коул. — Ужасная идея.

Тинн кивнул.

— Разбрасываться хорошими овощами.

Энни вздохнула.

— И именно поэтому я утром выгнала вас обоих из сада. И чем вы занимались?

— Просто играли на нашем дереве у ручья, — ответил Коул.

Энни взглянула на Тинна, приподняв одну бровь.

— Да-да. У ручья. Мы уже собирались возвращаться. Я… — Взгляд Тинна метнулся в сторону Коула и вернулся обратно к матери. — Я забыл свою кепку.

— И вы клянётесь, что сегодня вы даже близко не подходили к мельнице? — спросила Энни с нажимом. — И в шахту не спускались?

— Да, мам, клянёмся, — заявили мальчишки хором.

Энни подозрительно посмотрела на Тинна, потом на Коула.

— Вы обещаете хорошо себя вести?

Мальчишки разом заулыбались и закивали.

Энни Бёртон сделала глубокий вздох как мать, слишком хорошо знающая своих детей и всё же любящая их.

— Жду вас назад до захода солнца, — сказала она, хотя последнее слово уже звучало в спины убегавших мальчишек.

— Спасибо, мам! — хором ответили они, обернувшись.

— И не смейте ходить в сад Старого Джима! — крикнула Энни вдогонку. — Я не хочу больше слышать о том, что вы двое опять туда забирались. Вы знаете, что может сделать этот человек.

— Никогда! — честно закричал в ответ Коул, бегом поворачивая за угол дома.

— Мы знаем правила, — закричал Тинн, бежавший на шаг позади своего брата.

Через десять минут мальчишки завернули к саду Старого Джима. Вдоль дорожки росли старые, кривые, заскорузлые деревья.

— Это действительно ужасная идея, — прошептал Тинн.

— Угу. Надо было подумать об этом до того, как ты оставил свою кепку на этой дурацкой яблоне, — ответил Коул.

— Но я же не нарочно! — простонал Тинн. — Старый Джим почти поймал меня. Я еле успел вовремя слезть. Расцарапал всю ногу.

— На дереве расцарапал? А я свою — на заборе.

Они остановились, чтобы задрать штанины и сравнить царапины. Сколько близнецы себя помнили, они не только выглядели одинаково, но даже всегда умудрялись получать одинаковые ранения. Если один из них вдруг порежется, зацепившись за гвоздь, другой обязательно заработает царапину от кошачьих когтей или разбитого стекла.

— Это ты виноват, — проворчал Тинн, отворачивая назад штанину.

— Ну да, конечно. Это твоя кепка, — возразил Коул. — Если мы не проберёмся туда и не вернём её, Старый Джим найдёт её и всё расскажет маме. Если ты не хочешь проблем из-за того, что мы туда залезали, нам надо опять туда залезть.

— Ты такой тупица.

— Ага. И у этого тупицы есть кепка.

— Мог бы хоть притвориться, что это тебя не так сильно радует.

Коул только ухмыльнулся и зашагал быстрее.

Они сделали последний поворот и резко остановились.

Впереди, всего в ста футах от них, сам Старый Джим склонился над упавшей частью своего старого забора. Близнецы нырнули за ближайшее дерево.

— У меня есть идея, — прошептал Коул.

— Только не это, — ужаснулся Тинн.

— Да ладно. Он ещё нас не заметил, — начал уговаривать брата Коул.

— Нет, — возразил Тинн.

— Давай сделаем как в последний День благодарения, — предложил Коул, и глаза его заблестели. Он выглянул из-за ствола дерева.

— В последний День благодарения нам запретили выходить из дому на целую неделю, — прошипел Тинн. — И у меня до сих пор на башмаках следы домашнего клюквенного соуса.

— Хорошо. Тогда не совсем так, как в прошлый День благодарения. Он не смотрит — давай!

Коул перебежал через дорожку и укрылся за другим деревом, ещё на двадцать футов ближе к саду Старого Джима.

Тинн нервно сглотнул. Он выглянул из-за дерева и поглядел на дорожку. Старый Джим всё ещё смотрел в другую сторону, копаясь в старом деревянном ящике. Тинн почувствовал, как у него привычно начинает крутить живот. Он посмотрел на Коула. Он почти чувствовал энергию, которая бурлила в его брате и вырывалась наружу. Коул пригнул голову. Если бы он был кошкой, его хвост дёргался бы сейчас из стороны в сторону. Он с воодушевлением показал Тинну большой палец, и тому потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться: это бы ещё больше раззадорило брата. Коул всегда осуществлял задуманное, а если Коул что-то делал, то это делал и Тинн.

Двигаясь как можно тише, он вышел из-за дерева.

Старый Джим повернулся.

— Кто здесь? — спросил фермер, выпрямляясь.

— Да это я, — откликнулся Тинн, стараясь идти как можно беспечнее. Он споткнулся и нервно засмеялся. Ладони его уже вспотели. Как он обычно двигает руками при ходьбе? Точно не так, как сейчас.

— Кто «я»? — сердито переспросил старик.

Боковым зрением Тинн увидел, как Коул улыбнулся ему, прежде чем исчезнуть за кустом.

— Это Тинн, сэр, Бёртон, сын Энни Бёртон. Просто гуляю. Хм, как поживаете, сэр?

Глаза Старого Джима сощурились.

— А где твой брат?

— Он… дома, — соврал Тинн.

— Хм. Вы двое не разлей вода. — Старый Джим оглядел дорожку. Тинн был уверен, что его взгляд задержался у куста, где прятался Коул.

— Он испугался, — выпалил Тинн. — Он испугался и убежал домой.

Кустистые брови Джима приподнялись, и он снова повернулся к Тинну.

— Да? Испугался чего?

— Э… того, что мы увидели, когда недавно играли у Дикой Чащи, — нашёлся Тинн и тут же понял, что выбрал правильный путь. Подбородок фермера выдвинулся вперёд, он вскинул голову. Никто в городе не знал больше историй о том, что скрывалось в Дикой Чаще, чем Старый Джим.

— Да? Ну и что вы там такого увидели?

Тинн подошёл поближе, чтобы взгляд Старого Джима был направлен на него и оказался подальше от Коула.

— Э-э-э, хм, я точно не знаю, сэр. Что-то… высокое!

Слова вдруг застряли у него в горле, когда Коул на цыпочках перешёл лужайку всего в десяти футах за спиной Старого Джима.

— Высокое?

— Высокое. Да, сэр, высокое. С, хм, глазами. Коул сильно испугался. Он прямо паникует, когда видит что-то такое. Он такой трусишка. Как маленький ребёнок.

Коул из-за спины Старого Джима показал Тинну язык и молча перемахнул через забор. Тинн попытался не провожать Коула взглядом, а тот тем временем проскользнул за ближайшее дерево в саду.

— А ты не испугался? — удивился старик.

— А? — растерялся Тинн. — Нет. То есть… мне не страшно. Уверен, там ничего и не было. Я не боюсь леса.

— А стоило бы.

Глаза Старого Джима сверлили Тинна до тех пор, пока тот не почувствовал себя неуютно.

— Ты когда-нибудь заходил в этот лес?

— Конечно, — кивнул Тинн, нервно улыбаясь. — Много раз. Мама разрешает нам собирать лавровый лист у старого моста.

— Я не говорю об опушке, парень. Я имею в виду настоящий лес. Там живут создания, о которых ты не узнаешь из школьных учебников. Ты когда-нибудь доходил до Кривотопи?

Тинн покачал головой. Поверх плеча Джима ему был виден Коул, взбиравшийся на яблоню. Мальчик сглотнул и снова покачал головой.

— Кривотопь — это такое болотистое место, правильно?

Надо было продолжать говорить, чтобы он не переключал внимание.

— Кривотопь — это тебе не обычное болото, парень, — возразил Старый Джим. — Она схватит тебя, перевернёт, затащит вниз. И это не всё. Топь разделяет Дикую Чащу надвое. Уже на этой стороне полно всяких неприятностей, но чем дальше, тем хуже. Если тебе удастся перебраться через Кривотопь, лес станет ещё гуще. Деревья растут ближе друг к другу. Дровосеки, которые раньше тащили срубленные деревья через эти места, назвали ту часть Глубоким Мраком. Если даже им удавалось найти дорогу на ту сторону топи, они предпочитали не брать деревья из Глубокого Мрака. Эта древесина проклята. Этот лес меняет людей. Человек не возвращается из Глубокого Мрака таким, каким ушёл туда.

Глаза старика снова впились в Тинна.

— А вы были когда-нибудь в Глубоком Мраке, сэр? — Голос Тинна опустился до шёпота.

Ледяной взгляд Старого Джима застыл, а его губы сложились в усмешку.

— В самом сердце Дикой Чащи, за Кривотопью, в самой густой части Глубокого Мрака, говорят, есть гнездо, свитое из колючих лиан, таких твёрдых и острых, что они хватают каждого, кто имеет глупость попасться им в лапы. Даже свет не проходит через эти заросли.

Тинн толком даже не заметил, как Коул перелез на ветку яблони позади Джима. Забытая кепка Тинна висела в нескольких дюймах от пальцев Коула.

— Так вот, — заключил Старый Джим, захлопывая свой ящик с инструментами, — в следующий раз, когда твой брат решит, что он испугался из-за того, что кто-то смотрит из этого леса, и побежит домой, ты поступишь мудро, если побежишь вместе с ним.

Взгляд Тинна переместился со старика на Коула, который внезапно свесился с ветки на всеобщее обозрение с зажатой в кулаке кепкой. Он победно заулыбался и замахал Тинну кепкой так, что едва не выронил её. Несколько секунд он раскачивался как сумасшедший, но потом снова схватился за ветку обеими руками.

Старый Джим втянул носом воздух и сплюнул, а потом начал поворачиваться назад, в сторону сада. Коул замер на том месте, где висел.

— Подождите! — вскрикнул Тинн.

Старый Джим остановился и приподнял кустистую бровь.

— Как, хм, как вы думаете, что это было? — спросил Тинн. — Как вы думаете, что это смотрело на нас из леса?

— Хм, — Джим глубокомысленно вздохнул, — всякие упыри и прочая нечисть водятся в этих лесах. Люди поговаривают, что, когда основатели приехали в Эндсборо, они привезли с собой духов из старой страны.

— Духи из старой страны — звучит не так уж плохо.

— У основателей были причины уйти из старой страны, парень. Так или иначе, но было бы намного хуже, если бы на тебя из Дикой Чащи смотрела королева.

Тинн содрогнулся. Он терпеть не мог эти истории. Королева Глубокого Мрака. Мать Монстров. Ведьма Дикой Чащи.

— Некоторые говорят, что она ест потерявшихся детей, — продолжал Джим. — Другие утверждают, что она превращает их в диких животных. Некоторые верят, что она может сама превратиться в дикое животное, когда захочет, а её накидка становится шкурой огромного зверя. Другие считают, что много лет назад она посадила непроходимые заросли или что ползучие лианы — это её ужасные пальцы, которые пытаются схватить мальчиков и девочек, слишком далеко забредающих в её лес.

Ветка дерева треснула, как ружейный выстрел, и Тинн подпрыгнул. Сердце его колотилось. Он перестал следить за Коулом и теперь нигде его не видел.

Старый Джим нахмурился, повернулся и направился в сад. Тинн открыл и закрыл рот, но ничего не мог придумать, чтобы задержать фермера. Мучительно, шаг за шагом Старый Джим приблизился к дереву. Потом обошёл вокруг, затем в другую сторону.

— Проклятые олени, — выругался он. — Только сегодня утром повалили забор. Видно, они опять пытаются полакомиться моими яблоками.

Тинн выдохнул.

— Привет! — раздался голос из-за его спины.

Тинн снова подпрыгнул, второй раз. Коул со смехом бежал к ним по дорожке.

— Коул, я — ты…

— Я только что пришёл. — Коул подмигнул. — Из дома.

— Верно. Да! Ведь ты был дома.

— Я принёс тебе твою кепку, тупица. Нам надо бежать.

— Верно. Ну да. Тогда желаю вам хорошего дня, сэр. И мне жаль насчёт… оленей.

Старый Джим что-то проворчал и покачал головой, глядя на убегавших мальчишек.