Вдвойне любимая

Ульяна Громова, 2023

Романтический ужин и горячая ночь с незнакомцем? Однозначно – да! Он так хорош собой, а его намерения серьезны! Он то нежный и чуткий, то властный и безбашенный – слишком разный… чтобы быть одним человеком.

Дубль пятый. (С)точно чувствуя

Сергей увёз меня на работу, поцеловал в щёку, подмигнул, проводил взглядом до двери магазина, а когда я обернулась, моргнул фарами серебристого «Мерседеса» и вырулил из кармана. Теперь я провожала его взглядом. Вот так заканчиваются полные романтизма вечера и полные секса ночи.

Открыла ключом внутреннюю дверь и чуть не оглохла от звонкого Светиного:

— Ярка!

Подруга подскочила ко мне с чашкой чая с лимоном — её любимого, подхватила под руку и потащила в кабинет. Как у неё хватило выдержки не трезвонить мне — не представляю. Без Веника точно не обошлось, наверняка парень изгалялся как мог, отвлекая её от попыток позвонить.

— Свет, ну дай хоть чаю налить! — взвыла я и выдернула руку.

— Я чайник к тебе утащила, пирог ягодный купила и даже кружку твою помыла… — зачастила подруга, толкая меня в спину.

Я закатила глаза — она решила устроиться с комфортом, рассчитывая на подробный рассказ, но мне нужно было сделать «утренние процедуры».

–…Рыбные корма расфасовала, температуру в аквариумах записала, договор аренды продлили — маме уже о повышении платы сообщила, показания счётчиков передала, открытые мешки взвесила и усушку записала. Кассу загрузила. Опять попугай сдох. Заклевали, что ли… В морозилке лежит. Не забудь отдать Герке.

— Ты сегодня не спала, да? — съехидничала я беззлобно.

Это ж надо было прийти на час раньше, если не больше, и сделать все мои ежедневные «завтраки».

— А ты? — расцвела лукавой улыбкой Света.

Все-таки она замечательная. Осталось принять две поставки и дождаться аквариумиста. И можно ехать спать. А спать хотелось. Я села в своё любимое кресло за рабочий стол, откинулась на обнимательную спинку и смотрела, как подруга высыпает пакетик «MacCoffee» в мою кружку и наливает кипяток. Позвенев ложкой как колокольчиком, подвинула мне ритуальный напиток и открыла пирог с малиной, черникой и смородиной. Наконец, села напротив, подперев кулачками щёки, тряхнула светло-русой головой, сверкнула голубыми, как карбункулы, глазами и выдохнула:

— Ну, рассказывай, — и уставилась на меня так преданно и не мигая, что я расхохоталась.

— Записывай, — бросила избитую фразу, ковырнув ложкой любимый пирог.

— В анналы памяти — даже не сомневайся, — убедила подруга. — Не тупи, Яра! Скоро «Хиллс» привезут и наполнители!

Я пожала плечами и поморщилась — после зверской страсти Сергея они болели. Когда он утром положил руки мне на плечи и немного сжал, я взвыла, он аж поднял руки в жесте «сдаюсь» и недовольно покачал головой, будто это я виновата. Потом, правда, целовал, прося прощения, но мне, если уж честно, понравилась его дикость, неожиданно сменившаяся на щемящую нежность: контрасты на грани крайности — моя тема.

Вздохнула, проглотила кусочек воздушного пропитанного соком ягод бисквита и начала с самого начала…

Савелий

— Вы воспринимаете дар, как проклятье, — сетовал Эрик Юханссон — лучший сенсорный терапевт в Европе.

— Но я читаю не только брата. Всех! Ещё года четыре назад так не было.

— Ваша гиперчувствительность развивается, герр Савелий, — развёл руки немолодой мужчина. — Изменение сенсорной системы человека — процесс эволюционный. Такие как вы — первые ласточки. Уже даже телепатами никого не удивишь. А вы просто уникальны…

— Мне сдаться на опыты? — угрюмо поинтересовался.

— Ну зачем же так сразу…

— А можно не сразу? — я усмехнулся.

— Ирония? — иностранцам трудно даются тонкости русских смыслов. — Я хочу сказать, что эмпатия уже не редкость и хорошо изучена, тысячи людей живут, осознавая свои возможности, и сотни тысяч — нет.

— А что я чувствую собак и воробьёв — это вписывается в эволюцию? — конечно не до такой степени — я утрировал, но какая-то дикая связь с животным миром меня угнетала — я просто не мог смотреть на страдающих животных, они какой-то частью моей эмпатии приравнивались к людям.

— Конечно! Вы только представьте будущее человечества: полное единение с природой, понимание страданий любого существа, насилие станет просто невозможным… — эскулап вдруг замолчал и вздохнул: — Вы могли бы стать величайшим писателем.

— Мне и продюсером хорошо…

Я совсем не разделял его яркого воодушевления и даже радости. С этой чёртовой чувствительностью мы с братом даже с разными девушками не можем быть — природа разделила наши тела, а сенсорику оставила одну на двоих, и это ещё усугублялось и без того тесной связью с близнецом. Разделить, что чувствую я и брат, просто невозможно. Мы с ним как сообщающиеся сосуды. Уже в детстве это приносило немало проблем: один ударился — болит у обоих, один боится — второй тоже, о болезнях вообще говорить трудно, а вспоминать, какой ад я испытал, когда Сергей попал в аварию…

Теперь стало ещё хуже: мы неизбежно испытываем одинаковые чувства к одной девушке. Единственное, характеры у нас всё же разные, но лишь потому, что в той аварии выжил только брат, и мне пришлось не сдохнуть самому, пока он лежал в коме, и стать старшим, хотя родился я вторым. Да это неважно. Эта катастрофа усугубила мою чувствительность ещё больше: как сказал Эрик Юханссон, брат стал для меня человеком-целью, я считывал его пассивно, и сделать с этим ничего нельзя. Мой дар — а для меня проклятье — сильнее, чем у Сергея, и он развивался дальше. Мне снились кошмары… и брат появлялся на пороге моей комнаты мокрый от липкого пота, молча садился рядом, и мы старались справиться вместе.

Но можно справиться со страхом, с болью — с чем угодно, но есть чувство, с которым справиться невозможно, оно не поддаётся логике, не контролируется сознанием — любовь. Именно из-за неё мы впервые обратились к сенсорному терапевту — это очень редкие специалисты, в России нет ни одного. Россия оказалась на редкость приземлённой в этом смысле страной, я бы даже сказал — отсталой. Всё, что выходит за рамки обычного, в ней не принято и доведено до абсурда битвами «экстрасенсов». Скажи кому-нибудь, что ты особенный — покрутят у виска и спросят, что пил или курил. Но ни в одной другой стране мира так к подобным утверждениям не относятся. «Людей отрывают от собственной природы, рвут связи с землёй, чтобы распродать. Не люди — тени», — говорил отец, когда мы с братом жаловались на насмешки не только сверстников, но и взрослых. Когда подросли, стали скрывать нашу особенность, чтобы не упекли в психиатричку. Но нам ещё по двадцать пять лет, вся жизнь впереди. Мы влюблялись… и получали неразрешимые проблемы: любил Сергей — я намертво привязывался к той же девушке. И наоборот.

Однажды целенаправленные поиски помогли нам встретить Лизу. Она тоже была эмпатом, но слабым. К тому же оказалась материально озабоченно шлюхой. Испытывали к ней сильные чувства, она стала для нас обоих человеком-целью — сенситив особенно ярко чувствует важного для него человека. Чего нам стоило гасить общее желание придушить её от ревности и ярости — не рассказать словами. А когда она наградила нас обоих болезнью богини Венеры, к счастью, излечимой, мы с братом и обратились к сенсорному специалисту в Швейцарии, купили здесь — в Кальвине — дом и выдирали Лизу из себя с ментальной кровью.

Мы с Сергеем — просто сточные канавы для эмоций окружающих людей. Пусть мы чувствуем других не так остро, но всё же чужие эмоции порой перехлёстывают наши собственные.

Яра — ещё одна наша попытка устроить личную жизнь. Но если Лиза была рада трахаться с нами двумя, то эта пепельная красавица — совершенно другая. Мы оба испытывали к ней симпатию: я более глубокую, а брат пока просто наслаждался и не верил, что эта попытка — уже даже не третья, было ещё две — на этот раз основательно подготовленная, завершится успехом. Мы не переживали, что будем ревновать — прошли этот этап и приняли как ещё одно неизбежное зло, мы переживали, что нас не полюбит Яра. Сергей хорохорился и ёрничал, но именно он оказался более уязвим, поэтому основная роль добиться взаимности от девушки легла на него. Но я, как «второе пришествие Сергея», должен быть любим ею не меньше. Иначе всё зря.

Это будет тяжёлая игра. Не по правилам. Но эволюция не оставила нам выбора. Мы с братом — явный перекос в её генетических экспериментах.

***

— Слушай, ну ведь красота какая! — Светлана крутила в руке украшения, подаренные Сергеем, и глаза её, как два фонарика, сияли ослепительно голубым светом. — Вот это мужчина! Он тебе позвонит?

— Номер телефона взял и два своих вбил. Наверное, позвонит, — пожала плечами и снова поморщилась.

— Что ты всё мордочку кривишь? Болит что-то? — заметила подруга, как я кручу плечом, пытаясь прочувствовать глубину и ширину проблемы.

— Есть немного.

— Ты его на плечах носила, что ли? — хохотнула.

— Нет… В общем… — я замолчала, раздумывая, рассказать ли самое интересное, о чём Света тактично не прашивала. — Он в сексе очень… как бы сказать… — Подруга опустила взгляд, не смущая меня и давая собраться с мыслями. — …как дикий зверь.

— Как лев? Или хомячок? — всё же не удержалась и тут же выставила руку. — Стоп! Не отвечай! Я бы тоже не хотела рассказывать, как мы трахаемся с Веником… — она закатила глаза. — Вдруг Сергей — твоя судьба! И как я потом должна буду развидеть то, что ты мне сейчас собираешься рассказать?! Нет, подруга, уволь меня от подробностей… — решительно заявила, но мгновенно сменила выражение лица на жалостливое, смешно вытянула губки трубочкой и сложила ладошки в молитвенном жесте: — Ну если только два словечка… таких… чтобы я сама додумала… Вдруг это так интересно, что я захочу с Веником попробовать…

Я рассмеялась:

— Тогда одним словом: это был хардкор.

— Ни-че-го се-бе… — протянула подруга. — И как?.. Ой, прости-прости!

— Ну вот, как видишь, — положила руки на плечи и немного помяла мышцы. — Непривычно, но… — я замолчала и прищурилась.

Света приоткрыла рот и чуть опустила и склонила вбок голову, вытаращив и без того большие глаза:

— Но…

— Мне понравилось. К тому же он умеет быть нежным, — я сунула в рот большой кусок пирога.

Подруга зависла где-то в своей реальности, провалив взгляд сквозь меня, и я смогла спокойно сделать большой глоток кофе. И чуть не прыснула им, когда она задумчиво протянула:

— Ну всё, Веник… Я тебя покусаю…

Я рассмеялась и закашлялась и не сразу обратила внимание на свой вибрирующий на столе телефон. Звонил Сергей:

— Алло, — волнуясь, ответила я на вызов, а подруга притихла.

— Привет, Яра. Как у тебя дела? — мягкий голос парня насквозь пропитан заботой.

— Всё нормально.

— Поужинаешь со мной завтра?

Света энергично закивала, не давая мне даже подумать — она слышала голос парня в динамике.

— У меня завтра как раз выходной…

— Скинешь мне адрес? Я приеду к семи.

— Хорошо. Но ты же помнишь, что к полуночи я должна быть в общежитии?

— Что за глупости? — прозвучало удивлённо.

— В смысле? — не поняла я.

— Прости, Яра, конечно, как скажешь. Извини, мне надо решить кое-что. Я перезвоню позже, если ты не против.

— Буду ждать, — ответила, странно себя чувствуя.

— Целую, красавица. Хорошего тебе дня.

Сергей завершил звонок, а я отняла телефон от уха и уставилась на него, будто он мог мне что-то объяснить. Хотя я и сама не понимала, что вдруг смутило в разговоре.

— Яр, ты чего? — обеспокоилась подруга.

— Какой-то он странный.

— Ой, не придумывай! Он так хорошо поговорил с тобой… — Её перебил звонок в дверь на «пандусе». — О, «Хиллс» привезли и кошачьи наполнители.

Она схватила со стола печать и ручку и унеслась принимать товар, давая мне возможность спокойно допить кофе.