Война 2010: Украинский фронт

Федор Березин, 2009

«Над всей Украиной безоблачное небо…» И в этом небе безнаказанно хозяйничает натовская авиация. А мировая «либеральная» печать помалкивает о начавшемся вторжении. И нет приказов на развертывание систем ПВО. Но есть офицерский долг и боевая техника советского производства. И есть Россия, которая обязательно придет на помощь… Третья мировая война на пороге! Мировой пожар начнется на Украине. Вооруженный конфликт, вспыхнувший в Крыму, грозит перекинуться на всю Европу. И России не остаться в стороне от решающих событий. Главным фронтом будущей войны станет Украинский фронт!

15. Бизнес-крах

Каково? Каково это, когда тебя внезапно выдергивают с устойчивости? Когда совсем неожиданно отрывают от любимой работы, коей ты всегда и всецело отдаешься без остатка? Так отдаешься, что просто некогда расслабиться, некогда прильнуть к кальяну, вдохнуть. Да просто выспаться, и то некогда. Тем более, работенка-то столь специфична, что именно ночь-то и крадет без остатка. И если разобраться, то это все куда больше чем работа. Это попросту дело, большое интересное дело. Бизнес! И вот каково это — вдруг, совершенно без предупреждения, берут под рученьки: «Исхан Хаккин ваша фамилия-имя? За нами пройдемте, пожалуйста!» Что? как? почему? Никаких прямых пояснений, ответов. Только уклончиво так: «Нет, нет, не в полицию. В другое ведомство». Что еще за ведомство? Налоговое управление? Ничего не ясно. И лихорадочно так вспоминаешь, где последнее время засветился. С иностранками? Так вроде не поступало новых последнее время. Может, кто сбежал из старых? Так кажется, на месте все. Или уже не на месте? Так что их пересчитывать каждую минуту? И вообще, утром были все в наличии, и новые и старые, и даже престарые. Короче, полная непонятка.

Ведут, в машину сажают. Рыпнуться бы куда-нибудь, хоть на квартал оторваться, позвонить кому-то из «паши», предупредить о беспределе. «А адвокату можно?» Смеются, плечиками подпирают, по обе стороны двери машинные блокируют. Чего нельзя-то, разве мы не граничащая с Европой страна? Но вслух как-то неудобно произнести. Спешно тасуются в голове лица недавних клиентов, в диапазоне хотя бы недель двух. Вроде ж не было скандальных. Да и обиженных, вроде. А если кто сам почему-то не справился, так кто ж, понимаешь, виноват? И вообще, если были стычки — да и не стычки вообще, а так, пару слов и отваливает — так то с совсем несерьезными, не «беями», и уж, тем паче, не «паши». Последних он всегда за три перекрестка видит, даже через затемненное стекло; не успеет дверка открыться, уже кланяется, придерживает. Бизнес на этом держится. Да и не зазорно перед «паши». Сам когда-нибудь, как дело разовьется, расцветет, будешь «паши». Может, тогда и отоспишься? Или наоборот?

Ладно, то все мечты, а машинка-то куда-то рулит и никто ничего не поясняет. Сейчас вывезут за город и разберут на запчасти. Ведь есть такой бизнес, еще более крутой, чем у него, — продажа органов. Вдруг? Да, но чем он особо ценен? Неужели нельзя найти кого попроще? Да он сам бы кого-нибудь, в смысле, какую-нибудь предоставил. Только намекните! Уж как-нибудь ущерб бы компенсировал. В конце-концов опять решается — разбитным таким манером, дабы не заподозрили, что в панике, и штаны полны до краев — поинтересоваться по новой: «Мы куда, все ж, уважаемые беи?» Но смеются опять, шутят так своеобразно: «В армию, дорогой бей». «В армию?», — он оценивает юмор. «А в армию, хитрец бей! А что, у нас разве солдатиков не хватает?» Смеются, плечиками тугими жмут, аж в на заднем сиденье совсем тесно становится. «Скоро уж», — говорят. Он совсем в недоумении. Снова перебирается в покуда целой (может и не надолго) черепушке недавняя клиентура. Но ведь, правда, все довольны оставались. Это ж сразу видно по всем параметрам. У Исхана глаз наметанный.

Тут, наконец, подвозят. Нет, ни к какому ни к учреждению-зданию. Стоит, двери нараспашку другой «форд», причем зеленого (!) цвета. Пока у Исхана от удивления рот тоже нараспашку, два дюжих молодчика передают его под локотки двум таким же дюжим сержантам. Взаимные кивки, и вот первый «форд» уже растворяется в потоке. Исхан Хаккин снова на заднем сиденье, только эти военные уже не улыбаются, а на его вопрос: «Что такое, почему?», свысока так посмотрели и молчок. Только на пятый раз, тот, что слева, все ж дернул веком, как от тика, да как гахнет локотком в солнечное сплетение: «Сиди смирно, Сопля! В армии вопросы задают исключительно старшие по званию». Исхан сам, вроде, умеет и локотками, и другими способами, но тут перевес явно не на его стороне. Он молча, умело, восстанавливает дыхалочку. Но не получается, тот, что посиживает с другого боку, видимо, для уравновешивания мира, тоже тычет локотком, но дает пояснения: «Уклонялся, собака? Сколько лет „косил“?» Дело дрянь: тут могут и забить.

На призывном пункте суета, но его пропускают, в смысле, проводят, без всякой очереди. Всякие молокососы с вещичками смотрят вокруг затравлено, а дорогу уступают сходу, жмутся к стеночкам.

— Исхан Хаккин? — потом адрес, то сё. Это уже в чистеньком кабинете с двумя вентиляторами, один на сейфе сверху, другой на штативе возле стола — оба, понятно, направлены не на Исхана.

Аллах неистощим на чудеса и проказы. Его дело — не то что не очень полная, а совсем тонюсенькая, и подозрительно новая папка — уже открыта. Там фото, как положено, и вообще-то можно даже не спрашивать, кто — и так видно. Но Исхан отвечает: под грудной клеткой точно будет синяк.

— А куда меня? — после еще нескольких вопросов, решает спросить Исхан, тем более что из двух сержантов сопровождения в комнате, сзади всего один.

Вообще-то он имел в виду другое, но офицер, с вихрящимися под встречными потоками ветра явно свыше меры длинными от уставных волосами, понимает по-своему:

— В пехоту, конечно. А ты что, разве танкист, или вертолетчик? Что-то по твоей карточке учета не наблюдается. И ловкий же бестия, — это уже для стоячей глыбы — сержанта сзади, — смотри, сколько лет уклонялся, волынил. Наверное, жандармов подкармливал.

— Так вроде ж, я уже по возрасту… — вставляет Исхан.

— У нас в Турции, рекрут, комплектование по призыву. Не знал? Каждый мужчина, если он мужчина, обязан отслужить.

— Э-э… А сколько? — спрашивает Исхан.

— Восемнадцать месяцев, — почти любезно поясняет офицер.

— Восемнадцать месяцев! — не в шутку ужасается Исхан. — Так у меня ж дело! Бизнес! Э-э не…

— Рот заткни, гниль морская, — зловеще негромко говорят из-за спины, с нависающей над сидящим позиции. Эвфемизм весьма странный, совсем вроде не к месту. Или это эпитафия когда-тошнему гражданскому приволью?

* * *

…Правда, это —

Уже перестраховка. Кто поверит,

Что этот сброд, торчащий промеж скал,

Способен будет выдержать атаку

Направленную в лоб? Под градом стрел

Он дрогнет и помчится,

Бросая снаряжение, обоз,

А так же раненых, с убитыми на пару,

Назад в Афины так, что сорок две,

Что с мелочью километровых меток,

Преодолеет без труда, с рекордом,

Чем удивит в последствие века,

На все тысячелетия подряд

Заняв первое место по секундам…