Легенды отечественного хоккея

Федор Раззаков, 2014

Разве можно забыть 60-е годы прошлого столетия, когда наша сборная по хоккею с шайбой девять раз подряд становилась чемпионом мира и Европы! Какое было время! Какой триумфальный взлет отечественного спорта! Вся страна с восторгом повторяла имена «ледовых богатырей» В. Коноваленко, В. Старшинова, А. Фирсова, А. Рагулина, А. Альметова. Это про них в 1968 году была написана знаменитая песня «Трус не играет в хоккей». А в 70-е годы им на смену пришло новое поколение выдающихся хоккеистов, в том числе – легендарные ледовые бойцы В. Третьяк, В. Харламов, А. Якушев, А. Мальцев, Б. Михайлов. Этим богатырям суждено было скрестить клюшки уже не только с любителями, но и с профессионалами из НХЛ, которые долгие годы считались непобедимыми. Именно советские «ледовые богатыри» опровергли этот миф. Им, легендам советского хоккея 60-70-х годов, кумирам миллионов болельщиков, посвящена эта книга.

Гений щелчка. (Анатолий Фирсов)

^{Трехкратный чемпион зимних Олимпийских игр (1964, Инсбрук; 1968, Гренобль; 1972, Саппоро)}

Анатолий Фирсов родился 1 февраля 1941 года в Москве в семье, которая не имела никакого отношения к спорту. Детство будущего хоккейного гения было трудным. Его отец погиб на фронте, поэтому сына поднимала мать, которая трудилась не покладая рук на одном из московских предприятий. Безотцовщина могла поломать жизнь Анатолию, если бы не спорт, которым он тогда увлекся. Сначала это был русский хоккей с мячом, азы мастерства которого он постигал в детской команде завода «Красный богатырь». Затем в 1955 году Фирсов перешел в канадский хоккей с шайбой, записавшись в юношескую команду столичного «Спартака», благо от дома до знаменитой Ширяевки (Ширяево поле), спартаковского стадиона, было рукой подать.

В 1958 году Фирсова перевели в команду мастеров «Спартака», где тренер Александр Игумнов задумал создать в команде супертройку с участием Фирсова, чтобы та смогла конкурировать со знаменитой альметовской тройкой в ЦСКА (Альметов — Локтев — Александров). Однако этой мечте так и не суждено было осуществиться. В 1961 году пришло время Фирсову идти служить в армию, и тренер ЦСКА Анатолий Тарасов, прекрасно оценив выдающиеся способности Фирсова, сделал ему предложение перейти в его команду. Но Фирсов поначалу отказался. Вот что он говорил по этому поводу:

«Я тогда очень не хотел идти в армейский клуб, три дня прятался у своего тренера Александра Новокрещенного. Когда пришел домой, там меня уже ждали военком и начальник отделения милиции. Отправились в военкомат. Мне оформили все документы, и в этот же день я уехал в Ригу играть за свою новую команду. В матче с рижанами я забросил две шайбы, благодаря которым ЦСКА и победил — 4:2…»

Говорят, что свое весомое слово в этом переходе сказала супруга нашего героя Надежда, которая имела большое влияние на него. Она подошла к этому предложению с сугубо практической стороны: за переход в ЦСКА Фирсову была обещана новая трехкомнатная квартира (до этого Фирсовы, у которых уже родилась дочь Иришка, жили в малогабаритной однушке на Хорошевском шоссе), хорошая зарплата и офицерское звание. В итоге в 1961 году Фирсов оказался в ЦСКА, а уже спустя год едва не пожалел об этом, поскольку в 1962 году его бывшая команда «Спартак» завоевала золотые медали чемпионата СССР, в то время как ЦСКА взял всего лишь бронзу. Однако уже скоро новобранец наверстал упущенное.

В ЦСКА его поставили играть в звено с Валентином Сенюшкиным и Леонидом Волковым. Тройка играла неплохо, и уже в 1963 году армейцы вернули себе чемпионский титул. А незадолго до этого — в конце декабря 1962 года — Фирсов сыграл свой первый официальный матч за сборную СССР. Это случилось в Праге, где наши ребята проводили товарищеские игры против сборной ЧССР. Фирсов играл в двух матчах (21 и 23 декабря) в одном звене с Виктором Якушевым и Александром Альметовым. Причем в первой же игре забил 2 гола, хотя наши проиграли 3:4 (вторая игра закончилась с ничейным результатом 3:3, но Фирсов в ней так и не отличился).

После Праги советская сборная переехала в Дрезден и Берлин, где сыграла еще две игры с тамошней сборной. Обе встречи наши ребята выиграли со счетом 10:0 и 8:1. Там Фирсов играл в других звеньях: с Дроздовым и Козиным, а также с Якушевым и Альметовым. В последней игре забил 2 шайбы.

Однако в целом игра Фирсова в составе сборной тренерам не приглянулась, поэтому на чемпионат мира в Стокгольме его не взяли. За этим турниром он следил по телевизору. Причем так внимательно, что разглядел там новый хоккейный прием, который вскоре взял на вооружение. Послушаем его собственный рассказ:

«Прием «клюшка-конек-клюшка» я впервые увидел по ТВ в трансляции с первенства мира 1963. В исполнении шведа Стернера. Буквально на следующий день стал пробовать, разучивать. Тарасов, кстати, тоже это дело заметил и, когда приехал с чемпионата, подозвал к себе: «Толик, я один трюк у шведов подсмотрел. Попробуешь?» Я ему в ответ: «Если вы о Стернере, так я уже неделю над ним работаю».

Вся соль этого приема, естественно, не в том, чтобы просто потешить публику. Это имитация паса, оставления шайбы назад, партнеру. Я, к примеру, порой даже специально кричал «Вовка!», корпусом, головой, глазами показывая защитнику, что отдаю пас, а сам возвращал себе шайбу обратно на крюк. Но при этом внимательно следил и за соперником: если он по-прежнему шел на сближение, то действительно разменивался с ним, пасовал, и партнер один, допустим, выходил на ворота. Если же нет — шел вперед сам. Главная задача — вывести соперника из равновесия. Да, всем было известно про этот прием, да только никто не знал, когда я шайбу отдам, а когда нет. Потому частенько и попадались…»

Между тем в сезоне 1963/1964 армейцы снова стали чемпионами СССР. И хотя Фирсов не вошел в число лучших бомбардиров первенства, зато им стал его партнер по звену Валентин Сенюшкин, забросивший 22 шайбы.

В конце 1963 года Фирсова снова привлекли к играм за сборную СССР, которая готовилась к зимней Олимпиаде в Инсбруке. В турне по Швеции Фирсов сыграл две игры, но голами не отметился. Однако в Инсбруке в январе 1964 года взял свое: в восьми играх Олимпиады он забил 6 голов и сделал 3 результативные передачи. Играл он в одном звене со своим одноклубником по ЦСКА Леонидом Волковым и Виктором Якушевым из столичного «Локомотива». Наша сборная выиграла все восемь матчей и завоевала золото турнира.

В сезоне 1964/1965 ЦСКА снова стал чемпионом страны. И вот здесь Фирсов впервые вошел в список лучших бомбардиров турнира, заняв 10-е место с 21 забитой шайбой. Причем почти половина этих шайб была забита Фирсовым после мощных щелчков. Отметим, что именно этот хоккеист стал первым в советском хоккее использовать это эффективное и эффектное средство атаки. Вот как об этом вспоминает Евгений Зимин:

«Анатолий Фирсов прекрасно выполнял щелчок по шайбе не только с места, но и с ходу, и тут бросок получался еще сильнее, ибо силу удара увеличивала еще скорость движения игрока. Щелчки Фирсова прямо-таки нагоняли страх на вратарей, а на трибунах вызывали восхищение…»

Заметим, что «коньком» Фирсова был не только щелчок, но и кистевой бросок. Вот как сам хоккеист вспоминал об этом:

«Такой прием атаки ворот, как щелчок, я освоил в юношеской команде «Спартака», где играл центральным нападающим. С успехом обстреливал цель по центру поля. Но потом меня пригласили в команду мастеров и переквалифицировали в крайнего форварда. Тут я заметил, что мой прежде надежный щелчок успеха почти не приносит. Пока я замахивался для удара под острым углом к цели, вратарь перемещался в ближний угол и наглухо прикрывал весь створ ворот. Шайбе просто негде было проскользнуть в сетку.

Помог мне тогда тренер Анатолий Владимирович Тарасов. Объяснил, что бомбардиру мало одного, хоть и сильного, но прямолинейного, наподобие меча, оружия атаки — щелчка. Нужен еще гибкий, как шпага, и коварный, как кинжал, кистевой бросок. Им можно неожиданно, скрытно нанести укол голкиперу, не оставив ему времени подготовиться к защите уязвимой точки ворот.

Анатолий Владимирович показал мне кистевой бросок и подсказал, как его освоить. Часами стучал я шайбой о деревянный борт. Признаюсь, вначале даже чувствовал себя обиженным: играешь в команде мастеров, а тебя учат, как новичка. Но обида довольно быстро исчезла: кистевой бросок пришелся мне по душе. И только пожалел, что поздно — с 20 лет — начал его разучивать…»

Кстати, кистевой бросок у Фирсова хорошо получался потому, что он первым из наших хоккеистов стал загибать крюк у своей клюшки. По его же словам:

«Все смеялись поначалу: ну что за ерунда, клюшки гнуть! Я решил попробовать. Смотрю, действительно бросок сильнее и точнее. На первых порах Тарасов запрещал играть такими клюшками. Считал, что ухудшается бросок, как его называют, с «лопаты». Потом разрешил: сначала только мне, а потом и остальным. Но я, должен сказать, никогда не загибал крюк слишком сильно, иначе обводка страдала…»

И вновь послушаем воспоминания Зимина:

«Шелчок — не единственный игровой козырь Фирсова. Он искусно выполнял любые приемы на льду, причем каждый — оригинально, по-своему. Анатолий освоил целый набор обманных движений и, сходясь с защитником, всякий раз обыгрывал того по-иному. Ну как было защитнику приспособиться к хитрому, ловкому, быстрому форварду?

Фирсов постоянно вносил в игру новые идеи. Умышленная временная потеря шайбы с последующим ее возвращением, перевод шайбы между коньками себе за спину с разворотом и немедленным броском по цели, финт «клюшка-конек-клюшка», ложный замах на бросок по воротам, имитация передачи с внезапным для соперника ускорением дриблинга — вот далеко не полный перечень тех приемов, которые Фирсов либо придумал сам, либо у кого-то подсмотрел и затем, усовершенствовав, освоил. Некоторые из его фирменных финтов настолько сложны для выполнения, что мало кому еще удалось их освоить. В частности, прием обводки «клюшка-конек-клюшка»…

Когда я на площадке оказывался лицом к лицу с Фирсовым, а мы эпизодически опекали друг друга, то постоянно ожидал подвоха: какой хитрый ход он выдумает? А уж если мне самому удавалось обыграть знаменитого маэстро, то чувствовал неописуемый восторг — примерно такой же, какой должен был почувствовать футболист, обыгравший самого Пеле.

Вспоминая и анализируя игру Фирсова, я не нахожу в ней недостатков. Он был образцом во всем: в техническом мастерстве, тактической мудрости, физической подготовленности, в моральной чистоте и волевой закалке, в самоотверженности, мужестве, преданности коллективу, игре…»

В марте 1965 года Фирсов в составе сборной СССР завоевал золото чемпионата мира. На том турнире (он проходил в Финляндии) он забил 5 шайб и сделал 4 голевые передачи. Играл Фирсов в одном звене с Леонидом Волковым и Виктором Якушевым (их тройка забила 13 шайб из 51-й, забитой сборной СССР).

Между тем тренера ЦСКА и сборной Тарасова не устраивало то, что в этом звене один хоккеист был «пришлый» — Якушев из «Локомотива». И в сезоне 1965/1966 он создает в ЦСКА новую тройку: Анатолий Фирсов (левый нападающий) — Виктор Полупанов (центральный нападающий) — Владимир Викулов (правый нападающий). Причем новым партнерам Фирсова было всего по 18 лет. Это был первый подобный эксперимент, когда опытный, большой мастер взял на себя ответственность за спортивную судьбу двух парнишек. В итоге эксперимент удался на славу — тройка выстрелила, да еще как! Например, в чемпионате СССР сезона 1965/1966, где ЦСКА вновь стал чемпионом, Фирсов стал лучшим бомбардиром, забросив 40 шайб. На 3-м месте расположился его партнер по тройке Виктор Полупанов — 25 шайб. Но это еще не все.

На чемпионате мира в Любляне, где сборная СССР опять завоевала золото, тройка Фирсов — Полупанов — Викулов забросила всего 8 шайб (Фирсов — 3, Полупанов — 1, Викулов — 4). Причем Фирсов мог забить и больше, однако намеренно все свои силы бросил на помощь своим молодым партнерам в ущерб собственной результативности. Анатолий Тарасов об этом потом напишет следующее:

«В Любляне Фирсов играл хуже, чем обычно, и только потому, что главным для него в те дни была помощь молодым…»

Сам Фирсов в своей книге «Зажечь победы свет» (1973) признавался: «Мне, право же, неловко читать бесконечные упоминания о моем вкладе в становление молодого звена. Неловко, потому что мои юные партнеры дали мне не меньше, чем я им. И я имею в виду сейчас не только то, что молодые хоккеисты приносят с собой что-то новое — в технике, в тактике, в игровой манере, чего не было у прежних партнеров. Я говорю прежде всего о том, что с приходом Викулова и Полупанова иным стало мое отношение к спорту, к самому себе. На первых порах я не очень надеялся (хотя к тому не было оснований) на помощь дебютантов и потому вдвойне, втройне серьезнее и основательнее готовился к матчам. И в конце концов привык к новым нагрузкам, к иному ритму спортивной жизни, к иному отношению к игре, и хотя ребята выросли, окрепли, стали знаменитыми чемпионами, я иначе относиться к матчу, к хоккею уже не мог».

Конец ознакомительного фрагмента.