Наша жизнь с г-м Гурджиевым

Фома де Гартман, 2019

Среди многих форм, которыми Георгий Иванович Гурджиев выражал своё учение, выделяются три: это его система идей, его «движения» и его музыка. В каждой из этих форм Гурджиев работал с одним конкретным учеником, способным воспринять, впитать и передать другим полученный материал. В отношении его идей это был Пётр Успенский, в «движениях» – Жанна де Зальцман, и в музыке – Фома де Гартман. Все трое и их супруги были одними из основных «передатчиков» учения Гурджиева, и они описаны в этой книге, которая охватывает двенадцать лет, начиная с 1917 года. Фома де Гартман (1885–1956) – русский композитор, ученик Антона Аренского и Сергея Танеева. Автор балета «Аленький цветочек», премьера которого состоялась в 1907 году в Мариинском театре. Годом ранее Фома де Гартман женился на Ольге де Шумахер (1885–1979), разделившей всю деятельность своего мужа. В течение 12 лет (1917–1929) они проходили обучение у Гурджиева. Книга «Наша жизнь с господином Гурджиевым», составленная из рукописных записей Фомы и Ольги де Гартман, позволяет более полно узнать мысли и чувства обоих де Гартманов об их невероятном опыте жизни с Гурджиевым и такими же учениками, как и они. Это первое полное издание на русском языке книги «Наша жизнь с господином Гурджиевым», которое продолжает серию «Гурджиев. Четвертый Путь» издательской группы «Традиция». В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Предисловие

Среди многих форм, которыми Гурджиев выражал своё учение, выделяются три: это его система идей, его «движения» и его музыка. В каждой из этих форм Гурджиев работал с одним конкретным учеником, способным воспринять, впитать и передать другим полученный материал. В отношении его идей это был Пётр Успенский, в «движениях» — Жанна де Зальцман, и в музыке — Фома де Гартман. Все трое и их супруги были главными носителями учения Гурджиева, и они описаны в этой книге, которая охватывает двенадцать лет, начиная с 1917 года.

Фома и Ольга де Гартман присоединились к Гурджиеву в Санкт-Петербурге сразу после начала революции, и неотступно следовали за ним в течение всего времени развития его Института, основы которого были заложены в Ессентуках и Тифлисе. Потом Институт переместился в Константинополь, оттуда — в Берлин, и, в конце концов, обосновался в поместье Приоре в Фонтенбло недалеко от Парижа.

В Приоре Гурджиев выбрал Ольгу де Гартман своим секретарём, ассистентом и экономкой. Она следила за большинством дел Приоре и была переводчиком Гурджиева на встречах с посетителями. Также в Приоре Гурджиев начал работать с Фомой де Гартманом над выдающимся собранием фортепианных пьес, которое впоследствии стало известным как «музыка Гурджиева — де Гартмана».

В 1929 году де Гартманы оставили Гурджиева и, в конце концов, обосновались в районе Гарш, где прожили всю Вторую мировую войну. Они больше не вернулись к Гурджиеву, но никогда не изменяли его учению. После смерти Гурджиева в 1949 году они объединились с Жанной де Зальцман, которая понесла дальнейшую ответственность за гурджиевскую работу.

В 1951 году де Гартманы переехали в Нью-Йорк, чтобы руководить гурджиевскими группами в Америке, а также — поддержать мадам Успенскую и её учеников на её ферме в Нью-Джерси. В этот же год я впервые встретился с ними, и они стали моими учителями.

Фома де Гартман тогда уже писал свою книгу о годах, которые они с Ольгой провели вместе с Гурджиевым, и я часто слушал увлекательные истории, посещая их квартиру в Нью-Йорке, на ферме мадам Успенской, или когда они приезжали в Торонто, где в 1953 году ими была основана первая канадская группа.

В 1956 году Фома де Гартман неожиданно умер, оставив книгу незаконченной. Его вдова продолжала посвящать все свои силы гурджиевской работе, помимо тех задач, что были связаны с основанием группы в Монреале: впоследствии ставшей Фондом Гурджиева в Канаде. Как только появилась возможность, Ольга де Гартман вернулась к работе над книгой своего мужа и, в конце концов, в 1964 году выпустила её с собственным эпилогом в нью-йоркском издательстве CooperSquare на английском языке. Эта же редакция была переиздана в Penguin Metaphysical Library в 1972 году.

Ольга де Гартман умерла в 1979 году в возрасте 94 лет. Она оставила авторские права на музыку Гурджиева — де Гартмана Фонду Гурджиева в Монреале, а вся остальная её собственность была завещана лично мне. Среди её многотомных архивов выделялись две папки, достойные пристального внимания: нотные тетради её мужа за период жизни в Приоре, написанные от руки на русском языке, и её собственные мемуары на английском.

Чтобы работать с музыкой, нам нужно было выучить русский язык; это был медленный, но благотворный процесс, в котором ко мне присоединился мой старший сын Том. Зато мемуары Ольги мы могли читать сразу же. Их было недостаточно для отдельной публикации, но они хорошо дополняли рассказ её мужа. Оригинал записок Фомы де Гартмана в то время был для нас практически недоступен, но нам представилась идеальная возможность объединить два рассказа в одно издание, поочерёдно описывая мнения Ольги и Фомы, так как это делали они, когда общались со всеми нами.

Я отредактировал рукопись, просто добавив в исходную книгу подходящие отрывки из мемуаров, перепечатанные моей женой Руфью. Результат был приведён в порядок при помощи писателя и редактора Якоба Нидлмана и друга семьи Р. Г. «Пита» Колгрува, который присматривал за Ольгой де Гартман в её последние годы. Этот расширенный вариант был опубликован издательством Harper & Row в 1983 году.

Том и я достаточно хорошо выучили русский язык, чтобы изучить исходный рукописный вариант книги де Гартмана — 300 слежавшихся страниц со старым правописанием и стилем написания букв. Раньше мы думали, что опубликованный английский текст был прямым переводом того, что написал де Гартман, но даже при предварительном изучении выявились заметные отличия. Стало ясным и то, что Ольга де Гартман, издавая книгу за свой счёт, многое в неё не включила из-за ограниченности средств.

Новый перевод был выполнен с великодушной помощью Светланы Арнольдовны Раевской, русской учительницы и певицы, хорошо знавшей де Гартманов. Кроме внушительной части нового ценного материала, стал также виден незаурядный талант Фомы де Гартмана: он оказался мастером живой передачи событий, характеров, времени и мест, в которых они происходили.

Стало очевидно, что необходимо новое и более полное издание. Том полностью погрузился в редакторскую работу, в то время как Руфь с такой же самоотдачей начала долгий процесс печатания на машинке новых частей и исправленного текста. Penguin Books были заинтересованы в публикации и просили нас включить в окончательную редакцию как можно больше нового материала. Таким образом, мы получили возможность представить весь материал, который мы считали стоящим — либо потому, что он был таким сам по себе, либо потому, что это была новая, более верная редакция опубликованного ранее. Эти дополнения увеличили книгу примерно на одну треть.

Как только мы свели новый материал со старым, перед нами открылся простой и великий замысел де Гартмана — проследить и изобразить развитие гурджиевской Работы. Как она изменялась в своей внешней форме в зависимости от условий, в которых она велась. Показать характеры людей, которых она привлекала и которым была доступна. Когда мы попытались приспособить каждый новый отрывок на его место в соответствии с этим видением, материал начал сам по себе выстраиваться в естественные группы, в основном в хронологическом порядке с редкими отсылками назад или вперёд во времени.

Это вынудило нас к принятию нового формата из 26 коротких глав, по одной на каждую «естественную группу», вместо бывших семи довольно бесформенных глав и эпилога Ольги де Гартман, которые никак не могли помочь кому-либо найти то, что ему интересно. Так мы дали названия главам, чтобы помочь читателю определить местоположение каждой части и её общее содержание без (как мы надеемся) «разоблачения» открытий, к которым читателю нужно прийти самому в процессе чтения.

Как и в предыдущей редакции, слова Фомы де Гартмана написаны основным шрифтом, в то время как часть Ольги де Гартман выделена другим стилем. Новые части составлены таким же образом, с минимальной редакторской правкой, сгладившей острые углы и устранившей повторения.

Мы доработали вводный материал о Гурджиеве и Фоме де Гартмане и добавили отдельную часть об Ольге де Гартман. Все три части предназначены в основном для того, чтобы помочь составить впечатление о характере каждого.

Для справки и изучения мы предоставили новые карты и хронологию, а также редакторские сноски.

Если есть то, о чём я сожалею по отношению к тексту де Гартмана, так это то, что г-н де Гартман умер именно тогда, когда начал писать о своём музыкальном сотрудничестве с Гурджиевым. Мы никогда не узнаем, что ещё он намеревался написать об этом, но, к счастью, мир теперь может узнать, ощутить и работать с самой музыкой. B. Schott’s Söhne, почтенное немецкое издательство, выпустившее первые прижизненные тиражи нот — Моцарта, Бетховена и Вагнера — сейчас выпускает наиболее полное собрание музыки Гурджиева — де Гартмана для фортепиано. Последний из четырёх томов должен выйти в 1993 году.

Эта книга позволяет более полно узнать мысли и чувства обоих де Гартманов об их невероятном опыте жизни с Гурджиевым и такими же учениками, как и они. Это их искренняя дань учителю, их благодарность ему, выраженная наилучшим образом, на который они были способны. Они разделили с другими плоды того, что смогли понять через его Работу.

Томас С. Дали

Декабрь 1991