Бог и сатана. Борьба продолжается

Франсуа Брюн

Автор этой книги, современный французский богослов, священник Франсуа Брюн, не боится ставить самые острые вопросы, непосредственно касающиеся каждого из нас: В чем смысл страдания? Что нам делать перед лицом собственного страдания и страдания близких? Как соотнести неизбежность страданий в этом мире и страдания Самого Бога, Страсти Христовы, с мыслью о том, что Бог есть Любовь? Почему в центре христианской картины мира, в которой Бог есть Любовь, стоит Крест и Страсти Христовы? Как одно совместимо с другим? Что такое спасение? Почему оно связано со Страстями? В чем наша роль в таком спасении и в той борьбе добра со злом, что совершается в мире? Над всеми этими вопросами мы можем начать размышлять, открыв эту книгу. В последние месяцы жизни о. Франсуа осуществил свою давнее желание перейти в православие. Он был рукоположен в 2018 году по благословению Владыки Нестора, епископа Корсунского, на Пасху в православном приходе парижского пригорода Ванв. Похоронен на приходском кладбище Ванв, завещав оставить на своей могиле надпись: «Отец Франсуа, православный священник. „Я – не здесь“».

II.

«Чудеса» дьявола

Силы зла

Прежде всего надо немного уточнить, что мы понимаем под «дьяволом», «сатаной», «силами зла» и т. д. Сразу оговоримся, что здесь надо различать два уровня. Мы можем констатировать (и порой даже с научной точностью) наличие озадачивающих явлений, которые современная наука не может объяснить (так было в уже рассмотренных нами случаях), но при этом есть и такие явления (и в этом их принципиальная особенность), которые имеют четко выраженный религиозный характер, но вместо того, чтобы вести к Богу, по-видимому, уводят от него.

За следствиями, которые мы наблюдаем, приходится угадывать причину, но ее нельзя уловить напрямую, а значит, нельзя получить строго научного знания о ней, даже если иногда она мимолетно дает о себе знать в какой-либо конкретной форме. Тем не менее на основании полученных результатов можно предполагать, что речь идет о тех силах, которые могут вмешиваться в наш материальный мир, порой даже противореча известным естественным законам. Мы также знаем, что эти силы разумны, что у них есть определенная цель, заключающая в том, чтобы увести нас от Бога и ближнего, а потому их можно назвать «дьявольскими». Но каковы они? Здесь у нас только один путь: обратиться к тем, кто встретился с ними и пострадал от них или же сумел их одолеть.

Кажется, здесь мы имеем дело с чем-то таким, что никогда не имело плоти и в христианской традиции называется «ангелами». Кроме того, сюда, наверное, можно добавить тех умерших, которые во время своей земной жизни служили сатане и делали это сознательно (заключив с ним самый настоящий договор, порой даже подписывавшийся собственной кровью (41)) или неосознанно, т. е. просто всю жизнь оставались рабами собственного удовольствия и своих самых низменных инстинктов. И, наконец, сами наши мысли (как хорошие, так и плохие), концентрируясь, становятся самой настоящей силой, стремящейся материализоваться в соответствии с их природой (42). «Сатана», «Люцифер» — все это может быть лишь общим обозначением того простого факта, что эти силы не бессознательны, но, напротив, задействованы каким-то разумом или волей. Они, наверное, соответствуют тому, что мы называем «ангелами зла» (по крайней мере, в западной традиции). Некоторые из этих таинственных существ носят настоящие имена, отражающие их природу. Обычно они стараются до самого последнего момента не раскрывать их, потому что знание их имени дает власть над ними.

Все это вполне соответствует свидетельству Писания, но, по-видимому, современной Церкви это свидетельство совершенно неведомо. «Я не припомню ни одной мессы или проповеди о сатане, — говорит отец Жорж Моран, — и мои долгие богословские исследования никак не восполняют этого “пробела”. Для меня, как, конечно же, и для большинства моих учителей, все это какой-то предрассудок, который надо отнести к пережиткам средневекового менталитета. К счастью, гуманитарные науки оставили это в прошлом!» (43). Уточним, что отец Моран изучал теологию в Парижском католическом институте и был рукоположен в сан священника в 1959 году.

А теперь поговорим о тех «силах», которые действуют среди нас.

Ложные стигматы

Нечто совершенно необычное представляют собой стигматы одного странного человека, который не известен во Франции, но уже обрел немалую известность во всем мире: я имею в виду Джорджо Бонджованни. Этот молодой человек родился 5 сентября 1963 года на Сицилии, а именно во Флоридии. В тринадцать лет он познакомился с неким Эудженио Сирагуза, которого хорошо знают уфологии, считающие его ясновидцем. 5 апреля 1989 года у Джорджо было видение: ему якобы явилась «Святая Дева», сказавшая, что он избран для очень важной миссии. Она назначила ему свидание в Фатиме, где 2 сентября того же года даровала ему стигматы на обе руки и велела открыть миру третью тайну Фатимы. Потом у него было много других видений «Иисуса» и «Святой Девы», а вскоре он «обрел» стигматы на ногах и боку и даже большой кровоточащий крест на лбу. Лучшие специалисты из разных стран много раз исследовали эти раны и всегда приходили к одному и тому же выводу: их нельзя залечить никаким медицинским средством, они не вызывают никакой инфекции, хотя Джорджо не прибегает к каким-либо особым мерам предосторожности. Раны очень впечатляют и болезненно кровоточат, по меньшей, мере один раз в день. Кровь брали на анализ: выяснилось, что она очень быстро свертывается (приблизительно за тридцать секунд). Брали кровь и прямо из вены: оказалось, это та же самая кровь, хотя по совершенно непонятным причинам она сворачивается нормально, т. е. от пяти до семи минут. Не раз проводились психологические исследования, показавшие, что Джорджо вполне уравновешен, мягок, скромен и открыт. Именно такое впечатление он и произвел на меня, когда я два раза встречался с ним во время моего участия в итальянских конгрессах.

В чем же тогда причина моего сдержанного отношения к нему?

В том, какую весть он распространяет по всему миру и как эта весть со временем меняется. Сначала вспомним о том, что в этой вести меня совсем не смутило. Святая Дева якобы поручила ему открыть всему миру знаменитую третью тайны Фатимы, которая должна была открыться в 1960 году и которую папы до сих пор не открыли. На самом деле кое-что косвенным образом известно уже давно (по крайней мере с 1963 года) — благодаря несдержанности немецкой газеты «Новая Европа» (“Neues Europa”). Речь якобы идет о предостережении всему человечеству с призывом изменить свою жизнь: прекратить бесконечные войны и не губить природу, как это мы делаем сейчас. Все это меня не смутило.

Джорджо возвещает, что кризис, начавшийся в Церкви, будет только усугубляться. Кардиналы и епископы восстанут друг на друга. Грядут большие перемены. Это меня тоже не шокирует: не надо быть пророком, чтобы понять, что Католическая Церковь (в той форме, в какой она сейчас существует) по сути дела идет в тупик. Необходимо радикальное и мучительное обновление. Самая яростная критика, которую Джорджо Бонджованни обрушивает на Католическую Церковь, меня тоже не смущает (44): почти всегда эта критика, к сожалению, полностью оправдана, хотя иногда он немного упрощает ситуацию. То хорошее, что есть в Церкви и что сам он вынужден признать, не всегда совершается вопреки церковной иерархии или вне нее. На самом деле ситуация гораздо сложнее.

Кроме того, Джорджо якобы должен открыть нам какую-то часть той тайны, которую мы не знаем и о которой даже не подозреваем (о ней не говорилось и в упомянутой немецкой газете). Речь идет о начале прямых контактов с внеземными цивилизациями. Может быть, здесь я удивлю своих читателей, но и это еще не заставляет меня усомниться в мистическом и христианском происхождении его стигматов. Лично я верю в реальность этих цивилизаций и считаю, что уже несколько лет их вмешательство в нашу жизнь только усиливается.

Но я перестаю с ним соглашаться, когда он начинает говорить о «новом богословии». Когда я его впервые встретил, он говорил, что Дева советовала ему не доверяться целиком и полностью ни одной из существующих христианских Церквей. Но он же вполне ясно говорил, что для него Христос действительно Сын Божий и сам Бог (как это утверждают все символы веры, единые для всех христиан) (45). Однако постепенно он заговорил о другом, и теперь Христос вместе с Кришной и Буддой — это всего лишь «существа, сошедшие со звезд и пришедшие из более развитых миров, — существа, которых мы обожествили» (46). Его речи, все еще возвышенные, никак не отличаются от воззрений «Нового века»: те же упрощения и те же притязания спасти весь мир. Если раньше он говорил мягко и сдержанно, даже скромно, то теперь в его словах слышится явное возмущение. Я согласился бы и с этим, если бы чувствовал, что он горит любовью к Богу как подлинные мистики, как падре Пио и Натуцца Эволо, о которой мы еще поговорим. Но увы! Теперь я слышу только разговоры о внеземных миссионерах: отныне именно они — наши истинные учителя, образец для подражания, а Джорджо — их пророк. Они наделены всяческими дарованиями, они — наши спасители. Упоминая некоторые случаи похищения людей (47), Бонджованни заявляет, что все они тем не менее относятся к нам вполне благосклонно.

Итак, паранормальные явления налицо: их отрицать нельзя. Стигматы существуют, и каждый может в этом убедиться. Пока их природу нельзя объяснить «научно»: можно только сказать, что они, по-видимому, появляются во время видений. Но мне кажется, что причиной стигматов и всего того, о чем возвещает Джорджо Бонджованни, являются эти таинственные существа, весьма нас озадачивающие, а порой просто тревожащие. Весть, исходящая из его уст, кажется мне очень подозрительной: он много говорит, но в его словах нет любви, а если посмотреть, в каком странном гипнотическом состоянии находятся «похищенные», то придется признать, что в наших «космических братьях» есть нечто страшное. Я все больше убеждаюсь, что они манипулируют им, чтобы добиться своих целей.

Но чего они хотят? Завладеть нашей планетой и постепенно покорить нас? Мы стоим перед ужасными вопросами, в которые я здесь не могу углубляться: ведь имеющаяся информация слишком отрывочна и часто ненадежна. Ясно одно: мы имеем дело с чем-то необычным, но мне кажется, что в основе этого необычного — не Бог. Научный прогресс не имеет ничего общего с духовной эволюцией, и наши «космические братья», как их называют некоторые, в научном отношении вполне могут опережать нас на много лет вперед, но это совсем не значит, что (как считает Джорджо Бонджованни) они более развиты в духовном смысле. Современный человек с его космическими ракетами и Интернетом наверняка восхитил бы египтян, греков и римлян, но он не способен любить лучше, чем они.

Не вдаваясь в подробности, добавим, что и в прошлом были известны стигматы, засвидетельствованные медициной, но, по всей вероятности, не исходившие от Бога. Мы знаем, например, что их имела Мари-Жюли Жаанни, умершая в 1941 году. Собственно религиозная значимость ее стигматов была и остается весьма сомнительной (48). Кроме того, мы знаем, что их имела Пальма Мария Матарелли, но папа Пий IX считал, что они явно дьявольского происхождения (49).

Ложная мистика

12 октября 1845 года в Париже родилась госпожа Брюйер. Она родилась в Париже, но ее семья очень часто проживала в поместье неподалеку от знаменитого бенедиктинского Солемского аббатства. В 1833 году Пьер Геранже вновь основал там монашескую общину: он мечтал восстановить в этих краях аббатство с тем же самым уставом. Именно он и подготовил маленькую Женни Брюйер к первому причастию и очень рано воспитал в ней тягу к монашеской жизни. Но, вероятно, его святые слова упали на неблагодатную почву. Девушка очень скоро решила, что сам Христос возложил на нее некую исключительную миссию, уже засвидетельствованную ее особыми и таинственными дарами. Правда, однажды в письме к подруге она призналась: «Бывает я чувствую бесконечную усталость от того, что выдаю себя за человека, которым не являюсь» (50).

17 августа 1868 года мечта Пьера Геранже сбылась: семь молодых женщин приняли монашеские обеты. Женни, самую молодую из них, подруги избрали настоятельницей: она взяла имя Цецилии, а монастырь в то же время стал считать своей покровительницей святую Цецилию.

Живя в гармонии со своей общиной, Пьер Геранже придерживался таких мыслей, которые сразу должны были бы вызвать мою симпатию. Он боролся с рационализмом, который начинал проникать в Церковь. Он очень интересовался мистиками и теми необычными физическими явлениями, о которых рассказывалось в их житиях. Его, наверное, даже больше интересовал не столько сам мистический опыт как таковой, сколько впечатляющие события из жизни мистиков. В любом случае именно этим оборачивалась его увлеченность мистическими видениями. К сожалению, эта область слишком деликатна, и к тому же силы зла никогда не преминут посеять здесь семена смуты, умножая ложные чудеса, видения, да и самих лжемистиков: ведь ложь — лучшее средство дискредитировать истину. Вот тут, как мне кажется, Пьер Геранже не слишком умел отличать одно от другого.

Этот недостаток усугублялся глубокой уверенностью в том, что Бог призвал солемскую общину сыграть главную роль в обновлении французской, да и вообще всемирной Церкви. Чтобы лучше осуществить эту миссию, солемский игумен вскоре добился того, что Рим пожаловал Женни Брюйер сан аббатисы. После этого стали множиться «мистические явления»: например, одна из монахинь увидела, что на головах аббата и аббатисы горит по яркой звезде.

Начались необычные видения, и скоро госпожа Брюйер возомнила себя второй «Девой Марией». «Обняв меня как свою сестру, Богоматерь показала мне (в моем полном отождествлении с нею, когда я испытала все то, что испытала она восемнадцать веков назад) двойное предназначение невесты и матери Бога и Церкви. Сначала я пережила юность Девы, затем — целомудренный брак материнства. Самой сладостной порой моей чудесной жизни была беременность, начало которой восходит к таинственному и всепоглощающему величию испепеляющей и неодолимой любви Virtus Altissimi obumbrabit tibi (51). Сокровенные милости Жениха, которые я знала прежде, были всего лишь бледной прелюдией. Какое сильное истечение материнской любви, какое сладостное любовное изнурение, когда чувствуешь себя во власти желанного залога! Я носила в себе сладостную ношу, я чувствовала, как она шевелиться в своей добровольной темнице. Он жил своей матерью и супругой, но спешил покинуть мое чрево, чтобы спасти мир. И вот пришла ночь Рождества — какое сладостное чувство! Преисполнившись смирения, я, дева-мать, не дерзала дать божественному малютке то, что обычно ребенок требует у своей матери. Но ребенок был и супругом. У него была сила и любовь, и своими ласками Супруг восторжествовал над моим целомудренным сопротивлением. Я вся млела от любви, когда его губы всю меня привлекли к себе и я почувствовала, что перехожу в моего возлюбленного! Это не образы и не видения: все было пережито по-настоящему в моем физическом и нравственном существе» (52).

И вот так каждый год на Рождество она неким «мистическим» образом производила на свет Младенца-Иисуса — малыша, которого, конечно же, никто никогда не видел, но которого она нежно кормила грудью, а потом с бесконечными предосторожностями передавала какой-нибудь другой избранной монахине, чтобы и та, в свою очередь, дала ему грудь. Очаровательная картина! Монахи же довольствовались тем, что убаюкивали незримого Богомладенца. Странно думать, что почтенные монахи, нередко большие интеллектуалы, принимали участие в этом маскараде! (53). При всем том мать-аббатиса была очень умной и прекрасно знала самые лучшие духовные произведения. Она написала трактат под названием «О молитве согласно Святому Писанию и монашеской традиции», и весьма уважаемые богословы того времени восхищались этим собранием (среди них епископ Майенский и кардинал Мэннинг).

Итак, с тех пор госпожа Брюйер становится «Матерью Церкви» — совсем как Святая Дева! Она живет в окружении ангелов, ей особо покровительствует святой архангел Михаил, она ведет ужасные сражения с дьяволом. Увы, но все это напоминает секту «Мандаром из Кастеллана» и ее основателя Жильбера Бурдена, который, сражаясь с сотнями тысяч демонов, видел, как они, сраженные молнией, подобно звездам низвергаются с небес. Но ведь ему тоже удалось покорить некоторых интеллектуалов. Поистине загадочно сердце человеческое!

Нет нужды без конца перечитывать подлинных мистиков, чтобы понять, что стремление обрести какие-то видения и особые милости как раз противоречит тому, что надо искать людям, желающим истинно служить Богу. Увы, тот, кто хвалится такими «привилегиями», лишь неопровержимо доказывает, что на самом деле им играет дьявол!

Стремление отождествить себя с самым святым, что только есть в Церкви, не ограничилось Богоматерью. Госпожа Брюйер заявила, что не выйдет за пределы того, что она сама назвала «полнотой Христова возраста» (по ее понятиям это было около сорока лет). Следовательно, ей предстояло умереть приблизительно 12 октября 1885 года. В положенное время смерть не явилась, но тут весьма кстати умерла одна из монахинь, а она сама сказала, что уже покидала землю, но Христос, явившись ей, просил ее вернуться, чтобы завершить возложенную на нее миссию, а вместо нее он решил взять на небеса ту самую монахиню. Но это еще не все: ее тело все-таки успело побывать в загробном мире, и теперь ему неведомы немощи мира земного, потому что отныне оно обладает свойствами «прославления».

После смерти Пьера Геранже аббатом был избран Кутюрье. Это был смиренный человек, следовавший наставлениям своего предшественника. Кардинал Жан-Батист Питра, в свое время тоже бывший монахом в Солеме, прибыл из Рима на похороны Пьера Геранже и тотчас подпал под влияние госпожи Брюйер. Как после этого не доверять монахине, духовные советы которой столь явно были оценены всеми?

В Церкви существует не только истинное «духовное отцовство», т. е. духовное наставничество, осуществляемое монахами-мужчинами, но и «духовное материнство»: в этом случае наставничество осуществляется святыми женщинами. Госпожа Брюйер не замедлила стать духовной матерью всех новых монахов, приходивших в Солем.

Так, например, ее наставничеству был вверен Сотон. Этот монах хотя и недавно появился в монастыре, но не был молоденьким новичком: ему было уже около тридцати, в прошлом он был доктором медицинских наук и считался превосходным практиком. Его несколько удивило, когда однажды он узнал о новом рождении Богомладенца. Сам Сотон стал для госпожи Брюйер «маленьким Тибурцием» (так звали родственника святой Цецилии, которая, как мы уже говорили, считалась покровительницей самой аббатисы). Далее мы приводим слова Сотона, в которых он просто не может скрыть своей неловкости: «Мой нежный маленький Тибурций, не бойтесь: я — ваша мать Цецилия. Эта жизнь, для которой я вас родила, гораздо ценнее той, которую вы получили от вашей естественной матери. Вы — для меня, вы плод совершенно девственного материнства, божественная щедрость которого даровала мне эту привилегию. Придите же на мои колени, усните на моих руках: отныне вам больше никто не нужен, в моей груди вы почерпнете меня самое. Что может быть целомудреннее этого ребенка, который играет на груди своей матери?» (55). И далее: «Я благословляю Бога, который сделал меня вашей матерью. Будьте же младенцем в пеленках, птичкой, выходящей из яйца; укройтесь под моим крылом».

«Когда она предложила мне стать ребенком, покоящимся на ее руках, я понял, что здесь что-то нездоровое. “Какая слащавость, какое ребячество”, — думалось мне» (56). Позднее, когда ему, наконец, удалось выйти из этой неприятной ситуации, он заговорил как врач: «Наверное, надо было сказать этой женщине: “Мадам, вы рождены для материнства, а не для безбрачия: все в вас кричит о том, что вы должны стать матерью, и эта потребность заставляет мечтать о том, чего вы не сделали» (57).

«Через полученное ею откровение она знала, что является одним из четырех столпов, на которые в ту пору покоилась Церковь. Тремя первыми были Пьер Геранже, папа Пий IX и кардинал Пий» (58). Но Пьер Геранже умер, а здоровье Пия IX пошатнулось. «Ах, — сказала она однажды, — я так молилась за него. Дьявол гнался за ним, но я не сдавалась. Это было трудно: я очень страдала целых восемь дней, но наконец-то все в порядке — сегодня я выиграла и мне лучше» (59). Таким образом, она дала понять, что сыграла главную роль в освящении души папы Пия и его подготовке к смерти. Здесь мы как будто имеем дело с явлением осмотического воздействия одной души на другую: я вполне его признаю, и к тому же в житиях святых есть много свидетельств на этот счет. Но тут все иначе! Обычно о таком явлении узнавали только после смерти святого или святой — узнавали через его духовника или редкое доверенное лицо, а также из заметок, сделанных по повелению духовного отца. Но при жизни никто из окружения даже не подозревал об этой тайне, хотя постоянно общался с таким монахом или монахиней. Мистика госпожи Брюйер — это самая настоящая карикатура на подлинную мистику: она в точности воспроизводит ее по форме, но всегда искаженно.

Когда, наконец, три упомянутые «столпа» рухнули, раздался стон: «Бог не может все возложить на одну меня!».

В 1890 году умер Кутюрье, и госпожа Брюйер пустилась в интриги, стремясь, чтобы новым аббатом стал Делатт. Но в обоих монастырях, мужском и женском, вспыхнули внутренние распри. Слухи о странных взаимоотношениях между монахами и монахинями достигли Рима, и там не на шутку обеспокоились. Делатту велели прибыть в Рим, где он предстал перед Святой Инквизицией. Всякие отношения между двумя монастырями были запрещены, но при этом всячески постарались, чтобы ничто не просочилось в печать. Не теряя времени аббатиса, воспользовавшись исключительными связями некоторых своих монахинь (у одной были знакомства при австрийском дворе, другая лично знала королеву Испании), добилась того, что Лев XIII снял опалу с Делатта. В последний раз ей удалось навязать свою волю: 18 марта 1909 года, самым тщательным образом подготовив документы для своей возможной канонизации, она умерла.

Надо признать, что в жизни настоящих и всеми признанных святых бывали видения и беседы, в которых сказывалась очевидная для нас сексуальность, но нередко мы оказываемся плохими судьями, потому что здесь само чувственное начало со временем сильно меняется. Поэтому прежде чем возмущаться и судить сразу обо всем, надо как следует разобраться. Что касается госпожи Брюйер, то она жила не слишком давно, и в отрывках, которые я вам привел, все-таки нельзя не заметить чего-то весьма странного и нездорового. Она была женщиной умной и образованной и сама должна была это понимать, но гордость, которая нередко является самым тонким орудием сатаны, просто ослепила ее. Ложная святость компрометирует истинную. Спору нет, борьба против узкого рационализма, которую хотели вести солемские братья, — дело достойное, и сегодня ее надо вести как никогда. Но, ввергая всех, кто готов бороться, в пучину сомнительных озарений и видений, мы как нельзя лучше расчищаем дорогу для того же самого рационализма.

Ложные явления

Как известно, в сказках злой волшебник рисует красивые замки и идиллические пейзажи, чтобы завлечь туда всех, кого хочет погубить, поставив себе на службу. Часто, когда очарование проходит, оказывается слишком поздно. Кажется, что в мире, который пока что является нашим реальным миром, дела обстоят точно так же. Истинным чудесам силы зла противопоставляют чудеса ложные, подлинным мистикам — самозванцев, настоящим видениям — ложные картины и образы.

МЕДЖУГОРЬЕ

Грустная история «видений» Меджугорья на долгое время останется ярким примером действия темных сил. Я знаю, что, увидев эти строки, многие читатели разочаруются и не станут читать дальше, но мне кажется, что после строгого и тщательного исследования, которое провел Иоахим Буфле (60), никаких сомнений не остается. Речь не идет об авторе, которого можно заподозрить в систематическом противлении всему сверхъестественному: нет, мы обязаны ему многочисленными исследованиями тех физических явлений, которые часто наблюдаются в жизни мистиков (особенно в том, что касается стигматов), и к тому же он работает в тесном сотрудничестве с Ватиканом, когда дело идет о беатификации или канонизации.

Вкратце напомню, о чем идет речь. 30 июня 1981 года в Югославии, в деревне Меджугорье (сегодня это Босния и Герцеговина) нескольким подросткам «явилась» Дева Мария. Шли годы, подростки выросли, но Дева так и «являлась» им — поодиночке или всем вместе.

Местные епископ, архиепископ Загреба, а также боснийские епископы призвали проявить сдержанность и не торопиться с выводами, но все было напрасно. Отовсюду стали стекаться толпы паломников, формировались группы священников, организовывались благотворительные фонды, — одним словом, как сказал отец Лорентин, несколько лет следивший за всем происходящим, в настоящее время во всем мире нет другого места, где происходило бы столько обращений, исповеданий и причащений. Цифры, которые он приводит, просто головокружительны (61).

Но, как подчеркивает тот же отец Лорентин, дерево можно и нужно судить по его плодам, и здесь я не могу с ним не согласиться, да и Иоахим Буфле тоже. Я не сомневаюсь, что все случавшиеся там обращения, всякое возвращение к вере и Церкви было делом Святого Духа — ведь Бог действует в сердце каждого человека, и если люди приходят туда с искренним желанием его отыскать, то я не вижу причины, по которой он не мог бы с любовью ответить им на их стремление. Это все — плоды Святого Духа.

Но в Меджугорье находятся не одни лишь паломники: там собираются (причем, в первую очередь) разные ясновидцы и священники, которые, крутясь вокруг них, вместе с ними намеренно раздувают все происходящее. Если бы эти явления были подлинными, тогда их результаты были бы более достойными. Речь, конечно же, не идет о том, чтобы все, кому было явление, непременно становились монахами и отправлялись в монастырь, как это сделала святая Бернадетта или сестра Люсия, узревшая Богородицу в Фатиме. Я вполне допускаю, что в данном случае Божий замысел может быть прямо противоположным: быть может, Бог хочет показать святость хорошо прожитого христианского брака. Но меня смущает тот факт, что в Меджугорье ты совсем не ощущаешь такой святости.

Начнем с того, что на отца Йозо Зовко, францисканца, организующего эти явления, поступает столько жалоб от женщин самых разных стран, обвиняющих его в сексуальном домогательстве, что епископ решил, наконец, убрать его с этого места. Не отстает от него и отец Томислав Власич: за несколько лет до начала упомянутых «явлений» от него забеременела одна монахиня, но гораздо хуже в этой истории то, что отец отказался признать отцовство. Стремясь хоть как-то сохранить честь отца, монахиня согласилась эмигрировать в Германию. Это не помешало тому, что этот же «отец» (на сей раз уже после «видений», а именно в 1988 году) по настоятельному совету «Святой Девы» вступил в «мистический» брак с другой монахиней. Здесь сомнение вызывает если не нравственность священника, то, по крайней мере, его психическая уравновешенность.

Меня не возмущает, что «узревшие Деву» путешествуют по всему миру, возвещая о том, что она якобы им сказала: ведь это могли делать и Бернадетта Лурдская или сестра Люсия. Дело в другом: они через это обогащаются, строят гостиницы, в которых сами принимают паломников, ведут роскошную жизнь, что, на мой взгляд, не должны делать люди, приблизившиеся к Богу.

Меня не шокирует, что они по-прежнему верят в подлинность воспринятой ими вести (если они действительно в это верят): мне не нравится, что они продолжают ее распространять, вдохновляя францисканцев сопротивляться епископу — именем самой Святой Девы. Ни один подлинно духовный человек так не поступает, и здесь достаточно вспомнить о падре Пио (62).

Никто не упрекнет их в том, что, исполнившись небесной любви, они не забывают о своей земной родине, но их слова о том, что Богоматерь призывает воевать против сербов и мусульман совершенно недопустимы.

Обратимся к Иоахиму Буфле, который, подводя итог такой деятельности, спрашивает: «Как могут эти ясновидцы — францисканцы и их сторонники — приносить столь гнилой плод, а именно лож, доведенную до сладострастия и прелюбодеяния?» (63). Да, это тоже «плоды» их «видений», но, конечно же, это плоды с того дерева, которое не было посажено Богом.

Но, быть может, было все-таки что-то истинное во всех этих видениях и вестях? Может, дети и подростки действительно видели что-то такое, что появлялось перед ними регулярно? Тогда, наверное, надо сравнить эти «сверхъестественные» явления со множеством вестей, которые сейчас поступают на разных языках со всего мира — через автоматическое письмо, а также магнитофонные и компьютерные записи. Ведь считается, что они тоже поступают от Святой Девы, Христа, Святого духа и даже от Бога-Отца! Мне, например, приходят на ум сообщения, принятые Вассулой Райден, да и многие другие — ведь сегодня мы просто переполнены ими. Их принимают повсюду, и, общаясь с теми, кто их получает, я вижу, что эти люди вполне искренни, но, вникая в содержание этих «посланий», я не думаю, что их авторами являются Божья Матерь или какое-нибудь Лицо Святой Троицы.

Но кто же тогда? Иногда, наверное, это какой-нибудь простой смертный — добрый человек, который уже завершил земную жизнь и перешел в загробный мир. Иногда, наверное, другие существа, не столь добрые (как те, например, которые являлись Джорджо Бонджованни).

Бог может обратить зло в добро — это не раз случалось в истории человечества и касалось даже ложных чудес. «Нередко бывало так, — отмечает Иоахим Буфле, — что ложные видения и чудеса становились причиной обращения людей, стремящихся к вере. Известно, что в 1953 году кровоточащая статуя святой Анны, находившаяся в Антрево, вернула некоторых людей к вере, объединила распадавшиеся семьи и даже стала причиной необычных исцелений. Однако в 1959 году Жан Сальвад признался, что он намеренно организовал весь этот обман. Точно так же явления, которые имели место в 1944 году в Италии (Гьяйе ди Бонате) стали причиной различных благотворных событий, хотя местный епископ, признавая их реальность, отрицал их сверхъестественное происхождение… То же самое можно сказать и о Меджугорье. Все хорошее совершается там как бы параллельно самим “явлениям” без жесткой причинно-следственной связи» (64).

Таким образом, Меджугорье, — это, наверное, арена бесконечной борьбы: силы зла стремятся дискредитировать все сверхъестественное, тогда как Божьи силы стремятся использовать во благо даже дьявольские козни. Такая мысль может показаться немного пафосной и схематичной, но вспомним: сколько раз Бог использовал наши собственные ошибки, чтобы сделать нас духовно глубже? То же самое происходит с целыми народами, и некоторые вести, приходящие из потустороннего мира, говорят о том, что бесконечная борьба между добром и злом разворачивается не только на Земле, но и в широком духовном измерении.

Однако несмотря ни на что глубокое чувство тревоги не покидает нас. Сколько опытных богословов, весьма сведущих в мистике, сколько епископов и кардиналов столько лет позволяли себя обманывать — и это несмотря на многочисленные предостережения местного епископа! Какой хороший реванш для всех сил зла и какой «чудесный» способ на долгое время дискредитировать все на самом деле чудесное!

САН ДАМИАНО

Есть еще одно «чудесное» место, о котором ужа давно пишут газеты. Целые поезда (причем специально выделенные для этой цели), а также многочисленные автомобильные экскурсии по самым разным расценкам со всех стран и городов устремляются к маленькой деревушке Сан Дамиано на севере Италии: она находится примерно в двадцати километрах к югу от Плезанса. Там проживает Роза Кватрини по прозванию «мама Роза». В 1972 году она овдовела, но у нее два женатых сына, замужняя дочь и множество внуков. Кроме того, у нее есть две сестры-монахини, причем обе — миссионерки: одна в Бразилии, другая в Индии. Третья сестра, монахиня-кармелитка, умерла в 1967 году. Мама Роза не имеет почти никакого образования, но «у нее искренняя душа малого ребенка и невинное сердце, которое, правда, умеет шутить» (65).

Все началось 29 сентября 1961 года во время праздника архангела Михаила. Мама Роза тяжело болела, лежала в кровати, а ее муж отправился за каштанами. За ней присматривала только ее тетка Адель. Неожиданно в дом вошла молодая женщина, которая попросила подать ей милостыню на покупку трех свечей. Тетя Адель сказала, что они бедны, да к тому же у них на руках больная. Тогда женщина подошла ближе, взяла Розу за руки, заставила ее встать и сказала, что ей предстоит сделать. «Ты должна пойти к отцу Пио», — сказала она (речь идет о падре Пио, которого недавно канонизировали). Вскоре кто-то доставил деньги и одежду. Мама Роза отправляется к падре Пио, который просит ее посвятить свою жизнь уходу за больными. Через два с половиной года падре Пио просит ее оставаться у себя дома и ждать большого события. 16 октября 1964 года во время чтения молитвы мама Роза слышит чей-то голос, который зовет ее выйти на улицу. «Я вышла и увидела на небе большое белое облако, усеянное множество золотых и серебряных звезд и розами всех цветов. Из облака вышел шар — красный шар, который опустился на грушевое дерево. Из шара вышла Небесная Матерь, окруженная великим светом. На ней был большой покров и звездный венец, а над головой сиял великий свет. “Моя маленькая девочка, — сказала она мне, — Я пришла издалека. Возвести миру о том, что все должны молиться, ибо Иисус больше не может нести свой крест. Я хочу, чтобы все были спасены, добрые и злые, ибо я — Мать любви”… Затем Святая Дева исчезла, но в тот же день грушевое дерево, полное плодов, внезапно в изобилии покрылось цветами, да так и оставалось в течение трех недель, несмотря на проливные осенние дожди» (66).

В дальнейшем видения повторяются довольно регулярно, и паломники уже знают, что Дева появляется на грушевом дереве по пятницам около двенадцати сорока пяти, а также по праздничным дням, особенно в ее собственные праздники. Часто они собираются накануне и усиленно молятся до поздней ночи, а иногда и всю ночь напролет, что видно по их усталым лицам. Другие прибывают утром. Они собираются в ограде, которой обнесена груша, и стоят перед второй решеткой. Часто они приносят с собой четки, какие-то изображения или статуэтки для благословения. Они развешивают их на ветвях груши, а многие заботливо устанавливают магнитофоны, которые, как они считают, позволят записать весть Девы Марии, переданную через маму Розу. С одиннадцати часов в небольшом «райском саду» собирается целая толпа. Обычно кто-нибудь из присутствующих начинает громким голосом читать розарий. Кроме того, очень часто читают Символ веры, а также литании Деве Марии и святым.

В это время мама Роза принимает паломников в своей частной молельне: они приходят к ней за советом, ободрением и утешением. Ближе к полудню она тоже идет к груше и вместе с несколькими священниками проходит за вторую ограду. Там она становится на скамеечку для молитвы, уже приготовленную кем-то из присутствующих, и сразу начинает читать розарий. «И тогда — чаще всего во время третьей молитвы, когда предаешься раздумьям о достославных таинствах, мама Роза вдруг останавливается. Что значит этот миг для всех, кто его чувствует? Каждый знает, что Святая Дева уже появилась. Мама Роза смотрит вверх, но не в экстазе: ее глаза просто полны света, как глаза ребенка, устремленные на того, кто захватил его сердце».

Она начинает говорить о том, что видит: да, перед ее взором Святая Дева, но она не одна — рядом с нею целый сонм ангелов, архангелов, святых, апостолов и пап. Начинается весть, которую слышит только мама Роза, но она повторяет ее слово в слово: «Мои маленькие дети…». Собравшиеся нередко начинают просить о какой-нибудь милости для себя и всего мира, и Святая Дева отвечает на их просьбы. Наконец, «Мария» благословляет всех своих детей «во имя Отца и Сына и Святого Духа». На этом видение заканчивается. Мама Роза вновь начинает читать розарий, иногда добавляет молитву «Ангелус», а затем сразу начинается крестный ход. Обычно все это происходит в пятницу — привычный день для таких благочестивых молитв.

Как видите, программа весьма насыщенная, и как замечает один автор, к которому я и обратился, рассказывая обо всем этом, «порой просто падаешь в изнеможении»!

У событий, которые происходят в Сан Дамиано, есть еще одна сторона. «Как у всех пророков, — замечает все тот же автор, — у мамы Розы кроме внешней миссии, заключающейся в том, чтобы передавать слова, сказанные Богоматерью, есть и внутренняя: она лично участвует в Искуплении. Здесь мы находимся на пороге тайны, которую нам не надо разгадывать. Мы только догадываемся, что мама Роза несет крест — и несет его в покорности и любви. “Я готова понести страдания, которые тебе угодны”, — говорит она. В эти мгновенья тишины, столь впечатляющие и значимые, — какой незримый разговор совершается в эти мгновенья? Это тайна души. Только лицо мамы Розы внезапно выдает тревогу страдания. Она тяжело вздыхает, и этот вздох говорит о всей тяжести ее испытания, она готова зарыдать, и подавленное рыдание говорит о том, что ее боль безмерна» (67).

Но, выполняя свою «внутреннюю миссию», она порой получает и некоторое утешение.

Однажды, когда она резала помидоры, чтобы приготовить салат, в ее дверь постучался священник лет тридцати. Он просто хотел помолиться вместе с нею перед статуей Святой Девы, которую мама Роза установила у себя дома перед небольшим алтарем. Они вместе начали читать розарий, а потом она осмелилась спросить его, откуда он пришел. «Я назареянин», — ответил он. Тут внимание мамы Розы на какой-то миг отвлекла ее кошка, а когда она снова повернулась к священнику, тот, оказывается, уже исчез!

Добавим сюда многочисленные фотографии, сделанные простыми паломниками: на них мы видим светящиеся кресты в небе, совершенно четкий силуэт Святой Девы и другие необычные явления. Некоторые из них были исследованы в лаборатории, но никакой фальсификации не обнаружили.

Тем не менее история мамы Розы, какой бы прекрасной она ни была, основана на лжи, хотя бы частичной. Она никогда не встречалась с падре Пио, а тот никогда не возлагал на нее никакой миссии и не говорил, что ей надо ждать какого-то важного события. Он сам сказал об этом Иоахиму Буфле. Когда же последний спросил его, что тот думает обо всем происходящем в Сан Дамиано, святой монах ответил: “Opera diabolica. Ci sono opere diaboloche”.

«Ну а как же мама Роза?», — спросил Иоахим.

“Ho nulla da fare con lei. Non l’ho mai vista. Prega per lei” (68).

Итак, мама Роза лгала — и не раз. Она часто ссылалась на свой разговор с падре Пио, внушая, что не теряет с ним связи. На самом же деле однажды она целых три недели пробыла около его монастыря в надежде встретиться с ним, но, в конце концов, ее просто силой изгнали оттуда.

В Сан Дамиано не только процветала своеобразная мания величия, но и крутились большие деньги. Довольно быстро там сформировался комитет по распространению вестей, которые якобы передает Мадонна. В июне 1965 года она как будто бы повелела построить собор, который должен стать самым большим храмом в мире, в октябре 1966 года разговор пошел о закладке «райского сада» и рытье колодцев, которые Мария наполнит чудодейственными водами, и все это завершится, наконец, строительством «города роз», который однажды (как сказала та же «Мария») станет «больше Рима» (69).

После первого предостережения, которое 7 сентября 1965 года сделал местный епископ, упомянутый итальянский комитет распался, но тут же ему на смену пришла какая-то швейцарская ассоциация, которая вскоре получила эксклюзивные права на распространение «вестей Богоматери». Группа швейцарских финансистов купила дом, принадлежавший Розе Кватрини, выкупила участок вокруг дома и начала издавать два ежемесячных бюллетеня: “La Grande Luce” (на итальянском языке) и “Stella Maris” (на французском и немецком). Говорят, что Мадонна сама даровала исключительные права на распространение своих вестей бюллетеню “Stella Maris”.

Паломники с бидонами в руках выстраиваются в очередь, чтобы набрать воды из этих колодцев: иногда они приходят еще до рассвета, а расходятся с наступлением сумерек. Подсчитали, что порой люди набирают более пятидесяти тысяч этой «драгоценной» воды, которая, конечно же, «более чудодейственна, чем вода из Лурда».

Уже упоминавшийся нами Иоахим Буфле, как никто другой разбирающийся в таких вопросах, говорил о некоторых других «явлениях», которые сильно вдохновляли маму Розу и ее окружение.

В конце концов, Церковь два раза осудила эти «явления» (в феврале 1968 года и в ноябре 1970 года).

Подлинная одержимость

Здесь мы не станем исследовать настоящую одержимость во всех ее аспектах: на эту тему написаны целые труды, и все равно вопрос не исчерпан до конца. В данном случае нас интересуют лишь наиболее впечатляющие случаи, которые выходят за рамки «обычных» физических законов и позволяют говорить о действии какой-то неведомой силы, скрывающейся за всем тем, что мы видим воочию. Иными словами, речь идет о тех случаях, которые похожи на чудеса, но причина которых — не Бог, а силы зла.

Я знаю, что на сегодняшний день эта тема очень плохо освещена не только наукой, но и прежде всего самим духовенством. Большинство экзорцистов больше не верят в это и отсылают к психиатрам всех, кто к ним обращается (70). Те же, кто считает, что в редких случаях подлинная одержимость все-таки встречается, не хотят об этом говорить или касаются этой темы только в дружеских беседах, избегая всего пугающего и впечатляющего. Тем не менее подлинная одержимость существует, и чем меньше священников в нее верят, тем больше ее становится. Дело доходит до того, что в некоторых странах рост числа сатанинских сект (с характерными для этого явления последствиями) заставляет говорить о возвращении подлинного экзорцизма.

Само собой разумеется, что серьезный экзорцист должен работать в сотрудничестве с психологом и психиатром, которые, кстати, часто первыми замечают, что некоторые случаи находятся не в их компетенции. Сошлюсь на работы итальянского профессора Симоне Морабито, крупного специалиста в этой области. В 1960 году в возрасте двадцати четырех лет Симоне Морабито с отличием закончил медицинский институт, где изучал общую медицину и хирургию. Специалист в области психиатрии, неврологии, психотерапии и педиатрии, занимающийся клиническими проблемами нервно-психических заболеваний, он кроме того является автором диагностических разработок в области общей медицины и хирургии, за которые Парижский научный институт выставил его кандидатуру на присуждение Нобелевской премии. Кратко расскажу о его первой встрече с подлинно одержимым человеком (71).

Однажды молодой человек (назовем его Фабио) обратился к Морабито за помощью. На встрече настояли его родители, по всей вероятности, люди зажиточные. Молодому человеку было девятнадцать лет, вел он себя прилично и даже непринужденно и просто казался нормальным, умным человеком. Он жаловался на депрессию и тревогу, которые не давали ему отдохнуть ночью. «В какой-то миг, — рассказывает профессор Морабито, — я увидел, как его глаза наполнились огнем и посмотрели на меня с такой ненавистью, что я испугался. Лицо исказилось и стало похоже на страшную маску, голова повернулась на шее в сторону родителей, которые сидели за ним, причем повернулась так, как будто какая-то внутренняя сила заставила ее это сделать. Совершая свои нелепые действия, Фабио буквально проскрежетал по слогам: «Я ненавижу своего отца и свою мать». Голос был низким, глухим, каким-то сдавленным, совершенно непохожим на тот, который я только что слышал. Сказав это, а точнее, не сказав, а как-то ужасно прошипев, он принял свой прежний вид и продолжил разговор как ни в чем не бывало». Этот перепад настроения длился всего несколько секунд.

Конец ознакомительного фрагмента.