Золотой архипелаг

Фридрих Незнанский

Среди особо важных уголовных дел, которые расследует старший помощник генерального прокурора Александр Турецкий, оказалось одно довольно рутинное: ночное нападение на известного адвоката, бывшего сотрудника Генпрокуратуры. Убийство коллеги берет под свой контроль Меркулов. Но, выясняя обстоятельства гибели адвоката, Александр Борисович обнаруживает, что следы уводят в Подмосковье – туда, где начался беспрецедентный криминальный передел земли, столкнувший интересы олигархов и уголовников.

МАРГАРИТА ГАНИЧЕВА — СЕРГЕЙ ГРИБОВ. ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ

«Почему ее прозвали Щучкой?» — размышлял Сергей Геннадьевич Грибов, исполнительный директор фирмы «Подмосковье-агро», задумчиво созерцая свою непосредственную начальницу Маргариту Николаевну Ганичеву. Грибов, любивший литературу и часто имевший дело с литераторами, время от времени задумывался о том, какое прозвище он дал бы этой даме вместо этого, рыбьего, которое, по его мнению, ей не шло… Ну, если рыба, то, должно быть, скорее камбала. Знатных размеров, округлая, несмотря на то что тщательно следит за весом; когда начинает сердиться (а в последнее время с ней это часто случается), рот съезжает на сторону, будто в нервном тике, — чем, спрашивается, не камбала? А если птица, то скорее гусыня: есть что-то такое в ее профиле, будто она постоянно высматривает, как бы получше ущипнуть исподтишка. А вообще-то Маргарита Николаевна соответствует прибалтийско-немецкому типу женщин, которые резко отличаются от белокурых Гретхен, но так же специфичны для указанного региона, как и те: крепкого сложения, аскетично-тонкогубая, с небольшими, но яркими зелеными глазами, с темно-каштановыми, отливающими бронзой волосами. Своеобразный тип, но притягательный — для понимающего человека. В молодости была настоящей красавицей… Да что это ему в голову взбрело насчет молодости, Ганичева и сейчас не старуха; по сравнению с самим Грибовым, считай, девчонка! Однако главенствующее положение в фирме и умение поставить себя здорово ее старят. Ничего не поделаешь, тяжела ты, шапка Мономаха: мужчине на руководящей работе трудно, а женщине еще трудней.

В глубине души Грибов знал, что все эти упражнения на тему прозвища Маргариты Николаевны не более чем мыслительная разминка. Ему было отлично известно, что прозвище Щучка дано Ганичевой не за внешность, а за образ действий. И в этом смысле абсолютно справедливо.

Щука подкарауливает добычу в мутной воде. Щука никогда своего не упустит. Костлявый лязг ее оснащенных острыми зубами челюстей означает смерть для конкурента. Словом, как пели обаятельные бобрята в старом советском мультфильме: «Еще вокруг немало щук, еще вокруг немало щук, а щука — это… щука — это зубы!» С той разницей, что щук, равных Маргарите Николаевне, на самом деле мало. Очень мало. Грибов на детективных историях, как литературных, так и заимствованных из жизни, собаку съел.

Кстати, начальство коснулось именно детективов.

— Сергей Геннадьевич, — жестко заговорила Маргарита Николаевна, отделенная от исполнительного директора массивным начальническим столом, — я вызвала вас, чтобы поставить в известность, что ваша деятельность вызывает нарекания со стороны многих влиятельных лиц.

— Какая «моя деятельность», Маргарита Николаевна? И каких именно лиц? — спокойно осведомился Грибов, разглядывая письменный стол госпожи Ганичевой. Ничего лишнего: никаких женских мелочей, миниатюрных куколок, сувениров или пестро украшенных ручек, а также никакого беспорядка. Аккуратная стопка бумаг в углу. Единственная синяя шариковая ручка. Небольших размеров, очень мощный ноутбук. За что Грибов уважал свою начальницу, так это за умение организовывать пространство.

— Вы, безусловно, в курсе, — придерживая в загашнике прямой ответ на прямой вопрос, начала издалека Маргарита Николаевна, — что наша фирма «Подмосковье-агро» и руководство ряда областей, в том числе Московской области, ведут переговоры с целью уладить возникший конфликт, суть которого… суть которого вам не требуется объяснять.

Грибов охотно, если не иронически, кивнул седовато-полысевшей, вылинявшей, точно лес поздней осенью, длинной головой. Суть ему объяснять не требовалось. В этой сути он сидел по самые уши.

Дело заключалось в том, что цепкая бизнесменша Маргарита Ганичева, не без помощи денег мужа, крупного бизнесмена, руководителя нефтекомпании, превратилась в первую женщину-олигарха в стране, сосредоточившись на сельском хозяйстве. Надо отдать должное ее проницательности и деловой хватке: она нащупала золотую жилу — начала скупать за бесценок очень востребованные подмосковные колхозные и совхозные земли, принадлежавшие прежде пришедшим в упадок сельхозпредприятиям. На месте этих хозяйств фирма «Подмосковье-агро» создаетустроенные по западным образцам фермы и угодья. Приобретение пакета акций знаменитого британского производителя сельхозтехники значительно упрочило позиции и фирмы, и самой Маргариты Николаевны.

Однако чиновники ряда областей обвиняли ее компанию в скупке земель по «серым» схемам, а Ганичева, в свою очередь, обвиняла власти областей в том, что они препятствуют ее компании оформить землю в собственность. Конфликт тянулся уныло, с непрерывными взаимными обвинениями и цепью подножек, конца ему не предвиделось… Или нет, похоже, все-таки конец близок. Вот только какой?

— Так-так-так, начинаю понимать. — Сергей Грибов покрутил головой, с затылка напоминающей бело-розовый огурец с ушами. — Чем-то я не угодил драгоценным нашим областным бюрократам. Вот только чем, просветите, пожалуйста! Неужели на посту вице-директора я настолько безнадежен?

— Речь идет не о вашем профессиональном лице. Но вы обязаны знать, что одним из условий, которые выдвигает администрация Московской области, стало увольнение одного из вице-президентов фирмы Сергея Грибова, — Маргарита Николаевна заговорила чужим, казенным голосом, как бы воспроизводя тон того, от кого она услышала эти слова, — который в своем издательстве, в выпускаемом им альманахе много грязи выливает на достойных людей.

Ну так и есть! Ежемесячный альманах «Российский детектив» приносил Сергею Геннадьевичу колоссальное внутреннее удовлетворение. Колоссальных неприятностей пока что не приносил — так, разве что изредка смешные угрозы! — но нетрудно было предвидеть, что рано или поздно посыплются, как из дырявого мешка, и неприятности.

— Мое увлечение не имеет никакого отношения к работе, — быстро сказал Грибов, — и никого не касается.

— Неужели, Сергей Геннадьевич? — Маргарита Ганичева язвительно вздернула бровь, но рот у нее пока не перекашивался, а значит, до настоящего гнева было далеко. — По-моему, касается, и очень многих. Вам не кажется, что пора решить, что вам дороже: работа или увлечение?

— Я так понимаю, Маргарита Николаевна, что даже если я откажусь от своего увлечения, в любом случае лишусь работы?

— Ну, все можно переиграть…

— Нечего тут переигрывать! — Сейчас Грибов мог позволить себе резкую откровенность: он знал, что ее Ганичева предпочитала лицемерию. — Знаете, Маргарита Николаевна, на что указывает этот факт? На то, что администрация связана с людьми, которые боятся моего альманаха. А боятся потому, что запачканы в том или ином преступлении, которое там описано. Они же вас хотят шантажировать! А вы, уцепясь за эту ниточку, попробуйте шантажировать их. Вы, извините, и сами не святая…

— Трудно было бы совмещать святость и бизнес, — не обиделась Ганичева.

— Ну, тут я вам не судья. Э-э-э, то есть… Наоборот, я хочу сказать, что по сравнению с людьми, чьи преступления попадают в мой альманах, вы — ангел с крылышками. Хотите меня уволить? Пожалуйста, воля ваша. Смею надеяться, и без «Подмосковья-агро» под забором не умру. Но пока я ваш сотрудник, радеющий об интересах фирмы, могу предложить, Маргарита Николаевна, практически ценный совет: раскопайте это дельце. Давайте вместе почитаем мой альманах и подумаем, кто из заинтересованных лиц может чувствовать себя обиженным.

Короче, разберитесь: из чьего мягкого места растут эти чересчур шустрые ноги?

Вот тут следовало остановиться, и Грибов притормозил с наработанной годами сноровкой — в паре сантиметров от опасной черты. Маргарита Николаевна Ганичева любила прямоту, даже выраженную в предельно резкой форме, но терпеть не могла, чтобы ей навязывали решения. Собственно, технически было бы лучше действовать исподволь, затеять долгий разговор, в процессе которого Ганичева пришла бы к тем же самым выводам самостоятельно, однако на долгий разговор не было времени. К тому же Грибов несколько опешил при известии, что успел кому-то из подмосковной администрации столь крепко насолить, и у него не осталось сил на психологические экивоки. Лучше по-простому: что хотел, то и сказал.

Маргарита Николаевна, очевидно, обдумывала ситуацию. Олигарша, как и Грибов, понимала, что вся загвоздка в соперничающем с ней конкуренте. Его компания всячески вредит предпринимателю-женщине. И эту компанию поддерживает администрация ряда областей Центрального региона. На эту тему Ганичева размышляла, поджав губы. Водилась за ней такая привычка, в результате чего тюбик с помадой являлся для бизнес-леди предметом первой необходимости. Губы мазала постоянно, не глядя в зеркальце, руководствуясь исключительно осязанием, как слепой художник, — одна из немногих в ней бабских черт.

— Что ж, пока вы не уволены, Сергей Геннадьевич, — наконец решила она, — давайте объединим усилия. Вы поднимете все номера своего альманаха, я, со своей стороны, постараюсь разузнать, кого покрывает администрация области. Есть у меня определенные предположения… А уволить вас я всегда успею, — закончила она с благосклонной улыбкой, странной на этих безжизненно-тонких и бледных губах.