Глава вторая
Для начала тот представился перед сержантом Картечкиным совсем простым русским именем:
— Зовут меня Тимофеем.
После этого убрал под лавочку свой бесценный багаж, время сдачи которого ещё не настало.
И поведал про свои непростые злоключения, что однажды обернулись лично для него:
— Современной работой утилизатором на свежем воздухе под открытым небом…
— Всё началось с памятного подарка, своеобразного поощрения «наоборот» за недостигнутые трудовые свершения на профессиональном поприще слесаря по ремонту заводского оборудования, — начал Тимофей свою историю. — Билеты нам на работе дали.
Затем не избежал именных подробностей:
— Мне, значит, Иванову да дружкам моим — Сидорову и Охапкину.
Вызвали в профсоюзный комитет и огорошили сюрпризом в красочном конверте с лиловой печатью вместо обратного адреса.
— Это, — говорят, за грехи ваши, уж больно охочи, вы, братцы, до выпивки и прогулов.
А что бы уж верно они начали исправляться, то не куда-нибудь послали заводские общественники, а на концерт симфонического оркестра:
— Вникайте, мол, в культуру.
— Нам же что, — не особо возмутился Тимофей Солодуха такой каверзой, устроенной со стороны коллег.
И оправдание своей удивительной покладистости тут же отыскал, как и в прошлый раз:
— Трудовой сплочённый коллектив подводить неохота.
Пока сюжет развивался в том ключе, что пришлось патрульному чину почесать лоб, под надвинутым на него стальным защитным форменным шлемом.
— Старались ведь люди, в кассу ходили — Тимофей, как мог, желал выглядеть убедительным перед своим собеседником. — Вот мы и пошли.
Следует заметить, что в учреждениях культурного досуга эти представители рабочего класса, прежде не бывали.
И очень удивились столпотворению:
— А народу там собралось у входа, — не протолкаться.
И на кассе табличка вывешена, вроде бы, как «аншлаг»:
— «Все билеты на сегодняшний концерт симфонического оркестра уже проданы».
Но желающих, преодолеть такую препону, можно сказать, страсть.
Все друг у друга лишний билетик спрашивают.
Заметили нас и обступили, — до сих пор не скрывает своего былого удивления Тимофей Солодуха.
— Продайте, говорят, зачем вам?
Только не за тех принимают.
Раз коллектив поручил сходить в театр, посетить культурно-массовое мероприятие, то быть так, а не иначе:
— Хоть в лепешку расшибемся, а не подведем.
Видит народ — пустой номер.
Расходиться начал, к другим таким же зрителям приставать.
А один гражданин в велюровой шляпе особенно настырным оказался по части уговоров.
Сбегал куда-то, приносит.
И за словом в карман ему лазить не пришлось.
— Я, вам, господа, это, — убеждает. — А вы мне — заветные билеты на концерт Иоганна Себастьяна Баха.
— Убедительно так изъясняется, сын сатаны, хотя и не совсем понятно — вспоминает Тимофей тот исторический случай их первого и последнего посещения концертного зала. — Только у нас с приятелями из трудового коллектива просить что-либо запретное бесполезно.
Он шмыгнул носом от прежнего ещё избытка чувств:
— Сами мы, кого хочешь, подобным образом уговорим на что угодно, лишь бы только была обоюдная заинтересованность.
Автомат в руках стажа закона сержанта Картечкина непроизвольно звякнул, будучи поправляемым на его плече с малиновым погоном:
— Ну и что?
— Так и разошлись, — не стал больше тянуть кота за хвост Тимофей. — Тот, в шляпе отправился на концерт, а мы — в знакомую подворотню!
— И всё?! — опешил не только младший командир, но и даже его верный Мухтар от неожиданного окончания столь занимательной истории.
— Нет, разумеется! — признался Тимофей. — Утром только неудобно нам было, как прежде, свободно чувствовать себя на заводской территории.
— А что так?
— Все участливо о симфонической музыке говорят.
Невольный же отказчик от посещения концерта классической музыки, не скрывал и в дальнейшем всей правды:
— Какой бы она горькой не была.
— Пытают, видимо, как мы к культуре приобщились, — донеслась настоящая кода этой непростой исповеди. — А мне, да дружкам моим — Сидорову и Охапкину не до столь пустых разговоров.
Конец ознакомительного фрагмента.
