Бегущий по строкам

Фёдор Павлович Серенький (2024)

Если по этой книге снимут кино, то оно будет в жанре «фантастический экшн». Множество динамичных событий, неожиданные повороты сюжета — все это ждет вас на страницах романа с очень говорящим названием. Читателю действительно предстоит бежать по строкам, но дело не только в погружении в атмосферу драйва и активности. Прежде всего вы увидите бег главного героя. Однажды Крис решает кардинально изменить свою жизнь, и друг Том предлагает ему свою помощь, но она оказывается весьма оригинальной и невероятной. В итоге Крис многократно попадает в различные серьезные передряги и даже погибает, но… Его судьба и дальнейший маршрут жизненного пути — в руках Тома. Однако даже в самом финале может оказаться, что это еще далеко не конец увлекательной и захватывающей истории.

Глава 4. Любовница Ван Гога и английский капитан

Лучи утреннего солнца подобрались к ногам и начали все сильнее и сильнее их нагревать: режим «блэкаут» на стеклянной стене был отключен. Вместе с пылинками в воздухе повисла решительность еще не проснувшегося Криса — во что бы то ни стало найти Лиама. Вот только ответов на вопросы, что делать и куда идти, у него не было. Умывшись, Крис натянул свежие джинсы и футболку, видавшие виды кеды и вышел в соседнюю от здания отеля кофейню. Только после того, как перед ним на столе оказался черный кофе, он сделал пару глотков и позвонил Тому по видеосвязи.

— Здарова, дружище! — Пиксельное лицо Тома еще не успело проявиться, но уже максимально нагрузило технические возможности динамиков мобильного устройства у Криса в руке.

— Привет, Том! — заулыбался Крис. — Ты так рад, как будто меня нет ни один день, а как минимум пару недель.

— Это все расстояние: чем оно больше, тем сильнее братская любовь! Ну, рассказывай, как там Амстердам, Лиам? Встретились вчера?

— Нет, не встретились: он не выходит на связь и, как оказалось, даже не живет в своей квартире.

— В смысле? А кто же там живет?

— Какая-то странная парочка готов, еще и любители босеболов… Последние забрали, я так и не попробовал.

— Босе… что? Ничего не понял, но ты уже говоришь по-геройски, раз ничего не понятно.

— В том-то и дело, что мне тоже, и даже плана действий нет… — Крис обреченно выдохнул и отпил кофе.

— Ну, так забей, отдохни хотя бы, по городу погуляй, — беспечно резюмировал Том.

— Не могу! Герои же так не поступают, не бросают начатое на полпути.

— Верно подмечено.

— Тем более эти готы сказали мне, что Лиам вляпался в какую-то историю, и его теперь разыскивают какие-то балканские бандиты. Так что, возможно, ему нужна моя помощь.

— Так, подожди. — Том нахмурился, поднял указательный палец, призывая сделать паузу, и через пару секунд продолжил: — Ты сейчас говоришь про «нашего Лиама»?

— Да, самому с трудом верится.

— Значит, наш голландский друг во что-то вляпался, у него теперь терки с сербской мафией, или кто они там, а ты успел стать мастером боевых искусств и хочешь ему помочь. Я ничего не упустил?

— Том, хватит иронизировать. Да, я и Кэти не факт, что поборол бы, а если дать ей нож, шансов у меня вообще не будет.

— Это точно! — захохотал Том.

— Но, будь я в такой ситуации, ты же не бросил бы меня?

— Нет, конечно! Тем более кто знает: может, это меня спровоцировало бы и во мне пробудилась бы Сила… — загадочным тоном произнес Том, как всегда, ссылаясь на «Звездные войны».

— Заканчивай, мне не до шуток. Если так подумать, дело-то серьезное. Но что хуже всего, я не имею ни малейшего представления, где он может быть.

— А родня?

— Не знаю я никого.

— Друзья на страничке? Пробовал им писать?

— Я хотел, но список скрыт.

— Ну, у меня идеи закончились, — развел руками Том.

— У меня они даже не появлялись, не считая этой гениальной: приехать к другу, который даже не выходит на связь.

— Не грусти, попробуй отвлечься! Есть такая теория, что если тебе что-то надо, постарайся нарочито не обращать внимания и не тратить на это свое время, то есть ты как бы дразнишь его, и оно само к тебе полезет, подскажет, подтолкнет в нужном направлении.

— Нет такой теории, ты это сейчас выдумал, — скептически произнес Крис.

— Возможно, но это работает! Вот я винтажную статуэтку Мандалорца сколько искал? А стоило мне отвлечься, как какой-то мужик бомжеватого вида приходит через неделю ко мне и говорит, не знаю ли я случайно кого-нибудь, кому нужны старые игрушки, так сказать, хлам? А в пакете у него три статуэтки, в том числе нужная мне. Он хламом это назвал.

Крис не ответил, только задумчиво почесал подбородок. Мыслей, как быть дальше, у него все равно не было, поэтому делать все что угодно, кроме как заниматься поисками, звучало уже не так бредово.

— Сходи в музей старины или Ван Гога, например. Мои родители просто обожают его, весь дом репродукциями увешан.

— Ну, хорошо, хорошо, если сейчас ничего не придумаю, загляну и даже сделаю пару снимков. Покажешь своим родителям, задокументируем, так сказать, для твоей заведомо провальной книги.

— Выше нос, все будет круто! — воскликнул на прощание Том и отключился.

Здание музея Ван Гога находилось на Площади музеев, где время как будто застыло и практически ничего не изменило, только дальние края городского ландшафта улыбались неровными зубами новых зданий от восьмидесяти до трехсот этажей. Но как водится, если не поднимать глаза, можно ничего и не заметить, а привычное «под ногами» будет все так же придавать фундаментальной стабильности жизни и окружающему миру. Еще два дня назад Криса это устраивало; не смотреть, а еще лучше — не думать лишний раз о том, что не вписывалось в рамки привычного распорядка дня, пожалуй, было одним из главных его талантов, которым он совсем не гордился. «Лучше бы умел горящие кинжалы метать: мог бы девчонок клеить», — подумал Крис, но сокрушаться было не время. Уже перед пунктом назначения он выудил из кармана телефон и зашел в кассу. Еще с 2055 года диапазон входа посетителей сократили с получаса до пятнадцати минут, после того как музей вошел в десятку самых популярных по посещаемости в мире.

Крис миновал вход, прошел мимо гардероба, так как с собой у него ничего, кроме карточек, телефона и китайских солнцезащитных очков, не было, и оказался в первом выставочном зале. Удивительно, что спустя столько времени, событий, технологий, актуальность работ голландского гения никуда не делась. Несмотря на номинальный ажиотаж снаружи, внутри людей было совсем немного, присутствующие тихо переговаривались, поочередно указывая на разные работы художника и медленно перетекая от картины к картине. Освещение в залах напоминало коня в яблоках: общий окрас состоял из приглушенного света с яркими, вырывающими из мрака картины пятнами точечных светильников. Царила интимная, почти мистическая атмосфера.

Крису впервые в жизни не хотелось никуда спешить, его оставил привычный зуд, когда хотелось скорее закончить с одним делом и приниматься за другое, забывая находиться здесь и сейчас, получать не столько удовольствие от процесса, сколько вообще хоть что-то. Возникло странное ощущение, что жизни больше, чем «здесь и сейчас», нет. Он не заметил, как провел перед картиной с подсолнухами почти двадцать минут. Пожилую даму в пыльно-розовом старомодном платье со шляпкой в цвет наряду и маленькой белой сумочкой через плечо он тоже не заметил, хотя она стояла рядам все эти двадцать минут.

— Красивая, правда? — едва слышно произнесла она, что Крис даже на мгновение подумал, не показалось ли ему, и ничего не ответил. Молчание ее ничуть не смутило, и она так же тихо продолжила: — Это последние подсолнухи Винсента, что он мне написал.

«О’кей, дамочка, все с вами ясно…» — подумал Крис. Стоило ли после всего удивляться встрече с городской сумасшедшей, хоть и такой приличной, да и в таком культурном месте. Правда, действительно его удивило то, с какой нежностью она произнесла имя художника. Даже если старушка пребывала в нереальном мире, чувства к Ван Гогу были более чем реальны.

Снова воцарилась тишина. Крис уже посмотрел, увидел и понял в этой картине все, на что был способен, но отчего-то не уходил. Они простояли так еще минуты две, после чего женщина в пыльно-розовом платье добровольно проиграла в игру «Море волнуется», подошла к картине вплотную, быстрым движением сунула руку за картину, выудила оттуда конверт, не выпуская его из рук, вернулась и как ни в чем не бывало встала рядом с опешившим Крисом.

— Вы свидетель или соучастник? — спросила она и пристально посмотрела ему в глаза.

«Нет, она точно не та, за кого я ее принял».

— Н-не понял.

— По логике, все, что тут находится, ошибочно принято считать имуществом музея. И вы бы могли пожаловаться сотруднику, что я забрала вот это. — Она поднесла к лицу Криса желтый конверт, которому навскидку было не меньше пары веков. — Но это адресовано мне, и как следствие, принадлежит мне.

Она вскрыла конверт, достала оттуда сложенное втрое письмо, развернула и прочитала. Легкая мечтательная улыбка несколько раз посетила ее старое, но красивое лицо и уступила место тоске. Влажные глаза женщины посмотрели куда-то в сторону, в надежде найти хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы удержать нестерпимую тяжесть, несколько раз моргнули и снова пристально посмотрели на Криса.

— Вы умеете хранить секреты, молодой человек?

— Я в этом мастер!

«Особенно, когда ничего не понимаю», — подумал он.

— Мы с Винсентом любовники. Да, знаю, в вашей голове сейчас проносится: «С тем самым?», «А как это возможно?», «Вы что, сумасшедшая?» Отвечу сразу: с тем самым, для любви нет ничего не возможного, а сумасшедшие — те, кто считает иначе.

Крис молча выслушал, сделал глубокий вдох, и по мере наполнения легких воздухом, брови ползли все выше, в надежде помочь их обладателю понять и переварить полученную информацию.

— Допустим. Но в чем заключаются ваши отношения, как вы поддерживаете связь? Тем более господин Ван Гог уже давно как мертв. — Он попробовал быть непредвзятым и рассудительным, насколько это возможно.

— Как это в чем? В любви. А связь поддерживаем вот этим всем, — сначала она подняла вверх конверт с письмом, а затем развела руками, как бы указывая на весь зал с работами художника. — А Винсент… он не мертв. Вы знакомы с теорией относительности? Довольно сложно будет вам объяснить, если нет. Представьте, что прошлое, как и будущее, не предопределено, и то, что было пять минут назад, — это такой же набор миллионов возможностей, как и то, что будет через пять минут в будущем. И мой любимый жив так же, как и я: нам просто не повезло оказаться в разное время и в разных местах.

Она сдавленно произнесла последнюю фразу и машинально прижала письмо к груди.

— Вы мне не верите, да? И думаете, что бабушка того, совсем свихнулась?

— Нет, что вы, я так не думаю, хотя, признаться, сначала мне именно так и показалось. Просто в моей голове все это не укладывается, я не понимаю, как это все может быть возможным.

— Когда-нибудь обязательно докажут, как и то, что сейчас кажется невозможным, уже завтра станет обыденностью. А пока возьмите это, прочитайте как-нибудь. Только прошу: никому не отдавайте, а сохраните. — Она протянула Крису конверт с письмом.

— Что это?

— Это письмо от Винсента. Под своими работами, за холстами, он иногда прикрепляет письма для меня, а я их нахожу, пишу ответы и так же прячу. Не знаю как, но он их получает.

Крис взял письмо и некоторое время просто задумчиво на него смотрел.

— Знаете, то, что со мной происходит последние два дня, все с большим трудом укладывается в голове… — пробормотал он в итоге и спрятал конверт в задний карман джинсов.

— Не переживайте! Вы, видимо, долго спали. А это похоже на прыжок, и теперь все, что с вами происходит, — лишь атрибуты интересного и захватывающего полета. Все будет хорошо.

— Вы же сейчас не про мой сегодняшний сон в отеле?

— Конечно, нет! — заулыбалась она и сжала руку Криса на прощание. — Развейтесь, сегодня обязательно покатайтесь по каналам. Вот, возьмите еще.

Она достала из сумочки еще одну старинную вещь, бумажную визитку, отдала Крису, еще раз попрощалась и удалилась из зала в неизвестном направлении.

За изучением картин Ван Гога можно было провести вечность и еще немного. Прогрессия и эволюция художника с годами читалась в каждой новой работе, то, как он наносил краску и как он взаимодействовал с цветом. К тому же теперь Крис в каждом новом полотне пытался угадать отношение художника к загадочной пожилой даме. Помимо работ голландца, в экспозицию входили работы его товарищей, современников и личные записи художника. Так незаметно прошло четыре с половиной часа, пока Крис не покинул здание музея и вынужденно не заулыбался, щурясь послеобеденному солнцу Амстердама.

Крис вытащил из кармана визитку и принялся ее изучать. Она была истертая, так что уголки были закругленными, а местами текст едва читался; на карточке значилось имя «Джеймс МакИрвин, продажа поддержанных автомобилей», адрес — Соединенное Королевство, город Торки, а улицу и номер дома было не разобрать. Ручкой на обратной стороне было написано название одного из каналов города, улица и слово «Ракета», судя по всему, имя катера. ИИ-ассистент проложил маршрут, который предполагал полчаса неспешной ходьбы.

По пути Крис взял в ларьке банку «Хайнекена» и смореброд, местный исторический стритфуд, представляющий из себя кусок хлеба с выложенной сверху сельдью, соусом, тонкими ломтиками редиса, зеленым рубленым луком и красной икрой. Он методично уплетал мобильный обед по пути к точке на карте, встречая одобрительные взгляды местных жителей. Допив пиво, Крис смял банку и выкинул в урну, машинально проверил карманы, на месте ли карточки и телефон и, вспомнив о письме, которое дала ему его новая знакомая, на всякий случай вытер руки о джинсы, полез в задний карман, достал его из конверта и развернул. Бумага была (по крайней мере, так казалась) очень старой, а почерк — аккуратный, не характерный тому, как сейчас быстро и небрежно пишут, и действительно был похож на тот, который был в записках, выставленных в музее.

«Дорогая моя,

Мне все сложнее представлять твой образ, и это потихоньку сводит меня с ума. Я знаю, ты видишь все мои картины, и они могут сказать намного больше, чем я. Эти руки были созданы для кисти, а не пера. Сегодня видел бескрайнее, как мое чувство к тебе, поле подсолнухов и решил написать еще одну картину. Знаю, что таких уже две, но ты их так любишь. Я отрезал себе ухо, в надежде, что оно появится там же, где и ты, но ничего не произошло, и, кроме боли, я ничего не почувствовал. Эта боль ничто по сравнению с той, что я испытываю от невозможности тебя увидеть…

С любовью и тоской, без надежды тебя встретить, твой Винсент».

На душе стало пасмурно, и не важно, было ли это выдумкой пожилой женщины, или невероятной и трагичной историей любви. Крису не доводилось испытывать ничего подобного, но одно он знал наверняка: он точно не хотел бы оказаться в такой ситуации.

Когда до конца маршрута оставалось меньше двух минут, Крис гадал, где же именно он будет искать англичанина с его судном. Но делать этого не пришлось: среди множества экскурсионных катеров, похожих между собой, как дальние и не очень дальние родственники, легко покачиваясь на волнах, расположилась красная, как губная помада, лодка с красивой белой надписью на боку «Ракета». Рядом на пирсе стоял мужчина, одетый явно не по погоде в старый вязаный свитер, спортивные штаны “Adidas Original”, кроксы, увешанные брелочками из всякой всячины, в том числе полноразмерной пивной открывашкой. В его левой руке дымилась сигарета, а в правой — бумажный стаканчик с чем-то горячим. Было сложно определить, сколько ему лет, но явно за пятьдесят; глаза закрывали видавшие виды классические рэйбэны; у него была легкая темная щетина, разбавленная редкой сединой, и такого же окраса хаотично разбросанные кудри на голове.

— Здравствуйте, вы Джеймс? — обратился к нему Крис.

— Он самый, — ответил мужчина и заулыбался в неестественно белые тридцать два зуба. — Что вас интересует, молодой человек?

— Прогулки по каналам. — Крис вытянул из кармана визитку, посмотрел на нее, удостовериться, точно ли там написано то, что он прочитал в первый раз, и протянул ее Джеймсу. — Мне дала ее одна женщина, правда, судя по этой визитке, у вас скорее можно купить бэушную машину в Англии, а не покататься на лодке в Нидерландах.

— Ха-ха, все так и есть! — рассмеялся англичанин. — Когда-то давно действительно можно было, но я погнался за мечтой, или она меня потащила за собой, черт его знает! Сегодня я катаю людей по каналам Амстердама, а завтра буду нюхать запах свежевыпеченных круассанов в Париже на Сене. — Он затянулся сигаретой и с силой выдохнул вверх, как будто хотел все сказанное визуализировать и облачить в дым.

— Хм… Так это… покататься-то можно?

«Какие все романтики вокруг», — подумал Крис.

— Конечно можно, ковбой. Сорок евро — и часа два будем бороздить водяные просторы местных каналов, слушать занимательные истории про город и неограниченно пить прохладительные напитки. Если переберешь с «Хайнекеном», у меня на борту даже имеется спасательный круг, ха-ха! Но ты же не планируешь купаться?

— Не планирую… — немного смутился Крис.

— Вот и славно! Можешь тут побродить минут пять, а можешь забираться в мою «ракетушку». Подождем, пока народ соберется, а то я вернулся только пять минут как. Тем более мне нужно допить мой, скажем так, кофе, — произнес он, приподнял руку со стаканчиком, мол, «ваше здоровье» и отхлебнул.

— Ну уж нет, хватит с меня, находился я уже за два дня! — С этими словами Крис забрался в «Ракету».

Лодка была без навеса, чтобы, в случае чего, укрыться, сиденья располагались кругом, а внутри круга находился небольшой, но, как выяснилось позже, очень вместительный холодильник, до отказа забитый пивом, красным и белым вином и обычной водой. Интерьер был давно не новым, но аккуратным, было видно, что хозяин относился с вниманием и любовью к своему катеру.

Меньше чем за несколько минут лодка была полностью забита: здесь собрались две пожилые парочки откуда-то из Европы, компания из трех молодых шумных англичанок, при виде которых капитан судна закатил глаза и состроил страдальческую мину, что-то типа «жди беды», огромных размеров молчаливый угрюмый мужик в спортивном костюме и сам Крис.

Не успел красный катер отплыть от берега, как англичанки полезли в холодильник, одна из них выудила и ловко откупорила бутылку белого вина появившимся откуда-то из сумочки штопором, вторая достала и подготовила пластиковые бокалы, а третья громко руководила всем процессом. «Невероятно слаженная командная работа», — подумал Крис. Следом за ними одна пожилая пара так же налила себе вина, а их друзья, здоровяк и Крис взяли по запотевшей банке «Хайнекена».

Капитан, судя по всему, был привычен и имел иммунитет к поведению своих соотечественников, как и любых других туристов-выпивох в целом, и поэтому, не отвлекаясь на «бурную деятельность», начал свой рассказ с того, что Амстердам — город, который по факту появился на болоте, а само название города объясняло историю его происхождения: «Амстел» — река, на которой он возник, «дам» — дамбы, благодаря которым это стало возможно. Большое количество зданий, в том числе Королевский дворец, держались на еще большем количестве двадцатиметровых свай. По числу каналов город мог бы посоперничать с Венецией, которая уже давно погребена под водами Средиземного моря, а мостов в голландской столице было даже больше. В какой-то момент капитану пришлось прервать свой рассказ, потому что часть компании устроила маленький импровизированный бунт, так как одна порядочно захмелевшая девушка из шумной троицы пыталась записать голосовое сообщение своему бывшему, вторая настойчиво просила этого не делать и пыталась выхватить телефон у подруги, а третья со словами: «Да, пускай скотина знает, кого он потерял…» — подливала себе еще вина. Через три минуты, когда девушки пришли к тому, что нужно просто сдержанно отправить ему пару фотографий в стиле «роскошная, веселая жизнь», сердечный конфликт был улажен, и Джеймс продолжил свой рассказ.

Не зря Крис был поражен тогда количеством велосипедов на улице: Амстердам считался мировой велосипедной столицей, и практически каждый из полутора миллионов жителей этого города имел один, а то и два.

— Но самое забавное-то что? — спросил белозубый капитан и сразу же сам себе ответил: — Правильно! Что большинство пройдох, чтобы не платить налоги за утилизацию своих отслуживших службу байков, просто-напросто выкидывают их в каналы. Но мне эта традиция, если честно, нравится: уж очень это по-амстердамски! Поэтому, если вы спросите меня, какая глубина местных каналов, я вам отвечу: метр ила, метр велосипедов и метр воды.

— Ничего себе! — в один голос удивились англичанки.

— Если повезет, — продолжил Джеймс, — на одном из каналов увидим шхуну с манипулятором, которая удит на эти самые байки. Ежегодно улов составляет более тридцати семи тысяч велосипедов.

— Же-е-есть, это ж сколько… — выдохнула раскрасневшаяся от алкоголя девушка.

Из одного канала они завернули на другой, более широкий и в то же время тихий, по краям которого были припаркованы разномастные плавучие дома.

— Это так называемые хаусботы или «плавучие дома», — сменил тему капитан. — В свое время город не справлялся с темпами заселения, и жилья катастрофически не хватало. Тогда самые находчивые жители стали жить прямо на каналах: кто в лодках, кто обустраивал целые мобильные жилища. Конечно, они мало похожи на своих прародителей, сейчас это уже полноценные дома с канализацией, электричеством и прочими благами. Им даже присвоены адреса, а содержать их — удовольствие не из дешевых. Но, конечно же, всегда есть исключения из правил, и есть абсолютно безымянные сооружения в плачевном состоянии. Если вы посмотрите вон туда, — Джеймс указал пальцем куда-то за плечо Криса, — то увидите как раз одного из представителей «одичавших» хаусботов.

Все обернулись и взглянули на абсолютно непотребного вида домик, пришвартованный у берега. Он был ветхий, с облупленной краской; одно из двух окон наполовину закрыто картонной коробкой, а на крошечной террасе не хватало нескольких досок. На этом маленьком пятачке, судя по всему, стоял хозяин жилища, который по виду не сильно отставал от домика. Мужчина был босиком, в одном халате, со светло-русыми, растрепанными волосами и бородой, в солнцезащитных очках, в одной руке — пиво, в другой — наполовину выкуренная сигарета. При этом он был практически неподвижен, как статуя, и только с редкой периодичностью то одна, то другая рука подносились ко рту. Хоть это было практически невозможно, но Крису показалось, что где-то в параллельной вселенной этот человек мог напоминать Лиама, но чем черт не шутит, он решил его окрикнуть:

— Лиам! Лиа-а-ам!

Капитан запнулся, а все присутствующие обернулись на Криса, и тот бы успокоился, если бы стоящий человек никак не отреагировал, но тот поперхнулся пивом, так что оно полилось через ноздри прямо на торчащий из-под халата живот, резко выкинул сигарету прямо в воду и быстро, но чтобы ноги не проваливались в места, где должны быть доски, и от того нелепо, скрылся внутри.

— Извините, Джеймс, вы не могли бы причалить вон к тому дому? — взволнованно обратился к капитану Крис.

— Извини, сынок, не положено! — отрезал тот.

— Мне кажется, я видел своего давно пропавшего брата! — соврал, не моргнув и глазом, Крис.

— Все равно не положено, на следующем месте, где можно пришвартовываться, смогу сделать остановку.

— Ну, хотя бы подплывите поближе, а я попробую разглядеть его или позвать.

Капитан все же поддался на уговоры и выкрутил штурвал в сторону гадкого утенка, среди хаусботов. Когда «Ракета» почти поравнялась с домом, Крис, вместо того чтобы еще раз позвать предполагаемого друга, резко вскочил и без разбега сиганул в сторону террасы. Как это часто бывает, на воде очень сложно оценивать расстояния, и, не долетев полных два метра, он упал в воду. Захмелевшие англичанки истошно завопили: «Человек за бортом!», а пожилая компания обеспокоенно переглянулась. Только смявший в руке банку пива и потянувшийся за очередной, молчаливый амбал и капитан судна, убедившись, что Крис умеет плавать и не идет ко дну, никак не отреагировали. Джеймс, со словами: «Вот поэтому я всегда и беру предоплату» спокойно развернул катер обратно на прежний курс и как ни в чем не бывало продолжил свою экскурсию, видимо, у него был далеко не первый подобный случай.