Снежная девочка

Хавьер Кастильо, 2020

Будущий хит NETFLIX. Испанский Стивен Кинг. Продано более 1 000 000 книг. Самый читаемый роман о похищении. Идеальный триллер, который меняет правила жанра. Нью-Йорк. 1998 год. Парад в честь Дня благодарения. Аарон Темпелтон всего на секунду выпустил руку своей дочери. В следующее мгновение ее уже не было рядом. Полиции удалось найти лишь одежду и отрезанные волосы девочки. Никаких следов. Никаких улик. Ни одного свидетеля. Кира как будто растворилась в воздухе. История наделала много шума в СМИ, и начинающая журналистка Мирен Тригс взялась за собственное расследование. 2003 год. Ровно пять лет с момента загадочного исчезновения девочки. Убитые горем родители получают странную посылку: кассета с минутной видеозаписью, на которой подросшая Кира играет в незнакомой комнате. И опять сенсация в газетах и на телевидении. Мирен с новыми силами берется за расследование, ставшее частью ее самой. Неожиданно девушка обнаруживает, что их с Кирой судьбы полны схожих загадок. Книги Хавьера Кастильо стали издательским феноменом в Испании, Италии, Мексике, Колумбии, Аргентине, Португалии, Турции, Сербии, Болгарии, Польше, Чехии, Японии и Южной Корее. «Хавьер Кастильо, несомненно, новое явление в европейской литературе». – Жоэль Диккер «Испанский Стивен Кинг». – ABC «Роман Хавьера Кастильо захватывает с первого момента». – El País «Триллер в романтических тонах, который цепляет с самого начала». – Elle «Поразительное умение владеть словом, являющееся гарантом литературного качества автора». – Zenda Libros

Глава 8

Она танцевала одна, когда вздумается, невольно сияя в ночи.

Мирен Триггс

1998

Я не могла так этого оставить. Слова профессора Шмоера насторожили меня. Что скрывалось за этим звонком в службу спасения? О чем умолчали родители? Поиски Киры Темплтон пробудили во мне больше любопытства, чем я могла себе представить.

— Ты должен дать ее мне послушать, — заявила я, как будто это было так легко.

— Я не могу, Мирен. Это наш завтрашний эксклюзив.

— Ты считаешь, что я сделаю стенограмму и передам в другую газету? Я студентка журфака и никого, кроме тебя, в этих кругах не знаю, да и меня никто не стал бы слушать.

Он глядел на меня молча. Затем сказал:

— Я знаю, что нет, но….

Я перебила его поцелуем. И на этот раз он сдался.

Он знал, что я использую его, но нисколько не возражал. После случившегося я избегала мужчин. Ни при каких обстоятельствах не хотела ни с кем сближаться. Я воздвигла непреодолимый барьер на пути к своей душе и думала, что ни с кем не смогу почувствовать себя в безопасности, пока однажды в университете мы с ним не начали говорить о той ужасной ночи как о чем-то не относящемся ко мне. Он даже побудил меня написать об этом, и в конце концов я почувствовала — он единственный относился ко мне со зрелостью, в которой я нуждалась. Мои сокурсники вели себя как типичные альфа-самцы, и в каждом из них мне виделся Роберт, которого хотелось забыть. Я с самого начала обратила внимание, что на занятиях все глаз не сводят с профессора Шмоера, и все начинающие журналистки сошлись во мнении, что он был самым привлекательным профессором из всех, кто расхаживал перед доской в Колумбийском университете. Его извечные костюмы не могли скрыть поджарое тело. Его добродушное лицо так и манило тех, кто воображал, будто под слоем невинности за его очками кроется настоящий огонь. Но самым привлекательным в нем был его ум. Он писал статьи для «Дэйли» требовательным тоном, с которым могли ассоциировать себя читатели. Он находил идеальный критический подход и писал подробно, строя предложения так, что с каждым абзацем вы все больше не могли оторваться. Сильные мира сего боялись стать объектом его пристального внимания, а политики нервничали, если он показывался на пресс-конференции, что, впрочем, случалось редко. Его статьи были посвящены политике и бизнесу, и Шмоер с позиции стороннего наблюдателя изучал архивы, документы, счета и накладные, погружаясь в теневые сделки, которые заключались в тех двух единственных сферах, которые так волновали страну? — деньги и политика, хотя в действительности эти темы всегда шли рука об руку. Исчезновению Киры предстояло изменить его вселенную и, хотя я еще об этом и не подозревала, навсегда стать основой моей собственной.

— Зачем, Мирен? Я не… это плохая идея…

— То, что случилось, не имеет к тебе никакого отношения, Джим. Не веди себя как остальные. Вы все здесь ни при чем. Только я решаю, как мне быть, ясно?

— Мы уже давно не поднимали эту тему, и я сомневаюсь, что избегание здесь поможет.

— Какого черта все так настаивают, что я должна это обсуждать? Почему ты не даешь мне право самой решать, как к этому относиться?

Развернувшись, я переступила через порог дома.

— Спасибо, что проводил, Джим, — резко бросила я.

— Мирен, я не хотел… — Он был растерян.

Я ринулась вверх, перепрыгивая две ступеньки за раз, и, достигнув второго этажа, скрылась из виду. Джим звал меня снаружи, но было уже поздно.

Зайдя в квартиру, бросила белые «конверсы», в которых была, на полку для обуви и удалилась в темноту спальни, пока снимала джинсы. В гостиную я вошла уже в пижаме. Это было первое, что я всегда делала при возвращении домой — в крошечную съемную квартиру в аварийном здании в самой неблагополучной части города. Это была маленькая студия без окон, ремонта, лифта и всяких излишеств. На крохотной плите на кухне помещалась лишь одна сковорода, потому что две единственные конфорки были расположены слишком близко. Это был едва ли не худший вариант, и все же отдавали ее отнюдь не за бесценок. Родители любили повторять, что это место больше похоже на темницу и плачу я не аренду, а выкуп. Но я не могла позволить себе ничего другого, не тратя при этом кредит на учебу; плюс до университета было недалеко.

Второе дело, которое следовало сделать по возвращении, — контрольный звонок. Спустя несколько гудков в трубке послышался отцовский голос:

— Дочка, наконец-то. Мы как раз собирались тебе звонить. Ты что-то поздно сегодня.

— Прости, прости, я знаю. Занималась в библиотеке. Мама в порядке?

— Она места себе не находила. Ты должна звонить нам раньше, хорошо? Если будешь задерживаться, предупреждай. Мама беспокоится, что ты гуляешь в такое время.

— Еще только половина десятого, папа.

— Да, но этот район…

–…единственный, что я могу себе позволить, папа.

— Ты же знаешь, мы можем помочь. У нас есть накопления, и мы хотим помочь.

— Вы уже помогли мне с компьютером. Больше мне ничего не нужно, правда. Я же ради этого и брала кредит на учебу.

Я перевела взгляд на стол, где стоял подарок родителей — синий iMac «Бонди блю». Он поступил в продажу за несколько недель до этого и состоял из монитора с полупрозрачным сине-зеленым корпусом, белой клавиатуры и круглой мыши, которая, казалось, вот-вот укатится. Но самое потрясающее — он работал быстрее, чем я могла себе представить.

Им было очень удобно пользоваться, а продавец в магазине горячо рекомендовал эту модель: он видел презентацию самого основателя «Эппл» и пел ему дифирамбы, будто был знаком с ним лично. Когда я достала компьютер из коробки, запустить его было несложно, но далеко не сразу мне удалось завести электронную почту и разобраться в настройках.

— Но это же всего тысяча триста долларов.

— Тысяча триста долларов, которые вы могли потратить на себя.

Помолчав несколько секунд, он сказал:

— С тобой хочет поговорить мама.

— Хорошо.

Она взяла трубку, и стоило ей заговорить, как я поняла — она расстроена. Всегда можно определить настроение родителей по интонациям их фраз.

— Мирен, обещай мне быть осторожнее. Нам не нравится, что ты гуляешь так поздно.

— Все в порядке, мам. — Мне не хотелось ее расстраивать. Ей было еще хуже, чем мне. Нас разделяло более шестисот миль — они жили в Шарлотте, Северная Каролина, а я в Нью-Йорке, — и она больше не могла контролировать меня или с кем я встречаюсь. Ее маленькая девочка выскользнула из тени, и она притворилась, будто протягивает руки, чтобы солнце никогда не обожгло меня.

— Почему ты не купишь мобильный телефон? Тогда ты сможешь звонить нам в любое время, если тебе что-то понадобится.

Я вздохнула. Меня раздражало, что приходится принимать столько мер предосторожности из-за кучки идиотов, которые не могут уследить за своей ширинкой.

— Хорошо, мама, — покорно согласилась я. — Завтра куплю.

Мне не очень нравились мобильники. Многие мои однокурсники все перерывы напролет играли в игру, где змейка гонялась по экрану за едой. Были и те, кто все утро перебрасывался сообщениями, не обращая внимания на занятия. Легко было определить, как они общаются между собой, кто с кем флиртует эсэмэсками, ограниченными 160 символами. Один писал, другой смеялся. Потом все начиналось заново. Также мне не нравилось постоянно чувствовать себя доступной. Я не видела необходимости быть всегда начеку и готовой к звонку, пока поблизости есть телефонные будки. У меня было чувство, что все под контролем, но пришлось уступить маме, чтобы не расстраивать ее.

— Я позвоню тебе завтра и дам номер своего мобильного.

— Я тоже куплю телефон, чтобы ты могла звонить мне, когда захочешь, дочка. — Она заметно повеселела.

— Здорово. Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи, дочка.

Положив трубку, я села за стол.

Достала газетные вырезки и увидела лицо Киры, которая смотрела на меня. Детские глаза словно молили о помощи. Ужасное ощущение. Ее родители вряд ли когда-то снова увидят дочь, и я почувствовала себя разбитой. С конца разговора прошло меньше минуты, но я вернулась к телефону и снова набрала номер родителей. Мама заволновалась.

— Ты в порядке? Что-то случилось?

— Нет. Ничего, мам. Я просто хотела сказать тебе, что люблю тебя.

— И мы любим тебя, дочка. Ты действительно в порядке? Если нужно, мы сразу же приедем к тебе.

— Нет, правда. Я только ради этого и звонила. Хочу, чтобы ты это знала. Со мной все будет хорошо, честно.

— Ты напугала меня. Мы всегда поддержим тебя, так и знай.

— Давайте встретимся в эти выходные? Я сяду на самолет и прилечу к вам в Шарлотт.

— Правда?

— Да. С большим удовольствием.

— Конечно! Я поговорю с агентством Джеффри завтра, чтобы тебе заказали билеты.

— Спасибо, мама.

— Тебе спасибо, дочка. До завтра, милая.

— До завтра, мама.

Я уставилась на телефон, размышляя о сделанном, но впереди у меня было много работы. Снова села за стол и включила компьютер. Когда он загрузился, я начала просматривать вырезки из газет об исчезновении Киры, которые принесла с собой. В «Дэйли», где работал профессор Шмоер, на двенадцатой странице ей посвятили лишь небольшую колонку о том, как мало продвинулись поиски. В статье также упоминалось, что, согласно внутренним источникам, делом займется ФБР, чтобы проработать версию похищения, но все это едва ли дополняло информацию от других газет. При чтении создавалось впечатление, что авторы статьи знают гораздо больше, чем говорят, но молчат из уважения или нежелания подогревать нездоровый интерес, который уже породило это дело. Если верить Джиму, одним из таких дополнительных сведений был звонок Грейс Темплтон в службу спасения, но я не знала, что это лишь верхушка айсберга.

Когда компьютер загрузился, я подключилась к интернету, просматривая другие заголовки в ожидании, пока 56-килобайтный модем после бесконечной череды шумов и писков на всех возможных частотах закончит свою симфонию. Я открыла браузер «Нетскейп» и набрала адрес сервера электронной почты моего университета. Войдя в систему, обнаружила только одно новое письмо — уведомление о новой стажировке в экологическом журнале. Я сделала пометку ответить позже и вернулась к вырезкам.

Я провела два или три часа, читая их, подчеркивая детали и записывая в черный блокнот те моменты, которые показались мне важными: «Геральд-сквер», «состоятельная семья», «отец управляет страховой компанией», «католики», «произошло примерно в 11.45 утра», «26 ноября», «дождь», «Мэри Поппинс».

Иронично, что при исчезновении трехлетней девочки присутствовала именно образцовая диснеевская няня. Я подчеркнула ее имя, чтобы выяснить, кто она и что там делала, и пошла к холодильнику за колой — последние несколько месяцев это был мой единственный ужин. Когда вернулась, заметила новые письма, выделенные в названии жирным шрифтом. В качестве темы в первом из них значилось «Прости», а остальные были просто пронумерованы со второго номера по шестой.

Все они были от профессора Шмоера. Он прислал их мне со своей личной почты [e-mail]. Я удивилась, потому что он никогда раньше не писал мне с этого адреса. Письмо гласило:

Мирен, в следующих письмах я вышлю тебе все, что сейчас есть в «Дэйли» по делу Киры.

Обещай мне, что эта информация не выйдет за пределы твоего компьютера. Уверен, твои глаза зорче моих.

Джим.

PS: Извини, что повел себя как идиот.

К сообщению был прикреплен файл под названием «Kiera1.rar». В следующих письмах обнаружились аналогичные архивы, без подписи, со сквозной нумерацией. Я открыла первый из них с помощью программы «Unrar», где у меня еще не закончился пробный период, и обнаружила там два видеофайла, датированные 26 ноября, с записями камер видеонаблюдения в районе, где исчезла Кира Темплтон.