Восемь

Хосият Рустам, 2021

В сборник одной из самых молодых писательниц Узбекистана вошли стихи, дневниковые записи, рассказ «Ковер» и интервью с автором. В каждом из произведений, буквально пронизанных лирическими переживаниями, она обращается к вечным темам и человеческим чувствам, а также к мудрости опыта прошлого. Ее прозрачное, освященное любовью к людям и оттого пронзительное, с легкой горчинкой творчество ворвется в вашу душу и станет частичкой вас.

ИЗ ДНЕВНИКА

Ты был маленьким ребенком…

В тот день ты себя не видел… А жаль! Ты бы точно остался доволен! В тот день ты был маленьким ребенком… Чистым, невинным. За всю свою жизнь человек выглядит так считаные минуты. Сейчас, когда вспоминаю, в каком ты был тогда состоянии, я тоже плачу. Да ты сам вспомни! Припоминаешь? Пока ты говорил со мной, ты не был собой — должно быть, поэтому тебе трудно вспомнить. Тогда ты был мной! Даже когда из твоих глаз потекли слезы, ты был озарен божественным светом. А я была ослеплена и забыла, где нахожусь. Забыла обо всем на свете… и тогда не могла знать, что тот день, запечатленный в памяти, будет преследовать меня всю жизнь. Что он будет жить со мной каждую секунду! Почему я запомнила тебя в тот день? Почему до сего дня храню в памяти это воспоминание? Самый чувствительный в мире фотоаппарат не запечатлел бы так четко эту картину. Мне кажется, если немного напрячь память, я могла бы сосчитать слезы, сорвавшиеся с твоих ресниц. А может, даже нарисовать твои ресницы до того мгновения, когда они дрогнули. Я помню произнесенные тобой слова со всей их музыкой, со всеми точками и запятыми! Они каждый день разъедают мое сознание, мне некуда деться от этого огня. Раскаленные слова льются мне под ноги, куда бы я ни ступила. На каждом шагу меня преследуют вопросы в виде человеческой фигуры! Тот день, словно нарочно уготованный, чтобы держать всю мою жизнь под гнетом, должно быть, покончил с собой, глядя на этот мир.

Апрель, 1989

Тогда тоже шел дождь…

Иногда и счастье может мешать человеку… И хорошие люди вокруг начинают вас раздражать… Если бы это было не так… все могло бы сложиться иначе! Тогда тоже шел дождь… Тогда тоже шел бесконечный дождь… Трепетавшие, словно птицы, деревья являли собой жалкое зрелище, птиц же и вовсе не было ни одной! В тот день я увидела тебя… Я бы ни за что не увидела тебя, если бы не тот день! В день, когда дождь изменил настроение каждого, ты читал стихи! Почему-то я почувствовала себя странно, мои веки дрогнули. Меня с детства больно трогают слова — возможно, и в ту минуту я ощути ла их привычное действие! Но мне трудно было скрыть передавшееся пальцам волнение… а после… после этого дня кто-то далеко-далеко до сих пор читает стихи. Горы отзываются эхом! Иногда меня тянет уйти туда, откуда доносится голос… уйти пешком, оставив все свои кольца и украшения… и это все, чего я хочу! Я готова помахать им рукой, лишь бы они меня отпустили…

Октябрь, 1989

Это был не сон

Я рассказала маме о вас… «Наверное, мне это снится», — прошептала чуть слышно. Это был не сон… Я сказала ей правду! Я боролась с собой столько месяцев, что если бы была домом, то давно бы уже рухнула под тяжестью своих сожалений. Рассказав о них маме, я испытала большое облегчение! Я готова была летать, как птица! Но до самого вечера в ушах у меня почему-то стоял ее шепот… Я держала телефонную трубку — и вдруг не узнала голос мамы! Голос, прозвучавший словно из вакуума! «Что с вами?» — встревоженно спросила я у нее. «Всё сразу», — ответила мама. Я замолчала в растерянности. Увидела себя… легкую, как птица…

Октябрь, 1989

Но где же ты?

Я должна, глядя на тебя, видеть себя, ты слышишь, видеть себя! Должна разобраться, что со мной происходит! Должна знать, люблю ли я тебя сильнее, чем прежде. Пожалуйста, дай мне эту возможность. В тот миг, когда взгляну тебе в глаза, я увижу весь мир! Это мой мир! И твое место в нем для меня очень важно. Бывают дни, когда я сгораю дотла, не в силах найти тебя! В такие минуты я бьюсь головой о луну и готова срывать звезды с небес. Ветра, обезумевшие ветра сбивают мое дыхание. Мой внутренний мир переворачивается, теряя опору. В эти мгновения я становлюсь видна этому миру. Как ни старайся, мое сердце меня выдает, но само скрывается от меня… Слава богу, есть дожди… и ты! Если я причиню боль твоей душе, то брошусь под дождь! В день, когда я вручила тебе себя, я себя потеряла. И все же с той поры я чувствую себя в безопасности. Ведь я в твоем полном распоряжении… Но где же ты?

Апрель, 1990

Не было печали, но вы мне ее устроили…

«Я не виновата в том, что люблю Вас», — сказано в одном из последних писем! Но Вы виноваты в том, что люблю Вас я, мой дорогой! Вы тысячу раз виноваты в том, что моя тоска достигла предела! Не было печали, но Вы мне ее устроили, научив меня любить и ввергнув в страшную тоску! Вам нет прощения! Если на том свете Вам придется дать ответ за каждую пролитую мной слезу, позовите, я уже буду там! Но если… если только я брошусь к Вашим ногам, не стесняйтесь оставить меня! Потому что есть еще слезы в моих глазах! Есть любовь, еще не достигшая своего предмета!

Июнь, 1990

Теперь всю жизнь…

Сегодня весь день думала о том, как не думать о тебе. И завтра весь день буду думать о том, как не думать о тебе! Теперь всю жизнь придется думать о том, как о тебе не думать…

Июнь, 1990

Без вас и без дождей…

Правда ли, что я видела Вас в этом мире, мой дорогой? Буду ли я довольна моими слезами, любовью и смертью от мук творчества? Реальна ли моя жизнь? Могу ли я представить себе этот мир без Вас и без дождей? Разве я не обманываюсь, когда смотрю на ночь как на дом родной и дружу с ветрами, деревьями и птицами? Ведь этот мир слывет обманщиком. С детства не люблю это слово. Но если это так, зачем мы сюда пришли? Что нам здесь делать? Нам нелегко тут… Незнакомые люди, чужие места… И главное — всё впервые! Первыми, кого я увидела, открыв глаза, были моя мать, отец и еще две какие-то женщины, которых я с тех пор никогда не встречала. Поначалу больше всего меня изумляло, что глаза ослеплял яркий свет, тогда как сердце готово было разорваться от сгустившейся ночи. Я была напугана. Позже, привыкнув к своему положению, стала понемногу осваиваться. И ночь стала моим самым безопасным убежищем. Я привыкла радоваться ночной тьме и наслаждаться тем, что мне не нужно прятаться от людей. Постепенно мир вокруг меня обрел свои очертания, стали понятны и обитающие в нем люди. Моя склонность к ночному образу жизни раздражала большую часть жителей этой страны. Они упрекали меня в том, что я желаю видеть родину не в солнечном свете. Я и не спорила. К чему оправдания? В любом случае, я мало что запомнила об этом мире… В памяти остались Вы и мои стихи! Потому что, найдя Вас, я потеряла себя!

Август, 1990

У меня есть всё, кроме тебя

Только тебя нет! Тогда почему ты не скроешься с моих глаз, не исчезнешь отовсюду? Из-за тебя мои глаза наполняются слезами, особенно во время молитвы! У тебя есть совесть? Нет, пожалуйста, оставляй меня в покое, хотя бы когда я молюсь. Не смотри, как я плачу! Я уже на пределе. Кто ты вообще такой? Почему ты мучаешь меня? Скажи, тебе приходилось видеть птицу, умершую в полете? Если нет, то обязательно увидишь, даже не сомневайся! Птица, сложившая крылья в полете, — это я! Птица, побежденная своей любовью и под бременем тоски упавшая на землю, — это я! Не бойся, ты ее, конечно же, не увидишь. Ни любви ее, ни тоски! И смерти ее тоже не увидишь. Твое имя, произнесенное ею в последний момент, как последнее слово исчезнувшего языка, непременно потрясет этот мир! В это мгновение деревья рухнут наземь, птицы, подобно плодам, осыплются с неба. И когда ее душа покинет этот мир, взгляд застынет, уставившись в одну точку, и одинокая слеза проступит наружу из глубины зрачка, — случится то, чего еще не бывало прежде, о чем ни ты, ни этот мир понятия не имеете…

Август, 1990

Выходя за свои пределы

То октябрьское утро, научившееся у нас жизни, возвестило всему миру, что она продолжается! Две пары глаз, с мольбой глядящих в окно, были распахнуты, как врата мира, от Мекки до Судного дня. «Благодари Всевышнего, дай слово молиться до конца своих дней», — обратилась одна из них к другой. «Могу я молиться про себя?» — отозвалась другая. «Можешь, но поспеши, дабы кто-то чужой не произнес тех слов, что дано сказать нам…» Несмотря на свое счастье, они не забывали молиться… Ни на миг не забывая о Всевышнем, непрестанно, в слезах благодарили его за эти драгоценные дни.

Гляжу в окно на улицу. И что же вижу? Нежное дыхание утра поглаживает мои волосы, и я не могу удержаться от слез. В них больше благодарности, чем обид, и это подтвердит каждый еще не опавший осенний листок на дереве за моим окном. Вчера все было иначе. Мои глаза не желали ничего видеть; все, на что падал взгляд, отталкивало меня. Я не понимала, что со мной. Взгляд, отражающийся в зеркале, готов был сжечь весь мир. А сегодня… Впервые в жизни я спокойна так, как будто сама себе не принадлежу. Меня вчерашней и след простыл. Безмятежный взгляд, будто ожидающий кого-то… Не увидеть в этом руку Всевышнего было бы верхом неблагодарности! И самое удивительное: я полюбила весь мир. Небо, прежде казавшееся необъятным, поместилось в моих ладонях, впиталось в мои глаза. Я плакала небом. И не скрывала слез, даже когда внезапно скрипнула дверь. Знала: кто бы за ней ни стоял — он плакал. Потому что в то мгновение, когда утро захватило все мое существо, не могло быть иначе. Я была новым человеком, который родился не вчера, а сегодня, в эту минуту…

Октябрь, 1990

Небо молчало…

Кажется, эти двери еще ни перед кем не открывались! В тот день они впервые отворились и впустили любовь… распахнув объятья! Вокруг воцарилось безмолвие. Все взоры были прикованы к гордо вошедшей любви. Молчание бросилось к ее ногам. Тысячелетиями висевшая на стене картина, вдруг потеряв рассудок, как захмелевший человек, кинулась в ее объятия… В одно мгновение Земля совершила восемьсот семь оборотов. Свет успел вспыхнуть и погаснуть двадцать раз! Прячущееся за занавеской окно один глаз закрыло пальцами, но другим следило за происходящим с десятикратным вниманием. Два бестелесных сердца соединились, забыв о том, что им предстоит разлука. Вещи, уставшие их ждать, вновь вспомнили свое предназначение. И только ночь с цифрой 23 на плече взволнованно смотрела на них в окно. Но два сердца не видели ночи, не замечали ничего вокруг. Судя по их молчанию, они переживали дни, когда еще не были вместе. Странствовали по неизведанным мирам. И небо охраняло их своим безмолвным покровом. Протекавшее мимо время, поравнявшись с ними, на мгновение остановилось. А потом две тысячи девятнадцать раз обернулось вокруг Земли. И каждый раз, приближаясь к двум сердцам, исполненное сострадания, украдкой смахивало слезы. А годами неразлучные два сердца были живы всего два с половиной дня…

Конец ознакомительного фрагмента.