В объятиях дождя

Чарльз Мартин, 2005

У Такера Мэйсона успешная карьера фотографа. Он путешествует по всему миру, но избегает лишь одного места – собственного дома. В Алабаме остались отец, с которым у него сложные отношения, брат, страдающий психическим расстройством, и бывшая девушка. Но однажды Такеру придется вернуться к своему прошлому. Вот только он даже не подозревает, каким приключением обернется поездка в родной город…

Глава 6

За три мили до перекрестка на Клоптон видимость упала так, что за десять шагов было уже ничего не разглядеть, и пришлось снизить скорость до пятнадцати миль в час. Поправив «дворники» на ветровом стекле, женщина в красной бейсбольной кепке обернулась и посмотрела на сына, пристегнутого ремнями безопасности. Он спал, окруженный пачками жевательной резинки. Женщина попыталась натянуть ему на плечи соскользнувшее одеяло, но при этом невольно повернула руль, и машина съехала в придорожную канаву: так дождь и грязь способствовали тому, что «Вольво» очутился на вынужденной стоянке под уже темнеющим небом в алабамском лесу. Впереди — ни огонька! Женщина подала назад и нажала на акселератор, но это усилие лишь разметало грязь, а передняя часть машины застряла еще глубже. Женщина взглянула на часы: «Здо́рово, — подумала она, — просто здо́рово». А циферблат на мобильном телефоне еще и подсказал: «Нет связи».

«Ну что ж, это даже к лучшему».

Джейс спокойно спит. Выключив мотор, она устало откинулась назад и подумала: «Могло быть и хуже…»

* * *

Почти четыре часа утра. Я не спал только потому, что неустанно шуршали «дворники». В двух милях от перекрестка на Клоптон дорога стала почти невидимой, отчего мои фары загорелись ярче и осветили темный силуэт «Вольво»: накренившись, он застрял в канаве.

«Не может быть, — подумал я, а потом доехал до «Вольво», остановился и выглянул из оконца. — Да нет, это та самая машина».

Но сначала мелькнула мысль: «А может, проехать, сделать вид, что ничего не вижу и, вообще, заснул за рулем», но тут я вспомнил о заднем сиденье, где спал мальчик.

«Не делай другим того, чего не хочешь себе!» И еще я вспомнил о добром самаритянине и о прочей, такой же сентиментальной, ерунде… «но ведь сейчас уже поздно!»

«А ты не умничай! Еще не такой ты взрослый, чтобы я тебя не отстегала как следует!»

Мисс Эллы уже почти восемь лет нет на свете, а если точно, то семь лет, десять месяцев и восемь дней. Она двух центов не дала бы за мою блестящую карьеру — во всяком случае, не стала бы хвалить меня за это. Может, она и радовалась бы, но не потерпела бы моего хвастовства успехами — нет, с гордыней она никогда не мирилась, тем более что дети всегда отвечают за грехи отцов своих, — и она в это свято верила.

Конец ознакомительного фрагмента.