Утка Пвон Пина

Чигихиро Коюдзаки, 2023

Кто ищет утку? Утку ищут все. Ее ищут в прошлом, ее ищут в настоящем и даже, возможно, в будущем. Ее ищут бандиты и бизнесмены, ниндзя и дайме, проходимцы и императоры. Говоря, что утка…

Рэкрок Смит, бритый наголо здоровенный качок, долбил бейсбольной битой по груше. Он носил майку без рукавов и было видно как сокращаются мощные бицепсы и мышцы предплечий. Никто в зале не посмел бы подойти к нему и сказать: «Эй, знаешь, Рэкрок ты занят вовсе не тем делом, пойди займись чем — нибудь стоящим, принеси пользу команде». Но вовсе не потому что безбашенный верзила мог бы закончить с грушей и начать с живой мишенью, и не потому что здесь не было никого сильнее и круче, а просто потому что право отдавать приказы принадлежало в этой банде ему и только ему. Вот Дональд Макдауэлл и помалкивал непрерывно работая кулаками со своим «снарядом», Гэрри Грувер по кличке «Пистон» бросал на канаты ринга Джерри «Кука» Рэмстоуна, а тренер Флинт делал вид что просматривает никому не нужные бумаги. Сегодня Рэкрок был очень зол, а все из — за проклятых китаез или япошек, а может и тайваньцев или вьетнамцев, кто их там разберет. Эти «желтопузые» прижали троих парней возле перехода и не смотря на то что те регулярно качались и таскали с собой бейсбольные биты, жестоко отметелили их, а последнего, Ричи Рэнапса, приложили головой об угол ограждения. Теперь боец выбыл из строя, надолго, если не навсегда.

Власть на этом берегу принадлежала трем бандам, но те беспредельщики, которые отмолотили ребят Рэкрока не принадлежали ни к одной из них. Вот он и силился понять кто же это такие, прикидывал и так и эдак, но пазл не складывался и тогда босс колотил грушу битой от беспомощности и злости.

— Эй, Смити — решился наконец прервать бессмысленную долбежку Макдауэлл «Кнайт».

— Че!? — с размаху врезал по груше Рэкрок, даже не думая тормозить.

Этот колоссальный шлепок вдохновил «Кука» на сопротивление и он наконец отлип от канатов и провел более менее сносную серию, однако, вот незадача, в конце раскрылся и чуть не сел на задницу, но снова канаты спасли. Старый тренер Флинт только плечами пожал и опять углубился в бумаги.

— Да говорю, тебе к психологу надо Смити — подошел Кнайт и похлопал босса по мускулистой спине — Я тут был у одной. Такая знаешь ничего себе баба в круглых очках, все спрашивала меня про детство и…

— Ну ты и рассказал ей как вы с Ричи тачки на пару вскрывали!? — хохотнул издалека Флинт.

— Брось дед. Это ж профессиональная тайна… — возразил Кнайт — Мы все больше про белочек болтали.

— И как же разговоры о белочках помогают справиться с личностной дезориентацией хотел бы я знать? — поддел Флинт, инстинктивно присев слегка от очередного безудержного замаха босса битой.

— Просто мы в детстве с мамой шли по парку, ну я и говорю, давай посмотрим на белочку с шишкой. А она нет пойдем, я опаздываю. А я ору во всю глотку «Хочу белочку!», а она спешит и тянет меня. Я уперся двумя ногами и пру назад, а она вперед. В итоге белка сбежала и мы никуда не успели. С тех пор я слегка отмороженный понимаешь!? Все дело в этом, не в образовании, не в плохой компании, ни в копах которые нас колотили по мордам, а в дурацкой белке. Из — за нее я стал таким. Если бы она была чуть поумнее то пришла бы ко мне домой сама и…

— Ха — ха и торт принесла — заржал тренер — Не ты прикинь Кук, стоит на пороге здоровенная белка с тортом и пялиться своим огромным глазом, открывайте, я блин пришла лечить детские травмы!

— А!? че!? — оглянулся на секунду с ринга Кук и пропустил дальний правый, после чего повис на канатах лицом вниз и наконец отключился. Пистон все танцевал вокруг, стуча перчаткой о перчатку, видно адреналин еще не весь вышел.

— Да вы блин парни не въехали — запротестовал Кнайт — Я ей грю и че теперь делать то!? А она, пойти блин в парк поглазеть на этих самых белок. А я тогда такой, да я лучше в кино смотаюсь, посмотрю как мужик в плаще и маске по крышам прыгает. А она говорит нет иди и смотри как белка лазеет, а я, ну мужик то наверняка скачет круче, ему такие бабки платят, а она нет, белка это говорит блин естественно…

— Ну и чем кончилось то? — равнодушно бросил Флинт теряя к белкам интерес и в сотый раз перебирая бумаги.

— Я проснулся у нее дома, на столе бутылка шампанского и очки, башка раскалывается, ее нет… И ниче, прикинь, ниче толком то и не помню, ну как все это дело было то…

— Ща китаезы напомнят — сказал Рэндалл Тагерт по кличке «Грин», выходя из кабинета в зал и громко хлопая дверью.

— А че такое? — обернулся к нему Смити, отшвыривая в сторону надоевшую биту. Она стукнула несколько раз по полу, прокатилась и замерла у ног тренера.

— Да они подъехали на трех тачках и прут сюда. Но! — многозначительно произнес он, доставая из под спортивной куртки автомат с круглым магазином — Я тут прикупил у русских одну вещицу. Называется автомат ППШ, парни. Времен второй мировой. И щас я… — он щелкнул магазином и рванул ко входу в зал. По лестнице как раз поднимались пятеро татуированных «желтопузых» в новеньких рубашках, начищенных туфлях и с острыми мечами в руках. «Ааа!» — завопили они и стремглав ринулись наверх. Рэндалл открыл огонь и все китаезы один за другим покатились вниз, теряя оружие, а последний вылетел на улицу, расколотив спиной окно и грохнулся на асфальт. Грин быстро спустился на пролет ниже и через пустую теперь раму расстрелял вражеские машины. Две остались с пробитыми корпусами и парой трупов внутри, а третья взвизгнув шинами стремительно умчалась вперед по дороге.

— Это вам не средние века! Тут блин стреляют! — орал ей вслед с улицы Рэндалл, размахивая стволом.

— Че блин тут происходит? Че за непонятки? Китаезы ломятся средь бела дня, как будто тут блин долбанная вечеринка с петардами!? — спрашивал тренер Флинт.

Смити только пожал плечами, взял с вешалки пиджак и вышел из зала.

В автосервисе над «ямой» висела машина без колес, аккуратные плакаты с тачками из восьмидесятых украшали плиточные стены. Никто сегодня не искрил сваркой и не гудел резаками. Гаечные ключи и отвертки покоились на полках, дожидаясь своего часа. Но тишина в этот раз не сопутствовала перерыву в работе. Рэкрок построил двадцать своих отборных «быков» посреди помещения и проводил с ними мотивационный инструктаж:

— Кто мы такие!!? — ревел он.

— Дуболомы Бонни!!! — отвечали боевики, проглатывая «ти». По настоящему банда называлась именно дуболомы Т — Бонни, но откуда взялась эта дурацкая буква никто уже давно не помнил. Почти столетняя история группировки скромно об этом умалчивала. Однако спортивный зал где «быки» тренировались имел вывеску именно с буквой «ти», «боксерский зал Т — Бонни». Это являлось и фишкой, но и предметом насмешек на районе.

— Почему нас так называют!? — опять спрашивал босс.

— Потому что мы крушим!!!

— А еще почему!?

— Потому что ломаем!!!

— Отлично — похвалил босс — Желтопузые на нас наехали и я думаю, что за этим стоят «резаки Рэндо», эти плюгавые япошки.

Якудза из банды Рэндо конечно не были плюгавыми, а все сплошь выглядели сильными, широкоплечими и знали боевые искусства. Просто Рэкрок немного выпендривался и демонстрировал уверенность, чтобы парни не струхнули.

— Они решили не мараться сами и прислали наемников. Но теперь мы ответим. — закончил босс и сложил на груди руки, проницательным взглядом окидывая толпу. Джонг и Хром, самые здоровенные бойцы с короткими стрижками, держали руки в карманах и глазели в пол. Остальные небритые рожи ухмылялись или пихали друг друга плечами. Неорганизованные пни все конечно, но других вариантов нет, нужно ответить, иначе развеселым денькам под солнцем придет конец и вся территория достанется ускоглазым.

Вечером Рэкрок и его банда на трех лодках переправились через канал под прикрытием пацанов «болел», которые отлично знали район и подавали сигналы с берега, что никто из «япошек» не наблюдает. Эти мелкие фанаты «стрелков» часто оказывали «дуболомам» услуги, если надо было например пробить чем человек занят, покрутиться вокруг или отследить движения патрульных олухов. Весла негромко плескались, мягко касаясь спокойной воды, рыжее солнце плавно уходило на закат. Тихий безветренный вечер обещал быть приятным для обывателей, но не для якудза из банды «резаков». Мальчишки уже рассыпались по узким переулкам и проведут незаметно к самому бару «Глупышка Дженни», где «желтопузые» обычно и собираются. Потом расколотят камнем окно и швырнут внутрь пару файеров. Начнется гомон и суета, вот тогда и можно будет вылезти и напасть. Парни сжимали в руках кто биту, кто гаечный ключ. Стволов не брали на случай проблем с полицией, чтоб отбрехаться можно было. Помнут в участке бока да и выпустят к утру.

Началось все ударно и угарно: вломились в окутанный дымом бар, перевернули столы, расколотили стульями полки с выпивкой, свернули нескольким посетителям носы набок, сцепились с некоторыми из япошек и перевес был явно на стороне парней Рэкрока. Но тут из подсобки вылетели трое голых по пояс бойцов в цветных «татухах» и принялись ураганно работать ногами вырубая стойких «дуболомов», а с улицы вломились еще с длинными и широкими ножами. Смити и его оставшиеся на ногах парни оказались прижаты к стене. Бармен с разбитой окровавленной рожей наводил из — за стойки обрез, но боялся попасть своим в спины, а из — за дымной пелены навстречу Рэкроку выходил главарь «резаков», прыщавый и гибкий словно ящерица жестокий молодчик в дорогом костюме. Он брезгливо стряхнул с рукавов пылинки, раскрыл ладонь и один из тупых «япошек» вложил в нее крупнокалиберный «магнум». Быть бы мозгам Рэкрока на стене если бы не Кнайт. Тот вытащил «беретту» из штанов и направил «желтопузому» в рыло. К нему еще и Грин подключился наводя на прыщавого «глок». Остальные сжали стулья и биты покрепче. Тут уж Смити не стал возмущаться из — за нарушенных приказов насчет «железа». «Ящер», тем временем, поприкидывал и так и эдак, пощелкал длинной шеей, опустил наконец ствол и бросил резко:

— Ты че приперся болван!? Я тя звал!?

— Твои собачки слишком громко лаяли в чужом районе. Вот мы и ломанулись на звук… — задумчиво выдавил Смити, поводя мощными плечами.

— Мы ж с тобой перетерли и типа, типа, ну все решили, ты че типа!? Мое, твое, ты здесь я там, че за дела я не понял!? — возразил прыщавый ящер и потер себе левой нос. Он двигался быстро и резко, как будто сожрал десяток батареек.

— А че тогда наемников присылаешь!? — прямо наехал на него Кнайт. «Япошкам» вокруг это не понравилось, они дернулись вперед, некоторые перебросили ножи из руки в руку, но стволы все еще направленные на прыщавого слегка охладили их пыл.

— Че, кто, как, как, как выглядели они!? — протараторил ящер.

— Ну такие знаешь… как бы тебе сказать… модники с мечами… — принялся объяснять Рэкрок.

Прыщавый явно не знал что на это ответить и все крутил башкой по сторонам в надежде видимо избежать большой крови, но не было рядом такого дриблера, который обошел бы всех защитников и спас его от поражения на последних минутах. Тогда он вытащил мобилу, что — то залопотал в нее по своему и врубил громкую связь. Терпение парней Смити было на исходе, босс кожей чувствовал что Грин сейчас не выдержит и всадит обойму кому — нибудь в грудак, да и Кнайт неторопливо щекотал курок пальцем. Эх, щас бы минералки глотнуть, во рту пересохло.

И тут трубка заверещала на ломаном, но все же понятном языке:

— Это короче моя, твоя, не твоя, а наша, не наша тема. Они говорят приходи говори, а я говорить, не хочу говорить. Тогда они пойти к Сяку Тао и тот цинканул, что утка здесь. Он так описался, так пугаться, что сказать, утка у таких парней тупо… я хотел сказать крутых, сильных парней Рэкрока. У них утка и они пошли.

После вот такой вот лишенной смысла чуши, говорящий еще ляпнул пару фраз по своему, видимо непосредственно своему боссу и отключился. Прыщавый многозначительно склонил голову набок и уставился на Смити, словно спрашивал, ну и что ты теперь стоишь здесь и мешаешь мне весело проводить время.

— И ты хочешь чтобы я поверил в этот бессвязный бред? — вцепился в биту Рэкрок.

— А что остается Смити? — благоразумно рассудил Кнайт, убирая палец с курка.

Парни шеренгой потянулись к выходу, хрустя по осколкам и раздолбанному хламу и через выбитые окна выбираясь на улицу. Рэкрок побрел за ними, мимо расступившихся взмыленных «желтопузых».

Над замком Дзасаку — Сизого Журавля поднималось яркое полуденное солнце. Птицы приземлялись на поверхность многоярусных изогнутых крыш и на перебой возвещали о наступлении несущей жизнь весны. Во внутренних покоях висела томная и ленивая тишина. Изредка по длинным коридорам пробегали одинокие служанки или прохаживались степенные воины, суровыми взглядами из под густых бровей окидывая пространство. Но по стенам пока еще не лезли лазутчики в темных костюмах, цепляясь специальными крюками, и не бежала вверх по дороге к главным воротам толпа разъяренных бойцов в тяжелых доспехах. Поэтому солдаты слегка зевали.

В своих покоях сидел за небольшим вычурным столом черного дерева и держал в руках гусиное перо Дзасихиро Цзы Кен, дайме провинции Гасаку. Перед ним лежал совершенно чистый лист белой бумаги без единой помарки. Широкие рукава оранжевого с красным, расписанного листьями и ветвями кимоно мирно свисали от края. Он сосредоточенно и напряженно думал. Вошел советник Надзаку Го Рюн, с заспанным лицом и надутыми пухлыми губами. Его сиреневое одеяние небрежно болталось на длинном и тонком теле. Он замер напротив и без всякого усердия, даже распущенно поклонился. Дзасихиро грозно насупился, но не стал пока брать добротную отполированную палку и наносить удары. Он лишь бросил небрежно:

— Ты слышал, Надзаку, что задумал император?

— Он всегда думает, всегда господин, то как устроить смотр войск, то как наказать неугодного вассала, он…

— На этот раз все куда серьезнее, дурак. — рявкнул дайме — Мой шпион из дворца доложил что его императорское величество собирается объединить провинции, нашу и Хиромаки, ты понимаешь что это значит олух!?

— Конечно господин. — стал лепетать советник — Это значит что будет только одна провинция и только один правитель, вы или его высочество Дзаматуро, а назовут ее скажем Хо…

— Мне плевать как ее назовут! — вскинулся Дзасихиро и швырнул бесполезное перо на стол — И не называй этого долбанного кретина высочеством, пожалуйста. — закончил он мягко.

— Конечно, конечно — стал кланяться этот бездельник — Значит кого то из вас в итоге подвесят за ребра на крюк или бросят псам на съедение или станут избивать на глазах у всех жестокие и озлобленные солдаты, они будут втаптывать лицо в грязь кованными сапогами или…

— Заткнись! Это я и без тебя знаю! Вопрос, что ты намерен предпринять в связи с этим, а!? — и дайме сложив руки на мощной и гордо выпяченной груди приготовился со вниманием слушать.

— Не могу знать господин — стал оправдываться советник — Мне ведь не было изве…

— Не ври! Ты хочешь сказать что тебе просто плевать, а наглая рожа!? — и Дзасихиро резко скомкал ровную дотоле бумагу, но бросать передумал — И не смей… Ладно — успокоился он — Пока останешься жить и жрать нахаляву. Ты действительно не… Впрочем. Зато! Зато я уже кое-что придумал… Иди садись.

Надзаку проворно засеменил вперед короткими шажками и с шумом придвинул изогнутый стул, чем вызвал недовольный взгляд своего повелителя. Из — за шелковых занавесок, словно стеснительные дамы, проглядывали мягкие лучи солнца и советник тоскливо вздохнул о том, что не имеет возможности сейчас прогуливаться в тенистой прохладе возле реки, слушая ласковое журчание воды и приходиться сидеть здесь в пыльных покоях.

— Значит смотри — начал дайме — Я много размышлял, очень много и решил что напишу на него императору ложный донос. И да, не думай я не дурак, от чужого имени конечно. Я расскажу о злоупотреблениях, о воровстве, о том что он занижает доходы и не выплачивает подати в срок, как подмял под себя торговцев и школы боевых искусств, как он беспринципно и дерзко угнетает их! Нет, молчи — оборвал движение губ советника правитель и продолжил — Я все расскажу, о да! Правитель конечно пришлет своих самых преданных и свирепых самураев для проверки и когда они…

— Когда они обнаружат что донос не соответствует действительности, потому что Дзаматуро то не идиот и к их приезду успеет подготовиться, не так ли господин!? — закончил за дайме подданый.

— И…И что!? — выдавил из себя обескураженный Дзасихиро.

— Тогда подстава вскроется и они станут злиться, очень и очень, как голодные волки. И тут, вот тут то, их гнев будет направлен наконец в нужную сторону. Потому что не то же ли самое делаете и вы, что только что обрисовали в своем красочном донесении, господин!?

— Ну, ну ладно… — замялся дайме, потом вскричал — Ах ты поганая обезьяна! Скотина! Болван! Ты все мне испортил! — он хотел ударить кулаком по столу, но несколько раз вдохнул и выдохнул шумно и передумал. Надзаку терпеливо ждал, перебирая на животе пальцы и улавливая щекой ветерок из окна.

— Тогда…тогда! Ты что думаешь твой господин полный кретин!? Нет Го Рюн это вовсе не так! У меня есть еще план! О да, инфантильная твоя рожа! Я подошлю к его дочери завлекательного Тагакори Кугимото, прекрасного лицом бездельника и напудренного белилами ловеласа! Он споет ей свои соловьиные страстные трели, он закружит ее в танце на открытом балконе, он станет читать ей стихи и рассказывать идиотские истории из жизни двора, а потом, потом он уведет ее в покои и вот тут то мы и вступим в игру. Наутро мы обвиним их в порочной связи и тем самым… Что!? Я вижу на твоем лице перекошенную мину и слипшиеся в недоумении губы!? Что опять не так, ты, мерзкая лягушка!? — взвился Дзасихиро и шлепнул наконец ладонью по столу.

Надзаку даже и бровью не повел, лишь ответил невозмутимо:

— А что если он ей просто не понравится? Ведь так бывает, люди просто не подходят друг другу. Не сходятся характерами и все в таком духе. — закончил поданный и невинно уставился на своего господина, хлопая глазами.

— Хорошо! — сдался дайме — Что ты предлагаешь!?

— Я уже давно все продумал, господин. Задолго до означенных событий. Мы просто подошлем к нему убийц. Сразу пятерых. Для верности. Тогда и выбора не останется, кому править. Они как раз сейчас ждут во дворе. Вашего решения.

Дзасихиро недовольно скривился, но смолчал и пошел переодеваться в походную одежду.

На улице возле стены переминались с ноги на ногу разбойничьего и отталкивающего вида люди с оружием в руках. Первый имел бороду с клоками, изодранную одежду на себе, а также кровавый подтек под глазом и носил имя Гадзаку Доку, Непробиваемый Череп. В руках он держал шипастую дубинку. Рядом смеялись над ним и собственными шутками, двое высоких олухов в черных костюмах без масок, по виду ниндзя, но на самом деле конечно не искусные воины и шпионы, а оборванцы с большой дороги, потому что настоящие синоби никогда не станут расхаживать в маскировочной одежде у людей на виду и всем демонстрировать свою принадлежность к клану убийц. Подле них опиралась на высокий лук изящная женщина с короткой стрижкой и умными черными глазами. Ее одеяние было простым и легким как ветер, без излишней напыщенности и яркости красок. Только о ней пожалуй можно было произнести несколько приятных и ласкающих слух слов. Как индюк возле лебедя, около дамы переступал с ноги на ногу невысокий толстяк с откормленным свиным рылом, красными как пузо у креветки щеками, и сильными грубыми руками, часто использующими широкий нож для разделки мяса. Его выцветшее синее кимоно все сплошь измазали брызги грязи и мелкие пятна от напитков. Дайме откуда то помнил что зовут этого страшного урода мясник Бугну. При виде правителя сброд попытался вытянуться в струнку, но разве возможно за один миг из червей вылепить благородных аистов? Строй разваливался и кренился набок.

— И это все что ты можешь мне предложить? — зашикал на советника Дзасихиро.

— Поверьте господин это лучшее, что может нам позволить наша скромная, довольно скромная, хочу подчеркнуть, на сегодняшний день казна. — принялся оправдываться Надзаку.

— Я лучше тебя продам, нелепый осел, и найму настоящих синоби! — огрызнулся дайме.

— Даже если вы продадите не только меня, но и весь свой дом, плюс еще лошадей, птиц и других животных, а вместе с ними и себя господин, вам все равно этого не хватит для того чтобы оплатить услуги черного клана. — съязвил Надзаку и показал бабе язык. Та подмигнула в ответ, а мясник Бугну зыркнул сурово своим оплывшим глазом.

— Так и быть болван. Ты меня убедил. Возьму то что есть. — согласился Дзасихиро и дал мяснику кулаком под живот. Тот лишь усмехнулся и получил второй удар по печени. Пришлось толстяку все — таки осесть вниз. Для вида. Чтобы не раздражать готового платить крикуна.

Кнайт шел по улице засунув руки в карманы дешевых джинсов и с раздражением глядел по сторонам. Рядом с ним топал босс Рэкрок и две накрашенных бабы в цветастых майках. Впереди, по другую сторону дороги, навстречу им, пьяно огибая незажженные пока еще фонари валила шумная толпа «болел» Лэдлок Сити, ряженая как стая крылатых клоунов. Они подходили все ближе и у Дональда зачесались кулаки.

— Эй! — крикнул один «клоун», прилизанный, со светло — желтыми волосами и растянул над башкой отвратного цвета голубой шарф — Промазали седня ваши стрелки! Пиф — паф — паф, промахнулись три раза! — и он толкнул в бок осоловелого здоровяка с синим носом. Тот явно перебрал в пабе и теперь отчаяно мотался на ветру будто королевский флаг. Они праздновали со скрипом добытую в неравной борьбе ничью, вот кретины. Наподдать бы молодчикам хорошего пинка, но босс остановил рвущегося в атаку Кнайта. «Не сегодня Донни» — мудро рассудил он и «болелы» бело — голубых пошлепали себе дальше. Кнайт все стоял и глазел им вслед, пока Рэкрок не надоумил девок вцепиться в него и потащить по тротуару дальше.

— Тут я знаю одного человечка. Часовщика — шепнул ему на ухо босс — Он всегда в курсе… разных там дел. Зайдем потолкуем?

И Рэкрок взмахнув руками отогнал девчонок и велел им дожидаться в кабаке. Сам же пихнул Донни в бок и быстро потопал вперед, склонив голову и натянув почти на нос кепку. Кнайт поправил свой красно — белый шарф и зашагал следом. Возле пятиэтажного дома в старом стиле с деревянной изысканной дверью и кнопками звонков, он осторожно спросил:

— А кто он ваще? Че за тема?

— Еврей немецкого происхождения. Дитрих Горлукович. Добродушный малый, все время в ходиках ковыряется. — пояснил Рэкрок.

— Еврей немецкого? Это звучит почти как фанат красных в секторе «пахарей»… — усмехнулся Дональд. Босс промолчал и надавил на потертую кнопку.

Старинные высоченные часы, установленные на полу, качали огромным маятником и металлические стрелки неторопливо, словно нефтяной танкер, ползли наверх. В почти рассыпающемся кресле, укрытый клетчатым одеялом сидел согбенный иссохшийся старик с морщинистым ямочным лицом и живыми бледно — голубыми глазами. Люстра на потолке давала совсем немного света от одной из трех имеющихся ламп, а плотные зеленые шторы помогали ей создавать в комнате уютный полумрак.

Рэкрок и Донни плюхнулись на классический диванчик напротив. Босс преспокойно ждал, а Кнайт слегка нервничал, елозил и то и дело принимался разминать костяшки пальцев. Старик медленно приподнял слегка дрожащую голову, которая едва держалась на тощей куриной шейке, и прокашлял:

— Доковылял значит, старый бродяга…Ну выкладывай, что ты там потерял? Или кто тебя опять надул?

— Как дела мистер Горлукович? У вас все в порядке? Здоровье не подводит? — невпопад стал интересоваться босс.

— А то ты не видишь что я сижу в долбанном кресле и грею трухлявые кости? — проскрипел дед и задумчиво почесал подбородок — Меня дико достала эта значительная, блин почетная, и благородная старость! Давай без вежливых прелюдий, что ты приперся в этот пыльный каземат!? Дед начал подниматься с трудом опираясь трясущимися тонкими руками на подлокотники и когда Рэкрок кинулся помогать только раздраженно мотнул головой, отчего босс сразу же шлепнулся обратно на место. Старик боролся долго и отчаянно, попутно еще пытаясь запустить ноги в клетчатые шерстяные тапки и почти сломавшись, наконец все — таки победил. Его слегка качнуло, как мачту ветром, но он устоял и направился к древнему шкафу. На нем был добротный вязанный свитер и шерстяные носки, натянутые сверху на брюки, но он все равно то и дело потирал плечи руками, будто от холода. Дед вытащил на свет большую фарфоровую чашку с тонкой ручкой и поплелся к столику с заварочным чайником и печеньем в вазочке. Он долго возился, но все же в итоге соорудил себе напиток и побрел обратно к креслу. Кнайт ерзал все сильнее, не в силах уже больше терпеть эти неторопливые инсинуации. Старик тем временем развернулся к сиденью попой, прицелился и бухнулся туда, чуть не расплескав по полу весь чай. Однако, он видно уже весьма поднаторел в этом трюке и не лишился напитка. Дед устроился, шумно отхлебнул и уставился на парней.

— Короче… такая тема… — начал босс — Вощем «япошки» толкуют о какой — то утке, а я не могу понять че за дела? Средь бела дня к нам ломятся долбанные самураи, а мы палим как блин революционеры что ли… — закончил он и уставился в пол.

— Я еще про жабу слышал — усмехнулся Горлукович и шумно хлюпнул, оживляясь — В этой долбанной китайской школе где все машут ногами, ну там, за каналом, на районе «страшил». Говорят этот ихний мастер во всем слушается тупую лягуху, пузатую как жбан. — и дед попытался улыбнуться искривив шелушащиеся губы.

— Че опять за туфта? — злобно выдавил босс — Какая нафиг еще лягушка!?

— Попрыгушка! — хохотнул еврей, а Донни подхватил, вслед ему:

— Такая блин Смити! Послушай. Если б не гребанная утка, я бы никогда, слышь, ни за что, не поверил бы в долбанную жабу, ты ж меня знаешь. Но, так или иначе, и это факт, гребанная утка у нас есть и поэтому теперь, я готов поверить и в долбанную жабу, и в ходячего пеликана и даже нафиг в каракатицу с крылышками!

Горлукович смеялся трескуче, дуя на чай и разбрызгивая его во все стороны. Рэкрок в недоумении крутил стриженной башкой, а Кнайт подмигивал деду, украдкой, стараясь босса не раздражать. На его лице отражалась напряженная работа мысли пополам с агрессией и готовностью сейчас же вмазать кому — нибудь, но в конце концов здравый смысл все — таки победил и босс с трудом скорчив умную рожу спросил опять:

— Короче ты хочешь сказать это блин обычная тема для китаез, всякие утки, жабы и я не знаю там че еще? Цапельки там, нафиг, а?

— Конечно, это же тупые «желтопузые» мой мальчик. И они по ходу ситуации хотят сожрать твой бутерброд, не так ли!? Не кусок, а весь бутерброд, вместе с рукой, до локтя, я прав!? — уверенно заявил Горлукович.

— Ну типа того — нехотя согласился Рэкрок и уныло опустил голову.

— Однажды мой юный друг — поспешил утешить его немецкий еврей — Мы с мамой, еще давно, пили чай на нашей чистенькой кухне, и вот она говорит: «Дитрих ты слишком много кушать. Скоро прийти неказистый мужчина с усиками и отправить тебя в ссылка, чтобы ты немного похудеть, мой малыш».

Кнайт тут же представил себе маму еврея в длинной замшевой юбке и с витками бигудей на рыжей голове, которая очень серьезно и строго воспитывает своего сына. И как входит низенький человечек в военной форме, подозрительно похожий на одного известного тирана и аккуратно уводит под руку печального молодого человека. Старик же тем временем продолжал свой рассказ, обстоятельно, почти по слогам:

— Послушайте мама, вежливо отвечаю ей я. Эта страна называется Ф-Р-Г и поэтому пирожное, которое я сейчас с таким удовольствием жру, носит название бисквит с долбанным кремом, а напиток, который я с огромным наслаждением употребляю имеет на упаковке надпись: «цейлонский чай высшего сорта». Но если бы эта страна называлась Г-Д-Р, мама, то я грыз бы сейчас подмоченный кубик сахара и хлебал бы помои, но эта страна, мама, называется Ф-Р-Г, здесь соблюдаются права человека, и поэтому никто, никто слышите, не смеет вырвать это пирожное у меня из рук, как в паршивом Ге-ДээР, потому что я нахожусь под защитой долбанного государства!

Кнайт практически видел как молодой прилизанный Дитрих, немецкий еврей, сначала медленно и спокойно, с расстановкой, а потом все быстрее, все напористее говорит, и в конце монолога припечатывает фразу накрепко, откусив большущий кусок от своего любимого бисквита. Но старик еще не закончил:

— Все верно Диттэ — сказала мама. — Но даже здесь в этой распрекрасной стране, может случиться переворот, и тогда, если ты вдруг заметишь у себя руке, вместо пирожного, маленький кусочек сахара, тогда беги, беги Диттэ, беги со всех ног, как можно дальше отсюда. И знаете что? Мама как всегда оказалась права. Эти ублюдки сломали стену! Но я не стал дожидаться конца истории, сахар у меня будет или булка с маслом и рванул прочь, что твой заяц.

— Подожди ты мне че тоже предлагаешь слинять!? — вскинулся Рэкрок и сжал кулаки покрепче.

— Только, как вариант, только как вариант, мой мальчик — поспешил успокоить его Горлукович — Просто пойми, эта утка может оказаться слишком жирной. Для тебя, для них, для всех вас. А когда кусок слишком здоровый, то он не лезет вообще ни в чей рот, понимаешь намек, братан!? — и еврей застыл, глядя на босса в упор, а губами касаясь края расчудесной чашки.

— Точно! Блин, я въехал! — почти подпрыгнул от радости Донни — Это ж блин, я догоняю такие намеки, мистер Горлукович! Вы меня просветили! Эта утка она «жирная» Смити, ну в смысле как «бабки», сечешь!? Она чего — то стоит, вот китаезы и лезут на нее, как осы на долбанное варенье!

Рэкрок долго еще сидел и угрюмо молчал, еврей хлебал свой чай, а Донни места себе не находил от восхищения прозорливостью и мудростью старика.

Несколько парней в «бомберах» и спортивных шапочках, по виду бывшие боксеры или жестянщики с завода или то и другое одновременно, терлись в парке возле лавочки и обсуждали последние новости. Пасмурное небо над головой нагоняло беспросветную тоску, и давило словно бетонная плита, не давая мыслям широко развернуться. Дакота МакГратт пинал урну носком ботинка и та крутилась каруселью. Мимо проползали грустные мамаши с колясками или проносились бледные бегуны, подорвавшие здоровье за компьютерами в офисах и теперь решившие его наконец поправить. Они либо слишком резво бежали и быстро выдыхались, либо наоборот, плелись словно улитки, из боязни потратить лишнее усилие.

Рэкрок требовал чтобы команда пробила слухи про «долбанную жабу», потому что это как — то «неизвестно каким китайским боком» связанно с «дибильной» уткой, но как ее пробьешь, если «желтопузые» в этом своем зале держаться обособленно и никого к себе и на милю не подпускают. К тому же они исправно отплачивают «страшилам» и если начнется разборка, то очевидно на чью сторону станут эти подлые вьетконговцы. Что — то много развелось в городе в последнее время разных узкоглазых, да еще к тому же настроенных весьма враждебно и кровожадно. Но бежать некуда и стоять надо насмерть. Итак, какие есть варианты?

— Я вот в толк не возьму — говорил тем временем парням Грэм «Пузач» Ривенсворт — Эта утка она че золотая?

— Ну как медаль блин олимпийская, точно. Вот они и бегают кто быстрей! — усмехнулся в ответ Джимми «Джабо» Норвуд.

Мимо тем временем шел, засунув руки в карманы, понурый молодчик в дешевом пиджаке и с растрепанными длинными волосами. Дакота узнал его и повинуясь некоему необъяснимому внутреннему инстинкту подозвал. Тот вздрогнул, поднимая вверх голову и с напускной бодростью приблизился к компании, встав тем не менее слегка в отдалении, будто готовился бежать.

— Эй Трент ты ли это!? — бросил парню небрежно Джабо.

— Здорово парни, здорово — заболаболил тот, держа руки в карманах брюк — А блин вы слышали такую тему, что есть новая банда в городе, прикиньте!? Их называют, угадайте как!? «Дибилы Квикли»!

Никто из суровых парней и бровью не повел, не то чтобы там засмеяться во всю глотку или хотя бы одобрительно гоготнуть, один только Трент скалился нездоровой улыбкой, широкой с правой стороны рта и узкой с левой.

— Не ну это прикол парни — продолжил дергано тот — Прикол, поняли, нет?

— Слушай Трент — вразвалочку приблизился к нему широкоплечий Дакота в своем модном «бомбере» — Я помню у тебя был друг, такой шустрый придурок в плаще, как его…

— Это ты про журналиста, Дак, про него? — забеспокоился Трент, оглядываясь по сторонам.

— Да про этого долбанного… Вилли, точно, его звали журналист Вилли. И он мне должен.

— Ну я не знаю… — стал слегка пятиться Трент — А что?

— Найди его! Квикли, быстро, бегом! Пусть разузнает все про зал на Тайгерт — стрит, где китаезы и жаба. Иначе… — И Дакота подал парням знак движением пальцев рук. Те обступили волосатого молодчика, не давая никакой возможности внезапно скрыться. — С ним будет тоже что и с тобой.

МакГратт шел по аллее сунув руки в карманы, а за его спиной команда мутузила Трента. Не слишком сильно, просто чтобы понял что к чему.

Журналист Вилли валялся дома в кровати и вставать ни за что не собирался. Голова гудела после вчерашнего футбольного матча и долгих ночных посиделок, но панический звонок Трента заставил преодолевать ломоту в костях и шевелить ватными ногами. Вилли добрался до кухни, попытался соорудить чай, но слишком поздно понял что это не черный, а зеленый. Всюду проникает восточная экзотика, а хотелось лишь дерябнуть нормально для бодрости. Вместо этого во рту теперь трава и кислый привкус. Надо одеваться и искать блокнот. Один ботинок почему — то стоял на тумбе рядом с ненужным старым телефоном, другой валялся на коврике, перевернутый. Вот ведь обрушилась нежданная проблема! Можно было б забить на все, если б не Дакота и дурацкий долг. Возвращать то нечем, поэтому приходится бегать и надеяться что не окажешься в подворотне со сломанными битой ребрами и без передних зубов. МакГратт два раза не просит.

В зале значит китаезы и жаба. Он что — то слышал про это земноводное, но из — за тумана в голове, никак не мог вспомнить где и когда. Автобус долго и медленно полз на Тайгерт — стрит и Вилли потихоньку приходил в себя. Ничего, он знает как действовать в таких ситуациях, какую чушь нести и чем покупать разных тщеславных умников.

Внутри обстановка была совершенно иной, чем в тех залах, где Вилли обыкновенно приходилось бывать. Никакого ринга и груш, только пол с мягким покрытием, а на стенах полотна с иероглифами. Чисто все и аккуратно, без застарелой грязи и вытертостей. Друг друга бросают обыкновенные «желтопузые» в белых кимоно, а меж ними гордо вышагивает пожилой мастер в черном с красными рисунками на рукавах одеянии. Лицо его сосредоточенно и угрюмо, а взгляд почти прожигает каждого кого он собирается поправить. Вилли слегка поежился, но деваться было некуда и он вышел вперед. Наставник заметил его, приказал остальным работать, а сам сошел с покрытия на доски и так вот босиком и зашагал к журналисту. Протянул руку для пожатия, поклонился и предложил сесть на лавку. Вилли долго и путанно представлялся рассказывая из какой он газеты и чем занимается, а сам по ходу дела озирался и прикидывал, что здесь на самом деле происходит. Вряд ли они торгуют наркотиками или оружием, но что — то слишком уж чисто все и ни одного белого нет, а это подозрительно, потому что все эти мастера из разных там стран восходящего и нисходящего солнца всегда стремятся заработать сперва побольше и набирают всех подряд. А тут выходит секта у них что ли? Ни одного небритого рыла нет, это Вилли мгновенно заприметил. Китаез обстоятельно отвечал на вопросы, а журналист плел про то, как он интересуется смешением стилей в боевых искусствах, новыми тенденциями и так далее. Бойцы меж тем неутомимо швыряли друг друга, словно их подгоняли электротоком. Вилли хотел еще спросить про то как мастер относится к профессиональному боксу, но тут свет внезапно стал гаснуть превращая уютное помещение в декорацию к фильму ужасов, по стенам побежали тревожные тени, напоминающие когтистых драконов и все китаезы разом пали ниц, кто как был и в какой бы позе не стоял. Только мастер продолжал невозмутимо сидеть, а Вилли ничего не оставалось как следовать его примеру. Рядом с ними доски поехали в стороны и на поверхности из под пола показалась довольно огромная, раза в два больше человеческой, перепончатая лапа. Наружу стало выбираться пятнистое с буграми существо, кожистое, коричневато — зеленое. Оно встало как человек на две ноги и бултыхая огромным брюхом приблизилось к Вилли.

— Поклонись, Квуан Кванчи, великой жабе! — шепнул ему на ухо мастер.

— Ни за что! — вскрикнул в панике журналист и выронил ручку от страха. Создание стояло напротив уперев лапы в бока и поглядывая выпученными страшными глазами.

— Или будешь убит. — спокойно заключил наставник.

Вилли неуклюже бухнулся жабе в ноги и та довольно заклокотала, постукивая себя трехпалой конечностью по брюху. Затем журналист вскочил, озираясь, и спросил испуганно:

— Отлично, прекрасно, теперь можно идти!?

— Ты принесешь мне утку. — вдруг приговорила жаба и указала на Вилли пупырчатым пальцем.

— Он принесет тебе утку, о величайшая из великих! — вскочили разом все бойцы, воздевая вверх руки и снова повалились мордами вниз.

— Теперь иди — подтолкнул журналиста мастер и Вилли со всех ног побежал.

В пабе за столиком напротив Вилли сидел Дакота МакГратт, бывший спецназовец, со свирепой миной, «Джабо» Норвуд, громила с ироничным взглядом и Рик «Трубочист» в красно — белой футболке «стрелков». Их небритые смурные рожи казались теперь достаточно милыми и уютными по сравнению с уродливой живностью в вычищенном до блеска зале. Журналист хорохорился и разглагольствовал во всю:

— Нет ну вы поняли!? Долбанное земноводное, а кланяются ему как блин королю или там, я не знаю, как гребанному падишаху!

— Мы поняли Вилли. — спокойно произнес Джабо и хлебнул пива из огромной пузатой кружки.

— Короче мы с вами в таком замесе, в крутом замесе, я блин парни не знаю, но мы же команда, команда да!? — гундел Вилли — Кстати слышали тут еще… новая банда объявилась «дибилы Квикли» называется, во прикол то!?

Журналист хотел разрядить обстановку, но никто из суровых парней не улыбался и не поддерживал его.

— Эта шутка тупая и не смешная, друг мой — медленно проговорил Дакота и похлопал Вилли по плечу — Ты пытаешься вести себя раскрепощенно и уверенно, но у тебя не получается приятель. — Джабо и Рик, в знак солидарности, криво ухмыльнулись пристально глядя на журналиста — На самом деле ты до чертиков напуган и охвачен паническим страхом. И да действительно, ты теперь в крутом замесе Вилли. Тебе надо принести тупорылую утку отвратительной жабе. Впрочем спасибо за информацию. А теперь — Дакота сделал театральную паузу, подмигнув парням — Проваливай отсюда. Мы не желаем больше пребывать в твоем обществе.

Вилли на шатающихся ногах вывалился под дождь, подтянул воротник и ничего не соображая побрел куда глаза глядят. Капли проникали под плащ, стекали по шее, но он этого не замечал.

Над замком Могори — Черного Аиста, проплывали темные, глубокой синевы облака, подгоняемые холодным северным ветром, и крупные капли дождя тяжело колотили по изогнутым, разукрашенным резьбой крышам. Внутри сумрачные стражники, облаченные в тяжелые доспехи, бродили по коридорам и бросали угрюмые взгляды на торопливо семенящих мимо скромных служанок. В зале для тренировок шел бой на искусственных деревянных мечах. Рен Го, юный воин, потирал синяк на ушибленной щеке и бросался на мощного как скала, рассекающего его атаки словно волны, опытного бойца Тагори Рэку. Тот не давал ни единого шанса и все время переводил оружие Рен Го вниз, не позволяя провести контр — наступление.

— Так, хватит — хлопнул в ладоши дайме провинции Хиромаки, Дзаматуро Тцзу Кван, восседавший все это время на жестких досках пола и внимательно наблюдавший за схваткой. Тагори отступил на шаг назад и сняв защитную маску слегка дернул головой в сторону своего противника, мрачно сжимая губы и тем самым демонстрируя ненависть и угрозу. Рен Го в отчаянии сорвал защиту с головы и швырнул в бессилии на пол. К правителю приблизился советник в легком лазурном кимоно и что — то шепнул на ухо. Дайме утвердительным кивком показал согласие с его словами и произнес:

— Возьмите настоящее оружие. Мне надоело смотреть на бабьи танцы.

Рен Го нервно сглотнул, стараясь скрыть страх, а его соперник даже и не дернулся и без всякой суеты принял меч от слуги — воина. Затем вышел вперед и поклонился. Рен Го сделал тоже самое. Дайме подал сигнал жестом руки и бой начался. Тагори ринулся в атаку, но не слишком поспешно, с умом и вниманием, рассчитывая удар совершил верхний замах, клинки сцепились, лезвие юного воина скользнуло вниз, а затем после хитрого движения, отсекло противнику запястье. Ошеломленный Рэку глядел на окровавленную культю не в силах понять как такое могло произойти с ним, попытался защититься удерживая меч в левой руке, но Рен Го, совершив ловкий переход, отсек и ее, вместе с плечом. Со звоном упал на доски меч, зажатый в отрубленной конечности, а следом за ним и мощное тело Тагори, пронзенное в сердце. Рен Го выдохнул и шагнул назад, опуская окровавленный клинок вниз.

— Отлично — похлопал в ладоши Дзаматуро — Когда все по настоящему нет времени думать.

Молодой воин поклонился и отдал оружие слуге. Дайме слегка приподнял корпус, толкнувшись ладонями от колен и скомандовал:

— Все вон. А ты Тцзе Гири останься. — советник послушно замер подле повелителя. Когда тело вынесли он подал хозяину руку, помогая подняться и осторожно произнес:

— Времени мало ваше высочество, что мы намерены предпринять?

Советник склонился в ожидании ответа, а Дзаматуро лишь усмехнулся небрежно и сказал:

— Ты слышал что либо об утках, мой, я надеюсь, очень надеюсь, что верный помощник.

— Повелитель, вы же знаете, если я подведу вас то немедленно сделаю себе харакири! — ревностно восликнул Тцзе, выпячивая грудь.

— Нет, другой мой, харакири ты в таком случае не отделаешься… — поспешил осадить его дайме — Впрочем не будем об этом. Итак, как ты относишься к птицам, а точнее говоря к уткам, да именно к ним?

— Не могу сказать что люблю их господин — поспешил признаться советник.

— А вот охотник на уток, да друг мой, охотник на уток Кьен Пвон Пин весьма, весьма интересуется ими… — загадочно произнес повелитель и ухватившись за подбородок, стал пристально вглядываться в снова склонившегося с подобострастием Тцзе.

— Но позвольте… что именно… какое отношение…

— Самое прямое мой верный соратник, самое прямое — иронично произнес дайме — Охотник на уток носит с собой не лук, вовсе нет. У него есть железная трубка, которая извергает огонь — хохотнул Дзаматуро, взмахнув руками — И бах, человеческая голова превращается в кровавые ошметки! Понимаешь о чем я толкую!?

— О да, повелитель, о да — по крысиному ядовито засмеялся советник, излишне усердно кланяясь.

Тем временем за стенами замка, в лесу, происходила не менее увлекательная беседа. Мясник Бугну сидел на пеньке и точил огромный нож, а вокруг сновала парочка в черных костюмах, излишне беспокойная для настоящих синоби, а также разбойник по кличке Непробиваемый Череп, одетый в замызганное тряпье. Девица держалась поодаль, обособленно и дерзко. Она прислонилась спиной к дереву и задумчиво глядела ввысь на быстро проплывающие над макушками синие, словно глаза старой и мудрой гейши, облака.

— Мне плевать — сказал мясник — Я войду туда и так. А вы давайте суетитесь с крюками, ниндзя долбанные. — и он брезгливо сплюнул в сторону нервных молодчиков, продолжая усердно натачивать свое орудие труда.

— И как же ты позволь узнать окажешься внутри, о великий герой!? — насмешливо бросил ему Гадзаку Доку, он же Череп.

— У меня в отличие от вас, бездомных оборванцев и тупых проходимцев, есть профессия. Я мясник — показал Бугну широкий нож — И я не собираюсь прикидываться идиотом или лазать по стенам темной ночью. Я всего лишь навсего пойду и наймусь на работу.

— Кем!? — спросил один из ниндзя, высокий и небритый.

— Доктором. Который лечит слабоумие. — огрызнулся Бугну.

— А что у дайме Дзаматуро проблемы, да!? — оторвался от размышлений второй синоби, еще более длинный и нескладный.

Девица в легком облегающем темном трико тем временем отделилась от дерева, перебросила за спину лук и даже не взглянув на компанию стремительно побежала в направлении северо — восточной стены. Вскоре она скрылась среди ветвей, оставив после себя лишь память о надменном выражении своего лица. Молодчики хотели было кинуться за ней, но потом передумали и в растерянности уставились друг на друга. Череп крутанул в руке дубинку и побрел не оглядываясь в противоположную сторону.

— Значит каждый сам по себе — подытожил Бугну, вставая со скрипом в старых костях.

Синоби глупо озирались по сторонам. Начался дождь, призывая к немедленным и решительным действиям.

Ночью в коридорах замка висела густая и мрачная, почти ощутимая кожей, холодная тишина. В небе за окнами, словно подлая лиса стерегущая кур, изредка выглядывал в просветы меж кучных облаков, таинственно — желтый месяц. Стражники гулко гремели доспехами и негромко ругаясь поправляли надоевшие шлемы. На четвертом этаже, возле высоких двустворчатых дверей, возились двое. Лязгали в неумелых руках отмычки, раздавался приглушенный шум и скрип пола под ногами. Наконец замок поддался и «синоби» ввалились внутрь помещения. Здесь находилась широкая кровать с кружевными занавесками, большим одеялом и высокими подушками, торчащими вверх словно горные вершины, а также гардероб и овальное зеркало над тумбой. Лазутчики зажгли свечу на подставке, бегло осмотрелись. «Прикрою дверь» — сказал один и высунул голову в коридор. Прямо напротив возникло испуганное женское лицо с подносом и напитками на нем, готовое сию же секунду разразиться отчаянным криком. Молодчик втащил даму внутрь и сдавил тонкие губы ладонью. Та принялась довольно сильно извиваться и брыкаться ногами, но «синоби» скрутили ее и бросили на кровать, предварительно связав руки и ноги имевшейся у них веревкой. Один все еще сжимал рот служанки, другой суетился в поисках подходящего кляпа. Пламя свечи, оставленной на тумбе, рисовало на стенах комнаты причудливые и жуткие тени. Внезапно входная дверь скрипнула и ниндзя приготовились к скорой, а может быть и медленной, мучительной смерти, но это была всего лишь гордая девица в трико и с луком за спиной, которая тащила, подхватив под мышки, достаточно крупного повара в белом костюме и с шишкой посреди лба.

— Эй дура — шикнул один из лазутчиков — Проваливай, это наше место!

— Что я могла!? — покорно опустила голову та — Он пер по коридору прямо на меня. Вот же свиное рыло! Пустите даму!?

— Ни за что! — взвились оба.

— Тогда я оставлю его снаружи и нам всем конец. — пригрозила лучница, скорчив недовольную рожу.

— Ладно — согласились синоби — Давай тащи его на кровать. Только помощи от нас не жди.

Девица выдохнула устало и поволокла тушу внутрь. Внезапно служанка резко рванулась в сторону и грохнулась на пол, покатилась точно смотанный ковер к гардеробу и стукнувшись об него безумно заверещала:

— Я ни за что, ни за что не лягу с этим поваром! Это бесчестье!

— Молчать! — прикрикнул долговязый ниндзя — Ты что совсем сбрендила!? Кто вас здесь увидит, бабушка что ли!?

Другой тем временем безуспешно пытался отодрать от простыни клок и соорудить кляп. Девица в трико подошла к нему, усмехнулась, вытащила словно фокусница из рукава тонкий нож и ловко отрезала необходимую часть материи. Затем приблизилась к орущей и сучащей ногами служанке и мягко надавила на точку го — нун на шее. Выражение ее лица сделалось умиротворенным и даже почти восторженным и разгневанная дотоле девушка отключилась, уронив голову на мирно вздымающуюся грудь. Синоби схватили ее и бросили на ложе, рядом с распластавшимся во всю ширь поваром. Девушка подогнула колени и мягко прижалась носиком к его сильному плечу.

Конец ознакомительного фрагмента.