Озомена

Чикодили Эмелумаду (2023)

Встречайте книгу для фанатов творчества Чинуа Ачебе, Чимаманды Нгози Адичи и Чигози Обиомы! Перед вами насыщенная и совершенно завораживающая история, пропитанная магическим реализмом и мифологией игбо. Озомена родилась в Англии, но возвращается с родителями в Нигерию и сталкивается с натуралистическими, жестокими реалиями местной жизни. Но вопреки всем отталкивающим картинам, Озомену затягивает в волшебный, притягательный мир поверий, который существует не только в пересказанных легендах. На улице можно встретить ангелов и призраков в остроносых туфлях, столкнуться со злой колдуньей. Добро и Зло ходят по земле и имеют не только человеческое, но и магическое воплощение. Миссия Озомены — стать леопардом и нести добро. А где-то рядом всё время находится еще одна героиня, выполняющая совсем другую, страшную миссию. Этот яркий дебют исследует, на что готовы пойти две девушки (и чем они готовы пожертвовать), чтобы выжить в мире традиций, где женщина чаще всего слышит слово «нет».

Глава 4

Озомена: день сегодняшний

БЧ Удегбулам не из тех, кто хочет побыстрей от вас отвязаться. Он все нам подробно рассказывает. Что преподает в школе английский. И что Озомена будет учиться в его классе. Медленным шагом он ведет Озомену и Приску в сторону длинного бунгало и приглашает внутрь. Первая комната — его кабинет, а дальше — классные комнаты для девочек.

— Да, у нас учатся и мальчики, и девочки, но мы их не смешиваем. При посещениях вы сами в этом убедитесь, — объясняет директор, роясь в ящиках стола. Приска слушает и уважительно кивает. Наконец БЧ вынимает тонкую папку «Экзаменационные вопросы» с зелеными разделителями. Озомена сидит напротив на стуле с обивкой из искусственной кожи и чувствует, как часто пульсируют жилки на ее запястьях. Она бесцельно смотрит на свои руки, а потом на белые гольфы, их резинка больно впилась в ее коричневые икры. Вентилятор под потолком не работает — сегодня в школе отключено электричество. Слева стоит скамейка, а за ней на бледно-голубой стене виднеются грязные продолговатые следы, оставленные потными спинами учеников. За директором — дверь с табличкой «Доктор Винсент С. Удегбулам», а чуть ниже «Директор», сам же БЧ сидит лицом к арке, через которую они сюда вошли.

Директор куда-то отлучается, прихватив папку, и Приска тихо говорит дочери:

— Надеюсь, это настоящая полноценная школа, а не какой-то там семейный бизнес. Подобные заведения требуют огромных вложений. — Приска задумчиво кусает губы. — Во-первых, на входе нет ворот, во-вторых, Угдебулам совмещает директорскую должность с преподавательской. У него вообще есть квалификация или он сам себя назначает?

Но Озомене тут нравится. Она даже ведет себя так, словно ее уже приняли, от чего становится страшно и одновременно радостно. Мама хочет, чтобы она училась в средней школе, значит, Озомена просто обязана пройти экзамен. Она сжимает в руках картонную папку с математическими задачками, она все выучила назубок. Девочка поправляет папку, подушечки ее пальцев оставили на ней влажные следы.

Наконец возвращается БЧ с пачкой писчей бумаги.

— Пойдем, — говорит он Озомене.

— С Богом! — кричит Приска дочери вслед.

При ходьбе у Озомены хрустят коленные суставы, словно она просидела на одном месте сто лет. Вместе с директором они пересекают песчаную площадку — БЧ ведет ее к тому самому розовому зданию, возле которого припаркована их «Хонда». Тень от здания уже переместилась, и водительское кресло снова жарится на солнце. Озомена поднимается за директором по ступенькам, ботинки БЧ издают глухой стук подобно скорлупе расколотого кокоса, и этот звук эхом разносится вдоль школьной веранды.

— Вот здесь у нас компьютерная лаборатория, — объясняет директор, понижая голос.

Озомена вежливо кивает, уже представляя себя в идеально чистой комнате со светлыми стенами — в точности как в отцовской операционной.

— Дальше у нас кабинеты физики и химии, а вон там — спортивный зал. Все ученики с первого же года изучают все базовые науки, включая экономику, сельское хозяйство и основы технологий. Вот такая у нас школа «Новус», учиться всему надо смолоду.

БЧ говорит как по писаному, но Озомену не нужно ни в чем убеждать. Ей нравится хотя бы то, что школа находится далеко от дома, подальше от Приски и Мбу, которые постоянно ее третируют. Пусть здесь будет ее собственный маленький мир, без необходимости дружить с младшими братьями и сестрами подружек Мбу. Тут никто не будет полоскать их семейную историю, намекать на мнимую ущербность Озомены.

БЧ идет вдоль веранды, толкает дверь в химическую лабораторию. Озомена делает первый шаг и замирает: после слепящего света веранды глазам нужно немного привыкнуть, чтобы увидеть хоть что-то. По легкому шороху она понимает, что в классе они не одни. БЧ идет по проходу между партами, потом вдруг останавливается, чем-то озадаченный.

— Так, — говорит он, глядя на запястье — наверное, чтобы узнать время. Но Озомена точно помнит, как он расстегивал свои массивные часы на толстом кожаном ремешке, чтобы вытереть носовым платком вспотевшее запястье. — Ах да, — бормочет директор, разворачивается и глядит на стену.

— Эти часы не работают, — говорит девочка за партой, оторвавшись от своей писанины. Она смотрит на свои наручные часы. — У нас остался один час и пять минут, сэр.

— Прекрасно, прекрасно, — говорит БЧ. — Нвокеке, садись-ка вон там. — Директор показывает Озомене ее место. Вторая девочка пока молчит и грызет колпачок своей шариковой ручки, словно это лакомство какое-то.

Озомена отодвигает стул и присаживается, боязливо поглядывая на заставленные лабораторным оборудованием столы: тут и шланги для бунзеновских горелок, и мензурки, и пробирки, и пипетки в сетчатых подставках. Она не знает, как все это называется, но догадывается, что оборудование привезено из-за границы и стоит больших денег. БЧ кладет перед девочкой чистые листы бумаги и благоговейно вытаскивает из папки экзаменационные вопросы.

— Разговаривать во время экзамена запрещается. Мы ожидаем от вас соответствующего поведения как потенциальных учениц нашей школы. Никаких обсуждений и подсказок. Сейчас у нас… — Он опять пытается взглянуть на наручные часы и сердито бурчит, вспомнив, что оставил их в офисе.

— Сейчас без пятнадцати час, сэр, — говорит все та же услужливая девочка. Она постарше Озомены, примерно ровесница Мбу. У нее темная кожа и упругие локоны с высветленными кончиками, словно обсыпанными песком — рука так и тянется стряхнуть его с волос.

— У тебя два с половиной часа, чтобы ответить на вопросы по английскому, математике и общему кругозору, — говорит директор. — Можешь приступать.

Озомена сразу же сосредотачивается и забывает про директора. Она даже не слышит, как он смешно следует к двери на цыпочках и тихонько прикрывает ее за собой.

Озомена начала с любимого английского. Просмотрев вопросы, она берется за дело. Далее — вопросы на общий кругозор. Озомена не спешит, давая себе подумать, как советовали учителя.

«Назовите самую высокую гору в Африке».

Девочка пишет ответ: «Килиманджаро».

«Имя первой женщины — лауреата Нобелевской премии».

«Мария Кюри».

«За достижения в какой области была получена премия?»

«Химия», — пишет Озомена, но затем исправляет на «физика».

«Имя Генерального секретаря ООН».

«Бутрос Бутрос-Гали».

Озомена мысленно благодарит отца — именно одна из его шуток и помогла ей дать сейчас правильный ответ. Девочка отвлекается на грустные воспоминания об отце, а когда глядит на часы, перешедшие ей от Мбу, то понимает, что потеряла на переживания целых десять минут.

«Столица штата Гонгола».

Это вопрос с подковыркой, но Озомена довольно улыбается. Вопросы подобного рода — отличный повод продемонстрировать свою эрудицию. Недаром после молитвы на школьной линейке ученики каждый день перечисляли вслух названия всех тридцати штатов и их столиц. Поэтому Озомена знает, что штат Гонгола перестал существовать в прошлом году^[39]. Дрожащей от волнения рукой она записывает ответ: «Штата Гонгола более не существует на политической карте Нигерии». Она специально употребляет такую цветистую фразу, чтобы показать свое умение красиво излагать мысль.

Вопросы по математике заставляют ее сконцентрироваться в полную силу. Первые две задачки простые, а на следующих она застряла. Озомена задумчиво щелкает костяшками пальцев, варианты решений роятся в голове, как всполошенные мухи. Девочка отрывает голову от работы и осматривается. Вот складная грифельная доска, рядом — периодическая таблица Менделеева, на длинной подставке сбоку стоит какой-то лабораторный аппарат. По стенам развешаны химические формулы и правила, в которых она пока не разбирается. В полумраке комнаты окна сияют белыми яркими квадратами. Озомена осиливает еще пару задачек, медленно выводя решение.

Она шевелит носом, почувствовав рядом запах вареных яиц, и прямо над головой раздается голос:

— Ты так лихо писала, что остановилась-то? — Озомена поворачивает голову. Это та самая девочка, что грызла колпачок ручки. У нее короткие волосы, уложенные розовым маслом и зачесанные назад. Рубашка оверсайз и джинсы. Девочка тыкает обгрызенным ногтем в исписанную страницу и авторитетно заявляет:

— Вот тут у тебя неправильно.

Закрыв лист рукой и стараясь подражать своей строгой маме, Озомена отвечает:

— Нельзя вставать со своего места и разговаривать.

— И тут тоже неправильно, и тут, — продолжает девочка, вытягивая шею и вчитываясь в писанину Озомены. — Ты что, не сечешь в математике? Могу помочь.

— Нет уж, спасибо. — Озомена опасливо глядит на дверь и сопит, опасаясь неприятностей. — Не мешай, мне нужно закончить работу.

Девочка молча пожимает плечами, но не уходит.

— А я уже закончила.

Сзади гремит по бетонному полу отодвигаемый стул, Озомена оборачивается. Неужели эта девчонка с часами сейчас наябедничает на нее? Она вытирает пот под носом, твердо вознамерившись игнорировать назойливую «помощницу». Выпрямившись, как и положено старательной ученице, она продолжает решать пример, пытаясь вспомнить формулы, но от сомнений почерк становится неуверенным.

— А меня Обиагели зовут, — говорит девочка в клетчатой рубашке. — Я слышала, как учитель назвал твою фамилию — Нвокеке. А как твое имя?

Озомена сердито откашливается. Ей так и хочется сказать: «Отвали и сядь на свое место», — но она молча наклоняется над партой, загораживая свою работу.

— Это у тебя ответы неправильные, Обиагели, — слышится за спиной мягкий голос.

Обиагели возмущенно возвращается на место и начинает спорить со второй девочкой. Озомена нервно поводит плечами, наконец не выдерживает и поворачивается к девочкам.

— Вообще-то у нас тут экзамен! — шипит она. — Вы что, неприятностей захотели? — Ее просто возмущает такое наплевательское отношение. Озомена очень правильная и считает, что все это непозволительно.

Девочка смотрит на часы и говорит Озомене:

— У тебя еще есть время, расслабься.

— Да, но я еще не все доделала, — огрызается Озомена.

— Меня зовут Ифенкили Персифона Озонду, или просто Нкили, — говорит девочка. Подойдя к Озомене, она всматривается в ее каракули. — Обиагели права, этот пример ты решила неправильно.

С левой стороны снова возникает Обиагели.

— Можете представить себе такое имечко? — говорит она. — Персефона — это же как телефон. И почему Ифенкили? Можно подумать, что ты красавица.

— Конечно, красавица, — говорит Нкили, берет у Озомены ручку и начинает вписывать решение прямо в ее работе. — Вот так нужно, чтобы сошлись обе части уравнения. — Озомена и глазом не успела моргнуть, как Нкили все переделала своим почерком. Озомена с сомнением глядит на решение.

— Нет, нас не так учили, — с отчаяньем в голосе произносит она, но Нкили не обращает на нее внимания: высунув язычок, она продолжает вписывать свой ход решения. У нее длинный прямой носик, и от ее дыхания край страницы трепещет, словно крыло бабочки.

— Нет, погоди, стоп. — Озомена пытается отобрать ручку.

— Не веришь — посмотри у меня, а я пока закончу у тебя, — говорит Нкили и кидает перед Озоменой свою сделанную работу.

— Но ведь все сразу поймут, что это не я писала! — возражает Озомена. Она уже злится и сопит как паровоз. — Не трогай мою работу. — А потом взгляд ее падает на страницы Нкили, и она понимает, что из двадцати упражнений по английскому у нее правильно сделаны только шесть.

— У тебя в английском куча ошибок.

— Ну так исправь, пока я тебе помогаю, — говорит Нкили, не отрываясь от своего занятия.

— А что там с общими вопросами? — спрашивает Обиагели. — Эй, дай-ка глянуть, что она там написала. По ним она вроде не сомневалась.

— Я могу тебе продиктовать, — предлагает Озомена, уже смирившись с ситуацией. Сердце бухает в груди — вдруг их застукают за списыванием?

Заметив волнение Озомены, Нкили говорит:

— Ладно, все, давайте по местам.

— Но я оттуда не услышу, — ноет Обиагели.

— Ну все, хватит. — Озомена забирает свои странички, прижав их к столу ладошкой. Вздохнув, она исправляет ошибки в ответах Нкили, возвращает ей ее работу, та бегло просматривает правки.

— Интересно, я наберу достаточное количество баллов? — спрашивает она.

Обиагели отрывает руку Озомены, чтобы подглядеть какое-то упражнение, бормочет под нос «ой, точно» и что-то исправляет у себя.

Озомена убирает в папку математические упражнения, наводит порядок на парте и встает. У нее еще есть время, чтобы все переписать начисто, перечеркивания чужим почерком приводят ее в ужас. Что же она натворила? Но если попросить чистую бумагу, возникнут вопросы, а она не может выдавать девочек. И потом, Нкили вроде не сомневается в своих правках. Так стоит ли рисковать, если хочешь попасть в эту школу-пансион? Во всяком случае, упражнения по английскому и вопросы на общий кругозор она написала сама. Пока Озомена стоит, преисполненная сомнений, дверь открывается, впустив в комнату поток жаркого воздуха.

— Так, время истекло, — говорит БЧ. — Нвокеке, ты все успела?

— Дда, сэр, — заикаясь, отвечает Озомена, подходит к директору и сдает свою работу. Следом за ней это делают Обиагели и Нкили. Девочки выходят на улицу, пока директор запирает дверь. На солнце темная кожа Нкили разительно контрастирует с ее золотистым мелированием, выдавая в ней мулатку. На пальчиках ее рук и ног — бледно-розовый перламутровой маникюр, одета она в узорчатые легинсы (серебристый плющ, обвивающий пурпурные цветы) и короткую льняную сорочку с вырезом, приспущенным на плечи. Часы у Нкили — марки Casio, с мини-калькулятором, хотя на экзаменах им запрещено пользоваться. Неужели Нкили нарушила правила? Озомена понуро опускает плечи.

Видя, какой у нее побитый вид, Обиагели хлопает Озомену по плечу:

— Да не бойся ты. У меня тут братья учатся, и они сказали, что экзамены не имеют особого значения. Главное, чтобы у родителей были деньги за оплату обучения. У твоих родителей есть деньги?

— Ну ты даешь, Обиагели, — говорит Нкили, считая, что может позволить себе такую фамильярность с соучастницей. — Прикуси язык и думай, что говоришь!

Озомена скидывает с плеча руку Обиагели.

— Провалить экзамены может только последний тупица, — не унимается Обиагели. Она оценивающе глядит на Озомену. — Надеюсь, ты не тупица. Я же у тебя списывала.

Несмотря на стресс и чувство вины, Озомену разбирает смех.

— И вообще я не тупица, а Озомена. Ты сама тупица.

— Если ты задружилась с тупицей, то есть со мной, тогда ты вообще тупица в квадрате.

— Обиагели! — с упреком вскрикивает Нкили, но и сама уже начинает смешливо похрюкивать. БЧ обходит смеющихся в голос девочек. Озомена набирается храбрости и спрашивает:

— Сэр, а когда будут известны результаты? — Ой, что-то стало страшно.

— Через несколько минут и узнаете, — отвечает БЧ. Вот странно: даже когда он молчит, то все равно продолжает шевелить челюстью. — Я отдам работы на проверку профильным учителям, они уже на месте и ждут. Ну а сам я, разумеется, проверю упражнения по английскому.

Девочки стоят на тротуаре и болтают, но тут Озомена вспоминает про маму. Приска точно видела, что директор вернулся в здание, и гадает, куда подевалась ее дочь.

— Пошли в нашу машину, — с улыбкой предлагает Нкили. Улыбка у нее получается странная — верхняя губа заходит на нижнюю. — У меня есть чем перекусить, есть сок и минералка. Наш шофер припарковался с той стороны здания. — Она указывает в сторону школы, и Озомена понимает, что не посмеет внаглую пройти мимо собственной мамы.

— Ну? — спрашивает Обиагели.

Озомена мотает головой.

— Нет, меня мама покормит.

Она знает, как Приска воспримет девочек. Она посчитает их слишком развязными и наверняка скажет, что родители плохо ими занимаются. Но Озомена уже на стороне новых подружек, даже если им больше не доведется быть вместе.

Озомена сидит на заднем сиденье и уминает сэндвич с сардинами, Приска примостилась на переднем пассажирском, в тени. Обернувшись к дочери, она говорит:

— Нас зовет директор, поторопись.

Озомена быстро дожевывает сэндвич, стараясь не набивать щеки как хомяк. Подбородок измазан в растаявшем маргарине, Озомена спешит, спотыкаясь, за мамой, на ходу вытирая лицо носовым платком. Две ее новые подружки уже в кабинете директора, рядом с Обиагели сидит скучающий мальчик постарше.

— Вы все зачислены, — объявляет БЧ. — Вот список всего необходимого для проживания в пансионе и для обучения как такового. Вот расписание на четверть и наши расценки. — Директор отдает распечатки Приске, брату Обиагели и Нкили, потому что она тут сама по себе. Нкили молча поднимает вверх два больших пальца, но Озомена делает вид, что не заметила, и утыкается в мамину бумажку с эскизами школьной формы и внеклассной одежды. Сердце, только что готовое остановиться от волнения, начинает радостно биться, комок в горле из-за наспех съеденного сэндвича исчезает.

— Поздравляю вас, и до встречи в сентябре.

По дороге домой Озомена впадает в полудрему, но Приска вдруг говорит:

— Только я не поняла, почему он не сказал, кто из вас набрал большее количество баллов?

Примечания

39

Штат Гонгола просуществовал с 1976 по 1991 г.