Клональ

ШаМаШ БраМиН, 2020

Медовый месяц – что может быть слаще. Даже если это время, проведенное на затерянном в северной Атлантике острове. Разве это ложка дегтя? Нет. Ни странное поведение островитян, ни подозрительность местного шерифа, ни даже призрак и «живая» плесень, захвативший гостиничный номер. Ничто не может испортить отпуск рядом с любимым человеком. Настоящие неприятности начинаются, когда глава новоиспеченной семьи натыкается на труп неизвестной девушки, а молодая супруга неожиданно исчезает. К тому же полиция обвиняет гостя в наркотрафике. Предстоит нелегкий выбор – покинуть остров добровольно, оставив любимую в клубке неразгаданных тайн, или быть арестованным.

1.

Паром шел своим курсом. Нос судна целеустремленно разрезал холодную воду Северной Атлантики. И слева, и справа громоздились обнаженные шхеры, равнодушные к пронизывающему соленому ветру, к жадному до тепла солнцу, к скулящим стаям чаек. Отсюда, с верхней палубы, еще можно было разглядеть очертания покинутой полчаса назад каменной глыбы Ньюфаундленда. Резкий порыв северного ветра снова заставил меня вздрогнуть: «Какого черта, я здесь делаю?» — выругался я в тысячный раз за последние сутки. Застегнув под горло молнию ветровки, рука инстинктивно потянулась в боковой карман за сигаретой. «Успею, пока не вернулась». Закинул в рот ядовитую палочку, повернулся спиной к ветру. Чиркнул зажигалкой. Осечка. Снова. Снова осечка.

— Тут не курят, — произнес голос за спиной.

Я оглянулся. На длинной деревянной лавке, расположенной вдоль борта, сидел мужчина. Созерцая собственное раздражение и остров на горизонте, я не заметил, как один из пассажиров поднялся на верхнюю палубу.

— Признаться, я бы и сам закурил, — добродушно продолжил он, пристально вглядываясь в мое лицо.

— В чем проблема? — спросил я, очередной раз, чиркая зажигалкой. Пламя на миг вспыхнуло, но злой ветер тут же огонек погасил. — Угостить?

Я протянул незнакомцу пачку.

— Спасибо, — поблагодарил он, но угощаться не спешил, с отчаянным сожалением глядя на пачку. — Вы иностранец? Откуда вы?

— Так сильно заметно? — ответил я вопросом на вопрос.

— Да, — признался мужчина. — У нас в Канаде принято соблюдать законы.

Он кивком указал на табличку с перечеркнутой сигаретой. Так и не закурив, я убрал сигареты в карман.

— Извините.

— Что вы? — улыбнулся незнакомец. — Извинятся пока не за что. Вы же так и не зажгли сигарету.

— Ну, я был готов это сделать, — сказал я, отворачиваясь к борту. — Дурацкая привычка.

— Вы тоже пытайтесь бросить? — спросил он, продолжая широко улыбаться.

— Тоже, — подтвердил я. — Моя девушка… моя жена настаивает. И правильно, я думаю.

— А, — вставал незнакомец, демонстрируя свои белоснежные, ровные зубы. — Вы молодожены? Я так и думал. А ваша молодая супруга, та прелестная девушка с камерой.

Он указал на корму. Я кивнул, подтверждая его догадку.

Молодой человек имел вид офисного клерка, одетого по местной моде. Дутая синяя куртка, из-под которой виднелась темно коричневая рубашка и строгий фиолетовый галстук. Открытое, скуластое лицо с продолговатыми цепкими глазами, ровный нос и тонкие губы. Гладко выбритые щеки казались немного впалыми. Головного убора на нем не было, и ветер уже успел изрядно растрепать тщательно уложенные в боковой пробор волосы. В том, что мы ровесники, сомнений не было. Ему явно не больше тридцати.

— Митч Батлер, — мужчина протянул руку.

— Андрью Семак, — я пожал его крепкую ладонь.

— Туристы? — поинтересовался Митч. — Медовый месяц?

— Да, — ответил я, раздраженнее, чем допускают приличия. Подлог жены снова заколол меня своей обидой. — Для меня да, для супруги и да, и нет.

Мужчина снова засмеялся:

— Первая ссора? Вот поэтому я холостяк.

Я не нашел что ответить. Повисла неловкая пауза, которую можно было расценить как нечаянную обиду. Напрашивалась необходимость сменить тему.

— Еще раз извините за сигарету, — сказал я. — Поверьте, я не хотел вас…

— Забудь, — махнул он рукой. — Я второй год пытаюсь бросить. Но все равно, срываюсь, время от времени. Пять минут назад ты меня чуть не искусил.

— Поверьте, мистер Батлер, я не нарочно.

— Митч, просто Митч, — сказал он и снова протянул мне руку.

— Дрью, — я повторно ответил на рукопожатье.

— Красиво, — задумчиво сказал он через минуту.

— Да? — я передернулся. — Холод собачий. На самом деле сейчас мы должны были распаковывать чемоданы в Майами.

— Можно спросить? Что произошло? — деликатно поинтересовался Митч, повернувшись спиной к борту и упершись в широченный леер.

Я взглянул на него, пытаясь оценить степень заинтересованности. Условный индикатор болтался между показателем «Не интересно» и «Со скуки поддерживаю разговор».

«В конце концов, надо это из себя вывалить» — подумал я, и начал:

— Ехать в Майами было совместным решением. Хотя она и предлагала это, — поворотом головы я указал на окружающий пейзаж, — но, не настаивала. Если бы настояла, мы бы дома поругались и… бог знает, чем бы все закончилось. По крайней мере, это было бы честно.

Я снова извлек пачку сигарет, посмотрел на нее и вернул в карман.

— Пересадка в Торонто на ее совести. Мне, признаться, было не по себе. Свадьба, мальчишник. И в самолете немного перебрал. В общем, очнулся, когда стюардесса объявила посадку в Гандере. Какой Гандер? А, она мне: «Дорогой, все в порядке! Обещаю, будет классно. Прости».

Я замолчал, уставившись в красоты за бортом. Собеседник почувствовал, что меня необходимо подбодрить:

— Уверен, она хотела как лучше…

— Лучше для кого? — перебил я его.

Он не успел ответить. К нам подошла она — моя очаровательна обманщица.

— Еще дуешься? — она шуточно хлопнула меня по плечу своим кулачком, имитируя замедленный апперкот боксера. — Посмотри, какая красота! Уууу!

Вероника издала протяжный, высокий вопль, который приглушенно повис в окружающих нас тяжелых пределах океанского холода.

То ли услышав ее клич, то ли приветствуя знакомого кита, капитан парома дал один длинный, и три коротких гудка.

— Мэм, вам его не перекричать, — Митч улыбнулся.

Супруга вопросительно на него посмотрела. Я поклялся больше никогда с ней не разговаривать, но тут такие обстоятельства.

— Дорогая, это Митч Батлер. Митч, это Вероника, — сказав я, и демонстративно отвернулся.

Краем глаза заметил, они пожали друг другу руки.

— Я с вами полностью согласен, Вероника. Такой красоты нигде больше нет, — продолжил Батлер. — Суровая, холодная, не ласковая, но красота. Вообще, считаю не правильным охарактеризовывать красоту. Она либо есть, либо ее нет.

— Пожалуй, да, — ответила супруга. — Местные привыкают к этой красоте. Для вас это просто дом.

— О, нет, мэм, — Митч замахал руками, — я не ньюфи. Я из Оттавы.

— Столичный франт? — Вероника звонко засмеялась. — И что вы делайте на краю земли?

— Я агент КККП, — заметив наши вопросительные взгляды, Митч пояснил, — национальный отдел канадской королевской полиции. Звучит пафосно, знаю. Для вас, американцев, это аналог ФБР.

— Мы не…, — начал, было, я оправдываться, но Вероника меня перебила, отвлекшись от пролистывания недавно сделанных кадров на камере.

Фотоаппарат стал моим свадебным подарком. Учитывая полный комплект разнообразных профессиональных объективов, фильтров, линз, штативов и прочего, неизвестного мне оборудования, он обошелся в целое состояние. Внушительная сумка, в которой все это хранилось, напоминала саквояж средневекового врача. Или палача. Но оно того стоило. Вероника до сих пор пребывала в восторге, и ни на секунду не выпускала камеру из рук.

— Скажите, а правда, что полиция в Канаде до сих пор называется конной?

— Да. Это дань традиции, — коротко ответил мужчина.

Было заметно, развивать эту тему ему не хотелось. Причина очевидна, шутки про канадскую полицию на лошадях обросли длинной, косматой бородой. Признаться, я с трудом сдержался от желания поделиться анекдотом об участии двух канадских полицейских кляч и белки-летуньи в антитеррористической операции.

— А вы, мэм? — сменил уязвимую тему Митч. — Признаться, северный остров странное место для медового месяца.

Он сочувственно, как бы извиняясь, посмотрел на меня. «Похоже, — успел я подумать, — Батлер не плохой парень!»

— О, — охотно начала Вероника. — Как раз в этом ничего странного. Мы, — она посмотрела на меня, и, на секунду высунутым языком оценив мое выражение обидчивой высокомерности, продолжила. — Мы решили совместить приятное с полезным. Дело в том, что я журналист, фоторепортер. Правда, начинающий. Неделю назад мне поступило предложение от Нэйшнл Джео на серию иллюстраций к статье о тупиках. Это северные птички, с таким необычным тупым клювиком, — Вероника провела ладонью перед лицом. Жест должен был наглядно обозначить степень тупости птичьего клюва. — Сами понимаете, издание серьезное, для портофольо — просто подарок. А сроки сжаты.

— Вероника, — не выдержал я, — мы это обсуждали. Твоя карьера важна, не спорю. Но замуж ты не каждый год выходишь? Или я для тебя временное явление?

— Перестань, бублик, — ласково начала она, примирительно поправив на мне ворот куртки.

Энергия из нее так и била. От открывающихся красот и перспектив, от предвкушения любимой работы, от недавнего замужества и бог знает от чего еще, она светилась. Видя это счастье, я забывал об нелепых обидах. Действительно, какая разница в Майами или Ньюфи, в тропиках или Арктике, главное, что рядом с ней. Да, черт подери, я ее люблю. Сильно, очень сильно. И готов простить ей все. Вы скажите тряпка? Наверно. Да ну и что? Главное чтобы моя косуля вот так, как сейчас, светилась от счастья.

Ее от природы стервозная женская интуиция безошибочно обнаружила мои смятения. Ника сладко улыбнулась и чмокнула меня в щеку. Затем, как ни в чем не бывало, продолжила про своих птичек:

— Во время охоты тупики плавают под водой, вот так, с помощью крыльев, — она запорхала руками и побежала по палубе, имитируя подводный полет северной птички, — а ноги они используют как руль. Плавают быстро, и могут достигать больших глубин. Дыхание на минуту задерживают. — Вероника надула щеки, наполнив их воздухом. Через несколько секунд выдохнула, и продолжила свой рассказ. — Обычно, тупики съедают, пойманных рыбок, не выныривая. Но в здешних водах добыча слишком крупная для них. Редакторы Нэйшнл хотят фото едящих Фратеркула Арктика — тупик по латыни. Вот.

Устало выдохнув, Вероника закончила свои энергичный рассказ. Затем отдышалась, поправила на голове легкую вязаную шапочку и обняла меня за талию. Во время ее рассказа Митч не переставал улыбаться. А когда она, надув щеки, парадировала ныряние тупика, громко захохотал. Да, непосредственность Вероники очарует кого угодно. Я всегда говорил, она актриса, но слишком умна для настоящей карьеры на этом поприще. Признаться, я тоже не выдержал и улыбнулся, увидев ее надутые, в еле заметных веснушках, щеки и подчеркнуто серьезное выражение глаз, важной, напыщенной птицы.

— Браво, — продолжая хохотать, захлопал в ладоши Батлер. — Я ни разу в жизни не видел тупика, но теперь увидев, без сомнений узнаю.

— Классно, — ответила Вероника, и повернула ко мне свое веселое лицо. — А ты, бублик, узнаешь?

Я изо всех сил старался удержать серьезную мину. Но, когда она снова надула щеки и округлила глаза, я не выдержал и расхохотался.

— Боюсь, теперь в каждой птички буду узнавать тебя.

— Кофе? — спросил Митч, когда мы немного успокоились. — За такую лекцию я просто обязан предложить.

Не ожидаясь ответа, он спустился палубой ниже, где еще во время погрузки я заметил кофе аппарат. Как только его силуэт исчез, Вероника сказала:

— Правда, милый. Прости меня. Для меня это очень важно.

Она сказала это по-русски. Вместо ответа я ее поцеловал и прижалась к себе. Северный ветер продолжал обдувать нас со всех сторон, а холодные, такие же, как и все кругом, солнечные лучи бегали по лицам. Так мы простояли минуту, пока капитан снова не погудел. С верхней палубы, на которой мы стояли, была видна его рубка. В широком капитанском иллюминаторе я увидел суровое, продутое всеми ветрами лицо. Он улыбался, и приветливо помахал рукой. Я помахал в ответ, и шепнул по-русски в бесценное ушко, спрятанное под красную вязаную шапочку:

— Я тебя люблю!

— Стоп, — она меня оттолкнула. Погрозила пальчиком и промурлыкала, — Говорить только по-английски. С тебя шоколадка.

— Фак, — выругался я. Действительно. Я и забыл о нашем шуточном споре, — Погоди. Ты первая начала.

— Не считается, — сразу выпалила она, — во-первых, шепотом, во — вторых я девочка.

Оба аргумента железобетонные. Я улыбнулся и снова ее обнял.

В дверях появился Митч, обнимая ладонями три картонных стаканчика.

— Я подумал, мы все пьем кофе по-американски, — сказал он, устраивая стаканчики на сидение.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Действительно, кофе был как нельзя кстати.

— А чем ты занимаешься, Дрью? — спросил Батлер, опив глоток.

— Я финансовый аналитик. Банально. Но мне нравится моя работа.

Мы стояли, прислонившись к борту. Вероника ковырялась в своей огромной, дорогущей камере.

— Ребята! — крикнула она. — Сейчас вылетит птичка.

Щелкнул затвор фотоаппарата. Наши с Митчем физиономии на фоне проплывающих мимо шхер, остались в силиконовой памяти цифры.

— Будущее прячется в прошлом, а между ними тонкая граница — настоящее. Анализируя прошлое можно увидеть реальный рубеж настоящего. И предугадать будущее. Это можно сделать только сейчас, в этот момент, — меня понесло. О своей профессии могу говорить часами.

— Да? — спросил Митч. — И какие ближайшие прогнозы по финансам?

— Ничего хорошего. Парни с Уолл-Стрит, как всегда, отымеют пять шестых всего человечества.

Мы засмеялись.

— А ты? — спросил я Батлера. — Или служба это секрет?

Вместо ответа Митч улыбнулся, отпил кофе. Потом, лицо его сделалось серьезным, и, он сказал, пристально глядя в глаза:

— Будь внимательным, и береги ее. Я не хочу, чтобы на острове с вами что-то случилось.

Я попытался отшутиться:

— А что с нами может случиться на острове с какой-то тысячей обитателей? Тем более под охраной королевской конной полиции.

Но Батлеру весело не было.

— От острова до Ньюфаундленда 15 миль ледяной Атлантики, а до материка вообще… — он попытался в уме подсчитать, но оставил эту затею. — В случае беды, на помощь рассчитывать не стоит. Только на себя.

— Ребята! — окликнула нас Вероника.

Тут же затрещал затвор камеры.