Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи

Шадийе Османоглу (1963)

Личность последнего султана Османской империи Абдул-Хамида II вызывает острейший интерес не только историков, но и самой широкой публики. В своих воспоминаниях одна из дочерей султана, Шадийе, рассказывает о жизни во дворце и об отце — великом султане, политике, правителе и просто любимом и родном человеке. Впервые мемуары принцессы вышли в свет в 1963 году в виде интервью в популярном турецком журнале. Чуть позже они превратились в книгу под названием «Печальные и счастливые дни моей жизни». С тех пор эти воспоминания издаются и переиздаются как в Турции, так и в других странах на протяжении вот уже более полувека. На русском языке книга «Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи» выходит впервые. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Мои дни в ссылке

Каменный забор дворца Йылдыз был мощным и высоким, ворота — крепкими и неприступными. Военные денно и нощно дежурили у этих ворот. У помещений гарема по ночам дежурные стояли перед внутренними воротами, днем же их можно было увидеть только издалека.

Однажды мы услышали, что этих дежурных убрали, отправили в отпуск или перевели в другие гарнизоны, тем самым положив конец должности дворцовых комендантов. Во дворце ощущалось тяжелое предчувствие какой-то трагедии. Каждый что-то знал, но не мог набраться храбрости озвучить то, что знает. Тогда я начала узнавать странные вещи — насколько я тогда вообще могла понять что-то в политике, — что многие настроены против правления отца и против султаната как традиции, что учреждается новая форма правления, которая называется «конституционная монархия», что отец вынужден не по своей воле учредить и созвать турецкий парламент под названием Меджлис и передать ему бразды правления.

В те неспокойные времена, когда во дворце стало небезопасно, у отца состоялись серьезные разговоры с послами таких значимых государств, как Англия, Франция и Германия. Послы официально заявили: «В связи с текущей ситуацией наши страны официально заявляют о том, что находятся в полном распоряжении султана, если он обратится к нам за помощью». Отец в ответ поблагодарил их и заявил, что «в подобном нет нужды». За этим следует речь моего отца:

«Ясно как день, что эти предложения побега связаны именно с боязнью за безопасность моей жизни. Мне кажется, было очевидно, что я подвергнусь такой же участи, как и мой дядя Абдул-Азиз! Вместе с этим, даже если бы я знал, что мою плоть будут рвать щипцами, я не смог бы даже думать об убежище в чужой стране. Побег с Родины был бы неизбывным позором. К тому же такой поступок был бы огромной низостью, которую не может совершить человек, который правил государством тридцать три года. Полагаюсь на волю Аллаха и предопределение».

Только когда я сама услышала эти слова отца, я осознала, в каком ужасном положении мы находимся. В этот грозный час сила и могущество, словно тени, исчезли из дворца Йылдыз. По ту сторону дворцовых стен стояли военные, охранявшие ныне конституционный строй. Военные части должны были теперь защищать парламент, а не дворец.

Дворец Йылдыз

Мне было семнадцать лет, когда произошли события тридцать первого марта, направленные против отца^[27]. Отец ничего не знал о происходящем до самого последнего момента, а когда узнал, очень огорчился. Усилиями группы недоброжелателей султана и защитников конституционной монархии, которые провоцировали военных восстать против парламента под лозунгами «Хотим шариат!», был составлен изощренный коварный заговор против отца с целью свергнуть его с престола.

Когда в Стамбул прибыла действующая армия с целью подавить восстание, дворец уже был в осаде. Каждый из нас удалился в свою комнату, ворота были заперты на засов. Евнухи и камергеры были удалены из дворца вместе с дворцовыми слугами. Во дворце не осталось никого, кто бы принес нам еду или мог совершить покупки за пределами дворца. Мы обходились теми запасами, которые были в шкафах дворца. Ничто не могло попасть к нам во дворец снаружи. Даже хлеб! Электричество и воду отключили. Из города доносились звуки выстрелов. Настоящая жизнь в осаде. В дворцовый сад, словно капли дождя, летели пули. Мы ходили мимо окон комнат, пригнувшись. Внезапно появился один евнух: «Нас всех собирают, заталкивают в повозки и увозят, никто не знает куда. Я сумел сбежать и пришел сообщить вам. Нужно двигаться осторожно. Дворец окружили военные. Эти люди собираются войти и во дворец. Аллах ведает, какая опасность грозит нашему господину. Если прикажете, пусть это будет последнее ваше распоряжение, я готов пожертвовать за вас жизнью!» — закончил евнух. Мы не знали, что делать, я словно обезумела. Бегом спустилась по лестнице, стала осматривать окрестности через чердачное окно. За стенами виднелись вооруженные отряды. Я осторожно следила, словно через бойницу в крепости, как они меняли позиции. Эти напряженные и полные смертельной опасности дни продлились ровно неделю. Мы испытывали голод. Вместе со служанками мы собирали все, что попадалось по углам и во всех закутках, делились между собой крошками, которых хватало только на то, чтобы утолить жестокие муки голода.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

27

События 31 марта — в истории известны под названием «Инцидент 31 марта». 13 апреля 1909 года (по григорианскому календарю, или 31 марта 1325 года по действовавшему тогда в Османской империи, а затем до 1926 года в Турецкой Республике румийскому календарю) произошло восстание войск Стамбульского гарнизона. Военные потребовали соблюдения законов шариата и высылки из страны руководителей младотурок. Султан немедленно удовлетворил их требования. В ответ лидеры младотурок на основе армейских корпусов, расквартированных в Салониках и Адрианополе, создали Армию действия численностью более 100 тысяч человек. 23 апреля 1909 года Армия действия двинулась на Стамбул и в результате ожесточенных боев 24–26 апреля взяла город под контроль. 27 апреля состоялось совместное заседание сената и палаты депутатов, на котором была зачитана фетва шейх-уль-ислама о низложении султана Абдул-Хамида II и лишении его сана халифа.