Пепел Атлантиды

Шеннон Мессенджер, 2017

Некогда эльфы спрятали Атлантиду под толщей волн. Тысячелетия мирно текли мимо города, пока из-под стражи не вырвалась опасная преступница, чье имя и деяния эльфы предпочли стереть из памяти и чья безумная цель осталась прежней. Она хочет уничтожить Атлантиду. Сжечь, затопить – всё равно. Софи даже не подозревала о существовании этой преступницы и её чудовищных планах, пока та не похитила кое-кого, очень важного для Софи. Её родителей.

Глава 3

— Ая все думала, когда до тебя дойдет, — сказала Ливви-Микстура, — похлопав Софи по голове. — Хотя, стоит признать, я не особо скрывалась.

Микстура носила только цветные карнавальные маски, прикрывавшие верхнюю половину лица, — далеко не такая серьезная маскировка, как у остальных членов «Черного лебедя», скрывающихся за разнообразным причудливым камуфляжем. И все же, разглядывая полные губы и мягкий круглый нос Ливви, Софи сомневалась, что узнала бы ее, не привлеки она внимание к своим косичкам.

— Погоди, — вмешался Квинлин. — Что за Микстура?

— Насколько я понимаю, врач, работающий с «Черным лебедем», — сказал Алден, внимательно изучая Ливви.

Квинлин застыл.

— Ты с «Черным лебедем»?

— Сюрприз? — ответила Ливви, и Софи не поняла, гордится та или нервничает.

Воцарилась тишина — настолько продолжительная, что перешла из неловкой в удушающую.

— Да, вот такого поворота событий я точно не ожидал, — наконец сказал Алден. — Но «Черный лебедь» давно доказал свою непредсказуемость. И… ты спасла жизнь моему сыну, Ливви, я перед тобой в неоплатном долгу.

Во время далеко не идеального проникновения в Изгнание грудь Фитца проткнул усик огромной многоножки. Если бы Микстура не остановила кровотечение и не вывела яд из организма Фитца, он бы не выжил.

— Ты ничего не должен, — заверила Ливви. — Это просто моя работа.

— И давно ты этим занимаешься? — резко поинтересовался Квинлин.

Улыбка Ливви угасла, и она расправила плечи.

— Ладно, если ты настаиваешь… Я принесла клятву примерно через год после свадьбы. И вот эта вздувшаяся жилка, — она указала на его лоб, — та самая причина, по которой я ничего не сказала.

— Я имею право злиться, что мне врали… — он посчитал на пальцах, — … почти восемнадцать лет! — закрыв лицо дрожащими руками, он тяжело опустился в кресло. — Восемнадцать лет.

— Мне всегда было интересно, догадывался ли ты, — тихо сказала Ливви. — Видимо, нет.

Квинлин рассмеялся так холодно, что по коже Софи побежали мурашки.

— Восемнадцать лет, — повторил Алден. — Ты, наверное, стояла у самых истоков.

— На самом деле, «Черный лебедь» существует куда дольше, чем вы думаете, — ответила Ливви. — Но Форклу понадобилась помощь с «Лунным жаворонком», и…

— Ты участвовала в проекте «Лунный жаворонок»? — одновременно перебили Алден с Квинлином.

— Ты знала, да? — спросила Ливви у Софи.

— Ну, стоило бы догадаться.

Софи знала, что когда-то Микстура состояла в Коллективе «Черного лебедя». А еще знала, что она помогла им восстановить способности Софи после неудачного прыжка. Один раз Микстура даже проговорилась, что была причастна к появлению таинственной аллергической реакции, которая проявилась у Софи в детстве — но ей до сих пор не было известно, что именно произошло в тот день. Мистер Форкл стер воспоминание, и так его и не вернул.

— Ты правда участвовала в проекте? — пробормотал Квинлин, глядя на Ливви так, будто впервые ее увидел.

— Форклу понадобилась медицинская экспертиза, — пояснила Ливви. — Хотя я слабо разбиралась в генетике. Но над ней он работал в основном с Каллой.

Еще одно имя, выбившее из Софи дух.

Калла была одной из гномов Аллювитерре, и она решила пожертвовать жизнью, чтобы спасти свой народ от смертоносной чумы, которую наслали «Незримые» с ограми. Теперь от Каллы осталось лишь прекрасное дерево — Панейк, растущее на пастбищах Хэвенфилда и покрытое розовато-сине-фиолетовыми цветками, несколько которых сейчас лежали у Софи в кармане. Потеряв мистера Форкла, она постоянно носила с собой пригоршню целебных цветов. Скорее всего, они бы его не спасли, но она будет до конца жизни жалеть, что не было шанса попытаться.

— Я подготавливала эмбрион Софи к пересадке ее человеческой матери, — продолжила Ливви, — и проверяла, точно ли тело матери примет ребенка, как собственного.

Софи съежилась. Ливви говорила так, будто она была каким-то отпрыском инопланетянина.

— Почему вы выбрали моих родителей? — спросила она, вспомнив разговор «Незримых», подслушанный сестрой. — В них было что-то особенное?

— И да, и нет. Они были особенны тем, что в них не было ничего особенного, если ты понимаешь, о чем я. Нам нужно было, чтобы в человеческом мире тебя никто не заметил, поэтому мы искали семью, которая бы не воспользовалась твоими умом и красотой ради собственного блага. И они должны были быть добрыми и любящими, чтобы тебе жилось спокойно и безопасно. А Форклу особенно понравилось недоверие твоей матери к человеческой медицине — так было меньше шансов, что тебя начнут пичкать химией.

— И все? Никаких других причин? — надавила Софи.

— Если они и были, Форкл держал их при себе. А что? — спросила Ливви.

— Похоже, это важно. Кто-нибудь из Коллектива может знать?

–…Возможно.

Софи не упустила заминки.

Но мысли Алдена были заняты куда более важным открытием.

— То есть… когда я арестовал Прентиса, ты знала, что он невиновен?

Ливви прикрыла глаза.

— Да.

Она выдохнула слово едва слышно, но оно будто отразилось от стен, сотрясая комнату — квартиру — весь мир — до самого основания.

Потому что арест Прентиса изменил все.

Прентис был Хранителем «Черного лебедя», защищавшим самые ценные секреты — самым важным среди которых было существование Софи. В то время те немногие, кто знал о «Черном лебеде», считали, что подпольной организацией управляют злодеи. Поэтому, как только Алден узнал о работе Прентиса, он схватил его и выдал Совету. Старейшины приказали взломать память — грубой силой вытащить воспоминания, телепатически разрушив разум — и поручили исполнить операцию Квинлину и Алдену. Они дали Прентису последний шанс на сотрудничество, но тот не сдался и превратился в лопочущего слюнявого безумца, лишь бы не выдать Софи. Следующие двенадцать лет Квинлин с Алденом прочесывали человеческий мир в попытках найти ее, а Прентис все эти годы провел запертым в Изгнании, в то время как его жену убили, а сына приютил и вырастил Тирган.

— Как ты могла промолчать? — выплюнул Алден. — Как ты могла позволить мне его арестовать?

— Мы слишком поздно узнали, что ты раскрыл Прентиса, — тихо сказала Ливви. — Даже когда от него пришла «лебединая песня», мы подумали, что она связана с его расследованием, а не с надвигающимся арестом.

— Что он расследовал? — спросила Софи.

— Честно? Понятия не имею, — признала Ливви. — Раньше мы особо не делились информацией. Было безопаснее хранить все раздельно.

— Ну, мы точно знаем, что это как-то связано с символом Путеводной звезды, — напомнила Софи.

Она обнаружила похожую на снежинку карту убежищ «Незримых» в развалинах разума Прентиса — и только после того, как передала ему слова «лебединой песни». Но это все равно не объясняло, как Прентис вообще обнаружил символ и выяснил ли он что-нибудь еще.

— Как вы узнали о Прентисе? — спросила она Алдена и пожалела о своем вопросе, увидев, как затуманились его глаза.

Несколько раз моргнув, он отбросил сожаление.

— Квинлин заметил расхождения в записях перемещений Прентиса. Иногда его регистрационный медальон сообщал, что он на посту Маяка Золотой башни, но на самом деле его там не было. И я начал присматриваться.

Ливви нахмурилась, глянув на мужа.

— Ты не говорил, что был связан с арестом Прентиса.

— А ты не говорила, что «Черный лебедь» на нашей стороне! — огрызнулся Квинлин. — Даже когда я признался, что не хочу участвовать во взломе памяти!

Алден вздрогнул.

Раньше они с Квинлином были когнатами — обладали той же редкой телепатической связью, что Софи делила с Фитцем. Но она требовала полного доверия и честности, и когда Квинлин скрыл свои сомнения от Алдена, их связь необратимо пострадала.

— Я сделала, что смогла, — возразила Ливви. — Попросила не делать того, во что ты не веришь. И подсказывала, что нужно спросить у Прентиса при встрече…

— Ты с ним виделся? — перебил Алден.

Квинлин отвел взгляд.

— За день до взлома, — ответила за него Ливви.

Алден тяжело опустился в ближайшее кресло.

— Почему ты ничего не сказал?

— Потому что… это ничего не меняло, — пробормотал Квинлин. — Прентис явно что-то скрывал.

— В этом и проблема, — Ливви потерла лоб. — Даже если бы вы двое отказались проводить взлом памяти, Совет назначил бы других телепатов. А Прентис не мог раскрыть местонахождение Софи — было слишком рано. Она должна была родиться в человеческом мире, чтобы выработать уникальное видение их расы — такое видение, которое можно получить, только если верить в принадлежность к ней в годы формирования личности. Если бы Совет затащил ее в Забытые города, то вся наша работа пошла бы насмарку. И Прентис это понимал. А еще верил, что Форкл справился с изменением генов, и когда-нибудь Софи научится исцелять безумие — и он был прав. Она его вылечит.

— Как только вы мне разрешите, — согласилась Софи.

— К сожалению, это зависит не от меня, — сказала ей Ливви. — Я считаю, что он готов. Но Коллектив боится, что, раз мы до сих пор не узнали, почему его сознание пропадало, оно может исчезнуть снова.

— Я думала, он был погребен под теневой дымкой, — напомнила Софи. — И поэтому Тэм смог вытащить его своей способностью.

— Это симптом, не причина, — поправила Ливви. — Что-то должно было на него повлиять. И не зная, что именно, нельзя гарантировать, что подобное не повторится. Но лично я сомневаюсь, что из-за этого стоит оставлять его безумцем. Он и так долго страдал.

— На протяжении многих лет, — добавил Алден. — И ты знала, что так и будет, когда разрешила сломать его. Ты знала, что Софи не излечит его, пока не пробудятся ее способности — и что мы выясним правду о «Черном лебеде» задолго до этого. Ты должна была понимать, как нам будет тяжело.

Ливви отвела взгляд.

— Я присматривала за тобой после того, как мы спасли Софи. Но ты отлично притворялся, что все в порядке — и когда я поняла, что это не так… — ее голос дрогнул. — Как только Тирган сказал, что ты сломлен, все мы — все до единого — без устали пытались помочь Софи вернуть тебя.

Алден тяжело сглотнул.

— А что насчет нашей когнатской связи, которая пострадала из-за взлома? За это тебе не совестно?

— Тут вы сами виноваты. Ты решил скрыть свои тревоги, — заявила она Квинлину. — А ты позволил этому поколебать свое доверие, — напомнила она Алдену. — И то, и другое можно было бы преодолеть, но вы не стали.

Квинлин фыркнул.

— Ты явно ничего не знаешь о когнатах.

— Возможно, — согласилась Ливви. — Но я ничего не могла сделать. После взлома ты стал другим, Квинлин. Ты отстранился от всех — даже от меня. Это стало началом нашего конца.

— И все же ты осталась со мной еще на несколько лет, — заметил тот. — Зачем? Чтобы следить за поисками Софи? Возможно, даже позаботиться, чтобы я не преуспел?

— Полагаю, я заслужила этот вопрос, — сказала Ливви. — Но все равно хочется тебе врезать.

— Врезать? — переспросил Квинлин.

— Да! Ты серьезно думаешь, что я на такое способна?

— Я уже не знаю, что думать, Ливви. Мы явно ни капли друг друга не знали, — Квинлин отошел к стене, глядя на матовый кристалл, будто видел сквозь него город.

Ливви покачала головой, сжимая и разжимая кулаки.

— Я пришла не анализировать наши неудавшиеся отношения и не вспоминать о кошмаре с Прентисом. Я пришла, потому что у маленькой девочки забрали родителей — семью, которая, сама того не зная, больше десяти лет являлась частью опасного проекта. Я помогла усложнить их жизнь. Меньшее, что я могу сделать — защитить их дочь, пока мы придумываем план спасения. Может, сосредоточимся на этом, а прошлое оставим в прошлом?

Через несколько мгновений Алден кивнул.

Но Квинлин не желал уступать.

— Ты сказала, что тебя завербовал Форкл. Но ты не объяснила, почему согласилась присоединиться.

Ливви откинула волосы.

— Все просто. Наш сверкающий мир полон трещин, и я думала, что одна их замечаю. Когда я встретила эльфа, разделяющего мои тревоги, я решила ему довериться.

— Думаешь, я в это поверю? — поинтересовался Квинлин, разворачиваясь к ней.

Ливви вздохнула, отходя на другой конец комнаты и устраиваясь в тени.

— Ладно. Хочешь всю правду? Началось все, когда я училась на врача. Я долгие годы изучала процесс разработки наших эликсиров, надеясь когда-нибудь создать собственный. И я с удивлением обнаружила, что одно из лекарств основано на человеческой вакцине от оспы. Никто бы никогда не попробовал натравить один вирус на другой, если бы люди не доказали, что это работает. Поэтому я хотела посмотреть, чему еще можно у них научиться — а когда рассказала о плане своему профессору, он поднял меня на смех. В итоге я отказалась от идеи, но через несколько месяцев после нашей свадьбы я убиралась в твоем кабинете и нашла проводник с синим кристаллом.

Квинлин судорожно втянул воздух.

Ливви опустила взгляд на руки.

— Уверена, у тебя были причины не рассказывать жене, что ты один из немногих эльфов с доступом в Забытые города. Но я решила… раз ты тайно пользуешься проводником, то и я могу. Поэтому я дождалась, пока Совет отправит тебя на ночное задание, повернула кристалл на случайную грань и перенеслась в город у океана, где над водой тянулся длинный красный мост.

— Похоже на Сан-Франциско, — отметила Софи.

— Возможно, — отмахнулась Ливви. — Меня больше заботили люди, спящие на улице, пока остальные отводили глаза. И я почти решила, что мой наставник был прав, и люди действительно не могут предложить ничего ценного. Но я так далеко зашла, что захотела найти какой-нибудь медицинский центр. И чем дольше я блуждала, тем меньше обращала внимание на грязь и хаос. Я видела пары, держащиеся за руки. Родителей, заботящихся о детях. Даже их архитектура, пусть и примитивная, была по-своему красива. Но потом я нашла больницу.

Софи содрогнулась, вспоминая собственную госпитализацию.

— Это было ужасно, — согласилась Ливви. — Повсюду иглы, кровь, мигающие машины, излучающие радиацию. Я даже видела, как кто-то умер, — она вытерла глаза. — А хуже всего то, что я могла спасти его всего одним эликсиром. На самом деле, за несколько часов я вылечила бы всю больницу. Но со мной не было лекарств, потому что я пришла не отдавать. Я пришла забирать. И я думала, что ненавидеть себя сильнее уже не смогу. Но когда собралась уходить, наткнулась на детское крыло, и… кошмары оставлю при себе.

— Ты не могла им помочь, — мягко сказал Квинлин. — Иначе бы воцарился хаос.

— То же самое я сказала себе, когда вернулась домой. И твердила это, когда крутила кристалл проводника, чтобы никогда больше не найти нужную грань. Но все равно следующие несколько часов меня тошнило, и я думала о том, что обнаружила. И дело не только во мне — во всей нашей расе. Мы заявляем, что мы — высшие создания на планете. Мы рыскаем по всей земле, спасая животных, — даже попросили дворфов опустошить целую горную цепь, чтобы построить там Убежище. Но при этом стоим в стороне и позволяем миллиардам людей умирать. Да, их жизнь мимолетна. И да, много тысяч лет назад они пытались нас предать — не сомневаюсь, некоторые из них и сейчас поступили бы так же, узнай они о нашем существовании. Но ничто из этого — ничто — не оправдывает страданий и смерти невинных. Особенно детей. Вы бы видели, как они улыбались мне и махали руками, утыканными пластиковыми трубками и иголками.

— Ты ведь говоришь про тот раз, когда я ходил помогать дворфам, да? — прошептал Квинлин. — Я вернулся домой, а ты вся тряслась.

— Я думала рассказать тебе о произошедшем, — шепнула она. — Но не знала, как ты отреагируешь на то, что я взяла твой проводник. Поэтому я молчала — пока не встретила Форкла. И когда он выслушал меня, то привел к остальным членам «Черного лебедя», рассказал о желании решить проблему между эльфами и людьми и попросил помощи.

Сердце Софи ушло в пятки, когда Ливви обернулась к ней.

— Как мне исправить все то, о чем вы говорите? — спросила она.

— Выбор за тобой. Вот за что мне нравится проект «Лунный жаворонок». Да, мы создали тебя. Но твоя жизнь все равно твоя. Именно тебе решать, что с ней делать. Поэтому мы никогда не рассказывали, на что надеемся и к чему стремимся — поэтому не составили четкий план. Мы просто создали тебя, как могли, и отпустили искать собственный путь. И вот перед нами маячит переломный момент истории, а ты противостоишь невероятному злу. Никто не ждет, что ты все исправишь. И тем более, что ты будешь сражаться одна. Но лично мне не терпится увидеть, что еще ты сделаешь со своими дарами, когда придет время.

— Кажется, мы отошли от темы, — произнес Алден, когда в ответ Софи просто заморгала, не отводя от Ливви взгляда.

— Возможно, — согласилась та. — Форкл был мастером подсказок и тайн. Я же лучше выложу все подчистую. Признаю, мы понятия не имеем, зачем «Незримым» твоя семья. Думаю, все мы догадываемся, что каким бы ни был их план, он точно большой, сложный и неожиданный. Я говорю это, потому что ты должна понимать: пугаться — это нормально. И злиться тоже. И теряться. Просто верь в себя, свои силы — и в своих друзей. И не сомневайся: как бы события ни повернулись, мы тебя к ним подготовили.

Ответить на такое было невозможно, поэтому Софи не стала даже пытаться.

— Пойду взгляну, как там сестра, — сказала она, поднимаясь на дрожащих ногах.

Алден передал со стола доселе незамеченный серебряный поднос, накрытый колпаком.

— С маллоумелтом любой разговор станет легче.

Софи слабо ему улыбнулась, вспоминая, как ее впервые накормили тягучим восхитительным тортом.

— Я не стану ей врать, — предупредила она, направляясь к двери. — Если она спросит меня о «Незримых», я расскажу все, что знаю.

Ливви улыбнулась.

— Молодец.