Влюбиться в Кэлвина

Шивон Дэвис, 2017

Лана Я знала, что все закончится катастрофой, но слишком любила его, чтобы остановиться. Кэлвин Кеннеди завладел моим сердцем… а потом просто уничтожил его. Теперь я бегу от прошлого, которое хочу забыть. Но он снова появился в моей жизни – чтобы вернуть меня, на этот раз навсегда. Как я могу доверять Кеннеди, если знаю, что он опять разобьет мой мир на мелкие кусочки? Кэлвин Лана всегда была слишком хороша для меня. Это знали все, кроме нее. Я пытался держаться подальше, но не смог и причинил ей боль. Она ушла, и теперь я точно знаю: моя жизнь без нее не имеет смысла. Она умоляла меня держаться подальше, но я снова нарушил обещание и поступаю в Университет Флориды. Лана здесь. И я полон решимости доказать, что заслуживаю второго шанса.

Глава 7

Лана

Когда я возвращаюсь в общежитие, меня трясет как осиновый лист на ветру. С грохотом распахнув дверь, я оседаю на пол, прижав руку к пульсирующей груди. Слезы катятся по щекам, и я рыдаю от отчаяния. Было очень сложно высказать ему все это. Ложь порождает ложь. Я знала, что попала в цель. Ему было больно, я видела по его глазам. Но это к лучшему. Я не смогу повторить это. Слишком многое поставлено на карту.

Неважно, что я все еще люблю каждый возмутительно великолепный миллиметр Кэлвина Кеннеди — он не может быть моим. И он не захочет этого, когда истина откроется.

— Лана! — вскрикивает Оливия, бросившись ко мне. — Что такое? Что случилось?

— Он приехал сюда ради меня, Лив. Он не ненавидит меня. — Прерывистые рыдания вырываются из моего нутра. Из самых глубин души. — Он сказал, что любит меня.

— Что именно произошло? — Она опускается на пол рядом со мной.

— Он поджидал меня после занятий снаружи.

— Как все прошло?

— Он… он… О, Лив. Он прекрасно выглядит. Он вырос, стал еще великолепнее и, кажется, немного другим. Он был другим. — Я не могу этого отрицать. Эти изменения кажутся практически осязаемыми.

— Теперь твои чувства к нему изменились? — Ее серьезные глаза впиваются в мои.

Я качаю головой.

— Нет. Все по-прежнему. Я все так же люблю его. Так же сильно. — Рыдания вновь вырываются из моей груди, и я даю им волю, прячу лицо в ладони и реву навзрыд.

Лив прижимает меня к груди, и я продолжаю рыдать у нее на плече. Когда моя истерика угасает, я поднимаю на Лив виноватый взгляд.

— Прости, Лив. За ссору, за игнор на всю неделю. Я дерьмовый друг.

— Если ты дерьмовый друг, значит, и я тоже, — возражает она. — Я тоже игнорировала, и у меня не было никакого права судить тебя или говорить что делать.

— Я всю неделю не могла думать ни о чем другом, — признаюсь я, выпрямившись. — Знаю, что должна сказать ему. Всегда это знала. Но не была готова сделать это так скоро.

— Я думаю, это верное решение.

— Как ему объяснить? — Я на мгновение закрываю глаза. — Однажды я уже практически разрушила его жизнь.

Она морщится.

— Это не то же самое.

— Я о другом. Ты же знаешь, я никогда бы так не сказала. Но в прошлом году сделала выбор, и теперь настало время расплаты. Казалось, у меня будет время. Когда он наладит свою жизнь, когда эта новость не выбьет почву у него из-под ног. Может быть, после университета. — Я говорю заученными словами, будто робот или дрессированная обезьянка.

— Никакое время не будет подходящим, чтобы оглушить подобной новостью.

— Знаю. — Я пребываю в тихой задумчивости, прокручивая в голове разговор с Кэлом. — Он не стал ненавидеть меня после ложного обвинения в изнасиловании, но начнет, стоит ему услышать об этом. — Я кладу голову на колени. — Я все испортила, Лив, и мне так страшно… Что, если он… — Я не могу даже мысленно закончить предложение, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.

Она облизывает губы.

— Лана, могу я спросить кое о чем?

Я поднимаю голову.

— Конечно. — В прошлый раз я оставила наш разговор неоконченным и знала, что у нее, должно быть, накопилось множество вопросов.

— Почему ты сделала это? Почему обвинила его в том, чего он не совершал?

Я тру виски, готовясь рассказать ей окончание моей грязной истории.

— На следующий день после того, как Кэл лишил меня девственности, он сказал, что нам нужно еще ненадолго сохранить наши отношения в тайне, до тех пор, пока ему не представится удобный случай рассказать обо всем матери. Сказал, что не передумал и что будет верен мне, но осадок после его слов остался. Я подумала, что он врет. Все было похоже на поцелуи, только хуже. И меня подтачивала неуверенность в себе. Кэл переспал с кучей девушек. Кто я такая, чтобы думать, что его смогла заинтересовать маленькая неопытная подружка из прошлого? Совершенно ясно, что я не заслуживала места рядом с ним.

Я сдерживаю слезы, снова подступившие к глазам, когда былые переживания, будто насмешка, накрывают меня. Лив гладит меня по плечам, понимая, что вспоминать об этом слишком больно.

— Я могла думать только о том, что позорю его. Что он не хотел бы, чтобы его видели с кем-то вроде меня. Я не ровня ему по слишком многим причинам. Я всегда знала это. И была очень расстроена: из-за него, из-за самой себя. Мы ужасно поругались, и я велела ему убираться и оставить меня в покое.

Я кладу голову ей на плечо.

— Думала, он вернется. Если не сообщить о своем решении, то хотя бы объясниться. Но всю оставшуюся неделю и все выходные от него не было ни словечка. Мне становилось все хуже и хуже. Потом появилась Эддисон.

Жгучая боль обжигает мне глаза.

— Помню это имя, оно мелькало в новостях о другом судебном разбирательстве, состоявшемся пару месяцев назад, — понимающе кивает Лив.

Сводная сестра Эддисон была приговорена к пожизненному заключению в начале лета за убийство двух полицейских и покушение на убийство двоюродной сестры Кэла — Фэй. Эддисон осталась парализованной после огнестрельного ранения, нанесенного ей сводной сестрой, когда она пыталась помочь Фэй сбежать.

Судьба — та еще стерва.

— Эддисон была бывшей девушкой Кайлера Кеннеди, и я знала, что она настоящая стерва, но та ловко обставила меня. Эддисон рассказала, что прошлой ночью Кэл пришел к ней, и они переспали. Сначала я отказывалась верить, потому что знала: Кэл ненавидит ее. Она изменила Кайлеру с его лучшим другом, и это событие сильно повлияло на него. Кэл презирал ее, поэтому я была уверена в ее вранье, пока она не предъявила мне доказательства.

— Писали правду? Она действительно сняла видео? — Лив выглядит ошеломленной.

— Да, у нее была запись, где они трахались, и она с огромным удовольствием поделилась ею со мной. — Я усмехаюсь, хотя это совсем не смешно. — Меня вывернуло прямо на ее туфли. Но она отлично исполняла роль обеспокоенной подружки, так что ей пришлось сделать вид, что ничего особенного не произошло.

— Лана, это чертовски мерзко… Я даже представить не могу.

— Пока я жива, я никогда не смогу стереть это воспоминание. Неважно, что потом я узнала, как она все это подстроила: напоила его, пришла и записала, как они занимаются сексом. Я никогда не забуду, в каком отчаянии я была в тот день. Как больно мне было знать, что он занимался сексом с кем-то другим сразу после меня, после обещания завязать с другими девчонками, после того как мы переспали. Я отдала ему свою девственность, а он так поступил…

Небольшое ностальгическое путешествие идет мне на пользу. Я не могу забывать, какой Кэл на самом деле. Он может верить, что изменился. Но в силах ли человек когда-нибудь действительно измениться в том, что присуще его природе?

Я поворачиваюсь к Лив лицом.

— Ты можешь представить, каково это — увидеть, как парень, которого ты любишь, занимается сексом с другой? Парень, который владел твоим сердцем с самого начала. Парень, от одного взгляда которого ты таяла. Наша связь была необыкновенно сильной, Лив. Я в любой момент могла сказать, о чем он думает, лишь заглянув ему в глаза. Я знаю его до мелочей. Я знаю все его сокровенные темные тайны, а он — мои. — Я вздыхаю, уставившись в потолок, словно в первый раз ощущая всю боль. — Как могут люди, которые так крепко связаны, причинять друг другу столько боли?

Глаза Лив на мокром месте, когда она смотрит на меня.

— Я не знаю, как смогу существовать без него, — честно признаюсь я. — Он всегда был частью меня, и попытки выжить без него постепенно уничтожают меня изнутри, но боль все еще со мной, она отказывается уходить. Я опустошена, Лив, и каждый раз, когда вспоминаю об этом, у меня крутит живот, но воспоминания никуда не деваются. Они запечатлены в моем мозгу, будто я незримо была там. Если что-то должно было стать переломным моментом, то это именно он.

Я останавливаюсь, чтобы глубоко вздохнуть, прежде чем продолжить.

— Я была вне себя от ярости. И еще больше разозлилась, когда сказала ему в лицо, а он стал все отрицать. С того момента я поняла, что Кэл всегда мне врал. Я была сломлена. Мое сердце разбили вдребезги. Я днями не выходила из комнаты. Безостановочно плакала и думала, что сердце остановится на самом деле. Никогда раньше не ощущала такой мучительной, почти физической боли. Родители ужасно волновались за меня.

Бедные мои родители. Я выжала из них все соки за этот год. Из-за меня развалился их брак, и это еще один пункт к списку вещей, за которые я никогда не смогу себя простить. Когда я думала об этом, то не понимала, как мне удается каждый день вытаскивать свою задницу из кровати под всем этим весом отвращения к себе.

— Не представляю, насколько это было сокрушительно, — тихо говорит Лив.

— Было чудовищно. Конечно, Эддисон рассчитывала именно на это, и ей прекрасно удавалось мной манипулировать. Она каждый день была рядом со словами поддержки и с извинениями. Потом она начала потихоньку намекать, что он должен получить по заслугам. Она прикинулась такой же жертвой. Рыдала над тем, что никогда не сможет вернуть себе Кайлера, что чувствовала себя грязной из-за интрижки с его братом. Мы вместе злились из-за Кеннеди. Это был полноценный праздник ненависти, а она только подогревала мою жажду мести. Мне было так больно, я хотела, чтобы и он почувствовал эту боль. Все годы отказа, годы наблюдения за тем, как он встречается с другими девушками, все его ложные слова о любви — все сыграло свою роль. Я прокручивала это в голове снова и снова, пока не начало казаться, что я схожу с ума. А, может, я и сошла. Стресс делает забавные вещи с человеком.

Я судорожно вдыхаю, когда эмоции переполняют. Мне все еще слишком сложно говорить об этом. Несмотря на то, что Кэл чудесным образом простил меня за мое отвратительное поведение, было сложно простить его за ту роль, которую он сыграл в причинении мне этой боли, угнездившейся в сердце. Я знала, что это несправедливо. Он такая же жертва Эддисон, как и я. Мы оба совершили ужасные ошибки. Ошибки, которыми очень больно ранили друг друга.

— Когда Эддисон в первый раз озвучила свой план, мне стало противно, и я попросила ее уйти. Я ни за что не хотела обвинять его в том, чего Кэл не совершал, несмотря на то, как он обошелся со мной. Но чем больше я думала, тем более стоящей мне казалась эта идея. Я знала, что неправильно так поступать, но пребывала в слепой ярости и несколько дней металась из крайности в крайность. Затем Эддисон принесла презерватив, которым пользовался Кэл в ту ночь, когда был с ней, и я взбесилась. Стыдно признать, но я потеряла контроль. Обезумела. Разнесла комнату. Мой мозг отключился. Я вышла к родителям, сказала, что он меня изнасиловал, и все встало на свои места, как и говорила Эддисон.

Я снова начинаю плакать.

— Я ужасный человек, Лив. Не только из-за того, что пришлось пережить Кэлу, но и по отношению ко всем жертвам изнасилований. — Мысль о том, что мой поступок мог помешать настоящей жертве дать показания, все еще преследовала меня по ночам.

Лив смотрит мне прямо в глаза.

— Вот почему ты работаешь волонтером в центре.

— Да. Мне нужно как-то возвращать долг. Попытаться искупить свою вину.

— Помогает?

— Честно говоря, не знаю. Хотелось бы думать, что я им помогаю, но не знаю, помогает ли это мне. Это постоянное напоминание о моей ошибке. О том, насколько неправильным было обвинить любимого человека в изнасиловании. Сегодня я сказала ему, что после подобного пути назад быть не может.

— Теперь я частично понимаю, почему ты считала, что не должна говорить ему. Но также несправедливо, что вся ответственность легла только на тебя.

— Тогда это казалось верным решением, но теперь я не так уверена.

Мы обе некоторое время молчим.

— Я думаю, ты смелая, раз решилась дать показания в суде. Для этого нужно мужество.

— Я должна была исправить ситуацию. — Я смотрю прямо ей в глаза. — К тому времени я была уже не так эмоциональна и знала, что требовалось сделать. Можно было бы отказаться от своих показаний еще до передачи дела в суд, но репутация Кэла страдала из-за клеветы в СМИ, и я понимала, какими предвзятыми могут быть местные. Я знала, что они устроят ему в школе ад, а потом мой адвокат рассказал мне, что у него большие неприятности из-за драки на вечеринке, что его поместили под домашний арест, и я чувствовала себя ужасно. Его собирались наказать за то, чего он не совершал, и если я хотела искупить свою вину, то обязана была сделать это публично. Прояснить ситуацию таким образом, чтобы СМИ сообщили о его невиновности. Это был лучший способ все исправить. Я даже родителям не сказала. Они услышали правду во время суда.

— Вероятно, они были шокированы.

— Они целыми днями не разговаривали со мной. Я унизила их. Унизилась сама.

— Мне так жаль, что все это случилось с тобой.

Я решительно качаю головой.

— Не жалей меня. Я не заслужила. Поверила не тому человеку, но я выше этого.

— Ты не можешь продолжать винить себя. Нужно жить дальше.

— Пытаюсь. — Я продолжаю смотреть на нее. — Разве одна ошибка определяет на всю жизнь то, каков ты?

— Не думаю. Каждый заслуживает второго шанса. Кэл здесь, Лана, и…

— Не надо об этом. Пожалуйста. Все и так на волоске держится.

— И что ты планируешь делать с ним?

— Не имею ни малейшего понятия.