Как цари в народ ходили

Щедр Салтыков, 2016

«Как цари в народ ходили» Щедра Салтыкова, как и другие произведения категории «современная русская литература», характеризуется слиянием различных жанров и демонстрирует эффектный русский язык. В них всегда рассматриваются жизненно важные проблемы и присутствуют яркие герои. От автора: …Президент России возвращается из визита в Японию. Борт №1 терпит катастрофу в предгорьях Сибири в результате воздействия НЛО. Оставшиеся в живых люди показывают весь свой внутренний мир по отношению к друг другу и к окружающему миру во всей красе…

Глава XII

Сибирь как-то сразу «захватила» Володю. Необъятная широта и природа просто завораживали. И люди здесь были немного другие. Даже чиновники и начальство. «Не совсем еще скурвились», — как говорил Слава. Не всех еще здесь достала «рука Москвы» — образ жизни столицы.

Как бы то ни было, но на работу он устроился нормально, без проблем. Мотористом. Работа нравилась. Команда хорошая. Даже денег родителям с первой получки отослал. Здесь их еще платили, хотя и с небольшими задержками.

Помогла Володе любовь к технике с детства.

Бывало, до глубокой ночи пропадал он с друзьями в гараже у местного изобретателя Сан Саныча. Многое выходило и выезжало из этого гаража, люди только рты разевали: чудеса! Диковинную технику и механизмы делали. Дети тянулись к Сан Санычу. Правда, частенько им попадало от родителей за «ночные шляния». Но это было для порядку, не со зла, поскольку папы и мамы знали, где пропадают их пацаны. Любили его дети. Любили и их родители. Уважали.

Будучи военным пенсионером-инвалидом (не было у него левой ноги до колена), он никогда не сидел на лавочке у подъезда, как подавляющее большинство наших стариков, лузгая семечки и судача обо всем и обо всех вокруг. Он работал. Он делал добро.

Дом был небольшой — пятиэтажка в четыре подъезда. Но как он был ухожен и обустроен вокруг и внутри! На зависть соседям. Деревья, кусты, клумбы. Оградки, скамейки, бордюрчики… Все ровно, чисто, аккуратно покрашено. Его даже «немцем» чуть было не прозвали местные домоуправленцы. Народ не дал! И вот почему.

Сан Саныч с детства рос скромным и даже неразговорчивым пацаном. Особенно стеснялся девочек. Чуть что, и зардеют щеки цветом спелой калины…

На войну ушел добровольцем в страшном сорок первом. Многое повидал. Характер изменился. Это был уже не тот Сашка Петров, которого даже девчонки иногда дразнили. Это был уже мужчина! Воин! Дважды был ранен. Заслужил два ордена и медали. После ранения в руку под Будапештом познакомился в медсанбате с девушкой Таней. Она приехала как-то с ребятами навестить своего раненого командира роты морской пехоты. Вспыхнула любовь. Рана долго не заживала (осколок мины делал свое черное дело исправно), и его отправили в тыл. При погрузке в поезд снова встретил Таню, теперь уже раненую: немецкий пулемет зацепил обе ноги. Легко, правда, но по военным временам, так как кости остались незадетыми. Ехали вместе. А дальше…

Три немецких «тигра» невесть откуда прорвались к железнодорожному полотну и в упор, четко и методично, стали расстреливать вагоны с красными крестами по бокам. Саня с одним из раненых бойцов вынес Таню на носилках на обратную сторону от огня. Но тут раздался взрыв. Очнувшись, увидел, что боец убит, а Таня лежит в носилках. Живая!

— Саша, милый! Иди, спасай раненых, — произнесла она, улыбаясь. — Иди. Со мной все в порядке.

— Хорошо, Таня. Ты… ты только никуда! Слышишь? Я сейчас….

Шум боя (по танкам уже откуда-то стреляли, и им было уже не до эшелона) прервал разговор. Вагоны горели.

— Иди же, Саша. Иди…

Саша побежал к эшелону. Он сделал все, что мог, спасая людей. Потом, обгоревший и усталый, вернулся к ней.

Таня лежала бледная и… улыбалась. Ветерок нежно колыхал ее красивые волосы. Весенний ветерок сорок пятого. Он упал на колени и зажал голову руками. Только сейчас он заметил маленькие пятнышки крови на груди и откинутой в сторону ладони руки. Маленький осколочек, ранку от которого она прикрыла ладонью, прося его идти помочь людям, все-таки зацепил ее сердце…

Ногу же он потерял чуть позже, под Берлином, на Зееловских высотах, когда, недолечившись, сбежал из госпиталя и в одной из рукопашных схваток нарвался на разрыв гранаты.

С тех самых пор Сан Саныч жил один… Проклятая война!

А однажды ночью, он, часто ночевавший в гараже, заживо сгорел. Какие-то пьяные ублюдки, хотевшие за бутылку купить у него боевые награды и получившие отказ, улучшив момент, подожгли гараж сразу со всех сторон. Спасти не успели. А этих… Этих так и не нашли до сих пор. Не те времена.

Светлая ему память!

Володя затянулся дважды подряд. Бросил как-то резко окурок в воду. Тот мелькнул в воздухе светлячком и, упав в воду, зашипел и потух. «Ладно, пробьемся. Нас просто так не согнешь!» — мелькнуло в голове. Потом разогнал мрачные мысли: «Эх! Красота-то какая! Порыбачу завтра по утру, если не пойдем. Разрешит, думаю, капитан?»

Хотел было вернуться к себе в кубрик, повернулся, но не успел сделать и шага…

— Вовка, смотри! Смотри, Вовка! — голос дяди Миши, казалось, разбудил всю акваторию вокруг.

Володя обернулся. Резко, аж китель, его китель, привезенный со службы (подарок моряков), упал на палубу. Глаза и рот раскрылись на всю ширь, когда он увидел, как на большой высоте, далеко, с востока на запад, поперек курса их судна пролетело что-то до сих неведомое и огромное, светясь и оставляя за собой след, медленно оседающий на землю и невероятно красиво искрящийся. Даже гладь водохранилища засветилась каким-то чудо-светом.

Объект скрылся вдали, и вдруг… Все огни вокруг погасли и пропал шум турбин электростанции. Наступила темень. И только там, за плотиной, далеко вниз по реке, земля и вода светились изумрудно-серебристым светом.

Володя посмотрел вверх на вахтенного. Тот стоял на мостике, схватившись за перила, и, казалось, вот-вот вывалится за борт.

— Вот это да! А, Вовка, видел, да? — ошарашенный, произнес дядя Миша.

— Свет что-то везде погас, надо бы в склянку пробить, — сказал Володя. Потом добавил: И команду надо поднять.

— А? Да, да…Ну и дела! А? — не отошел еще от шока дядя Миша и стал бить в рынду, висевшую рядом.

На палубу высыпала команда. В рубке появились капитан, помощник и рулевой.

— Дать свет, — скомандовал капитан Антонов.

— Не включается. Даже дежурное освещение вырубилось, — ответил ему помощник.

— Дать сигнал тревоги! — с этими словами капитан взял бинокль и стал осматривать все вокруг.

— Сигнал не работает, — поступил ответ.

— Связь со шлюзом, быстро! Бить в склянки «по тревоге»!

— Связи нет, — помощник щелкал и щелкал тумблерами и рубильниками.

— Отставить, — видя бесперспективность действий, угомонился капитан.

Все напряженно молчали. Наконец Антонов дал команду: — Помощник! Леня! Фонари на нос, корму, мачты. Ты понял, да? Действуй! Вахтенный! Дядя Миша, подойди ко мне.

— Я здесь.

— Что произошло?

Дядя Миша каким-то не своим голосом, заикаясь и путаясь, все же вымолвил кое-что вразумительное.

— Странно, — сказал капитан и, оторвав наконец бинокль от глаз, спросил: Где рупор?

Взяв в руки проверенное устройство, которым в век электроники почти уже не пользовались, дал команду:

— Всем по местам! Леня! Леня! Побыстрее с сигналами.

— Смотрите! — только и успел крикнуть Володя Пронин, устанавливающий фонарь на носу баржи. Черное небо перечеркнуло что-то похожее на молнию и ударило в шлюз. Раздался сильный удар, потом взрыв, и через миг — еще один.

— Господи! Что это? — крикнул кто-то из команды.

В это мгновение где-то там впереди, в районе гидроузла раздался и стал нарастать шум вырывающейся «из неволи» огромной массы воды. Это и был тот самый, последний, «Миг», который на огромной скорости врезался в первые ворота шлюзов и буквально вскрыл их, как консервным ножом. Затем сработали мощные ракеты класса «воздух-воздух» и «воздух-земля» и разнесли последнюю преграду, которая удерживала эту необузданную мощь. Яркий столб огня осветил все вокруг. Капитан направил свой бинокль в ту сторону Крепко сжатый в руках прибор внимательно осматривал тело плотины и шлюзы. На плотине ни огонька, ни какого-либо движения. Будто все вымерло. Перевел взгляд снова на шлюзы. Два огромных столба огня, оставшихся по краям снесенных ворот, освещали море воды, вырывавшееся на просторы вниз по реке. «Вот они, огненные врата ада!» — подумал Антонов и, не отрываясь от бинокля, спросил:

— Леня, что с двигателями?

— Глухо, Семен Семенович. Умерли! Никаких подвижек.

Капитан понял, что держать людей в трюмах, хоть они и на своих постах, нет смысла.

— Всем наверх! — скомандовал он и, опустив рупор, обратился к уже стоящим на палубе людям, посмотрев на их сосредоточенные лица, освещенные заревом пожара.

— Всем надеть спасательные жилеты! Подготовить шлюпки! — вновь скомандовал он уже без рупора. Потом, обращаясь к помощнику, добавил:

— Леша, проверь и доложи.

Помощник побежал вниз, громко дублируя команду капитана. Команда бросилась выполнять ее.

— Рулевому, внимание! — обратился капитан к стоящему у штурвала парню.

— Ваня, слышишь? — он вновь устремил взгляд бинокля на шлюзы.

— Есть, капитан, — спокойно ответил рулевой.