Величие Бога

Э. У. Тозер

В этой книге доктор Тозер помогает нам лучше понять Бога и вновь открыть для себя Его величие, чтобы это оказало глубокое влияние на нашу повседневную жизнь. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

2. Непостижимый Бог

Господи, в каком сложном положении мы оказываемся! В Твоем присутствии нам больше приличествует молчание, но любовь воспламеняет наши сердца и заставляет нас говорить.

Даже если бы мы молчали, вместо нас стали бы кричать камни; и все-таки если мы заговорим, то что мы должны сказать? Научи нас, как узнать то, чего мы не можем знать, ибо Божье неведомо человеку, а ведомо только Духу Божьему. Пусть вера поддержит нас там, где не может поддержать рассудок, и мы будем думать, потому что мы верим, а не для того, чтобы верить.

Во имя Иисуса. Аминь.

У ребенка, у философа и у религиозного деятеля — один и тот же вопрос: «Каков Бог?»

Эта книга — попытка дать ответ на этот вопрос. Но с самого начала я должен признать, что на этот вопрос нельзя ответить иначе, кроме как сказав, что Бог не похож ни на что, то есть Он не похож в точности ни на что и ни на кого.

Мы учимся, используя то, что мы уже знаем, в качестве моста, по которому мы переходим к тому, что еще неизвестно. Человеческий ум не может сделать резкий переход от того, что хорошо знакомо, к тому, что совершенно незнакомо. Даже самый сильный и смелый ум не может создать нечто из ничего спонтанным действием воображения. Те странные существа, которые населяют мир мифологии и суеверий, — это не простые создания фантазии. Воображение создало этих существ, взяв за основу обычных обитателей земли, воздуха и моря, увеличив или уменьшив привычный облик этих существ до неестественных размеров, или же соединив вместе облик двух или более существ и создав в результате что-то новое. Какими бы прекрасными или нелепыми эти существа ни были, всегда можно найти их прототипы. Они похожи на то, что нам уже известно.

Попытка людей, охваченных вдохновением, выразить то, что невозможно выразить словами, привела к тому напряжению, которое мы видим и в мыслях, и в языке Священного Писания. Поскольку часто это было откровением сверхъестественного мира, а умы, для которых оно было написано, были частью мира естественного, авторы вынуждены были использовать много слов, передающих понятия, похожие на то, что было в действительности, но не соответствующие ему, чтобы сделать Священное Писание понятным людям.

Когда Дух открывает нам что-то такое, что находится вне сферы наших знаний, Он говорит нам, что это похоже на нечто, что мы уже знаем, но Он очень осторожно выражает это словами, чтобы не вызвать у нас рабского преклонения перед буквальным значением слов. Например, когда пророк Иезекииль увидел, как отверзлись небеса, и узрел в своем видении Бога, он понял, что смотрит на что-то такое, что невозможно описать словами. То, что он видел, полностью отличалось от всего, что он видел раньше, и поэтому ему пришлось говорить языком сравнений.

«И вид этих животных был как вид горящих углей» (Иез. 1:13).

И чем ближе он подходит к пылающему престолу, тем меньше уверенности в его словах:

«А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его вокруг… Таково было видение подобия славы Господней» (Иез. 1:26–27; 2:1).

Каким бы странным ни был этот язык, он все же не производит впечатления чего-то нереального. Понятно, что вся эта сцена очень даже реальна, но чужда всему, что известно человеку на земле. Поэтому, чтобы передать словами мысль о том, что он видит, пророк должен использовать такие слова, как «подобие», «как бы» и «по виду как бы». Даже престол становится «подобием престола», а Тот, Кто восседает на нем, хотя и похож на человека, настолько на человека не похож, что Его можно описать только словами «как бы подобие человека».

Когда в Писании говорится, что человек был создан по образу и подобию Божьему, мы не осмеливаемся добавить к этому утверждению нашу собственную мысль о том, что здесь имеется в виду точное сходство. Если это сделать, то получится, что человек — копия Бога, и тем самым будет утрачена уникальность Бога, и в конце концов Бога уже не будет. Это значит пробить ту бесконечно высокую стену, которая отделяет то, что является Богом, от того, что Богом не является. Представить себе творение и Творца в основном похожими друг на друга — это значит лишить Бога большинства Его свойств и низвести Его до положения творения. Например, это значит лишить Его присущей Ему безграничности: во Вселенной не может быть двух безграничных субстанций. Это значит лишить Его присущей Ему независимости: во Вселенной не может быть двух абсолютно свободных существ, ибо рано или поздно две полностью свободных воли должны столкнуться друг с другом. Эти свойства Бога (а также и другие Его свойства, которые не были здесь упомянуты) таковы, что они могут принадлежать только кому-то одному.

Когда мы пытаемся представить себе, каков Бог, мы вынуждены использовать в качестве исходного материала для работы нашего ума то, что Богом не является.

Следовательно, каким бы мы ни представляли себе Бога, наше представление не будет соответствовать действительности, так как мы основываем наши представления о Боге на том, что Он сотворил, а то, что Бог сотворил, не является Богом. Если мы будем упорно стараться представить себе Его, то в конце концов мы получим идола, сделанного не нашими руками, но нашими мыслями; а идол, созданный умом человека, столь же оскорбителен для Бога, как и идол, созданный руками человека.

«Разум знает, что Ты неведом ему, — сказал Николай Кузанский. — Потому что разум знает, что знать Тебя невозможно, если только непознаваемое не станет известным, если только невидимое не станет видимым, а недостижимое — достигнутым»^[1].

«Если кто-нибудь выдвинет какое-нибудь понятие с целью постичь Тебя, — говорит также Николай Кузанский, — то я буду знать, что это понятие не имеет к Тебе отношения, ибо конец всякого понятия — в стене Рая… Поэтому также, если кто-то будет говорить о том, как понять Тебя, о том, чтобы найти способы, с помощью которых можно было бы понять Тебя, будет ясно, что этот человек еще далек от Тебя… поскольку Ты — абсолют, возвышающийся над всеми понятиями, которые человек может сформулировать»^[2].

Предоставленные сами себе, мы обычно тут же начинаем низводить Бога до таких понятий, которыми легко оперировать. Мы хотим, чтобы Он был там, где Им всегда можно было бы воспользоваться, или чтобы, по крайней мере, всегда можно было знать, где найти Его, когда Он нам понадобится. Мы хотим иметь такого Бога, которым мы могли бы в какой-то степени управлять.

Нам необходимо чувство безопасности, которое появится, когда мы узнаем, каков Бог, а наши представления о Боге складываются из всех картин на религиозные сюжеты, которые мы видели, из образов самых лучших людей, которых мы когда-либо знали или о которых мы когда-либо слышали, из самых возвышенных мыслей, которые когда-либо у нас были.

Если все это кажется странным современному человеку, то это только потому, что в течение половины столетия мы воспринимали Бога как нечто само собой разумеющееся. Слава Божья не открылась этому поколению людей. Бог современного христианства лишь ненамного лучше богов Древней Греции и Древнего Рима, а может быть, даже и хуже их, потому что Он слаб и беспомощен, в то время как они, по крайней мере, имели силу.

Если мы принимаем за Бога то, чем Он не является, то как же нам тогда думать о Нем? Если Он действительно непостижим, как о Нем говорится в символе веры, и недоступен, как о Нем говорит апостол Павел, как мы, христиане, можем реализовать свое стремление к Нему? Обнадеживающие слова «Сблизься же с Ним, и будешь спокоен» (Иов. 22:21) продолжают звучать по прошествии столетий, но как мы можем сблизиться с Тем, Кто ускользает от нас, несмотря на все старания нашего ума и нашего сердца? И как можно от нас требовать, чтобы мы знали то, что невозможно знать?

«Можешь ли ты исследованием найти Бога? — спрашивает Софар Наамитянин. — Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя? Он превыше небес, — что можешь сделать? Глубже преисподней, — что можешь узнать?» (Иов. 11:7–8) «… и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть», — сказал Господь (Мф. 11:27). В Евангелии от Иоанна раскрывается беспомощность человеческого разума перед великой Тайной, которой является Бог, а апостол Павел в Первом Послании к Коринфянам учит нас, что Бога можно познавать только по мере того, как Святой Дух раскрывает Свою сущность ищущему сердцу.

Желание познать то, что мы познать не можем, постигнуть непостижимое, прикоснуться к недоступному, попробовать его происходит оттого, что образ Бога заложен в самой природе человека. То, что скрыто в глубине души, зовет нас туда, в глубину; хотя наша душа запятнана и устремлена к земле той великой катастрофой, которую богословы называют «грехопадением», душа чувствует свое происхождение и стремится вернуться к своим истокам. Как ей достичь этого?

Ответ, данный на этот вопрос в Библии, прост: «через Иисуса Христа, нашего Господа». В Христе и через Христа Бог полностью раскрывает Себя, хотя Он являет Себя не разуму, но вере и любви. Вера — это орган знания, а любовь — это орган опыта. Бог пришел к нам во плоти; искупив грехи наши, Он примирил нас с Собой, и с помощью веры и любви мы входим к Нему и постигаем Его.

«Поистине Бог — это бесконечное величие, — говорит Ричард Ролл, восторженно воспевавший Христа, — это величие большее, чем мы можем подумать… Тем, кто сотворен, этого знать не дано; мы никогда не сможем понять Его так, как Он понимает Себя. Но даже здесь и сейчас, всякий раз, когда сердце воспылает желанием быть с Богом, оно может получить несотворенный свет, и, вдохновившись дарами Святого Духа и наполнившись ими, сердце испытывает радость небесную. Сердце переступает пределы всего того, что видимо, и поднимается к сладости вечной жизни… В этом — истинно совершенная любовь; когда все помыслы разума, все тайны, скрытые в сердце, поднимаются вверх, к Божьей любви»^[3].

То, что Бога можно познать душой, с нежностью, в личном общении, полностью отчуждаясь от любопытного взора разума, представляет собой парадокс, который лучше всего описать следующим образом:

Тьма для интеллекта,

Но солнечный свет для сердца.

Фредерик У. Фэйбер

Автор маленькой, но знаменитой книжки «Облако незнания» развивает эту мысль на протяжении всей своей книги. Он говорит, что, приближаясь к Богу, тот, кто ищет Его, узнает, что Божественное скрыто во тьме, скрыто за облаком незнания, но не стоит разочаровываться, а нужно только, отбросив все второстепенное в сторону, стремиться к Богу. Это облако находится между ищущим Бога и Самим Богом для того, чтобы мы никогда не видели Бога в свете понимания и не ощущали Бога с помощью наших чувств. Но по милости Божьей вера может пробиться через это облако туда, где присутствует Бог, если тот, кто ищет Бога, поверит в Его Слово и проявит настойчивость^[4].

Тому же учил и испанский святой Мигель де Молинос. В своем «Духовном путеводителе» он говорит, что Бог возьмет душу за руку и поведет ее по пути чистой веры, «и, заставив разум оставить позади все рассуждения и мудрствования, Он поведет ее вперед… Тем самым Он делает так, что с помощью простого и не бросающегося в глаза знания, которое дает вера, душа стремится на крыльях любви только к своему Жениху»^[5]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Кузанский Николай. Видение Бога. — Nicholas of Cusa. The Vision of God (E. P. Dutton and Sons, New York, 1928). P. 607.

2

Там же. С. 58–59.

3

Ролл Ричард. Как исправить жизнь. — Rolle Richard. The Amending of Life (John М. Watkins, London, 1922). P. 83–84.

4

Облако незнания. — The Cloud of Unknowing (John М. Watkins, London, 1946).

5

Мигель де Молинос. Духовный путеводитель. — Michael de Molinos. The Spiritual Guide (Methune & Co, Ltd., London, sixth edition, 1950). P. 567.