Мой любимый герцог

Эви Данмор, 2019

Идеально для фанатов «Бриджертонов» и «Книжных хроник Анимант Крамб». Роман года по версии PublishersWeekly. Лучшая книга месяца на Amazon. Эви Данмор создала свой дебютный роман «Мой любимый герцог», вдохновленная волшебными пейзажами Оксфорда и страстью к романтике, интересом к судьбам женщинам с передовыми взглядами и викторианской эпохе. В обычной жизни она консультант в сфере дипломатии, имеет степень магистра, которую получила в Оксфорде. Эви Данмор является членом Британской ассоциации романтических прозаиков (RNA). Писательница живет в Берлине и свое увлечение Англией XIX века отражает в своих произведениях. Англия, 1879 год. Очаровательная Аннабель Арчер живет в доме кузена на положении прислуги и уже не верит в светлое будущее. Ее жизнь навсегда меняется, когда в Оксфорде открывается колледж для женщин. Новые подруги посвящают Аннабель в движение суфражисток, и вот она уже спешит вручить информационную листовку незнакомцу. Высокомерный герцог Монтгомери находится по другую сторону баррикад, но после случайной встречи не может перестать думать о милом личике Аннабель. Увы, высокое положение герцога не позволяет ему жениться на простолюдинке, как бы сильно он ни желал обладать прекрасной дамой. Не слишком ли много преград на пути к счастью? Или любовь не знает преград? Это Аннабель и герцогу предстоит проверить. «"Мой любимый герцог" – лучший исторический роман из всех, которые я прочла за год. Меня буквально заворожила эта история запретной любви между энергичной, умной героиней-суфражисткой и суровым, неприступным герцогом, который доказывает, что самый жаркий огонь тот, что пылает под панцирем льда. Эви Данмор – удивительный, свежий голос в романтической прозе. Не пропустите ее блестящий дебют. – Анна Кэмпбелл «Я увидела будущее исторического романа, и это Эви Данмор». – Ева Ли «Роман Эви Данмор воплотил в себе лучшее из двух жанров – волнующий романтический сюжет и основательность исторического произведения. История женского избирательного движения в Великобритании не менее захватывающая, чем зарождение чувств между Аннабель и Себастьяном». – Рене Розен

Глава 5

Ноябрь

Прибыв в Клермонт, Себастьян обнаружил письмо из Оксфорда. Прочитав его, он гневно уставился на Перегрина.

— Ты больше не посещаешь занятия!

— Да, сэр.

— Не оплатил обучение в этом семестре.

Перегрин нервно провел рукой по волосам, однако они так и остались безнадежно растрепанными.

— Не оплатил.

Значит, его попытка научить разгильдяя брата управлять собственными финансами не увенчалась успехом. Напрасно он открыл счет на его имя.

— И не далее как сегодня утром Уэзерли вынужден был забраться на только что покрытую позолотой водосточную трубу в Сент-Джонсе, потому что ты гнался за ним с мечом.

— С рапирой, — пробормотал Перегрин, — а Уэзерли сам виноват.

Себастьян бросил письмо на стол, который уже был заставлен аккуратными стопками бумаг, срочных и важных. Когда со всем этим разбираться? Перегрин не глуп и давно уже не маленький мальчик. Казалось бы, нелепые поступки, присущие безмозглым юнцам, должны остаться в прошлом, однако вот уже год младший брат вел себя как глупый мальчишка, создавая проблемы, не поддающиеся никакой логике.

— Ты был пьян?

Перегрин заерзал на стуле.

— Нет. Один виски, ну, может, два.

Если брат признался в двух виски, количество выпитого можно смело удваивать. Причем пил уже с утра. Что ж, как говорится, яблоко от яблоньки…

— Я разочарован. — Тон Монтгомери был ледяным.

Краска залила нос и скулы Перегрина, придав ему совсем мальчишеский вид. Однако ему почти девятнадцать, он вполне взрослый мужчина. В его годы Себастьян уже стал герцогом. И ему казалось, что он никогда не был столь юным, как Перегрин.

Его взгляд скользнул поверх головы брата, к стене. Шесть картин с видами семейных владений висели справа от двери, одна, изображающая фамильный замок Монтгомери, все еще слева. Шестнадцать лет назад он приказал повесить все картины с левой стороны. Они были призваны ежедневно напоминать ему о тех поместьях, которые его отец потерял, продал или привел в запустение за время своего короткого герцогства. Конечно, наследие семьи уничтожалось десятилетиями и большую часть родовых владений пустил на ветер еще его дед. Но у отца был выбор: остановить финансовый крах, нависший над фамильными угодьями, или сдаться. Отец решил сдаться, при этом действуя так, как свойственно всем Монтгомери, — жестко и весьма результативно. Тем тяжелее дался Себастьяну процесс возвращения фамильных земель — он представлял собой нескончаемую череду уговоров, увещеваний, нижайших просьб об одолжениях и пожертвованиях, а также попрания традиций. И в чем-то Себастьян понимал свою мать, переехавшую во Францию, ее стремление отдалиться от сына, который стал таким, каков он сейчас, — герцогом с помыслами торгаша. Готовым на все, лишь бы вернуть замок. Не то чтобы он чувствовал какую-то особую привязанность к этому месту. Замок был мрачным и неуютным, продувался насквозь сквозняками, с ужасным водопроводом. Его возвращение в собственность семьи не сулило ничего, кроме лишних расходов. Но Себастьян считал своим долгом вернуть фамильное владение в семью. В марте картина с замком Монтгомери наконец-то окажется по правую сторону от двери. Как же некстати его младший преемник вздумал вести себя, как какой-то деревенский олух!

Герцог сурово посмотрел на Перегрина.

— Полагаю, плата за обучение потрачена на пьянки с друзьями?

— Да, сэр. — Он помолчал. — А еще… я несколько раз играл в карты.

В лице Себастьяна угадывался едва сдерживаемый гнев.

— А как насчет женщин?

Лицо Перегрина покрылось пятнами.

— Вы не вправе ожидать от меня столь откровенных признаний, — пробормотал он.

В глубине души Себастьян был согласен с ним: личная жизнь брата его не касалась. Но мало ли какая авантюристка, изо всех сил стремящаяся в высшее общество, могла взять в оборот богатого, глупого молодого лорда.

— Знаешь, как обычно бывает? — сказал он. — Если ты связался с какой-нибудь девицей без роду без племени, будь уверен, она тебя обчистит.

— Никого у меня нет, — сказал Перегрин, и по его раздраженному тону стало совершенно ясно, что кто-то есть.

Себастьян тут же подумал, что надо бы поручить своему человеку прочесать полусвет, отыскать эту мадам и убедить ее перенести свои алчные устремления на другого болвана.

Он постучал пальцем по письму.

— Компенсацию за водосточную трубу я вычту из твоих карманных денег.

— Понятно.

— Во Францию со мной не поедешь, останешься здесь и будешь учиться.

Секундное замешательство, за которым последовал угрюмый кивок.

— А на время новогоднего праздника уедешь в Пендерин.

Брат побледнел.

— Но…

Одного взгляда герцога было достаточно, чтобы Перегрин смирился с отъездом, но на шее у него напряглись жилы. Он, как ни странно, очень любил домашние празднества и фейерверки. Ему нравилось, когда вокруг все бурлило, настроение у него сразу же поднималось, и, конечно, он страшно обрадовался, узнав, что в замке снова устроят новогодние торжества. В поместье в Уэльсе, куда его отправляли, никогда не бывало ничего подобного.

— Пусть меня лучше высекут, только разрешите остаться. Пожалуйста, — попросил Перегрин.

Себастьян нахмурился.

— Высечь? В твоем-то возрасте? Не пойдет. Кроме того, тебе нужно хорошенько подумать о своем идиотском поведении, а на это требуется гораздо больше времени, чем несколько минут порки.

Перегрин опустил взгляд в пол, но Себастьян успел заметить, как вспыхнули глаза брата. Не знай он его лучше, принял бы вспышку за ненависть. Герцог почувствовал себя задетым за живое.

Шестнадцать лет он воспитывал Перегрина и, должно быть, где-то что-то упустил, потому что брат рос совсем не таким, каким ему следовало быть. Или…

Что, если его истинная натура проявляется все ярче и Перегрин просто становится самим собой? Никчемным человеком вроде их отца.

Пока я жив, этому не бывать.

Перегрин все еще сидел, склонив голову. Его уши пылали.

— Теперь можешь идти, — сказал Себастьян. — И до конца семестра не показывайся здесь.

Перегрин Деверо оказался совсем не таким, как ожидала Аннабель. Русоволосый, с искрящимися карими глазами, он выглядел совсем мальчишкой, открытым и дружелюбным… даже симпатичным. Совсем не таким, как его брат.

Аннабель, Хэтти и Катриона встретили его в Сент-Джонсе. Молодой человек стоял, прислонившись к одной из колонн, держа наполовину выкуренную сигарету, которую при их приближении вежливо погасил.

Он смотрел на их маленькую группу с легким смущением.

— Дамы, возможно, я слишком рано радуюсь, — сказал он, — но с этим ключом мы сможем заткнуть за пояс все питейные общества Оксфорда. Потому я с содроганием думаю, какую же цену вы запросите. Что хотите взамен? Золотое руно? Голову на блюде? Мою душу?

Он произнес свою тираду легко и бойко, несколько наигранным тоном. Точно так же разговаривали молодые лорды на званых обедах у хозяина поместья, которые Аннабель в прежние времена посещала вместе с отцом. Так разговаривают мужчины, которым нравятся и свои шутки, и звук собственного голоса. И все же за видимой непринужденностью в интонациях лорда Деверо Аннабель уловила скрытую настороженность. А ведь этот юноша далеко не дурак.

Она бросила на него взгляд, который, как надеялась, был застенчивым.

— Ваша душа в безопасности, лорд Деверо. Все, о чем мы просим, — приглашение на предстоящую домашнюю вечеринку в Клермонте.

Он озадаченно моргнул.

— Домашнюю вечеринку, — повторил он. — Обычную домашнюю вечеринку?

— Да.

«А что, бывают и необычные?» — подумала она.

— Ну почему, зачем вам понадобилась именно вечеринка, а не что-то другое? — Он выглядел по-настоящему озадаченным.

К счастью, Аннабель хорошо подготовилась к разговору. Она печально вздохнула.

— Взгляните на нас. — Она указала на свое старое пальто. — Все мы — синие чулки. Нас считают безнадежно старомодными, а вы как раз входите в число законодателей моды всего Оксфордшира.

И разве она лгала? Что касается ее самой, модная одежда ей не по карману, Катриона совершенно не интересовалась нарядами, а у Хэтти… ну, у Хэтти были собственные представления о прекрасном. Сегодня она украсила свою шляпку плюмажем из бирюзовых перьев гигантских размеров, благодаря которым при каждом порыве ветра маленький головной убор чуть не уносило с головы.

Именно на покачивающемся пере и остановился сейчас взгляд лорда Деверо.

— И в самом деле, — сказал он. — Понимаю.

Его собственный наряд говорил о богатстве и хорошем вкусе: щегольски сдвинутый цилиндр, серое пальто прекрасного покроя и элегантно наброшенный на шею шарф, черные оксфордские туфли без единого пятнышка. Все это Перегрин носил с тщательно продуманной небрежностью, стремясь показать, что до моды ему нет никакого дела.

Он снова перевел взгляд на Аннабель.

— Значит, вы хотите приобщиться к моде, попав в модное общество.

— Да, милорд.

Он кивнул.

— Весьма разумно.

Он все еще колебался.

Аннабель вытащила из кармана пальто тяжелый старинный ключ и эффектно покрутила им вокруг пальца раз, другой, поддразнивая Перегрина Деверо. От напускной небрежности у юного лорда не осталось и следа. Он не отрывал хищного взгляда от ключа, будто его тезка^[2].

— В самом деле, — медленно произнес он, — за неделю до Рождества у нас действительно состоится домашняя вечеринка. Только для близких друзей, без особых церемоний, дюжина джентльменов, не больше. И герцога не будет дома. — Юноша виновато пожал плечами.

Напряжение, о котором Аннабель и не подозревала, вдруг исчезло. Если герцога не будет, осуществление их безрассудной затеи значительно облегчится.

— Его светлость уедет? — повторила она.

Перегрин по-прежнему не сводил взгляда с ключа.

— Да. Во Францию, навестить мать.

Аннабель повернулась к Хэтти и Катрионе, делая вид, что размышляет.

— Что скажете? Подойдет нам такая вечеринка?

— Думаю, да, — пискнула Хэтти.

Катриона поспешно кивнула.

Обе они раскраснелись, заметно нервничая. Оставалось надеяться, что лорд Деверо объяснит их странное поведение чрезмерной возбудимостью синих чулок.

— В таком случае мы согласны выполнить свою часть сделки, — сказала Аннабель, протягивая ключ лорду. — У вас два часа, чтобы сделать дубликат.

— Постойте! — воскликнула Хэтти, перехватив руку Аннабель. — Дайте слово джентльмена, — потребовала она от лорда Деверо.

Кривая усмешка тронула его губы. Юноша приложил правый кулак к сердцу и изобразил поклон.

— Клянусь честью, мисс Гринфилд. Клермонтский дворец ждет вас.

Примечания

2

Falco peregrinus (лат.) — сапсан, хищная птица из семейства соколиных.