Знак ворона

Эд Макдональд, 2018

После столкновения людей с Глубинными королями прошло четыре года. В Валенграде, городе, стоящем на границе с Мо́роком, огромной пустыней, где властвуют кошмары, по-прежнему неспокойно. Теперь ночное небо озаряют огни, несущие смерть всему живому, а на улицах набирает силу жаждущий власти религиозный культ. Это последователи Светлой Леди, сотканного из света призрака, который то и дело является людям. Жизнь Рихальта Галхэрроу к лучшему не изменилась, а работа на Воронью Лапу, могущественного колдуна, стала еще труднее, ведь в последнее время его приказы или совершенно непонятны, или откровенно безумны. Когда же из хранилища Вороньей Лапы выкрадывают артефакт ужасающей силы, Галхэрроу предстоит разобраться, кто из многочисленных врагов Валенграда в ответе за это преступление, пока не стало слишком поздно. Для этого ему и его отряду придется отправиться в место куда мрачнее и опаснее всех тех, где им довелось побывать, – в самое сердце Мо́рока.

8

План побега Мароло Накомо не был шедевром планирования и ухищрений. Валия и пара моих «галок» под конвоем вели пленника по городу, Накомо выхватил из-за пояса кинжал и принялся кромсать налево и направо. Никто серьезно не пострадал, но крови пролилось много, и «галки» не смогли схватить беглеца. Одному он откромсал пару пальцев, второй уж точно в ближайшем будущем не выиграет конкурс красоты. Хотя он и так бы его не выиграл. Я попросил Амайру проводить Тьерро.

— Рихальт, спасибо, — сказал он на прощание. — Все станет лучше, уж поверь мне.

Мы пожали друг другу руки. Затем пришлось штопать Валию. Амайра принесла бинты, мы ждали хирурга, чтобы тот зашил рану — неглубокую, но рваную и грязную.

— Мне следовало быть осторожнее! — процедила Валия.

Неудача была для нее болезненней мелкой раны. Впрочем, угрызения совести тут вполне к месту, и я не стал утешать. Я так привык к успехам Валии с бумагами и числами, что доверил ей работу головореза. Валия не справилась — и виноват, собственно говоря, я.

— Если переживешь последствия своей ошибки, обязательно чему-нибудь научишься, — заметил я. — Мы его возьмем.

— Рихальт, прости, я запорола дело. Этого больше не случится.

— Не переживай и не казни себя. Отдохни и приведи себя в порядок. Мы предупредим сержантов у ворот. Накомо не уйдет из города.

Я собрал и отправил на поиски все наличные силы. Мы опросили знакомых и коллег Накомо по театру, но там он не появлялся уже несколько недель. После провала спектакля он стал нелюдимым. «Драни» Ненн наслаждались отпуском из Морока, но были счастливы вышибить пару дверей и перепугать сопливых актеришек, а в особенности за деньги. Я приставил соглядатая и к логову Накомо.

Я злился на себя. Ведь уже взял за глотку — и так бездарно упустил, позволил выскользнуть. Подчиненные чуяли мою злобу и держались подальше.

От маршала пришла просьба наведаться ближе к вечеру. Давандейн любила рассылать приказы так, будто это приглашения на летнюю вечеринку в саду: изысканная каллиграфия, надушенные конвертики. Но от моего веяло срочностью. Оно казалось, скорее, приказом, а не приглашением. Маршал знала, что я ненавижу, когда мной пытаются командовать. То есть Давандейн разозлилась или по уши застряла в чем-то. Я уже опрокинул полпузыря бренди и совсем не был расположен к разговорам, но меня встревожил тон приглашения. Ненн позвали тоже. Мы сидели вдвоем в приемной и ждали, пока Давандейн развлечется с очередными посетителями. Ненн не лыбилась и не сквернословила. Дурной признак.

— Что-то у меня неладно в кишках. И уже не первый день, — пожаловалась она.

— Наверное, это из-за твоих перцев, — предположил я. — Подпортила себе нутро.

Ненн не оставила привычки есть сырой красный перец, появившейся после того, как беднягу заштопал Саравор. Она нахмурилась, помяла живот в том месте, куда вошел клинок драджа.

— Не могу бросить. Тело знает, чего хочет.

— А чего хочет Давандейн?

— Провалиться мне, если знаю, — пожав плечами, буркнула Ненн.

Хм, что-то мою Ненн беспокоит всерьез. Я принялся настырничать, и наконец, вытащил признание.

— Боюсь я, когда так болит, — созналась Ненн.

— За что боишься?

— За то, что внутри меня. За то, что Саравор вытащил, и за то, что вставил. Может, я внутри совсем уж вся перековерканная и не такая. И толку не будет, в смысле, забеременеть, и всякое прочее.

Мы редко говорили о моей сделке с Саравором после того, как Ненн проткнули на Двенадцатой станции. Он был единственным колдуном, способным спасти мою Ненн. Я никогда не жалел о той сделке. Хотя Саравор — монстр, он спас моего лучшего друга. Но Саравор не был врачом. Он не ремонтировал человеческие части — он их заменял.

Я не умею говорить с людьми о том, что для них важно, и никогда не умел. А слова Ненн повисли между нами дерьмом и отравляли душу, пока я не выдержал и не брякнул:

— Так тебе не хватает мелких засранцев под ногами?

— Не знаю. Я уже слишком старая.

— Что-то ты не похожа на любящую маму, — заметил я. — Это твоя идея или чья-то еще?

Да, женщину, меньше пригодную для материнства, чем Ненн, еще поискать. С другой стороны, возможность родить дается не за заслуги. Под «кем-то еще» я имел в виду Бетча.

— Я просто подумываю об этом иногда. Знаешь, мне кажется, что я перед окном, и оно медленно закрывается, отнимает у меня свет.

Солдаты Морока, как правило, не слишком озабочены семьей и будущим. Они привыкают к опасности, свыкаются с мыслью о том, что, скорее всего, не дотянут до четвертого десятка. А когда дотягивают, сорок видится невозможно далекой целью. Тех, кто дотянул до шестидесяти, знает весь Валенград. А Ненн уже стукнуло тридцать. С возрастом люди становятся мягче — даже такие головорезы, как Ненн. У меня был шанс стать счастливым отцом, и я его упустил. Кое-кто не создан для отцовства, а кое-кто попросту недостоин.

Слуга провел нас на крышу Цитадели. Я обрадовался, что не пришлось продолжать разговор с Ненн. Я вряд ли мог сказать ей хоть что-нибудь дельное.

Ветер шел верховой, нес из Морока соленую химическую вонь. Ее не могли перешибить даже местные фабрики. Вонь Морока помогла мне проснуться, сбросить сраную сонливость с глаз и рассудка. Над нами мрачно высились башни Машины Ноля, похожие на клоунские колпаки: тихие, мертвые — но это до поры.

— Доложите мне об украденном, — сухо приказала Давандейн.

Маршал выглядела импозантно в белой блузе с высоким воротником, подтяжках и черных штанах до икр. Наверное, писк моды, еще не добравшийся до Границы. А еще эти ее тонкая тлеющая на ветру сигара, длинный мундштук и губы, выкрашенные в клубничный оттенок. Маршал одна, но ее дружная бригада боевых спиннеров неподалеку. Поодаль переговаривалась группка чиновников из Ордена инженеров эфира.

— Докладывать, в общем, и нечего, — ответил я. — Мне неприятно в этом признаваться — но факт. Мои люди раздают взятки по всем кварталам, но украденная вещь — не из того сорта, чтобы можно было тиснуть ее в подвальном ломбарде. Крали ради конкретной цели.

— Насколько серьезна опасность?

— Мы на Границе, — напомнила Ненн. — Это значит, в дерьме по горло.

Вряд ли маршал хотела услышать именно такой ответ, но она и не глянула на Ненн, уставилась на расколотое небо.

— Нужно больше сил? Мои спиннеры могут помочь? — спросила Давандейн.

— Нет, — отказался я. — Я справлюсь сам и верну украденное.

Я обещал не из ощущения ответственности за пропажу, а потому, что был ответственен за нее. Мерзлого ворона, чуть выдравшегося из моей руки, послали меня предупредить. Но птица запоздала и не смогла нормально передать сообщение. Я-то ожидал вестей от Вороньей лапы, но отчего птица не смогла вылезти сама? Тревожно. Не верится, что у старика иссякли силы или дела пошли наперекосяк. Но кто знает?

— Вряд ли стоило тащиться сюда только затем, чтобы сказать вам лишь это, — указала Ненн.

Когда ее выдернули и приказали явиться, она как раз выигрывала в шашки, и теперь сильно злилась.

— Не только для этого. Я хочу, чтобы вы присмотрели за Светлым орденом. Вы оба. Если они перейдут черту, возомнят о себе лишнего — давить без пощады. Они меня тревожат. Сильно.

Давандейн щелчком вышибла окурок из мундштука, вставила новую сигариллу. Я глянул на Ненн. Ей не очень нравилась маршал.

— Да они просто психи, — заметила Ненн.

Увы, как не крути, это не так. Тьерро меня напугал. Он умный человек, а в коммерции вообще гений. В студенческой молодости он любил выпить, пострелять, повеселиться с девушкой на балу, а потом и в постели. Не то чтобы мы с Тьерро были особенно близки, но я звал его другом. Однажды я ему здорово нагадил на одном из тех балов. Тем вечером я проиграл ему в карты, а девушка, которой он написал сотню любовных сонетов, пошла со мной. Я повел ее прочь и на прощание в насмешку отдал Тьерро честь. Я разозлил его — но Тьерро не вспылил, не вызвал меня на дуэль, как Тороло Манконо двумя годами позже. Бросать мне вызов было чистым безумием. Я уже тогда здорово вымахал и владел клинком намного лучше Тьерро. Тот не стал швырять свои честь и достоинство в костер, а остался спокойным и хладнокровным, проигнорировал колкость и взялся за другую девушку. Насколько я помню, он ее завоевал.

Если человек, способный на такой уровень самоконтроля даже в пьяном виде — искренний приверженец Светлой леди, это беспокоит меня куда сильнее, чем проповедники на улицах. Необразованные люди готовы поверить во все, что соответствует их вкусам, но подобных Тьерро в этом мире по-настоящему мало. Нет сомнений, ему известно то, о чем и не подозревают рядовые верующие. Тьерро — очевидная головная боль.

— Мне нужно знать, правду ли говорит Светлый орден, — сказала Давандейн.

Она выплевывала слова, будто они гнили у нее под языком.

— Сюда, к нам, явился их Высокий свидетель. Он объявил, что здесь начнется новый мировой порядок и восстановится справедливость. Я хочу знать, что он имеет в виду.

Ах, мы боимся за свою власть и положение.

— У Валии есть досье на них, — сообщил я. — Свидетелей всего четверо, они странствуют с проповедями по всем городам. Их трудно взять и трудно добыть о них достоверную информацию. Нам известны два имени: Валентия и Глаун. Но Свидетели путешествуют тайно. Я почти ничего о них не знаю. Известно лишь то, что через две недели они прибудут в Валенград.

— Светлый орден в опасной близости от открытого бунта, — сказала маршал. — Высокий свидетель нашел в городе много сторонников. Они безумствуют и льстят толпе, проповедуют революцию и власть праведных. Я хочу раздавить их.

— Но вы же не хотите оспаривать их религию, — заметила Ненн. — Если они окажутся правы, то вы попадете впросак и будете выглядеть глупо.

На этот раз Давандейн свирепо уставилась на мою Ненн. Да пусть пободаются. Я внезапно вспомнил то, как поднимались пузыри в зловонной жиже канала.

Ярость Давандейн уже не мог скрыть и макияж.

— Да пошло оно все! — выдохнула она. — Великий свидетель принесет нам беду. Я хочу хоть как-то обуздать Орден.

— Я слишком долго не обращал не него внимание, — признался я. — Его следовало обуздать до того, как он разросся до нынешних размеров. Их теперь многие тысячи.

Увы, я позволил личным делам повлиять на работу «Черных крыльев», не стал лезть к Ордену. Глупо. Может, Тьерро и поверил проповедям Свидетелей, но он же может ошибаться. Да он, несомненно, ошибается. Ну ведь правда же?

— Найдите мне то, что позволит их раздавить, — приказала Давандейн. — И выясните, что именно украли из склепа.

Мы спустились с крыши. Я обрадовался, что смог спрятаться от пронизывающего ветра.