О чем поют камни. Земля

Эдда Мидгард, 2021

Иногда случается так, что от твоих действий и решений многое зависит. А как быть, если от одного тебя зависит будущее целой страны, народа? Чем ты готов пожертвовать, спасая свой или чужой мир? Оправдает ли цель средства? О чем поют камни, видевшие грандиозных полководцев и падения великих держав? О, если бы мы только могли их слышать…

Глава 3

В гостях у волка

Кузякина ехала на заднем сидении большой серебристой ауди А8 и никак не могла сделать серьезный вид. Рядом с ней сидел Иосиф Лейбович, а впереди на пассажирском сидении напряженно молчал обладатель красивого зада и татуировки, ее начальник, а по совместительству большой белый волк — Антон Сергеевич Томак. Все как в кино. Даже еще лучше. Ну если, конечно, не съедят. А если и съедят, все равно, все подружки умрут от зависти.

Они подъехали к высокому жилому дому в конце Ленинского проспекта и вышли из машины.

— Антон Сергеевич, а где же офисы? Я думала мы на переговоры поехали.

“Да конечно, нужна ты мне на переговорах” — подумал Томак, а вслух сказал:

— Мы приехали в гости к одной очень хорошей женщине. Нам надо с ней переговорить. Вот тебе и переговоры.

Квартиру для Антона арендовала компания. Это был большой пентхаус на 23 этаже. Ленка таких больших квартир и не видела никогда.

— Проходите сюда, я в своей комнате, — послышался откуда-то женский голос. Томак показал Лене пальцем на дальнюю приоткрытую дверь.

— Идите, Лена, Вас ждут.

Лена побрела в сторону комнаты. Надо сказать, что смелости как-то поубавилось. Какая-то квартира, какая-то “хорошая женщина” и она — Лена — идет туда одна. Бежать все равно некуда, так что надо идти. Главное, не есть и не пить ничего у них. А то она-то знает всякие страшные истории про опаивание, мамка рассказывала. Вообще, конечно, к маме сейчас хотелось неистово.

Лена постучалась в приоткрытую дверь, поинтересовалась можно ли, и вошла.

В комнате на полу в подушках и одеялах восседала цыганка не старше 30 лет. Шикарные черные волосы, повязанные красным с золотом платком, в носу серьга, глаза огромные, красивые. Все руки увешаны золотыми браслетами, пальцы в перстнях. Все это переливалось, горело и завораживало. Цыганка сидела за низким столом и курила трубку.

— Заходи, красавица, не бойся, не кусаюсь, — негромким голосом произнесла женщина.

Лена подошла к столу и уселась напротив цыганки. Вблизи квартирантка уже не казалась такой красивой. Кожа ее напоминала змеиную чешую. Лене было не понятно, то ли это ожог такой, то ли разновидность аллергии. Как ни старалась Кузякина не пялиться, все равно сидела и разглядывала женщину, открыв рот.

— Ну что, красавица, можешь называть меня Джофранка. На цыганском языке это означает “свободная”. А ты — Лена Кузякина?

— Ой, и правда. Это вам духи сказали? — удивилась Леночка.

— Это мне Томак сказал по телефону, — ответила цыганка и пыхнула трубкой. Запах дыма был очень тяжелым, но приятным. — Погадать тебе, милая? Давай ладошки.

Леночка немного помялась, но руки протянула. Джофранка взяла ее своими ледяными руками, запрокинула голову и закрыла глаза. Какое-то время она так и сидела, потом отпустила руки девушки и громко крикнула: “Можете войти”. Ленка даже подпрыгнула от неожиданности. В комнате немедленно появились Кац и Антон. Цыганка затянулась трубкой, выпустила дым и открыла глаза. На Лену сквозь дым глядели два огромных змеиных глаза.

— Эта девочка запустит цепь случайных событий, которая приведет некоторых из нас в АныкВанутРа и даст возможность исполнить пророчество. Я даже видела себя дома. Святые Хараа, неужели я когда-нибудь вернусь в свой родной дом! В свои любимые места?! Томак, родной мой мальчик, ты слышал? Я буду дома!

— Мама, да, я слышал. Что нам надо делать? Ты видела?

— Нет, друзья мои. Видения как всегда отрывочны и не четки. Я могу точно сказать только одно: она все равно, так или иначе попадет в АныкВанутРа, так что не вижу смысла скрывать перед ней что-либо.

Цыганка замолчала и посмотрела своими змеиными, в прямом смысле слова, глазами на Кузякину. Молчали все. И все смотрели на Лену. А Лена посмотрела на женщину и сказала: “У Вас такие руки холодные, может Вам плед принести?”

Первым не выдержал Кац:

— А давайте попьем чайку? Время обеда уже, а судя по тому, что нашу Лену не смущают ни шеф-оборотень, ни цыганка-змея, разговор может затянуться.

Лена хотела было что-то сказать или даже возразить, но вдруг увидела как все подушки вокруг Джофранки зашевелились как на волнах. Зрелище было завораживающим и между тем жутковатым. Подушки одна за другой сползали и скатывались, и вскоре Лена смогла различить под ними огромную змею. Цыганка медленно поднималась из-за стола, но под юбкой ног не было. Под юбкой был огромный толстый хвост анаконды диаметром не менее 80 сантиметров. Джофранка возвысилась над столом и молча поползла из комнаты. Вероятно, в сторону кухни. Вероятно, ставить чайник. Кац ведь попросил.

Антон подошел к Лене и взял ее за руку.

— Лена, Вы как?

— Антон Сергеевич, а как она может быть Вашей мамой, если она змея, а Вы волк?

— Феноменально! — воскликнул Кац, — Вот мне интересно, это возраст такой или целое поколение?

За столом на большой кухне атмосфера явно стала теплее и дружелюбнее, после того как Антон заказал всем пиццы. Вчетвером сидели они за большим красивым столом в ожидании еды и пили чай. Джофранка спрятала свои змеиные глаза и вернула человеческий взгляд для Леночки, а Иосиф Лейбович настойчиво предлагал Леночке шоколад, настаивая на том, что это чрезвычайно полезно для мозгов, и ей надо его есть каждый день. Желательно, после каждого приема пищи. Кухня была просторной, с панорамными окнами во всю стену с видом на парк и Ленинский проспект.

Джофранка призналась Кузякиной, что живет с сыном и вынуждена переезжать вместе с ним, если он меняет место работы, потому что не имеет возможности жить одна, так как не может выходить на улицу. Это продолжается уже более 20-ти лет, но лучше так, чем дома в АныкВанутРа, где сумасшедший узурпатор каждый день угрожает ее жизни и жизни ее друзей.

Леночка поинтересовалась у Каца, в кого он превращается, но, услышав, что он просто маг, быстро потеряла к нему всякий интерес, чем, естественно, кольнула старика в его чуткое сердце.

— А много вас, ну вот таких, в компании? — спросила Кузякина Антона, смачно прихлебывая чаек из фарфоровой чашечки.

— Да, около 90 % сотрудников в любом филиале по всему земному шару выходцы из другого мира. “NAV Int.” помогает нам сюда перебраться легально, оформляет документы, проводит инструктаж или, если требуется, отправляет в школу. Еще компания может помочь с выбором профессии и предоставляет рабочие места у себя в филиалах. Компания никогда не возьмет на работу нелегала и в очень редких случаях берет мага, который родился в этом мире.

— Почему? Они бракованные? — удивилась Леночка, и все улыбнулись.

— Можно и так сказать, милочка. В вашем мире очень мало магии, ее очень сложно аккумулировать. Взрослым и сильным магам, как я, еще удается ее собирать, но вот детей уже обучить невозможно, — деловито сказал Кац, потрогав свои малюсенькие очки за оправу.

— Но не у всех этот мир забирает силы, — хитро заметила Джофранка и подмигнула Антону.

— Да, в АныкВанутРа народ птхараа, к которому принадлежит моя мать, не имеет способностей к ясновидению.

— Но уже через пару недель после нашего переезда меня начали одолевать то голоса, то сны, то видения. А Томак как был вервольфом, так и остался, да, мой мальчик?

— Это все потому что мы говорим о разных энергиях, — встрял маг, — У оборотня — генетика. Ему нужно минимально магии, чтоб трансформироваться, он ничего не создает, а перевоплощает. Вы, уважаемая Джофранка, улавливаете частоты, которых в нашем мире не было отродясь, а тут их предостаточно. Но, к сожалению, для настоящей магии, к которой мы привыкли в АныкВанутРа, этого недостаточно. Волшебники вообще не могут использовать свои силы, даже сильные и зрелые, так что они приходят в этот мир обычными людьми.

— А в чем отличается маг от волшебника? — удивилась Леночка, ужасно порадовав этим старого мага.

— Волшебники — это люди, которые могут пользоваться магией с помощью специальных артефактов, например, волшебная палочка Феи Крестной или посох Деда Мороза. В нашем мире магии много, поэтому люди легко ее цепляют с помощью заклятий на всякие медальоны, шляпы, плащи, граали. Маги же, — Кац сделал паузу и поднял указательный палец вверх, — Маги же рождаются со способностью управлять этой энергией. Нам не нужны заклинания и приспособления для ее преобразования.

— Ух ты! То есть волшебники, попав сюда, становятся как обычные люди?

— Так они и есть обычные люди, как вы, — произнес старик, — Сейчас в АныкВанутРа большинство из них служат в армии узурпатора. Они отменные воины, бесстрашные, верные и очень сильные. У них заговоренные мечи, шлемы и доспехи. Их отнимают от матерей во младенчестве и воспитывают в казармах, внушая, что власть есть благо, а народ — дитя неразумное, чуть хватку ослабишь — дитя пойдет и все сломает.

— Я не пойму, а почему вы сбежали? Почему не боретесь за свой мир? Сколько это уже продолжается? 10–20 лет?

— Дитя мое! Это продолжается не менее 500 лет! — повысила голос птхараа. — Все боятся даже чихнуть, потому что сразу появится отряд Карателей Мцхонг! Они убили моего мужа у меня на глазах, а потом разбили вдребезги мое яйцо. Моего сына. И оставили меня в живых, чтобы я разнесла свою боль и страх по миру.

— Теперь, Леночка, наш дом здесь, — негромко сказал маг, — У нас нет такой силы, которая могла бы победить сторонников узурпатора, да и самого его.

— На самом деле у нас есть более неотложные проблемы сейчас, чем царствующий полтысячелетия псих, — произнес со вздохом Антон. — Этот мир в реальной опасности. У нас каждый месяц исчезает по магу, и рвется Великая Материя. Когда кончатся маги, то защиты от нелегалов и прочей дряни не будет никакой, они хлынут сюда огромной волной, как только Великая Материя прорвется окончательно. И улицы наводнятся отнюдь не воспитанными волшебниками и волками.

Тут раздался долгожданный звонок в дверь. Через пару минут на кухне запахло пиццей.

— Жнашит пшупник шоп, кшо хошеш жаживаф машерии, — деловито сказала Леночка с полным ртом пиццы. Есть хотелось страшно, но прерванный разговор был настолько интересен, что она просто не могла подождать до конца обеда.

— Милочка, еда торчащая из Вашего рта, таки помешала мне расслышать, шо Вы сказали, — произнес Кац, протягивая руку за следующим куском пиццы.

— Кто хочет разрыва материи? Кому это выгодно — тот и преступник, — торжественно заявила Кузякина и посмотрела на Томака.

— Браво, Лена, — сказала Джофранка, — Эта теория рассматривается в первую очередь. Хотя совершенно не очевидно, кому это надо. Те, кто уже здесь, не имеют связи с тем миром. Нелегалы прячутся и не используют магию, потому что служба контроля магии их сразу же засечет, а действующие маги с документами сейчас находятся под бдительным надзором. Каждый.

Недомаг

Миша Когнов работал в “NAV Int.” вот уже 20 лет. Отвечал он за коммуникации внутри компании и был единственным представителем “отдела связи”. Работа никому не нужная и незаметная, если все работает, конечно. А вот если связь с каким-то филиалом вдруг нарушится, то, естественно, все вспоминают про Мишу Когнова. Каждый ему звонит, ругается в трубку, а те, кто повыше, еще и вызвать могут на ковер, доложи, мол, так и так, как это ты умудрился все сломать и испортить. Не то чтобы Миша был недоволен работой или жизнью в целом, но вот другие маги сражаются с нелегалами, или решают вопросы, связанные с возникновением новых дыр (будь они неладны!), встречаются с делегациями, организовывают мероприятия разные, ездят в командировки…

А еще очень многие рассказывают про мир волшебников, и как они оттуда героически бежали. Миша родился в Москве. Его отец с матерью смогли эмигрировать сюда в молодости, так что многие сотрудники компании “NAV Int.” снисходительно похлопывали по Мишиному плечу, говоря: “Повезло тебе, брат, не видал ты ужасов АныкВанутРа”. И, главное, Миша понимал, что большинство историй — обыкновенные байки, но ведь даже этим он не мог похвастаться. Даже тут не мог выделиться. Даже нафантазировать себе героическую историю не мог.

У Миши не было магических сил. Это не редкость в человеческом мире. Каждый отпрыск мага, рожденный здесь, был лишен способностей управления магической энергией. Они жили как обычные люди. Недомаги, так сказать.

Сегодня утром он проснулся раньше будильника. Пора вставать и заниматься своими рутинными делами. Надо встать. Надо. Нет, он не был ленивым, и тунеядцем он тоже не был. Просто последние полгода ему становилось все сложнее и сложнее выходить из дома. И даже не только из дома, а вообще стало сложнее “выходить”. Он никак не мог понять этого. Раньше ведь он выходил, а теперь что изменилось? Сейчас каждый раз, когда он берется за дверную ручку, сердце начинает бешено колотиться, внутри все сжимается и пересыхает во рту. Когда он делает первый шаг на улицу, пот проступает на лбу и спине, дыхание учащается, появляется гул в ушах. В таком состоянии он какое-то время стоит на пороге и ждет, когда эти симптомы немного ослабеют, потом он начинает свой путь до пункта назначения. В общем, жить, конечно, и так можно, но что за мука! Вот и сейчас он лежал в кровати, смотрел в потолок и думал о том, что ему сегодня предстоит выйти из квартиры, потом выйти из метро, а потом все в обратном порядке до дома. Прозвенел будильник на телефоне — очень приятная мелодия скрипки и фортепьяно. Миша выключил его и сел на кровать. “Пора с этим что-то делать, — тихо проговорил он, — Мне нужна чья-то помощь”.

Ответ на вопрос “Что же с этим делать?” пришел к нему в это же утро, когда он, стоя в метро, читал через чужое плечо газету. Глаза его упали на рекламное объявление “Профессиональная помощь психолога. Гибкий график. Конфиденциальность. Тел.” Миша достал мобильный и записал номер телефона.

День прошел сегодня как обычно, но Миша был крайне возбужден. Уже утром он договорился о встрече с некой Натальей на предмет оказания психологической помощи. Кабинет ее был относительно близко, можно дойти пешком и не надо опять переживать все эти входы и выходы из метро. Выйдя с работы и перенеся очередной приступ страха, он отправился по Чистопрудному Бульвару до Сретенского, а там до Лукова переулка уже рукой подать. Пока он шел, думал о том, что же ему говорить, о чем рассказывать, как себя вести. Вообще, он рассчитывал, что Наталья выслушает его и пропишет какие-нибудь таблетки, которые снимут напряжение, и он опять сможет вернуться к прежней жизни. Хотя, очевидно, что прежней жизни уже не будет. В прежней жизни не было его нового проекта. Самого важного в его жизни. Когда все будет закончено, этот проект прославит его. Сейчас Наталья пропишет таблетки, напряжение пройдет, и он сможет работать в несколько раз усерднее. А сколько еще надо сделать! Главное, чтобы Наталья его поняла.

Ну вот он и пришел — Луков переулок, дом 10. Михаил вошел в подъезд и пошел на второй этаж пешком. Дверь ему открыла молодая высокая женщина лет 35 с темным каре. “Проходите, пожалуйста, Михаил. Я Наталья. Да, мне тоже очень приятно познакомиться. Вот сюда можно повесить куртку. Да, и шапку тоже сюда”. Они находились в небольшом помещении, что-то вроде комнаты ожидания у частного врача. Там был диванчик, кулер, уборная и растения в кадках. Наталья открыла дверь слева и пригласила его войти: “Вот, проходите, пожалуйста, сюда. Выбирайте, куда Вам было бы удобнее сесть”. Перед Михаилом стояло большое зеленое икеевское кресло с желтыми, потрясающими подушками и небольшой двухместный старенький диван. Без подушек. Жесткий. Некрасивый. Мише очень хотелось в кресло, но, украдкой глянув на Наталью, он уверенно направился к дивану. Не хорошо, если она поймет, что он выбирает себе что поудобнее. Не правильно это как-то. Не по-мужски. Его отец никогда не посадил бы женщину на неудобный диван.

— Итак, Михаил, чувствуете ли Вы себя тут достаточно безопасно, чтобы начать?

— Да, — ответил Миша, поерзав на жестком сидении дивана.

— Хорошо, Михаил. С чего бы Вам хотелось начать? Что Вас ко мне привело?

— Мне трудно выходить на улицу. Я испытываю страх, как только закрываю за собой дверь.

— Любую дверь или только входную?

— Любую входную дверь, то есть мне одинаково некомфортно выходить из дома или из метро, из сарая.

— Как давно это началось? Вы могли бы примерно вспомнить?

— Да, это продолжается уже полгода.

— Можете ли Вы связать ваш страх с каким-то происшествием?

— Да я могу. Я начал новый проект. Он очень важен для меня. Думаю, я очень напряжен из-за этого.

— Расскажите подробнее о Вашем проекте.

— Я не могу, к сожалению. Он засекречен. Но могу сказать, что когда я все сделаю, этот проект сделает меня известным!

— А Вы ищите известности? — спросила Наталья и записала что-то в блокнот. В этот момент Миша почувствовал какую-то детскую радость. Его слушают настолько внимательно, что даже записывают за ним. Все, что он говорит, настолько важно для Натальи, что она фиксирует его слова, чтобы позже не забыть. Может, она даже будет потом перечитывать и вспоминать их разговор.

— Да. Я хочу быть известным.

— А зачем Вам нужна эта известность?

— Ну как же? На работе все наконец-то начнут со мной здороваться, звать в бары. Будут помнить о моем Дне Рождения. Начальство начнет смотреть на меня при разговоре, а не так как сейчас. Я стану известным, и все захотят называться моими друзьями, чтобы хвастаться потом друг перед другом. По-моему, это совершенно обычное желание, разве нет, Наталья? Разве Вы не хотите стать известной?

— Эммм… Нет, Михаил. Я не испытываю таких желаний. А что Вас заставило задать мне этот вопрос?

— Просто я уверен, что мы все одинаковые. Где-то глубоко внутри все, что мы хотим — это признание. В любом случае, я уверен, что это нормально. Просто я слишком много думаю о проекте и много нервничаю, это все давит на меня, — он схватился за голову руками, — Просто выпишите мне таблетки для снятия напряжения и все.

— Таблетки? Что за таблетки вы имеете ввиду?

— Ну как же? Наверняка есть какие-то таблетки. Я же не псих, чтоб меня лечить.

Наталья улыбнулась:

— Я психов не лечу. Этим занимается психиатр. А я — психолог. Я просто помогаю людям, которые запутались, найти выход. Не могли бы Вы поподробнее рассказать про свой страх. Какой он? Как происходит?

— У меня начинает колотиться сердце, гудеть в ушах, иногда начинает немного тошнить, и не хватает воздуха.

Наталья все записала в блокнот и быстро посмотрела на часы.

— Михаил, то, что Вы описываете называется панической атакой. Мы с Вами вместе с этим сможем справиться. Было бы здорово, если бы Вы могли мне доверять, и между нами не было бы секретов. Я уверена, что подобная откровенность только ускорит процесс, но я не собираюсь на Вас давить. На сегодня наше время подходит к концу. Я хотела бы Вас спросить, можем ли мы закончить сегодня на этом? Как вы себя чувствуете?

— Я немного расстроен, что наше время кончилось. Мне очень было приятно с Вами общаться. Мы могли бы встретиться еще раз через два дня? В то же время.

— Конечно, Михаил, — ответила Наталья и встала с кресла. Она была высокой. С длинными руками и пальцами. В широких брюках-шароварах и легком бежевом свитере. — Я Вас записала, проходите пожалуйста в зал.

Миша проследовал куда ему было указано. Там он решил зайти в уборную, после чего начал мыть руки. Руки он мыл долго. Сначала он настраивал воду до оптимальной температуры, потом мылил их в течении двух минут, сверяясь по наручным часам. Затем споласкивал тоже две минуты, после чего сушил в сушилке. Хорошо, что тут была эта сушилка. А вот когда ее нет, приходится так обсыхать, потому что на бумажных полотенцах просто целая куча микробов и прочих вирусов.

По дороге домой Миша очень много думал о себе и о Наталье. Ему страстно хотелось, чтобы она была всегда рядом с ним. Такая умная и понимающая. Образованная и внимательная. Красивая. Он посмотрел на свое отражение в темном стекле двери вагона метро. Низкий, полный, потный, лысеющий и какой-то болезненно красный.

Эльфы

Мер-Лан вошла в свою хижину, очередной раз истерзанную хулиганами. Ставни на окнах оторваны, вещи раскиданы, на полу и на стенах краской намалевано “эльфийское атродье”. Хоть бы написали правильно, что ли. В углу валялась груда деревяшек, которая еще сегодня утром была старинным ткацким станком, принадлежащим бабулиной матушке. Этот станок кормил Мер-Лан много лет, она делала на нем полотна ткани, которые покупали у нее и маги, и волшебники, и фавны.

В АныкВанутРа началась очередная волна геноцида эльфийского народа, и жизнь для эльфов, без того тяжелая, стала просто невыносимой.

Мер-Лан стала собирать осколки тарелок и чашек, порезалась, расплакалась. Больше нет посуды. И еду всю забрали. Тяжело. Очень тяжело. Когда-то ребенком она спросила у бабушки, почему их все ненавидят, разве они делают что-то плохое? Бабушка ответила, что жителям, которым страшно и тяжело жить, очень хочется на кого-то злиться, кого-то обвинять в своей боли и безнадежности. А еще, очень многим нравится, когда кому-то хуже, чем им. Бабушка учила Мер-Лан жалеть обидчиков и молиться Трем Богиням. Мер-Лан жалела. Но, ради всех Трех Богинь, кто бы знал как это тяжело! Как тяжело жалеть этих сволочей, которые заходят в твой дом и крушат его! Как тяжело жалеть тех, кто издевается над тобой, плюет в тебя и бросается отбросами.

В хижину вошел Тан-Лун. Эльфы невысокий народ. Самые крупные мужчины едва ли достигали 175 см. Все они носили длинные волосы и подстригали их только в случае великого горя в семье. Изящные, белокожие, с большими черными глазами эльфы, казалось, были созданы для богемной жизни и совершенно не приспособлены к физическому труду. Тан-Лун был строг и чрезвычайно красив. Черные брови нахмурены, волосы промаслены и зачесаны назад.

— Мы должны прыгнуть, Мер-Лан! — он подошел, к сидящей на полу эльфийке и встал рядом. У нее были длинные прямые черные волосы, розовые губы и всегда очень грустные глаза. — Мы должны прыгнуть! Твоей бабушки больше нет, нас тут ничего не держит.

— Мне страшно, любимый. Мне очень страшно.

На самом деле бояться было чего. Легально в мир людей эльфов не пускали, так заповедала Великая Троица Спасителей, когда создали портал для беженцев из АныкВанутРа.

Около трех сотен лет назад Великий Маг Нактур, Великий Волшебник Эдриан, Великий Вервольф Ворах и эльф Зай-Нык смогли создать портал в мир людей и переправили первых двадцать эмигрантов. Но хитрый, трусливый и лживый эльф Зай-Нык испугался в последний момент и позвал отряд Карателей к месту открытого портала.

Храбрый Великий Вервольф Ворох вместе с Великим Волшебником Эдрианом сражались с целым войском узурпатора, пока Великий Маг Нактур переправлял беженцев в новый мир. У этой легенды нет счастливого конца. Спастись смог только Великий Маг Нактур. На его глазах подняли на копьях огромного волка и волшебника. Не найдя иного пути, Великий Маг прыгнул в портал вслед за беженцами и навсегда покинул АныкВанутРа.

Создав первую общину в мире людей, Нактур рассказал всем, как обстояли дела и заповедал передавать эту легенду из уст в уста в великий праздник Первого Переселения 19 февраля каждый год, чтобы все спасшиеся от гнета узурпатора помнили своих героев — мага, волшебника и вервольфа, а также своих врагов — эльфов.

Не понятно, на что рассчитывал Зай-Нык, предавая товарищей, потому что эльфы во все времена были самой главной проблемой Империи. Свободолюбие и непокорность властям были у них в генах. Мятежные по натуре, умные и чрезвычайно красивые эльфы очень скоро после вышеописанных событий вызвали на себя волну ненависти со стороны власти, которая считала эльфов опасной оппозицией, и народа, который считал эльфов предателями. В результате это привело к геноциду эльфов во всем АныкВанутРа. Насилие то стихало, то возникало вновь, но одно было ясно как день — так тяжело как эльфам, в АныкВанутРа не жилось никому.

В мир людей можно было попасть и нелегально — через разрывы Великой Материи, но риск был просто колоссальный. Сине-красная воронка возникала из ниоткуда, висела минут восемь и схлопывалась. Предугадать ее появление было просто невозможно, так же как и место, куда она тебя выплюнет. Это могла быть бескрайняя пустыня, открытое море, северный полюс или даже непосредственно в офисе миграционной службы.

Кроме этого, все разрывы в мире людей внимательно отслеживались специальным департаментом, который стремительно высылал патруль из магов и оборотней. Всех пойманных нелегалов отправляли в местную миграционную тюрьму, где их держали до полугода после чего депортировали назад в АныкВанутРа.

Тан-Лун посмотрел в окно с выбитыми стеклами.

— Ты такая дура! Кто позаботится о тебе, если меня рядом не будет? Твои Три Богини? Ты думаешь я буду вечно тебя ждать?! Если ты не прыгнешь, я прыгну один. Лучше утонуть там в море свободным, чем гнить здесь с тобой! — бросив такие слова Тан-Лун вышел из хижины, оставив эльфийку одну убирать беспорядок. Он пришел поздно ночью пьяный и злой. Мер-Лан уложила его в постель и долго гладила по черным жестким волосам, приговаривая: “Бедный, мой бедный Тан-Лун, бедный мой, бедный”.

На другой день эльфийская пара отправилась на рынок рано утром к открытию в надежде встретить как можно меньше горожан. Солнце только тронуло розовое небо и два спутника планеты Тонус и Тахос молчаливо следили за эльфами. На рыночной площади Мер-Лан и Тан-Лун встретили своих приятелей, чтобы потом, держась всем вместе выискивать лояльных продавцов. Не все торговцы продавали эльфам свои продукты, а те кто это делал, взвинчивали цены в три раза и были ужасно довольны собой.

Солнце поднималось все выше, а найти сговорчивых продавцов пока не удавалось. Рынок потихоньку начал заполняться представителями других рас, а корзинки эльфов все еще пустовали. Мер-Лан потянула за рукав своего жениха:

— Тан-Лун, пойдем домой. Сегодня поедим ягод в лесу, а завтра опять придем сюда. Может, Три Богини смилостивятся над нами, и мы сможем купить еды.

— Нет! Я устал от ягод! Я хочу нормальной пищи! — тут он повысил голос, чтобы его могли услышать торговцы, — Я просто хочу есть! Я живой, и мне надо питаться! Просто продайте мне еды, и я уйду отсюда!

Торговцы в лавках стали демонстративно отворачиваться, а народ на рынке начал неодобрительно фыркать и держаться подальше от семи эльфов.

— Тан-Лун, прекрати, ты сделаешь только хуже. Думаю, нам надо уходить, пока не кончилось дракой, — сказал один из эльфов и повернулся в сторону выхода с рынка.

— Это кто это тут у нас голос подал, а? — послышался голос, и из толпы вышел молодой кентавр в ярко-красной портупее на голом торсе.

— А это эльфийские уродцы пришли на наш рынок и утверждают, что они живые, — ответил ему еще один, выходя следом.

— Ну так, мы же это можем исправить, тем более, что сегодня они притащили с собой девицу, а я давненько не пробовал эльфиек, — заржал первый и махнул хвостом.

На самом деле исход подобной ситуации совершенно очевиден. Кентавров хоть и было двое против семерых, но эльфы совершенно не умели сражаться, а любое оружие в городах было строго запрещено законом. Семь эльфов приготовились умирать, как вдруг в трех метрах от них появилась сине-красная воронка полтора на полтора метра.

Тан-Лун, не произнеся ни слова, ринулся к воронке, прыгнул в нее и исчез. Повисло молчание, потом кентавр бросился на эльфов, с криком “Скорее хватай девчонку, а то удерет!”

Мер-Лан почувствовала, как кто-то схватил ее за руку и потащил в сторону воронки, потом поднял ее и закинул в эту сине-красную яму. Она не могла понять, летит она или висит — никакого движения воздуха не было. Эльфийка кричала, но не слышала своего голоса, вообще ничего не слышала. Может, она оглохла? Сине-красные круги, полоски и волны окружали ее. Потом начали появляться зеленые пузыри, зеленого цвета вокруг нее становилось все больше и больше, теперь она находилась как будто в зеленом небе. В лицо подул ветер, да с такой силой, что девушке стало ясно — она несется вперед с бешеной скоростью. Сердце колотилось так, будто выпрыгнет наружу через рот, глаза слезились от ветра, вот уже ничего не видно. Куда ее несет? Где она окажется? Что с ней станет?

Мер-Лан вылетела из разрыва материи и плюхнулась в снег. В паре метров от нее стоял Тан-Лун.

— Тан-Лун! Ты бросил меня! Ты оставил меня кентаврам!

— Замолчи, дуреха, надо бежать! Сейчас тут появятся миграционный патруль.

— Куда бежать?! Мы в лесу, зимой, следы нас выдадут в любом случае!

Тут из дыры выскочили еще два эльфа.

— Да наплевать куда! Как ты не понимаешь?! Мы смогли! Мы живы! Делай, что хочешь, а я тут стоять и ждать не буду, — Тан-Лун, огляделся и побежал куда-то в глубь леса.

— Мер-Лан, боюсь Тан-Лун в чем-то прав, нам придется разделиться. Патруль будет нас выслеживать, и, если мы останемся вместе, нас будет слишком просто обнаружить, — проговорил относительно высокий эльф с серебристыми волосами до лопаток, стряхивая снег с тонкой курточки девушки.

— Это ты забросил меня в воронку? Ну что ты молчишь, Бер-Ким? Ты или нет?

— Да, девочка, я не мог оставить тебя кентаврам. Они не пощадили бы тебя. А теперь беги и ищи укрытие. Может, Три Богини еще позволят мне увидеть тебя живой и здоровой, — Бер-Ким подошел к эльфийке и поцеловал ее в висок. — Ничего не бойся, — крикнул он, убегая, — Постарайся добраться до города, там легче затеряться.

Эльфийка развернулась и помчалась в чащу. Сугробы по колено мешали ей бежать быстро, ветки деревьев, торчащие из сугробов кусты — все это сбивало с толку. Тонкие штанишки прилипли к ногам, сапог разорвался. Куда бежать, как запутать следы? Везде этот чертов снег! Этот чертов снег! Чертов снег!

Вдруг она услышала шум. Мер-Лан остановилась. Дыхание и сердцебиение мешали ей распознать, что это за шум и откуда он доносится. Она глубоко вдохнула и выдохнула. Что за шум? Так и есть, это шум воды. Где-то там бурная река, только бы успеть до нее раньше, чем ее нагонит патруль. Девушка помчалась изо всех сил на спасительный шум воды.

Через некоторое время она вышла на берег. Чуть ниже начинались пороги, а если пойти вверх, там река не выглядела такой опасной. Эльфийка побежала в гору. Патруль уже наверняка идет по ее следу. Чертов снег. Она остановилась. Отдышалась и шагнула в ледяную воду. Боль пронзила ее до костей. Слезы полились по ее лицу. Мер-Лан, скуля от боли, перебралась на другой берег и побежала дальше в надежде, что патрулю просто не захочется ради нее мочить ноги. “О, священные Три Богини, помогите мне сегодня”.