Гонец Ее Величества Короны

Эдуард Береснев, 2018

Казалось бы, что сложного в доставке обычного письма, имея защиту самой Короны? Так же размышлял и Ноэль, принимая свиток из рук короля и отправляясь в путь, даже не подозревая о том, что во время своего путешествия ему придётся умереть и воскреснуть, убить и спасти тех, чьи жизни давно уже перешагнули порог смерти. И посетить один из величайших городов мира, который никто не видел последние несколько сотен лет.

Золотые набойки на каблуках мелодично выстукивали замысловатую мелодию оповещая всех окружающих о том, что гонец посланный самой Короной направляется по очень важному поручению. И не уступить ему дорогу, или хотя бы на миг задержать его в пути, подобно смерти, а также карается законом, на кого бы не распространялось это наказание.

Во всем королевстве было всего лишь три человека, кто мог противиться этому магическому звону. Двое из них сейчас находились за Золотым мостом, а про третьего Ноэль слышал лишь однажды, еще в те времена, когда набойки на его обуви были из бронзы, а сам он ничем не отличался от дворовой ребятни, которая спит и ест рядом со свиньями, а на работу ходит в шахты, на помощь хмурым гномам, которые вот уже несколько столетий, как обосновались в Кедровых горах, далеко на севере от королевства.

Сам Ноэль будучи, как и остальные круглым сиротой никогда не хотел для себя такой судьбы, но удача всегда обходила его стороной и лишь однажды вильнула коротким хвостом, но и этого было достаточно. Ноэль ухватился за этот шанс и с тех пор делал все возможное чтобы продвинуться еще дальше.

Он попал в шахты, как и многие остальные еще будучи ребенком шести лет, купленным на рабовладельческом рынке. Целый год работая глубоко под землей, он лишь изредка выбирался на солнечный свет и вглядываясь в невыносимо голубое небо, словно пытаясь оторвать его крошечную часть себе и спрятав за пазухой прохудившейся рубашки, тайком пронести в глубь горы, где и любоваться ею в те моменты, когда работа останавливалась.

В шахте всегда было чем заняться, если он не таскал камни, то чинил одежду или развозил похлебку, между такими же, как и он. Работа была трудной, но гномы щедро платили за ее выполнение. Да и они были единственными, кто принимал к себе не только рабов как сам Ноэль, но и сирот. Всяк хотевший мог найти пристанище в глубоких норах и спрятаться от мира на многие годы. Но отработав у них семь лет, каждый рассчитывал на безбедное существование, а если кто-то желал, то его с радостью оставляли еще на семь лет. После этого срока, жизнь в любом месте королевства казалась чем-то невероятным и волшебным.

Ноэлю повезло. Через год после того, как он спустился в шахту его скорость и сноровку приметил один старый гном и предложил ему башмаки гонца. Самые первые, как он помнил были больше его ног на несколько размеров с набойками из дерева. Поэтому, когда он доставлял письмо от гнома в горах в город на окраине королевства, он держал свиток за пазухой, а башмаками, одетыми на обе руки, просто стучал друг о друга, чтобы гонца было слышно издалека.

Это и был его шанс. После того как он покинул шахты, назад он уже не вернулся. Присягнув на верность Гильдии гонцов, уже через год он стал обладателем бронзовых набоек. Еще три года понадобилось для того, чтобы они сменились серебряными и только сегодня утром, спустя шесть лет ношения серебряных набоек, он получил себе золотые и впервые был представлен Короне в составе еще пятнадцати юношей, которые так же, как и он, в разные времена стали обладателями мелодичного звона, одного из самых дорогих металлов в королевстве. Сегодня все они получили на руки письма и разбежались в разные концы империи на поиски некоего человека, чье описание разнилось от гонца к гонцу, но тем не менее было похожим друг на друга. Словно бы им необходимо было найти одного и того же, только разного возраста. Так как в описании он был и молодым, с черными как смоль волосами и стариком с давно седой головой.

Дорога Ноэля лежала в Торбург. Первый город на пути от дворца Короны, но и самый опасный из существующих. Отделенный лишь Золотым мостом, он всегда вздымал свои темные башни, словно бы вызывая на поединок видневшиеся белоснежные стены дворца.

Ноэль на миг замер, выискивая нужную ему дверь и вновь прибавил шаг устремившись вверх по лестнице, пытаясь подняться как можно быстрее. Он преодолел расстояние от дворца в кратчайшие сроки. На путь, который у других гонцов отнял бы два дня, он потратил всего лишь половину. Быстрее это могли сделать лишь Королевские крылья, но тревожить их ради столь коротких дистанций не посмела бы даже Корона.

Ноэль надеялся однажды попасть и в их ряды, но до этого ему было столь же далеко, как и семилетнему мальчику до золотых набоек взрослого юноши.

Тяжелая деревянная дверь, выскочившая из-за угла с неожиданной легкостью, подалась под его натиском и словно бы растворилась в полумраке комнаты под самой крышей. Ноэль аккуратно переступил порог и попал в душное помещение, где изредка проносились легкие струи холодного воздуха, прорезая его множеством невидимых нитей.

Комната под самой крышей оказалась гораздо просторней, чем могло показаться на первый взгляд. Ее стены, ровными рядами вздымающиеся вверх терялись где-то вдалеке мрачного и темного помещения, лишь факелами, горящими в беспорядке, отмечая свое местоположение в пространстве этого мира. «Если бы не они, — размышлял Ноэль, медленно оглядываясь вокруг — то и разгадать, где на самом деле эти стены, было бы невозможно».

— Дверь! — в ужасе выкрикнул он, в тот момент как смог обернуться и не заметить за своей спиной проема, через который он только что сюда попал. Ее не только не было на прежнем месте, но и сама стена, непонятным ему образом растворилась, словно измазанная черными чернилами. Стала невидимой в ночном небе.

— Ее больше нет, — раздался рядом еле слышимый голос, а к горлу Ноэля прикоснулась тонкая полоска метала, словно выкованная из света луны, в одну из самых ярких летних ночей.

Торбург, никогда не мог назваться приятным городом. Состоящий вплоть из преступников, воров и беглых каторжников, он внушал неподдельный страх проезжающим мимо торговцам, но и привлекал их в свои объятия невероятной выгодой, в случае удачной продажи товара.

Ночью, когда солнце скрывалось за горизонтом, оставляя землю в кромешной темноте, в которой невозможно было увидеть ничего дальше, чем собственный нос, а факелы, которые должны были освещать улицы, указывали лишь на себя, не способные пробиться сквозь тени разлитые у стен зданий. Торбург, казалось был еще темнее, еще неприветливее. Его темные башни, стремившиеся высоко в небо, были подобны острым зубам огромной пасти, способной проглотить все, чтобы в него не попало.

Узкие улочки, пропитанные смрадом сточных вод и кислыми ароматами пота, так и норовили запутать и раздавить всякого, кому не повезло оказаться среди них.

— Ночь наступила! — послышался голос глашатая, идущего по этим темным коридорам и подсвечивая себе дорогу небольшим факелом. — Закрывайте окна! Ночь наступила! — не оглашал он, а словно бы выкрикивал приговор, каждому, кто мог его услышать.

Его сухой, подскриповатый голос доносился отовсюду одновременно и казалось, что это слова самого Торбурга. Величественного и ужасающего, особенно сейчас, в последний день, уходящего месяца.

— Ночь наступает! — донесся до Ноэля голос из распахнутого окна, которое словно бы висело в воздухе, оторванное от стены и выглядывающее куда-то, куда обычные окна никогда не смотрят.

Он сглотнул ком в горле, чувствуя обжигающую остроту стали, словно ошейником окружившую его шею.

— Кто ты мальчик? — вновь раздался у него в голове требовательный голос, а клинок слегка ослабил хватку, давая ему выговориться.

— Я-я, Ноэль, — произнес он, набирая полную грудь воздуха. — Гонец Короны и его величества.

Давящее, металлическое ощущение пропало, давая ему полную свободу. Он вновь сглотнул очередной ком, чувствуя, что его рот набит металлическим привкусом, от которого не помогут спастись даже лучшие вина Реанских виноградников, тягучие словно мед и настолько сладкие, что обычному человеку попросту невозможно почувствовать весь их вкус.

— Что привело тебя сюда в столь поздний час?

— У меня послание Короны, — произнес Ноэль, пытаясь определить откуда до него доноситься голос. — Вот.

Он вытянул свиток из-за пазухи и просто протянул его в пустоту.

Алая печать, светившаяся в полумраке помещения и подтверждающая то, что письмо действительно от Короны, а также гарантирующая, что ее может вскрыть только тот, кому это письмо предназначено, какое-то время покоилась на ладони, а в уши к Ноэлю вползали тонкие струйки звука, поднимающиеся от самого пола, и появляющиеся от соприкосновения каблуков с досками.

— Самой Короны? — в голосе послышались вопросительные нотки и печать в один миг взмыла в воздух, лишь благодаря своей внимательности Ноэль смог разглядеть, тонкие, словно сухие ветки, пальцы, ухватившие за край письма. — Последний раз, такое случалось…

Маленькая корона, запечатленная на печати с легкостью, раскололась, освобождая свернутый лист бумаги с аккуратным подчерком Канцелярии порядка и погасла еще до того момента, как первые ее куски упали на пол.

— Странно, очень странно. Это все?

Ноэль почувствовал на себе внимательный взгляд и кивнул.

— Только послание, и больше ничего, — добавил он, неуверенный в том, что его могли увидеть. — Я могу быть свободен?

— Останься, — услышал он резкий ответ и его ног словно бы сам коснулся прочный стул на массивных ножках, даже не приглашая, а заставляя его сесть.

Откидываясь на спинку стула, Ноэль с удивлением потер глаза, пытаясь сбросить с себя увиденное. Комната враз преобразилась и стала гораздо меньше, чем казалась на первый взгляд. Стены из больших камней, аккуратно уложенных друг на друга так плотно, что между ними не способна была протиснуться и иголка, надвинулись на него со всех сторон, а окна, до этого висевшие без всякого порядка, заняла на них свои положенные места, вновь открывая за собой привычные башни Торбурга, охваченные лунным светом, словно зубы кровожадного хищника, вкусившие кровь своей жертвы.

Напротив, него, в удобном кресле с высокой, оббитой кожей спинкой восседала высокая фигура, закутанная с головы до ног в дорожный плащ, с накинутым на лицо капюшоном. Лишь руки, свободные от перчаток, все еще держали перед собой раскрытое письмо, обращенное к горящей, над его плечом толстой свечи, воск от которой, стекал вниз настолько медленно, что так и не успевал коснуться основания, делая его еще шире.

— Сама Корона приглашает меня в гости, прося помощи. — произнес сидевший отбрасывая письмо в сторону, на появившийся как по волшебству стол.

Ноэль вновь помотал головой, пытаясь понять, откуда он здесь оказался, но после попросту решил, что стол всегда стоял там, просто он до этого момента не обращал на него внимания. Лишь сейчас, когда его коснулось письмо, словно бы вырывая из небытия, стол вновь стал заметным и нужным.

— Корона не вправе приглашать, — поправил он. — Обычно она может лишь требовать явиться перед собой всяк, кто ей необходим.

Капюшон, скрывающий лицо у его собеседника медленно повернулся в его сторону.

— Есть те, кого даже Корона не может контролировать, мальчик. Запомни это, а лучше запиши, чтобы изредка, перечитывать, в те моменты, когда жизнь будет указывать тебе на обратное. Я слышал с дюжину звонких ударов золотых каблуков, таких же, как и у тебя. Куда отправились они?

— Слышали?

— Ваш трезвон разноситься на всю округу, пугая своим цокотом всех, кто собрался отправиться в путешествие. Ты еще не успел ступить на Золотой мост, как звон твоих каблуков влетел в мою дверь, оповещая о скором прибытии гонца. Неужели ты думал, что каблуки просто издают шум? Они оповещают того, кому следует принять письмо задолго до вашего визита, заставляя его прибыть именно в то место, в которое послание будет доставлено. Так как я оказался в Торбурге, то и решил остаться здесь и подождать того, кто направляется именно ко мне. Остальных, я попросту проигнорировал. Поэтому я и спрашиваю тебя, куда они отправились?

— Я не могу знать, — отозвался Ноэль, переваривая полученную информацию. — У каждого своего пути, но я могу сказать лишь то, что всем им поручено найти именно вас, а значит, они этого сделать не смогут, так как я обнаружил вас первым.

— Как знать, — ответил его собеседник, поднимаясь со своего места, — возможно и к ним удача будет столь благосклонна, что они смогут застичь меня по тем адресам.

Он потянулся за сумкой, висевшей на спинке его кресла и Ноэль ахнул, увидев то, что окружает его запястье.

— Павший, — произнес он и тут же опустился на колени, стараясь, стать одним из предметов мебели, наполнявших эту комнату. Превратиться во что-нибудь совершенно другое, лишь бы не привлекать к себе лишнего внимания, того, кто сокрыт под плащом.

Ноэль восседал на спине лошади мерно ступающей по отрезку пути, расположенному где-то между окраинами Торбурга и Золотым мостом, попеременно то хватаясь за спину сидящего перед собой, страшась упасть с лошади, то резко убирая руки, понимая, что страх быть разбитым о камни, расположенные внизу не сравним с тем, что он прикасается к самой Смерти принадлежащей Короне.

Здесь автор хочет сделать небольшое отступления, пытаясь увязать воедино все события приведшие к этому событию и описать то, что случилось с героем в промежутке между моментом, когда главный герой находился в комнате и тем, в котором он вовсю бросается из крайности в крайность, зажатый между страхом упасть и страхом ухватиться за единственную спасительную соломинку.

Павшие, как выразился Ноэль, принадлежали к особому отряду, Руки Карающей еще при кровожадном правителе Истоме Первом Не родившемся, сумевшим объединить под своими знаменами все человеческое население под высоким небом, что как он помнил произошло еще до восхода эльфов, которым предшествовал спуск гномов, которые к тому моменту сумели пережить каменный дождь, случившийся в те времена, когда люди только начали становиться людьми, переставая быть теми, кем они были до того момента.

Так вот именно Истом Не родившийся и сделал из людей людей, простите мне такую тавтологию, но по-другому попросту и быть не может. Ему первому пришло в голову разделить все виды на отдельных существ и подчинить себе самых слабых из них, для того, чтобы в будущем…

Впрочем, сейчас речь не об этом. Будучи толи не выросшим эльфом, а может и вовсе переросшим гномом, а как после шептались колдуны возможно и красивым троллем, Истом Первый по мнению абсолютно всех однозначно являлся одним из самых выдающихся людей своего времени. Сумев на одном из званных ужинов в честь дня шарообразования земли, отделить красное вино от белого, он понял, что все в мире должно поддаваться классификации. С его слов, именно с того момента нельзя было к примеру, называть жабу тварью-летающей лишь только потому, что никому до этого не удавалось увидеть, как она взмывает вверх, аки летучая мышь, хотя многие скептики и склонялись к тому, что жабы таковыми и являются. Но именно в этот момент и при данных погодных условиях они считают ниже своего собственного достоинства хвастаться данным умением. А возможно просто опыты, проведенные над ними, проходили с нарушением общей мировой концепции, не давая раскрыть им всего вложенного в них создателем потенциала. Помимо жаб, его идеи коснулись и всего остального, включая и людей, которых он выделил среди множества всевозможных видов. Правил Истом не сказать, что крепко, но под его началом род человеческий не вымер, как рассчитывали не то, что многие, а практически все, но и смог подмять под себя всех остальных, в конец заняв лидирующее место на земле прогретой солнечными лучами.

Тогда-то к нему в голову и забралась мысль о том, что темпы роста превышают все возможные ожидания, а уходить люди по собственной воле не собираются и им в этом просто необходима чья-либо помощь. Так как войн не велось, а единичные случаи поножовщины были не в счет, Канцелярия скорой расправы предложила создать в своем ведомстве небольшое учреждение и назвать его Рукой Карающей, в чьи обязанности входил бы контроль за популяцией человечества и продолжительностью его жизни. Из этой организации впоследствии и вышел отряд Павших. Преданных своему королю и идее, они каждодневно помогали отойти в мир иной тысячам и тысячам людей по всему миру. Такое продолжалось долгие годы. Люди рождались и когда наступал момент смерти к ним являлись Павшие. Давая возможность родственникам попрощаться с безвременно усопшим, они уводили его и после чего, никто никогда не мог того найти.

Но однажды случилось так и выяснилась одна прискорбная деталь, что люди по природе своей смертны и даже без помощи Павших в один прекрасный день способны умереть даже в том случае, если рядом не будет проходить организованных стычек или других обстоятельств, способных сократить их срок проживания.

Павшие были сокращены и многие из них остались без работы. Скитаясь по свету, часть из них ушла настолько далеко, что пропала из видимости, а другие сменили квалификацию, став совершенно другими личностями, а после и вовсе пошли слухи о том, что все это только выдумки и враки, которыми пугали детей, тем более что Истома Первого и назвали Не родившимся лишь потому что его никогда и не было.

Поэтому Ноэль и был так удивлен. Встретить Павшего сейчас, казалось ему попросту немыслимым и невозможным хотя бы по одной простой причине, что с тех пор, прошло столько времени, что никто из них попросту не смог преодолеть его отрезок и остаться в живых.

Поняв смущенность и страх перед своей фигурой, Павший помог Ноэлю вновь занять вертикальное положение и объяснил ему что бояться его вовсе не стоит. По крайней мере до тех самых пор, как его время не подойдет к концу. После чего Ноэль был накормлен и ему любезно предложили присоединиться к компании, в которую уже входил Павший и его лошадь. Отказаться он попросту не посмел и сейчас всячески старался сохранять равновесие, чтобы лишний раз не дотрагиваться до походного плаща, маячившего перед его носом.

Лошадь медленно ступила на камни Золотого моста и недовольно фыркнула, ощущая поднимающуюся от воды прохладу.

— Может быть я пойду сам, — наконец-то смог осмелиться Ноэль и заговорить. — Мне-то преодолеть оставшееся расстояние будет куда проще, чем кажется. Я не зря ношу золотые набойки.

Ответом ему было затянувшееся молчание иногда переходящей в легкое похрапывание, подтверждающее то, что под капюшоном скрывается такой же человек, как и он, нуждающийся во сне, отдыхе и прочих других человеческих нуждах, которыми страдает общество.

Под мерное покачивание лошадиного крупа, Ноэль сам не почувствовал, как начал проваливаться в глубины, на первый взгляд, собственного сна, но что-то странное витало в округе, что-то, чего он никогда не видел и видеть не мог.

Словно вспышки, перед его глазами мелькали картинки неизведанного прошлого, настолько давнего, что он попросту не мог посчитать разделяющее их время. Они проносились настолько быстро, освещая лишь небольшие участки.

Под ударами томных барабанов, с гор ступают тысячи тысяч гномов, ведя позади себя на толстых цепях великанов, способных превратить отряды противника в кровавое озеро лишь одним ударом.

В небо взмывают мириады стрел, закрывая как тучей солнце и обращая яркий день в темную ночь, а замковые стены, словно держащие на себе весь небесный свод, рушатся под тяжестью сраженных защитников.

Горящие леса и прозрачные тени эльфов, скользящие с перекошенными в ужасе лицами вперед, бросаясь на до остроты отточенные колья, тем самым давая возможность пройти по своим трупам многим другим.

Волны, словно падающие с неба и разбивающие целые флотилии в мелкую щепу, не жалея никого, кто смог оказаться на борту несокрушимых кораблей…

И множество другого, что вовсе не укладывалось у Ноэля в голове. Красавицы, способные затмить своим светом солнце, пещеры, наполненные таким количеством золота и драгоценных камней, что самые богатые гномы по сравнению с этим, нищие оборванцы, башни магов, которые невозможно обойти вокруг за несколько лет и чудеса, скрывающиеся в самых темных уголках мира, о которых никогда не слышали современные колдуны.

— Стой! — взорвался в голове Ноэля раздраженный голос.

Он быстро открыл глаза, вглядываясь в темноту и пытаясь разобрать, где он находится. Шум бегущей воды, подсказал ему, что они не преодолели еще и Золотой мост, за которым должен открываться дворец Короны, но уверенности в этом не было. Возможно они уже давно в столице, а слышит он, как кто-то выливает помои из окна, хотя там в каждых домах должна быть канализация, как он помнил. Но людей не переделать, об этом Ноэль знал точно, сложно переучиваться тем, кто всю жизнь выливал ведра на улицу иногда обливая соседей — это не только удобней, но еще и весело, если в действительности удастся на кого-то попасть.

— Стой окаянный! — прозвучало вновь и лошадь всхрапнув, замерла так и не сделав очередного шага. — Кто такие? И по каким делам в столицу среди ночи?

— Я гонец Короны, — начал было Ноэль, но получил легкого тычка в бок от своего спутника и быстро проглотил язык, как ему почудилось даже в прямом смысле этого слова. По крайней мере некоторое время он не мог найти его у себя во рту.

— Я вызван Короной, — проговорил Павший. — Вот все необходимые документы!

Он протянул стражникам переданное ему Ноэлем письмо и те на некоторое время оставили нежданных гостей в покое, как раз именно до тех самых пор, пока водопад изливаемой воды не прекратился и в круг света не вошел тучный мужчина, бесцеремонно подтягивающий свои портки.

— Кто такие? — спросил он у стражников, даже не удосужившись взглянуть на гостей.

— По поручению Короны, — и письмо вновь совершило переход из одних рук в другие.

— К Короне значит, — произнес тот и громко высморкался, после чего вытер руки о объемный живот и поднес письмо к пламени факела, пытаясь разобрать появляющиеся там буквы.

По мере того, как сквозь его маленькие глазки, буквы, сложенные в необходимую информацию, попадали в мозг и достигали там какого-то логического финала, начальника караула начало трясти, а его лоб побили крупные капли пота, словно ему удалось попасть под нешуточный дождь.

— П-п-прошу, проезжайте, — выговорил он, возвращая письмо трясущимися руками обратно.

— Оставь себе, — ответил Павший, брезгливо отворачиваясь от запачканного свитка и погоняя лошадь. — От него теперь не больше толку, чем от обычной бумаги.

С этими словами он вновь прикрыл глаза и под настороженные взгляды стражи, пытающейся привести в чувство своего начальника въехал в город. Королевство полной Короны, столицу империй Тол.

Спешившись у дворца, Ноэль предпринял жалкую попытку скрыться куда-нибудь подальше, спасая свое тело от присутствия такой значимой фигуры, но его жалкие потуги не увенчались успехом. Откуда ни возьмись, выметнулась рука и ухватив его за воротник жилета, потащила за собой, а сверху, словно бы раскатом грома, прозвучали слова:

— Ты меня сюда привел и теперь пытаешься остаться в стороне? Так дело не пойдет!

— Но ведь я… — попытался оправдаться Ноэль, но его попросту не слышали.

Ему показалось, что его ноги и вовсе не касаются мраморного пола, украшенного золотыми тиснениями, а проплывают над ним, между завешанных картинами стен и великолепной лепнины на потолке. Но почему-то все коридоры вели его не в тронный зал, где должна находиться Корона, а куда-то в сторону от него. Сразу, с пола исчезло золото, а после и мрамор уступил место обычным, выбеленным каменным глыбам, уложенным когда-то кое как, но по прошествии лет, отполированных до гладкого состояния. Картины и вовсе остались висеть на стенах, но лишились своих главных героев. Там были изображены пейзажи и батальные битвы, но все, кого там так не хватало, видимо подались ближе к выходу, где им оказывалось больше внимания и почестей. А потолок, до которого было так далеко в главных коридорах, сжался и огрубел настолько, что так и норовил щелкнуть Ноэля по носу или приложиться к макушке, после чего у него появлялась очередная шишка, которых уже там было немерено.

Последние отголоски света факелов затерялись где-то за множеством поворотов, там, где они были нужнее, оставляя темный проход, практически неразличимым, но каким-то чудом, он, так же, как и его провожатый угадывали дорогу и безошибочно уходили на новый виток, теряясь еще больше в невероятном лабиринте дворца.

Ноэль прекрасно осознавал где он находиться, во всяком случае, он мог понять, как отсюда выбраться, если представиться такой случай. Даже одного года, проведенного в подземельях Кедровых гор, хватило ему для того, чтобы он научился запоминать дорогу и многочисленные тоннели, прорытые гномами и ведущие в такие глубины, о которых не слышали многие жители остального мира.

«Ведь бывали случаи, — вспоминал он, когда очередная шишка на его голове переставала зудеть, а до следующей оставалось выждать какое-то время. — Многие терялись в горах и больше никогда не выходили на свет. Шутили, что они превращались в троллей, которые после осложняли жизнь мирным работягам своим присутствием».

Кедровые горы не прощали ошибок и не помогали их исправить. Каждый день там проходила немыслимая битва не с кем-нибудь особенным, а с самим собой. В попытках выжить, ну или сохранить хотя бы признаки живого человека, на какие только ухищрения не приходилось идти. Дети обвязывались веревками и старались идти как можно медленнее, чтобы их спасительная нить не оборвалась или перетерлась о острый край, а иногда и вовсе, всеми силами пытались повзрослеть настолько быстро, насколько это у них получалось. Каждый день, проведенный там стоил на поверхности месяцев и месяцев беспечной жизни.

Неожиданно его привыкшие к темноте глаза, вспыхнули яркой вспышкой и заслезились, а в уши, отвыкшие от шума влетел такой звон, что Ноэль постарался прикрыть их, но он словно бы забрался к нему в голову и теперь пытался найти выход обратно, стучась о все ее содержимое.

В страхе, что, если этот звук не найдет обратной дороги, он нерешительно открыл рот, надеясь, что, хотя бы так, он вылетит на свет и открыл глаза, оглядываясь в непривычной для себя обстановке.

Комната, в которой они оказались больше походила на кладовку при маленькой кухне, чем на одну из комнат дворца. Но по крайней мере здесь было тепло и сухо. С потолка не свисала хлопьями паутина, а очаг горел и освещал собой все углы, гоня темноту прочь даже из-под аккуратно убранной кровати, куда как ни странно периодически заглядывала даже швабра уборщицы, выметая оттуда грязь и мусор, возможно скопившийся там с прошлой уборки.

У камина, в мягком кресле сидел пожилой человек, в обычном халате, перевязанном толстым шнурком, по-видимому оторванным у каких-то штор в более респектабельной части замка. В его руках мирно покоилась маленькая книжка, а ее буквы весело отражались на тоненьких стеклах, надетых на его нос очков.

На неожиданный шум, ворвавшийся в его комнату, которого так испугался Ноэль, он не обратил никакого внимания, увлеченный чтением. После Ноэль и сам понял, что как такового шума не была, это всего лишь его золотые набойки наконец-то смогли коснуться пола и мелодично зазвенеть, что еще раз подтверждало его теорию о том, что весь этот путь от самых ворот, он провел не своими ногами, а бережно перенесенный, сюда невидимой рукой, все время сжимавшей его воротник.

— Ты вызвал меня от имени Короны? — разгоряченно произнес Павший и скинул с себя дорожный плащ, скрывавшие его все это время. — Никто никогда не использовал ее в своих целях!

Ноэль с ужасом заметил, что под плащом действительно оказался обычный человек. Не эльф, как он предполагал раньше, не торг, которые в своем стремление стать совершенными, походили больше на людей, чем на кого бы то ни было еще. Ни великан с бывшего края земли, ни вампир или оборотень, ни дух леса или страж гор, а обычный, совершенно невзрачный человек, которых он сам неоднократно встречал в городе и его округе по сотне за раз, а когда дело доходило до ярмарок или выступлений бродячих музыкантов и десятке сотен. Слегка выше обычного, с широкими, но не настолько чтобы отпугивать всяких задир, плечами, на которых в беспорядке покоились длинные волосы имеющие серебряные кончики. Его карие глаза лишь раз мелькнули по лицу Ноэля и вновь устремились на читающего, который как раз, успел отложить свою книгу в стопку похожих и поднялся со своего места.

— Не я вызвал тебя, — тихо произнес он и Ноэль ахнул, невольно отступая за спину Павшего, стараясь спрятаться там от возможных неприятностей. — Я лишь воспользовался своим правом, зная, что на призыв Короны ты можешь и не ответить.

Старый мужчина, выглядевший просто и по-домашнему, оказался королем империи Тол, отцом тысячи свободных островов и единственным, кому разрешено держать Корону на своей голове. Сейчас Ноэль точно был уверен, что это его голос он слышал не далее, как сегодня утром, когда ему вручали свиток с посланием, и это именно его он рад лицезреть всякий раз, когда ему удается увидеть Корону. Но почему-то тогда, он выглядит по-другому. Выше, сильнее, гораздо моложе, и не так обыденно, что ли.

— Присаживайтесь, — произнес король, указывая на свободные кресла, стоящие неподалеку. — Я вижу, ты явился ко мне не один, а в сопровождении моего гонца, но это твое право. Если ты считаешь, что мальчишка, достоин ожидающего нас разговора, я не вправе тебе противиться.

— Вы ослепли, гоняя его с обычными поручениями, — произнес Павший, удобно устраиваясь на оббитой мягкой кожей подушке. — Все твои звездочеты и прихлебатели, обделенные магией, не могут увидеть того, что твориться у самых носов. И вещают лишь о том, что происходит за тысячи переходов от дворца.

— Все, что находиться под их носами, — произнес король, усаживаясь обратно, — мне видно и без них, поэтому я и не интересуюсь этим.

— А знаешь ли ты, что Кедровые горы лишились своей силы? — посмотрел на него Павший. — Многие колдуны возмущенно заметили, что она утекла как песок сквозь пальцы и у кого? У самых бережливых жителей мира под высоким небом. Даже гномы не сразу сообразили, что случилось и почему горы теперь не так благожелательны к ним, как были прежде.

— Это, если ты не знаешь случилось еще с десяток лет назад. Возможно ты и не заметил прошедшего срока, но сейчас это все давно не новость.

— А то, что перед тобой сидит тот, кто смог похитить эту силу, — с этими словами Павший указал на Ноэля и внимательно вгляделся в его непонимающее лицо.

— Обычный человек! — восхищенно произнес король и радостно захлопал в ладоши, словно ему рассказали одну из последних шуток, будоражащих сознание горожан. — Обычный человек смог совладать с тем, к чему не могли подступиться тысячи гномов? Да узнай они об этом, за дворцовыми стенами уже стояли бы их войска, а золото, которое они заплатили бы за выкуп этого юноши, хватило бы на то, чтобы выстроить по замку на каждом из свободных островов империи Тол.

— Мне кажется, что гномам известно об этом, — ответил Павший. — Иначе бы они не отпустили мальчишку так легко и быстро. Сила горы сама выбирает свой путь и воспротивься они этому, их давно бы постигла его кара.

Ноэль непонимающе переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем так любезно общаются эти два человека. Судя по всему, говорили о нем, но при чем здесь горы и его прошлые хозяева, он так понять и не мог. Все, о чем он сейчас мечтал, это вернуться в казармы Гильдии гонцов и заснуть как можно быстрее. Время давно перевалило за полночь, а утром ему необходимо быть на службе. Ведь помимо того, что его обязанности никто не отнимал, остальные золотые набойки сейчас находятся неизвестно где, пытаясь разыскать и вручить письмо тому, кто и так уже удачно найден.

— И что ты мне предлагаешь с ним сделать? — спросил король не переставая глядеть на Ноэля.

— Оставить у себя ты его не захочешь, — заметил Павший. — Ты не зря носишь Корону на своей голове. Но и терять, такой лакомый кусок, будет жутким расточительством.

— У тебя есть идеи?

— Отдай мальчишку мне в счет оказанных мной услуг.

Король внимательно вгляделся в Ноэля, после чего перевел взгляд обратно на Павшего, стараясь сохранять каменное выражение лица, но его губы то и дело расплывались в предательской улыбке. Видимо, как потом размышлял о случившемся Ноэль, тот сам прекрасно осознавал, какой экземпляр попал в его копилку и как удачнее ему с этим поступить. Но именно в тот момент, в глухую, темную ночь, освещенный лишь пламенем камина, он пожал протянутую Павшим руку, и сделка была заключена. В один миг Ноэль лишился золотых набоек и своего светлого будущего, о котором мечтал все последние годы.

Мимо его закрытых глаз утек и дворянский титул, как высшая награда за службу и земельный надел на одном из островов, где он смело смог бы стать рукой Короны, вершащей судьбы. Но сейчас, ему было не до этого. Он бежал вперед, стараясь доставить письмо как можно быстрее, так и не добравшись до своей постели, а заснув прямо на мягкой подушке, венчающей удобное кресло в присутствии не только короля, но и одного из тех, кто вправе обращаться к нему на Ты.

Солнечные зайчики в одночасье превратились в откормленных для королевского ужина кабанов и начали скакать у Ноэля по лицу, особо не заботясь о сохранности его внешнего вида. Попытавшись открыть хотя бы один глаз, он был страшно разочарован тем, что все его потуги оказались неудачными. Веки по-видимому опухли настолько, что не дают открыть не только глаза, но еще и придавливают голову к подушке, на которой она странным образом оказалась.

Ноэль прекрасно помнил, что находился вчера в присутствии короля, что слышал какой-то странный разговор, но почему-то сильно захотел спать и уже не смог побороть навалившееся на него чувство. «Хотя возможно, — размышлял он, помогая себе разлепить веки руками, — что все это ему только привиделось, в тот момент, когда он мирно спал на бредущей по Золотому мосту лошади».

Медленно, с попадающем в глаза утренним светом, его голову наполняли и другие признаки начинающегося дня, влетающие через распахнутое окно со двора одного из постоялых дворов города.

Гостиница, в которой он каким-то чудом оказался, выглядела не такой уж и плохой, уже хотя бы потому, что под его головой находилась подушка, а не полено, с которого любезно была состругана вся кора, а его ответственно оббили козлиной шкурой, для пущего эффекта, вбив такое количество гвоздей, что даже через неделю, помой он голову, некоторые из них все еще останутся висеть у него в волосах.

— Получилось! — радостно воскликнул он, оповещая всех о удачном исходе своих стараний и воззрился на высокий потолок залитый солнечным светом, распахнутыми во всю ширь глазами.

Оглядев подвернувшуюся ему комнату, он какое-то время старался моргать, пытаясь сбить с себя наложенное наваждение. Ноэль знал, что мороки часто встречаются и многие, даже те, кто не в ладах с магией стараются прибегнуть к их помощи, чтобы выделиться из толпы или представить свой дом в лучшем свете. Что уж душой кривить сам он неоднократно прибегал к услугам местных колдунов, чтобы привлечь к себе внимание разбитных девиц, гуляющих по улицам города в те времена, когда ему удавалось выкроить очередной выходной. Но толи он платил слишком мало, за очередной морок, толи наоборот дамы всегда попадались с придурью и не верили в наложенную иллюзию, но все его старания заканчивались в квартале любовников, в одной из тамошних таверн, где любовь, как и все остальные товары продавалась и покупалась, так же легко как сладости в кондитерской лавке.

Моргание не помогло, и он окончательно убедился, что комната на самом деле выглядит так, как он видит. Этому свидетельствовало еще и некое количество синяков на его руке. Убедившись, что это не очередной морок, Ноэль начал себя пощипывать, пытаясь проснуться от очередного приятного сна и всем лицом рухнуть в навалившиеся проблемы бренного мира.

— Господин сказал, как только вы проснетесь, вам следует спуститься в трактир, он будет ожидать вас там, — произнес писклявый голосок так и не показавшись из-за приоткрытой двери. Лишь тонкий, белые руки поставили перед ней кувшин с водой, а изящные длинные пальчики разместили рядом полотенце, после чего дверь, не издав больше ни единого звука закрылась, оставляя его в одиночестве.

Вода оказалась чистой и теплой, а вот дальше началось форменное безобразие. Ноэль как ни старался, не смог найти свой костюм и что самое страшно свою обувь. Не было страшнее для гонца утратить привычный облик и растерять набойки на своих каблуках. За такие провинности могли строго наказать, вплоть до лишения очередных привилегий, на неопределенное время. Несколько раз перерыв комнату, он нашел только какие-то странные штаны и рубаху, похоже выделанную из кожи троллей, потому что, оказавшись на теле она в прямом смысле начала нападать на своего нового хозяина, стараясь укусить или ущипнуть его как можно больнее. Сапоги вместо привычных ботинок оказались не в пример лучше и удобнее. Мягкие каблуки пружинили его походку, но оставались безмолвными, как бы сильно он не пытался стучать ими об пол. Все, чего он смог добиться, лишь невыносимо устал от прыжков и выбил себе палец, угодив в подвернувшийся совершенно неожиданно стул.

Поверх всего этого Ноэль накинул плащ, похожий на тот, что носил сам Павший при их встрече. Вот это действительно было стоящим приобретением. Рубашка, скрытая под тонкой тканью, мгновенно успокоилась, а по телу пронеслась волна свежести и прохлады, освежая его и наполняя бодростью.

Так и не решившись накинуть на голову капюшон он вышел из комнаты и опрометью бросился по коридору чуть ли не по колено утопая в расстеленных там коврах.

Если место, куда выплюнула его лестница и назывался трактир, то до этого Ноэлю удавалось быть лишь в сплошных портовых забегаловках, в которых вместо еды подавали тумаки, а брали с гостя как за горы самоцветов.

Выскобленные столы благоухали чистотой и свежестью. На досках не было ни одного гнилого места или трухи, выеденной короедами. Мало того, Ноэль не смог найти даже остатков еды, которые в других трактирах, по привычке не убирали со стола, а запихивали в щели между досок. Вместо этого, на каждом из них стоял заранее нарезанный хлеб и покоилось немалое блюдо с разносолами, где нет-нет, да и попадались мясные вкрапления, увенчанные сырными кусочками и горами съедобных трав. Желудок привычно заурчал, а глаза уже начали поедать все это великолепие, за которое в другом месте пришлось бы выложить не одну монету.

Так и не насытившись, одним взглядом, он все же решился и приблизился к единственному занятому столу, который уже ломился от поставленных туда блюд, где жаренные поросячьи бока перемешивались с утиными грудками и пытались убежать благодаря бараньим ногам, вес которых превышал все виденное Ноэлем мясо в Кедровых горах, выделенное на день ватаге рабочих.

Аккуратно уместившись с краю гладкой лавки, он внимательно посмотрел на венчавшего все это великолепие человека. Павший, а это был именно он, без страха и опасения отрывал очередной, сочащийся жиром кусок и отправлял в рот, который не прожевывая перепрятывал попавшее в него угощение, складируя все это где-то в районе живота, так сказать для будущего пользования.

— Ешь, — произнес Павший между кусками и подвинул к Ноэлю крупное блюдо и целый кувшин не плохого по запаху вина. — Нам еще до полудня необходимо покинуть город.

— Но я не могу, — жалобно произнес он, стараясь придать голосу больше уверенности. — Я состою на службе и не имею права отлучаться с нее без разрешения или поручения.

— Больше нет, — услышал он ответ и перед ним опустился мешок, мелодично зазвеневший после соприкосновения со столом.

— Что это, — взвесил в руке мешок Ноэль, ощущая приятную тяжесть, которая может быть только у золота.

— Твое жалование за несколько лет, плюс премия за выслугу. Помимо этого, на твое имя открыт счет в королевском банке, куда переведены все основные сбережения. При желании ты можешь добавить к нему и эти деньги, — Павший кивнул в сторону покоящегося на руке мешка и продолжил говорить. — Как оказалось ты уже сколотил себе не плохое состояние, а при моей помощи смог увеличить его в несколько раз.

— Но я ничего не понимаю, — отозвался Ноэль. — Я же не уходил со службы.

— Ты ее поменял, — поправил его Павший. — Твое нынешнее положение гораздо выше чем посыльный. С этого дня тебе стоит представляться как Эхо королевского голоса. Его слова будут звучать из твоих уст. Поэтому хорошо подумай мальчик перед тем, как открывать рот.

Он опрокинул целую кружку вина и вытер рот тыльной стороной ладони, после чего добавил:

— Набирайся сил, долго я ждать не намерен.

В его руках появился маленький камень и небрежно упал на стол. Ноэль захлебнулся вином, которое как раз принялся пробовать. Сейчас перед ним лежало не что иное как небесная руда. Драгоценный камень, цена которого составляет целое состояние и это все за один лишь завтрак.

Быстро перекусив и так же быстро осоловев от выпитого, он выскочил наружу, где к крыльцу уже подводили высокого, статного рысака, больше годящегося для выставок, чем для верховой езды. Ноэль внимательно оглядел животное, погладил его по широкому носу и поставив ногу в стремя резво вскочил в седло, после чего понял, что ни разу этого не делал, а лишь видел, как делают другие и удачно свалился с другой стороны подняв облако пыли и смех у видевших все это прохожих.

Вторая попытка оказалась куда лучше и то лишь потому что он сам не делал абсолютно ничего. Пытаясь подняться и потирая ушибленный бок, Ноэль почувствовал, что его хватает за шиворот невидимая рука и вздымает вверх, удобно располагая в так удачно подвернувшемся седле. Вовремя ухватившись за поводья, он успел заметить, что рука вновь вернулась к своему владельцу и там уже накидывает капюшон на его лицо, пряча под ним одну из самых загадочных личностей.

Оглянувшись напоследок он заметил постоялый двор, расположенный практически у самого дворца, что свидетельствовало о том, что гости в нем останавливаются всегда зажиточные и не простые. Так небрежно рассчитаться за завтрак, как это смог сделать Павший, позволено лишь королям, да и, наверное, все. За такие цены, можно скупить весь Сточный рынок, расположенный неподалеку и деньги, еще останутся для повторной покупки.

Вывеска «Последний турнир» скрипнула на прощание под легким порывом ветра и доставшийся ему конь двинулся следом за точно таким же, что находился под Павшим. Ноэль приосанился, согласно нынешней занимаемой должности, стараясь представить, как это выглядит со стороны и подумал, что теперь Любовные кварталы для него навсегда забыты. Новый образ выдает в нем если и не графа, то как минимум виконта, а пыльное пятно на спине пускай принимают за его родовой герб, которым он обязательно обзаведется, как только подвернется подходящий момент.

Лошади бок о бок пронеслись по широким улицам столицы империи Тол и вылетели через главные ворота как два черных ворона размером с корову и шумных как стадо кухарок, вырвавшихся в город на базар. Распугав столпившихся у ворот стражников, они проскакали мимо них так быстро, что не остановить, ни даже заметить ездоков у тех бы и не получилось. Хотя сам Ноэль прекрасно заметил, прибитый на их сторожке кожаный шлем, не успевший поддаться времени, что свидетельствовало о том, что вчера вечером явно кому-то не смогли оказать должную помощь, и начальник караула, чей именно шлем он и лицезрел, сейчас оставил свой пост в связи с безвременной кончиной своего бренного тела. Так как призраков в столице не принимали, ему по-видимому придется не так уж и сладко, хорошо если подвернуться работенка, где придется пугать запозднившихся зевак, а если нет, то ему одна дорога, на сельские поля, управлять попавшимся чучелом и до конца времен распугивать падкую на дешевизну живность.

Каменная дорога с готовностью бросалась под копыта новоиспеченного ездока за единственным исключением, что мелодичный звон издаваемый золотыми набойками сменился металлическим лязгом и снопом искр, выбиваемых из-под подков его коня. Встречный ветер врывался в распахнутый ворот плаща и надувал его, образуя за спиной Ноэля горб с необходимым скарбом путешественника, но после находя выход устремлялся дальше, разгоняя мелкую мошкару и заставляя траву кружиться в бешенном танце.

— Значит это был не сон? — наконец-то уговорил он себя задать вопрос, когда кони наигравшись перешли на мерный шаг, превратившись с резвых скакунов в обычных тягловых лошадок, которых так много на широких трактах.

— Ты, о чем?

— Сон, который я вчера видел, король, странная коморка и то, что он отдал меня в уплату за какое-то поручение?

— Ты помнишь? — Павший даже снял с головы капюшон и его карие глаза пронзили Ноэля лучше, чем лунная сталь, которую выплавляют в Зыбком овраге на краю Пустого леса. — Действительно в тебе сила, которую даже я не могу представить.

— Какая во мне сила? — переспросил Ноэль, пытаясь докопаться до истины.

— Когда-нибудь поймешь, — отмахнулся Павший и быстро сменил тему, благо для этого были все подходящие условия. — Знаешь почему мост называют Золотым?

Спросил он это не спроста, лошади как раз ступили под навес перекинутого через реку моста и начали фыркать, наслаждаясь прохладой в жаркое утро.

Ноэль лишь пожал плечами, разглядывая потемневший от времени камень.

— Когда-то, — начал Павший, — Корона стала настолько богатой, что золото, хранившееся в ее кладовых, начало пробиваться наружу, используя любую подвернувшуюся щель. Монеты находили везде: в котлах для приготовления пищи, в ночных горшках вельможных дам, в карманах расточительных граждан, которые лишь прогуливались рядом с дворцом, а золотые самородки и вовсе валялись без присмотра и только мешались под ногами.

Тогда один из покойных нынче родственников нашего короля, знаменитый Бедоир Несносный, приказал выстроить новый мост, для расширения существующего тракта, что поспособствует увеличению торговли между столицей и остальным миром. Золото начали свозить сюда тоннами, стараясь как можно быстрее закончить работу, ведь новое не переставало появляться и уже достаточно осложнило жизнь многим порядочным людям в королевстве, чьим последним занятием было лишь одно — убирать его и прятать как можно дальше от посторонних глаз. В широкие золотые листы укутывали каменные глыбы и возводили новый мост только ночью, ибо свет, отражаясь от золотых камней ослепил трех архитекторов, двадцать прорабов и несметное количество строителей, но уже через месяц первые торговые караваны ступили по новому мосту, который и в лунном свете доставлял немало хлопот.

За долгие годы службы, он оставался нетронутым, потому что даже именитые воры и бандиты считали ниже своего достоинства брать от него хотя бы кусочек, но такое положение вещей не могло продолжаться слишком много.

На место Бедоира пришел его брат Бринэйнн Отчаянный и первым же указом приказал смести с лица земли расположенный на другой стороне моста Торбург, чтобы тот не портил своим видом облик нового королевства. Буквально за ночь, мост потерял половину своего блеска и на утро под знамена Торбурга ступили войска из-за края мира, приняв присягу на верность золотой плате. Бринэйнн не долго размышлял и в след за первой половиной, золото исчезло и со второй части моста, а новоиспеченные войска получив в свое распоряжение солидный капитал отправились обратно так ни разу и не скрестив мечи. Оставшиеся же силы, сойдясь на середине моста принялись подписывать мирный договор и решили остаться союзниками. Корона на голове короля больше не противилась наличию города, но сам город обязывался вступать на защиту империи, как и остальные ее вассалы. После чего на пир по случаю очередного мира, потратили последние кусочки, случайно оставшиеся не удел. Название моста так и осталось Золотым, хотя блеска его золота уже не видно последние лет пятьсот.

— И все это время мост стоит тот же самый? — удивился Ноэль услышанной истории.

— Умели раньше строить, — подтвердил его слова Павший.

Пока наш герой совершает очередной вояж и выходит на новый виток своего существования, который приведет его к невероятным событиям еще не придуманным автором, мне бы хотелось немного описать первую из ключевых точек их нынешнего путешествия.

Торбург, названный так в честь его основателя Торбурга Сбежавшего. Первого каторжника серебряной тюрьмы Короны, кому удался побег, но не слишком умного, чтобы скрыться настолько далеко. Рассудив, что лучше оставаться рядом с лакомым кусочком империи, он не придумал ничего лучше, чем остановить свои попытку к бегству на другой стороне реки, окружившей столицу и сколотить шайку из местных воров и разбойников. Заключившись помощью одного из столичных колдунов, он быстро приобрел известность в узких кругах и за месяц его войско возросло в разы, начав представлять существенную угрозу независимости Короны. Тогда под нею восседал Юдеирн Беспомощный и это событие бросало тень на его правление. Войска империи Тол окружили Торбург, и враг был разбит, но место так полюбилось шарлатанам всех мастей, что шалашный городок перерос в деревню, а та выросла в город, ставший по размерам превосходить столицу. К этому времени король полностью погряз в пирах и закулисных схватках, что попросту проморгал нужный момент и город стал независимым государством вплоть до событий, о которых рассказывал Павший Ноэлю.

С годами он вбирал в себя только худших представителей своего рода, а все население там делилось на две категории. Одних постоянно обворовывали, обманывали, обсчитывали и обвешивали, были случаи, что и убивали, а второе как раз-таки и занималось всем этим. Иногда приоритеты менялись и вчерашние воры, сегодня оставались ни с чем, ввязавшись в неожиданную авантюру, придуманную новоиспеченным разбойником.

Многие маги и колдуны, в бытность своего ученичества в Закрайнем университете, отправлялись на поиски славы не куда-нибудь, а именно в Торбург. После чего на долгие годы пропадали из вида своих преподавателей, а появившись в неожиданный момент, выдавали труд всей их жизни, в котором описывалась экономика и существование денег в городе.

По не понятным до сих пор законам, одна единственная золотая монета, попавшая в пределы городских башен, на следующий день имела свою точную копию, которая смело покоилась в неожиданном кармане совершенно непонятной личности. Спустя несколько дней, таких монет уже было четыре и так дальше, пока их исчисление не переходило в мешки, для лучшего подсчета. Как это происходило и каким законам подчинялось до сих пор остается загадкой для многих, кто пытается и ныне найти на нее ответ, но этим частенько пользовались и правители независимых государств, отправляя своих послов с целью улучшения финансового состояния своих держав. Конечно для многих, это является билетом в один конец, не смотря на всю их предпринятую осторожность, но тем, кому удается вырваться из лап грешного города, им просто-таки сопутствовала удача. В какой-то момент, все одинаковые монеты сходились в одной точке и, если удачливый делец предпринимал невероятные попытки сохранить успех, его можно было считать везунчиком и одним из самых богатых людей мира.

Одним из таких как раз и прослыл Луг, названный так за то, что какое бы дело он не начинал, в скором времени оно приносило ему невероятную прибыль. О честности проведенных им сделок сомневаться не стоило. Все, кто мог хоть в чем-то его обвинить, странным образом не могли этого сделать по вине своего совершенно случайного отсутствия, а те же кому он ничего плохого не сделал, выстраивались в очередь, чтобы прославить его честность как можно большее количество раз, получив от него слова благодарности и заверение в долгой дружбе, подкрепленное соответствующей их дружбе плате. Но к нему мы вернемся немного позже, когда сам герой явиться в его покои размахивая мечом и стараясь выбить из него признание, о котором он старался забыть последние двадцать лет.

Удивлены, я сам как автор слабо в это верю, ведь до этого момента описывал Ноэля как аккуратного и спокойного юношу, не способного обидеть никого, даже тех, кто гораздо слабее его, но можете ли вы себе представить, что этот юноша, глядя на себя в зеркало в одной из комнат захудалого трактира на окраине Торбурга уже начал вынашивать свой кровожадный план, неожиданной для всех нас мести.

Голубые глаза под тонкими бровями проводили муху так ненароком залетевшую в поле его зрения, когда он в очередной раз поравнялся с зеркалом и залюбовался своим в нем отражением.

Конечно же пыльный из-за падения и долгой скачки плащ не придавал того эффекта загадки, как к примеру, у Павшего, но прибавлял ему несколько лет и представлял его умудренным жизнью мужчиной, которых так любят юные девушки и их отжившие уже не первую свою юность мамаши, когда нелегкая заносит их на очередной званный ужин, где так легко найти для своего чада выгодную партию, в которой и возлюбленной теще найдется сахарное местечко.

Отряхивая видимые лишь ему соринки, он внимательно посмотрел на Павшего все это время молча стоявшего у распахнутого окна и поглаживающего рукоятку висевшего у пояса кинжала. Снежный саблезубый барс, редкое и поистине завораживающее животное, был уменьшен в сотни раз, чтобы занять удобное положение на лунном клинке своего владельца. Его тело застыло в длинном прыжке выявляя на поверхность канаты, набранных за время жизни мышц. Его клыки, удлиненные во время прыжка, превратились в гарду, защищая своего хозяина от неосторожных движений и рубины вместо глаз, словно налитые кровью, выслеживающие слабое место в доспехах противника.

Ноэль неоднократно видел похожие клинки. Многие именитые дома Империи и мира, расположенного за краем взяли за обычай помещать на рукоять своего холодного оружия различных животных более или менее подходящих им по смыслу. Конечно были и курьезные случаи, когда один из знатных домов Тола, щеголял с рукоятью и запечатленной на ней улиткой, что просто обязывало их передвигаться, не спеша и как им казалось властно, что лишь подливало масла в огонь истерического хохота, разгорающегося за их спинами. Поколения охотников обычно брали себе в услужение лесных зверей, на которых они охотились, торговцы использовали лисиц, банкиры львов, василиски покоились у магов, если им так уж и были необходимы данные клинки.

Не редки были случаи того, что животное вредило не своему хозяину. Во время схваток, норовило укусить или расцарапать сжавшую их руку, особо запомнился Ноэлю один случай, где мелкий воришка похитил клинок вместе с ножнами у одного влиятельного господина, но не смог убраться и на двадцать шагов, так как застывший на рукояти орел, расправил сложенные до этого крылья и превратил кисть незадачливого разбойника в мес, необычный цветок, произрастающий почему-то только на полях сражений и имеющий трубчатую форму с рваными краями красного цвета. Особо ценящийся многими колдунами за свой живительный сок, этот цветок стал причиной многих побоищ вызванных одной единственной целью, создать целые поля его произрастания.

Барс к великому удивлению Ноэля подмигнул ему и в блаженстве прикрыл глаза, а по комнате пронеслось легкое урчание, которое возможно услышать от домашних кошек в тот момент, когда они находятся в эйфории от нахлынувших на них наслаждений.

Услышав этот звук, Павший убрал руку и запахнув полы плаща обернулся к Ноэлю.

— Что ты знаешь о Смерти? — спросил он у ошарашенного увиденным юноши.

— Какой смерти?

— Не смерти, а Смерти, — поправил его Павший. — Неживое, но и не мертвое существо, которое властвует над временем и ежедневно проверяет песок в часах, которые отвечают за чью-нибудь жизнь?

— Смерть реальна? — спросил Ноэль, пытаясь сохранить остатки самообладания, которое начало утекать от него, стоило ему только представить, что костлявая, которой пугают детей, в действительности топчет землю, как и все остальные.

— Смерть реальнее всех нас, — ответил Павший, доставая свою походную сумку. — Она появилась еще до создания мира. Будучи ее непосредственными коллегами, Павшие искали доказательства ее существования и после того, как нас не стало, убедились в том, что она существует на самом деле. Следит за балансом в мире, за тем, чтобы все шло по задуманному создателем плану.

— Но сейчас же людей, да и не только их слишком много, как Смерть может уследить за всеми?

— О, мой мальчик, у Смерти есть помощники, это Болезнь, Война, Мор, Голод смело бродящие среди нас и собирающие свою жатву, но ты уловил суть, порой даже им не удается уследить за всем происходящем вокруг. Как бы ни было велико ее влияние, иногда даже она способна совершить промашку.

— И что случается тогда?

— Самое странное что ничего, — усмехнулся Павший. — Смерть идет дальше по своему пути, а мир корректирует свое существование согласно новым условиям. Но всегда, такие условия идут в разрез с высшим замыслом. Людям знаешь ли свойственно заблуждаться по своей природе, но в таких случаях заблуждение им навязывают. Заставляют верить совершенно не в то, во что им хочется верить. И те, кто упустил свою встречу со Смертью обретают совершенно новые способности, которые помогают им управлять окружающим себя миром. Маги могут лишиться своих сил, но взамен получить что-то гораздо большее…

— Что может быть больше чем магия? — перебил его Ноэль.

— Хотя бы знания. Все они стремятся получить их любым путем идя на любые ухищрения, продлевая себе жизнь и по крупицам выбирая нужное, но в один момент, совершенно случайно, они получают это и сходят сума осознав насколько глубоко заблуждались или выбирали неверную дорогу. А сумасшедший, пускай и бывший маг, все равно опасен. Такие становятся проповедниками и могут единственным словом вести народы в нужную для них сторону. Другие обретают богатства, известность, многое другое, о чем и не подозревали в свое время и все лишь потому, что могут опоздать на встречу, к которой идут многие годы своей жизни.

— Никогда бы не подумал, что даже у Смерти могут быть промашки.

— Смерть ничем не хуже и не лучше остальных. — произнес Павший и одним ловким движением достал из сумки совершенно новый клинок и бросил его под ноги Ноэлю.

Мгновение назад он видел оружие в его руке, а теперь оно удобно расположилось у носка его сапога, аккуратно срезав виднеющуюся там нить, случайно выбравшуюся из шва.

— Это твое, — продолжил Павший как ни в чем не бывало. — Рукоять простая, но другую ты еще и не заслужил, но уметь обращаться с ним ты просто обязан. В тебе есть силы, которые вырвутся на поверхность и смогут принести тебе пользу или вред, но оружие…

С этими словами он извлек свой клинок и вновь погладил застывшего там барса. Тот открыл один глаз, оглядел все помещение после чего потянулся и заново заснул, сопровождая свой сон новой песней.

— Жди здесь и никуда не уходи, — приказал ему Павший и выложил на стол добрую дюжину монет как одна, похожие друг на друга. — Я прогуляюсь по городу и разузнаю что приносит ветер.

— А деньги?

— Они всегда стремятся друг к другу.

Дверь захлопнулась и Ноэль остался в одиночестве.

Побродив некоторое время бесцельно по опустевшей комнате, он пытался услышать стук своих каблуков, но с каждым разом все больше и больше убеждался в том, что будь здесь весь пол усыпан мышеловками, ни одна не сработала, даже в том случае если бы он прыгал по ним как обезумевший дракон в период спаривания.

Делать было нечего, да и занятиями он как-то не оброс за все это время. Постоянно попадались какие-то неотложные дела, которые необходимо было выполнить и время само собой растворялось в круговерти похожих друг на друга дней, через которые он проскакивал, как через пустой коридор.

Монеты оставленные Павшим, так и остались лежать на столе. Ноэль несколько раз пересчитывал их, но в какой-то момент сбился по одной простой причине, что с каждым новым подсчетом их словно бы становилось больше. Убедившись в собственной правоте, он сложил их аккуратными стопками и отвернулся всего лишь на миг, но после того как он вновь оглянулся на монеты даже стопок, стало больше. Протерев глаза, он повторил процедуру еще раз и все вышло точно так же, как и до этого. Плюнув на темную магию, как обычно поступали его первые и, наверное, главные учителя — гномы, которым магия не поддавалась ни в каком виде, он решил найти себе что-нибудь поинтереснее, чем бесцельно наблюдать за деньгами.

— Будто я золота никогда не видел, — в слух произнес он, вспоминая, что у него самого запрятан увесистые мешочек, в котором покоится его жалование.

Тут ему на глаза попалась походная сумка Павшего, которую он сразу же решил изучить вдоль и поперек. Но стоило ему лишь прикоснуться к кожаным ремням, крепко обхватившим ее горло, она тут же залаяла на него и больно укусив за нерасторопную руку шмыгнула под кровать, где еще некоторое время зло скалила зубы, когда он пытался вытащить ее обратно.

День давно перерос в вечер и на небе начали зажигаться первые огни, оповещая всех желающих, что очередной их жизненный виток стоит закончить и отдохнуть перед тем как выйти на следующий.

Снизу тянуло запахом сытного ужина и Ноэль уже хотел отправиться в трактир, но стоило ему высунуть нос наружу, как запахи тут же пропадали, уступив место ароматам кислого вина и квашенной редьки, которую он терпеть не мог. Злясь на себя, за то, что не догадался захватить с собой чего-нибудь съестного, он пнул попавшийся под ноги предмет и взвыл от боли. Нос его сапог был начисто срезан, а спрятавшиеся под ним пальцы начали кровоточить, оставляя за собой мокрые следы на прогнивших досках.

— Ну я тебя! — закричал он и ухватился за гладкую рукоять своего обидчика. — Расплавлю и утоплю в самом глубоком болоте!

Последние слова он выкрикивал весь обсыпанный опилками проваливаясь в комнату, которая расположилась прямо под той, которую заняли они.

Луг закончил свою работу и оставил гостей на ночного сменщика, довольный летя домой и похлопывая по набитому золотом карману. Торговля сегодня была как нельзя щедра, а покупатели словно бы уверовали в его добропорядочности. Он конечно мог остаться и на всю ночь, ведь именно тогда в руки плывет самый лакомый улов, но последний из посетителей был крайне добр и за безделицу, не стоившую и медной капли вывалил целый золотой. Необычный. Лугу не доводилось встречать такие раньше, поэтому решившись он и сорвался с места. Монета приятно грела карман даже через плотную ткань передника и ноги сами собой устремлялись вверх по лестнице, минуя этаж за этажом.

Хотя он мог скупить не один дом в пределах Торбурга, а может и выкупить поместье в самой столице, с личными слугами и обширным садом. Все больше он предпочитал гостиницу на окраине города, считая, что только там он поистине дома. Прочные стены и знакомый хозяин, задолжавший ему за прошлую зиму кругленькую сумму, радостно, приютил Луга у себя и скрепя зубами гарантировал ему неприкосновенность и безопасность от городского общества, промышляющего разбоем. А на большее он и не рассчитывал. Безопасность была превыше всего и возвращаясь домой Луг был полностью уверен, что найдет свои деньги именно там, где оставил их уходя на работу. Конечно долг, хозяину придется простить, но впереди, уже наступает очередная зима, которая вновь заставит того прийти на поклон.

Открыв замок, он быстро пробрался внутрь и опрометью бросился к сундуку, хранившемуся под кроватью. Золото, какое бы оно не было, любило аккуратность и счет. «Дураки те, — думал Луг, высыпая новую горку к уже существующей и прислушиваясь к чистому звону металла, — кто швыряется деньгами направо и налево». Ему не хватало всего лишь каких-то тысячи корон, чтобы окончательно отойти от дел и отправиться на один из Независимых островов, где до конца своей жизни он будет жить припеваючи, нежась в обществе юных дам и ополаскивая ноги самым дорогим вином.

Додумать об очередной порции наслаждений он попросту не успел. Сперва он услышал невнятный крик, доносившийся откуда-то сверху, а после и увидел того, кто был источником этого шума.

–… утоплю в самом глубоком болоте! — выкрикнул темноволосый юноша мягко опускаясь на пол прямо перед ним. — Да чтоб мне больше не быть гонцом! — закончил он и огляделся по сторонам.

Как ни странно, упав с такой высоты, Ноэль мягко опустился на ноги, словно всю жизнь прослужил дворовой кошкой, специализирующейся на выпадении из окна, по причине нерасторопности своей хозяйки и вгляделся в распластавшегося на полу низкого мужчину с копной волос больше похожих на стог сена, которое успела съесть одна корова. Его серые глаза взирали на визитера с неприкрытым ужасом, а голос стал заискивающим и жалостливым.

— Прошу пощади, — взмолился Луг. — У меня семеро детей и всех их необходимо кормить. Если ты позволишь, я тут же отправлюсь на их поиски и уже к утру приведу каждого, чтобы ты убедился в правдивости моих слов.

Ноэль перевел взгляд на кинжал, зажатый в его руке и Луг взвыл еще громче:

— Они настолько стары, что мне приходиться жевать им пищу, только лишь бы они смогли хорошо поесть!

Он начал притворно кружить вокруг Ноэля на коленях, не переставая следить за лунным светом, отражающимся в лезвии. Все его мысли сейчас были заняты кастетом, лежащим около входа, который окажись в его руках, уже не позволит обидеть хозяина. Висевший на шее амулет, выменянный им у одного волшебника должен был защитить его, но вот так вот взять и проверить это рискуя собственной шкурой Луг побаивался.

Наконец-то его пальцы коснулись холодного метала, и он уже готовился подорваться и с диким ревом прыгнуть на противника, давая понять, что все здесь увиденное не имеет ничего общего с его настоящей храбростью, как рука просто намертво приклеилась к полу и не захотела взлетать вверх.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — произнес мужчина, закутанный в плащ с головы до ног, лишь из-под капюшона на Луга взирали две красные точки зрачков, которые порой встречались у забредшей в город нежити.

— Ты? — одновременно выкрикнули Ноэль и Луг имея свои собственные причины удивляться.

Ноэль, впрочем, ожидал скорого возвращения Павшего, но Луг был удивлен искренне. Именно этот человек всучил ему тот треклятый золотой, который перевесил весы в сторону дома.

Ничего не говоря, Павший толкнул Луга и тот кубарем покатился к стене где и застыл на какое-то время, проиграв бой с твердым деревом, которое враз отправило его в принудительный отдых.

— Как ты здесь оказался? — не унимался Ноэль, забывший даже про то, что его нога все еще продолжает кровоточить.

— А я никуда и не уходил, — усмехнулся тот снимая капюшон и подходя в плотную к обездвиженному телу, — лишь занес монетку и принялся ждать его скорого появления.

— А при чем здесь монеты, — непонимающе посмотрел Ноэль на то, как Павший начинает постукивать пленника по щекам.

— Замечательная вещь, — улыбнулся тот. — Они притягиваются друг к другу со всех концов города. Владелец монеты больше не сможет сдерживаться и отправиться на поиски остальных. Так бы поступил и ты, если бы горка побольше была бы не у тебя. Он засобирался домой, что выиграло нам львиную долю времени. В противном случае, это могло занять куда как больший срок, а судя, по последним сведениям, как раз-таки времени у нас и нет.

— Это тот, про которого ты говорил? Это ему удалось избежать встречи со Смертью?

— Он, — в притворном удивлении поднял брови Павший и влепил очередную оплеуху, которая отличалась от всех предыдущих и больше походила на то, что он все-таки решил прихлопнуть его. — Это не более чем удачливый авантюрист, которых в этом городе пруд пруди, но именно ему известно где находится тот, кто нам так необходим.

— Где твой хозяин? — наконец-то спросил Павший, когда Луг соизволил прийти в себя.

— Я не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, — ответил Луг потирая ушибленную щеку, которая из-за резкого прибавления в весе начала клонить его лицо в сторону.

— Тогда скажи то же самое и ему.

Павший больше ничего не произнес, но его татуировка на запястье, больше похожая на обширный ожог, начала двигаться и отделившись, одна линия медленно поползла по руке увеличиваясь прямо на глазах. К тому моменту как она готова была сорваться с вытянутого пальца, линия превратилась в маленького сцинка, больше похожего на миниатюрную копию дракона, чем ящерицу. Он огляделся по сторонам и дыхнув огнем, пламени которого хватило лишь на раскуривание гномьих трубок быстро переместился на тело Луга и без всяких проволочек практически взлетел к нему на голову, внимательно следя за его взглядом.

Луг задергался и попытался скинуть рептилию, но его тело словно бы перестало слушаться своего хозяина, а раскрывшийся в предвкушении выкрика рот, выдал обычные человеческие слова, с ноткой услужливости в голосе:

— Я скажу где он, — ответил Луг, понимая, что только что обрекает себя на скорую смерть, которая явиться к нему еще до рассвета, дабы спросить за слишком откровенную болтовню.

Виньен, уважаемый член городского совета, без малого тридцать лет своей и без того длинной жизни, отдал для того, чтобы насытить население всевозможными яствами, от которых они попросту не могли оторваться. Но у него, как и у многих других, были свои темные секреты, хотя именно в Торбурге их наличие определяло тебя, как ничто другое.

Его секретом была смерть ожидавшая его по ту сторону Золотого моста, которую ему по счастливой случайности дважды удалось обвести вокруг пальца. Впервые это и случилось как раз более тридцати лет назад, когда он еще совсем молодым пажом прислуживал самому королю и был его личным дегустатором вина. Каждый бокал, каждый глоток его величества, был сделан лишь после того, когда Виньен даст на то свое благословение, отпив немного первым. Без малого год, он молча стоял за спиной господина и ловил казалось еле заметное движение, после чего наливал в кубок свежую порцию вина, делал очередной глоток и, если в течении некоторого времени он не корчился в агонии, сжимая свое горло, которое отказывалось держать посиневший и опухший язык, король выпивал все остальное занятый своими королевскими делами.

Но в один из дней, будучи на большом пиру в честь независимости одного из тысяч островов, он был настолько пьян, что держался на ногах лишь потому, что трон самой Короны принял на себя роль его поддержки. Через него уже прошло с дюжину разных сортов вин и от каждого из них он отпил чуть ли не половину, показывая свое дикое рвение в служении престолу. И когда вышеупомянутый престол затребовал еще, Виньен попросту не осмелился ему перечить, но и сил пить самому у него больше не было. Лишь сделав вид, что пригубил янтарной травяной настойки, он удовлетворенно крякнул и выждав необходимый отрезок времени, передал ее королю. Если бы кто-то рассказал ему, что выпивший столько человек способен трезветь в считанные секунды, Виньен сам бы рассмеялся в его лицо и предложил бы доказать сей факт, но в тот момент именно это с ним и произошло. Как только со стороны престола послышались хрипы и сдавленный кашель, он был самым трезвым человеком на всей территории империи и за ее пределами, но это к сожалению, совершенно не меняло ситуации. Король был мертв, и Корона осталась без своей головы, так услужливо предоставляющей себя в качестве ее представителя.

В считанные мгновения его схватили и следующий рассвет, который должен был стать последним в его жизни, Виньен встретил в золотой тюрьме, где находились самые отпетые и дорогие престолу преступники, за шкуру которых предлагались баснословные деньги, ну а если эта шкура была и не повреждена, сумма выплат превышала все мыслимые и немыслимые ожидания.

Но именно тогда удача улыбнулась ему во второй раз. Неоднократно слушая, как король произносит свои пламенные речи Виньен перенимал от него толику его мудрости, которая и пришла ему на помощь. Выменяв свою жалкую и практически некому ненужную душу на сундук золотых и ключ от винных погребов, уже к закату он вступал под хмурые башни Торбурга одним из самых известнейших людей, под местным небом.

Конечно ему помогли спрятаться, когда посланные на поимку стражники прочесывали город вдоль и поперек, а маги так картинно раскидывали руки в стороны и говорили, что не могут его найти лишь потому, что их карманы обрывались от драгоценных камней, переливающихся всеми цветами радуги.

Сменив китель пажа на неприметные одежды, Виньен навсегда зарекся завязать с вином и принялся скитаться в поисках собственного пропитания, так как последние деньги, которые еще оставались у него после встречи с волшебниками, он потратил на прохудившуюся крышу в одной из башен города, на которой напрочь отсутствовала солома и поэтому в дождливые ночи, он предпочитал спать под кроватью, дабы спастись от потоков воды извергающих на него небом.

Сложно если ты ничему в своей жизни не научился, но еще сложнее если эта жизнь отказывается войти в твое положение и прийти на помощь. Голодая и медленно превращаясь в оборванца, которых Торбург попросту проглатывал, не оставив даже костей, Виньен уже жалел о том, что так скоропостижно распрощался с уютной камерой и последним ужином, который предназначался всем готовившимся взойти на плаху заключенным. Побираясь у одного трактира, он выпрашивал хотя бы краюху черствого хлеба, чтобы хоть как-то утолить появившеюся в желудке дыру, которая росла и ширилась с каждым днем. Один из таких, у кого он выпрашивал кусок и оказался хозяином этого трактира. Может быть ему стало жалко его, а может и лишь потому чтобы отвязаться, он предложил ему пройти внутрь, убраться там и, если он найдет что-нибудь съестное, приготовить себе еды самому, так как все уже разошлись по домам.

Какого же было его удивление, когда, приближаясь утром к трактиру он уловил восхитительные запахи еды, которые манили его зайти внутрь и встретил на своем пороге толпу посетителей, которые и вовсе не смогли пройти мимо. На кухонном полу в куче старых тряпок спал осоловевший и довольный жизнью Виньен, а остатки супа в котелке творили с людьми невероятные метаморфозы. Сваренный из овощных очисток, рыбьей чешуи и жира, что остался на стенках котла, он притягивал к себе носы, которые уговаривали своих хозяев потратить любые деньги за то, чтобы отведать хотя бы ложечку волшебных яств. Что уже говорить, когда в распоряжении Виньена оказались всевозможные деликатесы, которые возможно было достать на местном рынке. Нежнейшие трюфеля, привезенные из эльфийского леса, орочий сыр и Валтайское вино, говорящая рыба и мясо годовалого равлика, все это разметалось восторженной публикой в любом виде, но при одном условии. Ко всему этому должны были прикоснуться руки нового повара. Ни для кого не стало удивлением, что Шумный дроф, уже через неделю сменил вывеску на Пьяный вампир, а очередь к нему растянулась на несколько кварталов. Пока желающий попасть внутрь стоял там его несколько раз успевали ограбить и обыграть, а его грешная душа была отдана в залог предприимчивым менялам, которые выдавали кредиты прямо у входной двери.

Через год Виньену принадлежало большее количество трактиров Торбурга и вместе с эти он стал одним из самых состоятельных его горожан. Слава о великолепном поваре пронеслась по всему миру и долетела даже до самых отдаленных его участков, которые скрывались за краем плоского мира, что не могло не радовать городских аристократов, которые с каждым новым гостем увеличивали свое состояние не совсем честным путем.

Сам Виньен даже не успевал удивляться своему умению. Связав этот факт с тем, что большую часть времени, проведенного в услужении королю, он проводил в пределах дворцовой кухни, где, наверное, и нахватался изысканных рецептов, которые попросту всплыли у него в памяти, когда это было так необходимо. Даже по прошествии стольких лет он все еще не забросил свое занятие и порой радовал своих посетителей в очередном трактире города. Слухи об этом событии разлетались быстро и в назначенный час, в зале негде было упасть яблоку, а места за столами продавались по заоблачным ценам, а порой и вовсе переходили по наследству, но лишь в том случае, если их истинный хозяин успел почить до этого момента.

Входная дверь его дома широко распахнулась еще издали, завидев хозяина и статуи драконов установленные на ступенях в почтении склонили головы, стоило ему только ступить на аккуратно подстриженную лужайку. Окна дома радостно горели волшебным светом, а камин уже успел разгореться и весело потрескивал сухими поленьями, услужливо подкинутыми молодой служанкой. Войдя внутрь и захлопнув за собой дверь, Виньен снял с головы шляпу и повесив ее на стойку прошел в глубь комнаты, чтобы с наслаждением вытянуть уставшие ноги. Прожитые годы с каждым днем сказывались все больше, и он не так резво передвигался по кухне, как в бытность своей юности, но все еще мог дать фору зазнавшемуся юнцу, который осмеливался возомнить себя лучше, чем он. Да и магические зелья нынче были для него доступны, что давало возможность продлевать свой возраст на неопределенный срок, отгоняя множество болезней, приходящих в старости.

Пламя огня вспыхнуло ярче обычного и когда непривыкшие еще к такому глаза вновь пришли в норму Виньен воззрился на двух мужчин, появившихся перед ним как по волшебству.

— Кто вы такие? — лениво отозвался он, уже представляя, как сейчас сработают охранные амулеты и разберутся с незваными гостями, но мужчины молчали, а магия, на которую он потратил целое состояние бездействовала.

— Она не поможет, — наконец отозвался один из них. — Вся твоя магия сейчас бесполезна, потому что этой встречи не должно было произойти, а ты Виньен, должен был занять место короля еще тогда, когда тебе выпал этот шанс.

— Умереть ради выжившего из ума идиота, который днями напролет только и делал, что упивался в стельку и требовал, чтобы ему водили новых девок, — гордо произнес Виньен. Он не был напуган. Более того, его смешил этот разговор. Последние годы он только и делал, что общался с похожими личностями, чьи руки были в крови даже не по локоть, а гораздо выше. — Он и так протянул слишком много для занимаемого поста. Будь Корона попроворнее, сама бы слетела с его головы и принялась искать себе новый насест.

— Возможно твои слова и не лишены смысла, но сути это не меняет. Твое имя всплыло в списках, а песочные часы утратили последнюю крупицу еще тридцать лет назад. Все это время ты живешь в долг.

— Все это время я живу лишь для своего удовольствия. Если смерть опоздала ко мне, то это ее личные проблемы.

— Смерть не опаздывает!

— Тогда пускай она уже и не торопиться, я готов подождать ее еще, — Виньен принялся изучать второго визитера, который почему-то все это время оставался молчаливым, а легкие нервные движения выдавали в нем несмышленого юнца, которых так же легко отличить от опытных головорезов, как птицу со сломанными крыльями от парящего в небе дракона. — Не слишком ли трудное занятие ты для себя выбрал? Будь ты немного посноровистей, я бы с удовольствием взял бы тебя к себе в ученики. Если ты конечно способен орудовать ножами. Ежели ты окончательно убедился со своим выбором, то наверху в комнате есть золото, берите его и проваливайте, только учтите, что уйти далеко вам все равно не удастся. А сейчас оставьте меня в покое, я все-таки старик, который нуждается в заслуженном отдыхе.

— Твоя старость украдена у других!

С этими словами говоривший скинул с себя плащ и достал из-за пазухи странный нож, словно выкованный из сыпучего песка. В нем то и дело проносились песчаные бури меняя узор на клинке.

Виньен вздрогнул всем телом. Ему почудилось что однажды он уже видел похожий. Пряча испуг в глазах и представляя себе всю прелесть выделенного ему времени, он вгляделся в тело умирающего короля как раз в тот момент, когда он издал последний вздох. «Ему только почудилось, — уговаривал он себя всякий раз, когда виденное вновь вставало перед глазами. — Той темной фигуры, застывшей над телом короля с занесенным для удара ножом никогда не было, а причина ее появления вполне проста, смесь нескольких сортов вина в своем желудке, которые не предназначены для общего употребления».

Но сейчас, когда он видел золотистые крупицы песка, перетекающие по лезвию и отражающийся в нем огонь камина, та фигура вновь вспыхнула у него в сознании и он окончательно убедился, что все это время отказывался верить в самый очевидный факт.

— Пришло время! — произнес Павший.

— Пришло время! — повторил Ноэль и острие на его глазах словно бы пронзило грузное тело старика, который в ужасе ухватился за грудь.

Так же легко, нож быстро вышел обратно и занял привычное место за поясом, где и покоился все это время, а Виньен в удивление осмотрел свою грудь на момент царапин или уколов. К его превеликому счастью, она оказалась целой и невредимой и вместе со вздохом облегчения из его рта вырвался победный смех, который тут же уступил место странному кашлю, а его языку показалось, что все это время, он провел в слишком маленьком месте и он с уверенностью начал пробираться наружу. Дыхание сперло и Виньен глотал ртом воздух пытаясь вдохнуть порцию кислорода, но тот словно отказывался повиноваться человеческим порывам и утекал мимо, по своим только ему понятным делам. Его тело налилось свинцовой тяжестью, а легкие словно бы разрывались изнутри, но все их попытки были тщетны. Последним, что он запомнил своим гаснущим сознанием, это то, как медленно развернулись и начали удаляться его ночные гости, оставляя его в полной темноте, которая вскоре закрыла собой весь окружающий его мир.

Если на рассвете путешественникам случалось покинуть Торбург с ветром, дующим с юга, то к закату, выйдя конечно через северные ворота города они упирались в развилку, медленно уводящую их в три разные стороны. Левый поворот огибал город по широкой дуге у устремлялся вдаль прямиком к Кедровым горам, правый уводил заинтересованных в Поющую долину снов, а прямой тракт, вел прямиком в темноту Спящего леса, где пронизывал его острой стрелой, настолько ровной, что при желании и должной сноровке, можно было отчетливо видеть выход из него, с другой стороны, пускай до него и было несколько дней пути.

Ноэль сидел у костра и медленно помешивал суп в походном котелке Павшего, который без каких-либо усилий достал его из своей сумки, которая не то чтобы не огрызнулась, но даже не заворчала, стоило ему к ней прикоснуться. Кони медленно жевали припасенный овес и отгоняли от себя мух, которые не унимались даже ночью.

Первое время, после того как они вошли в лес их всех донимали комары, но Павший быстро решил эту проблему. Хлопнув в ладони, от которых тут же устремилось во все стороны легкое облако, он демонстративно посмотрел на Ноэля.

— Хлопать не обязательно, — наставительно проговорил он. — Все это необходимо больше для театральности и убеждения других. Если к магам придут за помощью и те не сделав ничего, отправят их обратно со словами, что все теперь в порядке им попросту не поверят. Какая может быть магия если при ней ничего не взрывается, не шипит и не разбегается по всем углам сразу же после произнесенного заклинания.

— Так зачем хлопал ты?

— Ты увидел хлопок и догадался, что я что-то делаю, — пояснил он. — Обычному человеку облако не заметно, но ты смог его различить, потому что и сам способен проворачивать такие же штуки даже получше меня, только пока не умеешь этого делать. Ну и конечно же действует эффект веры, при котором если в, то или иное заклинание верит несколько человек, оно способно стать гораздо сильнее. Однажды даже был случай, что один из выпускников магического университета убедил преподавателей в том, что его заклинания не получаются лишь потому, что он сам не верит в их успех. В итоге его допустили к экзаменам и даже выдали соответствующий диплом, в котором коллективно подписались под надписью, что не верят в действительность сего документа.

— И что? — заинтересованно спросил у него Ноэль. — Разве он с таким дипломом смог найти себе работу?

— Как ни странно, — подтвердил его догадку Павший, — это ему удалось. Правда поработать успел он не долго, а все что от него осталось, после сгребли в совок и аккуратно вернули родственникам. Все, кто его знал сошлись в одном — он наконец-то поверил в одно из заклинаний и поплатился за это своей жизнью.

Павший завернул коня на виднеющуюся поляну, где, быстро спрыгнув с него объявил:

— Ночуем здесь. Дальше идти просто бессмысленно. Ночь не самое лучшее место для путешествий по тракту, а на поляне обороняться будет куда проще.

— Обороняться? — посмотрел на него Ноэль, подвешивая сумку к морде своей лошади после того, как стреножил ее.

— Не переживай, — ухмыльнулся тот. — Главное запасись хворостом для костра, чтобы его хватило на всю ночь и свари ужин, а я скоро вернусь.

С этими словами он вошел в ближайшие кусты и растворился в них, не издав ни единого звука.

Ноэль зачерпнул ложкой немного варева и подув на него аккуратно попробовал на вкус. Немного подумав, он добавил горсть сушеных трав, которые смог найти у себя в сумке и снял котелок с костра, давая ему время как следует настояться. Павшего не было уже около двух часов и за все это время по тракту проехал всего один путник, который издали крикнул слова приветствия и помахав рукой умчался в даль подняв облако пыли. Иногда до слуха Ноэля доносились странные звуки, и земля на которой он расположился подрагивала, словно укладываясь поудобнее для долгого сна, но это если так сказать было все, что пугало его последние время. Все слухи, которые он слышал про Спящий лес, а их набралось бы на целую энциклопедию, похоже были выдумкой, а разносили их в основном бродячие торговцы и менестрели, которым удавалось почесать языками.

Ноэль еще раз понюхал похлебку и утвердительно кивнул, соглашаясь с мыслью о том, что так она пахнет гораздо аппетитнее, после чего щелкнул пальцами и уставился на появившееся там небольшое пламя. Первое, чему научил его Павший за все время их путешествия. Огонек так и норовил сорваться с руки и рассыпаться в искры, но Ноэль крепко его держал и постоянно подпитывал силой, чтобы тот не погас как можно дольше.

Солнце давно уже скрылось не то что за верхушками деревьев. Оно смогло спрятаться уже и за край земли спрятав за собой и свои лучи, а ночь, опустившаяся на лес, была в десятки раз темнее, чем она же, которая сейчас нависла над городом. Ноэль вглядывался в окружающую его темноту и словно бы замечал, как она с силой давит на сжавшуюся в страхе огненную полусферу, захватившую поляну. Вот уже одна из лошадей, начала медленно скрываться за пределами видимости и это ей совершенно не понравилось. Она стала стучать копытами, пытаясь вернуться в круг света, но все ее попытки так и оставались неисполненными. Ноэль взял из костра горящую палку и пошел выручать бедное животное. Вся его затея заключалась в том, чтобы осветить площадь за видимым кругом, но пламя в его руках, жалобно прижалось к импровизированному факелу и потухло, стоило ему приблизиться к темноте и разглядеть в ней совершенно иную, нежели на освещенной поляне жизнь.

Темное полотно, словно туманом окутывало все вокруг, не давая пробиться дальше свету. Мало того, сам Ноэль не смог продавить этот пузырь своей ладонью, а когда он за узду потянул своего коня обратно, темнота не сразу, но все-таки отпустила его. Хотя толку от этого как оказалось было мало. Попав в круг света, конь еще пару раз дернул ухом, после чего его две оставшиеся ноги подломились, и он рухнул на землю как подкошенный. Та часть, которая все это время находилась в не зоны видимости, отсутствовала, словно была срезана умелым мясником, заточенным до бритвенной остроты лезвием. Оставшийся в живых конь Павшего, дико заржал и в страхе метнулся прямиком в огонь и даже после того, как его роскошный хвост начал оплавляться, не вышел оттуда, вглядываясь в случившееся округлившимися глазами. Он даже перестал есть овес, а это уже говорило о многом.

Ноэль аккуратно, не поворачиваясь к темноте спиной стал отступать под защиту пламени, в тот момент, когда его ноги полностью отказывались куда-то вообще идти. Единственное, чего они хотели, так это плотно стоять на земле и трястись, заставляя повторять это движение и само тело.

Подкинутые поленья немного вернули ему уверенность в том, что он находиться в безопасности. Круг света не стал больше, а когда он повернулся к тому месту где оставил погибшую лошадь ее там уже и след простыл, лишь потемневшая от крови трава указывала на то, что кто-то или что-то утянуло ее в темноту. Решившись он двинулся прямиком к границе, разделяющей поляну пополам и посчитал свои шаги.

— Двенадцать, — проговорил он и прошелся в обратную сторону после чего убедился, что со всех сторон их количество не изменяется.

— Что двенадцать? — раздалось у него над ухом в момент очередного подсчета.

От страха Ноэль вскрикнул и в панике бросился обратно к костру.

— Пойдешь пешком, — заключил появившийся так неожиданно Павший оглядев поляну и увидев только одну лошадь. После чего уселся поближе к котелку и начал поедать уже остывшую похлебку.

Спать легли поздно. Если можно отнести это выражение к уже темному времени суток, но стоило Ноэлю на минуту закрыть глаза как он тут же провалился в сон.

Снились ему опять непонятные вещи. Он видел войны, которые уносили множество жизней с такой легкостью, что страшно было представить. Видел дев настолько красивых, что, не задумываясь променял все лишь бы для того, чтобы это наваждение не пропадало как можно дольше. Видел каменных великанов, держащих на своих плечах весь небесный свод и людей, которые уговаривали их не сходить с места. Все это время он словно бы находился в чужом теле, которое подсказывало ему и направляло в нужную сторону. Он с удивлением понял, что помимо этого, смог изучить несколько заклинаний, которых никогда не знал до этого. Во всяком случае во сне он не только освоил их, но и проверил на практике, убедившись в работоспособности.

Проснулся он от сухого треска. Словно бы рядом с ним наступили на упавшую ветку и переломили ее пополам. Оглядевшись вокруг он осознал, что наступило утро, а огонь прогоревший всю ночь медленно нагревал котелок от которого поднимались ароматные клубы пара, дразнящие и подбадривающие его с самого утра.

— Пей, — проговорил Павший и подсунул ему под нос большую кружку с янтарной жидкостью, больше похожей на мед.

Сделав несколько глотков, он с восхищением понял, что сонливость ушла, а тело налилось невиданной до этого момента силой.

— Это отвар из деревьев Ваши, которые способны уговорить вырасти только эльфы.

— Но это же стоит, — начал возражать Ноэль и тут же поперхнулся, поняв, что сейчас выпил сумму, на которую могли безбедно существовать несколько деревень по крайней мере целый год.

— Пей, — убедил его Павший. Корона щедра.

— Я думал, что я и есть уплата за задание?

— Это так, — согласился Павший. — Но его мы уже выполнили. Трактирщик в Торбурге получил заслуженное.

— И что это означает?

— Это означает то, что дальше Короне придется раскошелиться на любую нашу прихоть, лишь бы мы не сошли с нужной ей тропинки.

— Но зачем Короне так переживать за происходящее? — поинтересовался Ноэль. — Неужели королю есть такой интерес, что происходит за дворцовыми воротами и ему не безразлично, что он готов выплатить любые деньги?

— Король такой же служака, как и все остальные. Только его выгода не видна сразу. Если он просит, значит ему есть в этом какой-то интерес.

Вскоре после завтрака выдвинулись в путь. Ноэль медленно шел впереди и оглядывался на ехидно усмехающегося Павшего, который взирал на него с высоты собственного роста умело расположенного на спине своего коня, так же, как и хозяин не лишенного веселой улыбки. Было ли ему обидно? Конечно, ведь он рассчитывал на то, что опять поедет позади, держась за полы развивающегося плаща.

— Ой, — вырвалось у него, когда его нос ткнулся в невидимую преграду выросшею на его пути, но Ноэль лишь взмахнул рукой и мыльный пузырь, окруживший их поляну с легким хлопком растворился в воздухе. Лишь сделав несколько шагов дальше, он понял, что совершил что-то из ряда вон выходящее.

— Молодец, — произнес Павший и одним ловким движением вскинул его в седло позади себя. — Значит мои уроки действительно помогают.

— Какие уроки?

— Те, что ты осваиваешь в своих снах. Или ты думал, что будешь отлынивать от обязательных занятий.

— Ты хочешь научить меня магии? — удивился Ноэль устраиваясь поудобнее.

— Я уже учу тебя, что дается мне очень легко. Сила, скрытая в тебе сама, требует знаний и готова получать их из любого источника и даже в сыром, необработанном виде. Даже не окажись меня рядом, ты все равно будешь обучаться, правда этот процесс займет куда более долгий срок.

— Но для чего ты обучаешь меня?

— Ты когда-нибудь видел, как откармливают овец, перед тем, как принести их в жертву? Вот и считай, что ты такая же овечка, которую откармливают для ритуального убийства. — С этими словами Павший внимательно посмотрел на задумчивое лицо юноши и весло засмеявшись перевел коня в галоп.

Ноэль ухватился покрепче, чтобы ненароком не свалиться со своего места и вновь задумался. Смех хоть и показал ему, что это была невинная шутка, но какая-то она ненастоящая, что ли.

К полудню, когда просвет между деревьями увеличился до невозможного широко, они миновали виденного Ноэлем еще вечером путешественника, который пронесся мимо него. Понял он это лишь потому, что на выбеленном скелете виднелись доспехи, которые он успел рассмотреть в уходящих солнечных лучах. Все же остальное было его домыслами. Спустя какое-то время он и вовсе начал сомневаться, а не причудилось ли ему это все на самом деле.

К исходу второго дня, когда еще в светлом небе начали загораться первые звезды, им навстречу выскочила очередная поляна. Так удачно подвернувшаяся, что казалось, ее специально оставили здесь для их отдыха. Привязывая коня и подвешивая ему сумку с овсом, Ноэль прошелся до костра и убедился, что расстояние до него не превышает двенадцати шагов, уселся на землю и заглянул в пустой котел. Он не знал, что делает, но был уверен в том, что поступает правильно. Несколько взмахов рук для пущей эффективности и словно бы из воздуха в котел ссыпались мелко нарезанные овощи, которые тут же были залиты еще не успевшим остыть бульоном с кусочками видневшегося там мяса.

— Вот это действительно нужная вещь, — радостно проговорил он, но ответом ему была полная тишина. Лишь слышно было как овес превращается в муку, пережеванный лошадиными зубами. Павший на этот раз ушел даже, не предупредив его о том, что исчезает, но теперь этого и не надо было делать. Он прекрасно знал где тот был прошлой ночью и куда отправился сейчас. Он даже чувствовал на своих губах соленый вкус крови от пойманных не им ночных обитателей.

Конечно Павший не был нежитью в известном смысле этого слова, но и живым как следует он так же не являлся. Ноэль видел прошлой ночью что-то, что никак не могло улечься у него в голове и облечь какую-то форму. Павший был мыслью, мимолетным порывом одного из богов, скитающихся по земле еще до первых людей, еще в те времена, когда она была размером с горошину, способную затеряться в кармане путника. И вот именно это видение не давало ему покоя последнее время, а спросить он боялся, хотя и понимал, что тот специально показал ему все это.

Решив не ждать его возвращения Ноэль наспех перекусил и бросив в огонь как можно больше дров провалился в скрывающуюся где-то внутри его дрему, которая тут же уступила место крепкому сну. Эту, как и половину следующей ночи он провел совершенно спокойно, но после случилось что-то из ряда вон выходящее, что еще долго заставляло его вскакивать, будучи в кровати и покрываться крупными каплями пота.

Заснув как ни в чем не бывало в очередной раз Ноэль проснулся потому что, что-то сильно укололо его в бок. Тронув рукой, доставивший ему беспокойство предмет, он ощутил холодный кусочек метала, который на свету оказался ничем другим, как одной из золотых набоек, которые еще совсем недавно украшали его каблуки. Присмотревшись повнимательнее, он смог разглядеть маленький гвоздь, которым он когда-то крепился, Ноэль не нашел ничего умнее, чем щелкнуть по набойке пальцами. Раздался легкий мелодичный звон, который быстро устремился в гущу скрытого в темноте леса, и она взорвалась в ответ тысячи разъяренных голосов. Плотное кольцо тумана окутавшее их поляну потянулось к центру множеством разъяренных щупалец, которые быстро прорезали свет, делая его влияние в ночном лесу все меньше и меньше.

Ноэль опрометью вскочил на ноги и развернувшись в ту сторону откуда давление было гораздо больше, откинулся всем телом и с силой хлопнул в ладони выгибаясь навстречу опасности. Плотный поток воздуха прижал многочисленные конечности, распластав их по куполу. Но этого было мало, все новые и новые твари теперь лезли на него, разъяренным, неумолкающим потоком. Он кружился во все стороны, сыпал множеством заклинаний, которые с каждым новым разом действовали более эффективно, но в один прекрасный момент он смог разглядеть что рядом с ним так же ожесточенно сражается и Павший. Только почему-то выглядит он куда устрашающе чем те твари, от которых они оборонялись.

Увеличившись в несколько раз, он превратился в высокую худощавую фигуру, подпирающую собой свод поляны. Его руки доставали до ее краев и от соприкосновения с ними щупальца не отскакивали в испуге, а наоборот, впитывались в него, вытягивая темноту и делая ее немного светлее.

— Озари! — выкрикнул Павший отбивая очередную атаку.

— Что? — переспросил Ноэль, словно клинком, срезая воздухом очередной выпад в его сторону.

— Озари! — повторил Павший свой выкрик и Ноэль понял, что знает, чего тот от него хочет.

Изнутри его, наружу, рванула неимоверная сила, сжимая и сминая его тело и душу в ком грязи, которое пережевав оставило медленно погибать на обочине времени. Ноэль видел все происходящее со стороны, но прекрасно знал, что способен этим управлять и он попросил. Нет, он потребовал!

Медленно из сгустка его внутренней энергии начало разрастаться яркое свечение, которое с каждым новым мгновением становилось все больше и больше и в считанные минуты заволокло собой всю поляну, сжигая не успевшие спрятаться тени и обращая их в пепел. В скором времени все было закончено и Ноэль вновь смог ощущать свое тело, так как чувствовал его до этого. Рядом опустился Павший, уменьшающийся словно бы на глазах.

— Лошадь жаль, — необычным голосом проговорил он и поманил к себе походную сумку.

В ответ послышалось радостное шипение и она, выскочив из-под горы сучьев, припасенных на ночь, виляя развязанными хлястиками, словно хвостом, опрометью бросилась к нему в руки.

— Что произошло? — спросил он, когда нападки мешка закончились и Павший смог его успокоить.

— Вот, — протянул Ноэль золотую набойку, которую чудом не успел потерять. — Я не знал, что так получиться.

— Никто не знал, — отозвался Павший, разглядывая кусок метала. — Странно, что он успел дойти до этого места живым.

Он внимательно посмотрел на Ноэля и вернув ему набойку встал со своего места.

— Оставь на память. Нам пора выдвигаться.

— Но еще темно, — попробовал воспротивится Ноэль тем не менее вставая на ноги.

— После случившегося, ночь нас не тронет. Сейчас она словно побитая собака будет зализывать раны и отступит, но следующего рассвета нам попросту не встретить, если не успеем выбраться отсюда живыми. Не забывай, что мы теперь оба передвигаемся пешком, а призвать кого-то на помощь я не смогу. Достаточно сильное заклинание, произнесенное в этом лесу, будет равноценно вызову, чего мы попросту не можем себе позволить в связи с тем, что силы на него ответившие будут превосходить те, что пытались убить нас до этого.

— Но ведь я колдовал? — оживился Ноэль. — И огонь и суп…

— Это иголки, брошенные тобой в стог сена. Мелочь. Настоящая магия слишком лакомый кусочек, чтобы игнорировать ее. Ты никогда не думал, почему перед гонцами так стремительно расступаются? Сила этого звона сопоставима с милосердием Вартала. Одним из мощнейших заклинаний этого мира.

— Я и представить себе не мог.

— Пойдем, — проговорил Павший и первый двинулся в расступившуюся перед ним темноту. — Нам не стоит терять времени.

Дальнейшее больше походило на гонку с самими собой. Они постоянно бежали, стараясь убраться как можно подальше. Как ни странно, по скорости Павший ничуть не уступал самому Ноэлю, а это кое, о чем и говорило. Не каждый способен сравниться в ловкости с гонцами Короны. Но чем дальше он вглядывался в его силуэт, двигающийся впереди, тем отчетливее он видел легкую дымку, покрывающую его со всех сторон и словно бы подпитывающую его извне.

Утро сменилось днем, который медленно перетек в вечер. За все это время, сумасшедшего бега, они остановились лишь раз, чтобы сделать по несколько глотков воды. Даже Ноэль, передвигая ноги из последних сил, последние несколько миль бежал на одном упорстве и страхе. Он размышлял о том, что наступающая ночь, не даст ему поблажек, даже не глядя на то, что он зверски устал. Их упорство увенчалось успехом, к моменту, когда по земле пронеслись последние солнечные лучи, в спешке догоняющие умчавшееся в даль светило. Двое выметнулись из готового сомкнуть свои объятия леса и опрометью бросились в сторожку, расположившуюся прямиком на опушке.

Дверь им открыл седой старик, весь с головы до ног, заросший жесткой короткой шерстью и пригласил их в дом.

— К столу ступайте, — бросил он через плечо, направляясь к дальнему углу. Комната в доме была всего одна, но ее стены уходили в темноту и прятались от света свечи, так умело, что создавалось впечатление безграничности ее пространство. — Из мяса только сырое. Жареного или не приведи Луна пареного в доме не было и не будет.

— Если есть лишний кусок, — отозвался Павший, расположившийся на грубой лавке, — то примем, а нет, свой достанем.

— А откуда достать-то, коль неоткуда? — старик вернулся с деревянной миской, до краев наполненной истекающим кровью мясным куском. — Мешок то небось и сам пойдет, поставь его только на землю. Настолько он легкий. Иль ты из воздуха достанешь?

Старик внимательно вгляделся в лицо Павшего, спрятанное под капюшоном. Но видимо усмотрев там что-то, что его напугало, быстро сник.

— Ты достанешь! — согласился он и перевел тему. — Есть кусок, пока еще не беспомощный, как показаться может. Да и дети помогают. Частенько рядом проносятся, то зайца, то оленя в зубах притащат.

— Неужто все в лесах остались? — Павший оторвал небольшой кусок мяса и обильно помакав его в кровь отправил в рот, после чего подбодрил Ноэля, последовать своему примеру.

— Да где им, всем-то, только старые, а молодые после вольной в города ушли, большими людьми стали, — он внимательно проследил за тем, как Ноэль аккуратно отщипнул себе несколько волокон и попробовал на вкус, лишь после этого принялся за еду и сам.

Старик ел с остервенением, жадно проглатывая куски, словно боялся того, что мясо исчезнет со стола, хотя на это были все предпосылки. Павший не уступал ему ни в скорости, ни в умении управляться с сырым мясом.

Ноэль так же оценил необычный вкус. Нежное, практически парное мясо растворялось во рту, даже не успев дотронуться до зубов, а кровь, с солоноватым вкусом, была не в пример лучше многих известных ему приправ, которыми обильно сдабривают еду городские трактирщики.

— А ты чего, на границе остался? — наконец-то продолжил разговор Павший, после того, как на место пустой миски, стал кувшин с чистой родниковой водой, от которой сводило зубы, стоило Ноэлю сделать большой глоток.

— Решил, помогать буду, — как-то грустно ответил старик. — Так молодые не по канону живут, им отцовская помощь и не нужна, а старые и рады принять, так я сам уже не могу. Слишком долго посередке пробегал, чтоб на месте стать.

— А вольная твоя где?

— Торговцу продал, уж очень он ее приобрести хотел, деньжищи такие показывал, что и представить страшно было, что у одного человека столько может быть. А потом, как я сам ими завладел, так и не много их было, а в самый раз, чтоб не бедствовать, да дом построить, — он обвел взором старые стены и замолчал.

— А если я тебе помогу?

— А взад что попросишь? У меня кроме смерти ничего и не осталось, все по ветру пустил, сам видишь.

— А если смерть и возьму? — посмотрел на него Павший. — Смотришь и она сгодиться, коль не простая, а простую на волю выпущу, только повод попадется.

— Как же так, — заохал старик, — смерть на ветер, это где ж такое видано, чтоб с ней так обходились? Раньше и то, она ценней была, за каждую глотку щедро платили, да и как я сам без нее? Сколько новую искать буду?

— А сколько не будешь, ведь все равно найдешь. Даже сидя на месте встретишь. К вам она особый интерес испытывает. К каждому сама приходит.

— Раньше приходила, — махнул старик рукой, — в те времена, когда сила была. Когда мы в услужении ее были, а после вольной, сам знать должен, не нужны ей наши остатки, все равно, что объедки со стола скидывать. Презирает она нас и на свидание не торопиться, хоть зови, хоть вой, кто мы такие? Собаки и те преданнее, чем мы.

— Приходит, — тихо проговорил Павший. — Даже сейчас приходит. В должниках она ваших. Как ни как дети ее, а они хоть и плохие, но дети.

Старик долго мерил Павшего тяжелыми, темными глазами, в которых пробегали какие-то воспоминания из прошлой, почти забытой жизни.

— А коль обманешь?

— Ты сам знаешь, что не обману. Иначе нам отсюда не выбраться.

Наконец-то решившись, он обнажил клыки, которые стали еще больше и резко полоснул ими себя по руке. Шерсть сразу слиплась, а рана начала затягиваться настолько быстро, что Ноэль еле успевал уследить за сползающимися краями, но перед тем как, полностью исчезнуть из нее вытекла всего одна, маленькая капля крови, которую и сумел поймать Павший, уже у самой столешницы. Упавшая в его ладонь кровь быстро потемнела и осталась лежать там застывшей черной жемчужиной, которую Павший сразу же и спрятал у себя в кармане.

Ноэль не видел, как он творит, но в сторону старика выметнулась невидимая, на первый взгляд паутина, которая опутала хрупкое тело, где вспыхнула ярким, невыносимым для глаз пламенем.

Запахло паленой шерстью, и старик быстро выметнувшись из-за стола, начал срывать с себя ее клочья, обнажая скрытые там горы мышц, нарастающие прямо на обгоревших участках кожи. Когда же ему удалось потушить пламя, Ноэль увидел переломанную фигуру человека, замершего в неестественной позе. Его ноги были страшно изогнуты и удлиняясь обрастали новой густой шерстью, светло-серого, словно бы пепельного окраса. Лицо вытянулось и превратившись в морду взглянуло на окно, через которое в дом проникали лучи ночного солнца. Увидев лунный свет, во всей его красе, уже не старик, а белоснежный волк задрал морду вверх и завыл, так как никогда не выл до этого. Звук его голоса разлетался на многие переходы вокруг и тонул там, затерявшись в канавах и буреломах.

Внезапно Ноэль услышал, как откуда-то доноситься похожий вой. Потом еще и еще и в скором времени он не мог никуда деться от оглушительного пения зверей, в котором тонуло все сущее. Волк на его глазах, совершил невероятный прыжок и выпрыгнул в окно, увеличив его проем в несколько раз и быстрыми скачками скрылся из виду. Лишь на горизонте, Ноэль смог заметить, как к его величавой фигуре присоединяются темные точки, лишь по блеску луны на их шерсти можно было понять, что это такие же волки.

— Теперь можем спать, — произнес Павший и лег прямо на лавку, закинув мешок за голову.

— А окно? — поинтересовался Ноэль все еще косясь в сторону проема, больше похожего на новую дверь.

— Если дует, то отойди подальше, а большего можно и не бояться. Сегодня мы под защитой одного из лучших легионов, старых времен. Волки не только не тронут нас, но и не подпустят никого слишком близко. Раньше даже маги побаивались вступать с ними в схватку, уж очень непредсказуемыми они были.

— Почему?

— Что почему? — не понял Павший.

— Почему не предсказуемые, — переспросил Ноэль. — Они же звери.

— Они люди в личине зверей, не забывай про это. И думают, и действуют как люди, только с проворством и силой, которая им никогда и не снилась. Да и заклинания многие на них попросту не действуют. Никогда не известно с кем воюешь. Атаковал человека, а на тебя волк или медведь летит, а после опять человек, в прыжке превращается, когда ты его как зверя встречаешь. К тому времени как заклинаний новые придумали, они уже вольную получили и сами стали решать, что дальше делать и в чьем теле жить. Свобода, она знаешь, такая вещь, пока не почувствуешь не поймешь, чего хочешь на самом деле, а когда в руки возьмешь еще дольше будешь думать, что с ней дальше делать.

— А смерть тебе его зачем? — спросил Ноэль устраиваясь поудобнее на соседней лавке. Сырое мясо наконец-то добралось до его желудка, и он принялся за непривычную для него трапезу, тем не менее делясь с хозяином полученной силой.

— А за просто так он бы и не согласился. Отказался бы еще и в горло вцепился. Не мне конечно, на меня его бы не хватило, а вот тебя бы подрал, да так, что никакими мазями не вылечишь, да и лечить там нечего было бы. Так, в угол смести и забыть, пока пылью не покроется, а там и вовсе на глаза попадаться перестанет.

Павший еще какое-то время размышлял в слух об участи Ноэля, если бы такое вдруг произошло, но тот его попросту не слушал. В его сознании всплывала картина, на которой огромный волк выпрыгивает на него и разрывает на куски, словно тряпичную куклу, разбрасывая остатки и разбрызгивая кровь по всему дому. Он сам не заметил, как видение сменилось на сон, а тот и вовсе растаял в дымке, словно отогнанный умелой рукой опытного сновидца, следящего за тем, чтобы его хозяину спалось более чем хорошо.

Утренний ветер, наполненный запахами степи и свежестью росы, ворвался через проем в дом и опрокинув пустые кружки, так и оставшиеся стоять на столе со вчерашнего вечера, быстро перевернул все вверх дном и найдя обратную дорогу устремился на свободу, унося за собой облако невесомой пыли и крепкий сон двух путников.

Ноэль поднялся и потер сонные глаза, оглядываясь по сторонам и вспоминая события прошедшей ночи. По-видимому, даже Павший устал настолько, что обязательные занятия, которые он проводил с ним во сне сегодня были отменены, но Ноэль знал этому причину. Просто так снять заклятие, которое оставляло оборотня на границе было не так просто. Этому противилось даже время, окружившее такого человека. Словно стрелка часов, сорвалась с привычного себе места, чтобы отмерить очередной отрезок, но к финишу так и не пришла. Так вот, чтобы совершить такое необходимо было, во-первых, найти эту пропавшую стрелку, во-вторых отыскать часы, на которых она раньше была и помимо этого узнать где живет мастер их создавший, и надавать ему по морде, за то, что халатно отнесся к выполнению своих обязанностей.

Порой такое было не под силу даже самым могущественным магам, но Павший сделал это словно играючи, хотя на самом деле правда была совершенно не такой. Лишь за краем плоского мира, на котором расположилась империя Тол, один волшебник проснулся ночью с чувством, что его щеки горели, будто их бесцеремонно отхлестали, расплачиваясь за какие-то давно забытые прегрешения.

Конец ознакомительного фрагмента.