Квази Эпсилон. Заключенный

Эдуард Поляков, 2016

На дворе 2036 год. Главный герой объявлен виновником ДТП со смертельным исходом, и ему предстоит провести пять лет в виртуальной тюрьме, коей является игра «Квази Эпсилон». Для него это не просто игра – боль, дружба, любовь, предательство в ней вполне реальны. И только от героя зависит, как скоро он увидит настоящее, а не цифровое солнце.

Глава 4

У дверей меня ждал человек, которого я ранее не встречал. Сержантские погоны и имя Илья перед ником Дект. Необычно, здесь все скрывают свое настоящее имя и фамилию. Хотя, кто сказал, что у него указаны настоящие? Еще необычным был и его вид: форма не песочно-желтого цвета, как у меня или Аспида, а темно-синяя с белыми элементами. Это форма управляющего состава корабля: пилотов, штурманов, связистов, операторов бортовых энергосетей. То есть небоевых специальностей. Вероятно, передо мной сейчас стоял пилот или штурман малого корабля. На больших судах эти должности занимают в чине от лейтенанта и выше. Начал он с места в карьер:

— Ничего сейчас с собой не бери, запри при выходе — и на построение.

Вероятно, он в данный момент был одним из координаторов будущего мероприятия. По крайней мере, для себя я его именно так и определил.

Построение происходило там же, где обычно. Я встал на место в квадрате своей контубернии. Народ постепенно собирался, занимая свои места. Напротив, на посту, уже стоял капитан третьего класса Дэнис «Майор» Фишер. Его форма отличалась — наверное, парадная. Но и она, и погоны того же цвета, что и парадная форма инженеров-механиков, хоть и более нарядная. Офицерский мундир есть офицерский мундир.

По левую руку от него стоял Аспид. Сука, что ему стоило помочь мне поймать вора. Нет же, пошел на принцип — я тебе ничего не должен, я все выполнил. Наверняка вокруг камер натыкано или есть логи передвижения, по которым можно вычислить вора и, по совместительству, художника-экспрессиониста. Нет, понимание того что Аспид нигде не обманул было, но осадок остался. Художник-вор, с чьей воли я пойду в бой со здоровенным белым хером на щите, странное сочетание. Гаденыш, еще и пси-прицел отломал. Техника в руках дикаря — это груда металла.

Я дал зарок, что если увижу в бою человека с Матильдой в руках, то сделаю все, чтобы вернуть ее себе. Мой щит с белым гербом, хоть и жутко навороченный, какой-то супер тугоплавкий сплав титана и керамики, но даже этот бутерброд не выдержит бронебойную пулю из рейлгана. Ведь согласно закону сохранения энергии после стольких неудач мне сейчас должно катастрофически везти. Хотя если вспомнить мое оборудование, то обычное везение мне не поможет. Навык маскировки не прокачан, как не прокачана и сила, чтобы носить тяжелый экзоскелет с броней в несколько сантиметров. Да даже если и была б это сила, где мне взять экзоскелет?

Центурия заканчивала строиться. Позади Майора и Аспида стояли восемь сержантов в синей форме, сцепив руки за спиной, ноги на ширине плеч. Я не разглядел сразу, но их кители тоже были парадными. Золотые пуговицы, белые сержантские вставки на манжетах рукавов, у некоторых — наградные плашки на груди. Значит, кое-кто из них уже успел повоевать в межгалактических сражения и даже отличился. Конфедерация не любит раздавать награды младшему составу. К каждой награде Конфедерации причитается премия, поэтому крючкотворство и коррупция прекрасно прижились и в этом виртуальном мире не хуже, чем в настоящем. Казалось бы, люди смогли создать практически идеальную вселенную, почти утопию, но перенесли и сюда свои пороки. Без них здесь им было скучно, не хватало реализма.

В построенных рядах стояло молчание и витало практически видимое напряжение. Увидел я и утренних знакомых: болельщика красно-белых, он, кстати, если и волновался, то этого не было видно, и мужичка-одессита, как я его про себя окрестил. Конечно, я видел их ники, но они были непонятные — незнакомая аббревиатура «ОУКБ» у «болельщика» и «Артемовцев» у «одессита». Оба ника вызывали вопросы, и я обязательно о них спрошу при удобном случае. От разглядывания толпы меня отвлек голос майора:

— Приветствую вас бойцы! Все последнее время вы учились, на практике применяли полученные знания. Сегодня мы посмотрим, кто и что усвоил. Также мы посмотрим на ваши личные и боевые качества. И пусть победит сильнейший.

Затем взял слово Аспид:

— Состязание будет проходить в главном ангаре. Боевые декорации сгенерированы, это будет заброшенный город. Площадь локации три километра в диаметре. Мои помощники разведут вас по стартовым позициям входа в локацию. Никто никого не увидит до прямого столкновения. На время проведения состязаний даны четыре часа: по истечении трех часов радиус боевой зоны уменьшится до круга диаметром двести метров. Дронов с камерами не сбивать. За каждого сбитого робота ваш срок будет увеличен на год. Вытеснение будет происходить при помощи зеленого ядовитого газа. Почему? Думаю, стоит объяснить, почему не стоит заходить в зеленые газовые облака. Убитые на поле боя, в прямом столкновении, будут перемещены на информационную площадку и после отведены в крыло вашей центурии, в общий зал, в котором будет транслироваться матч. Моих помощников, — он кивнул на сержантов в синей форме, — слушаться неукоснительно. При необходимости они имеют разрешение отправлять вас на перерождение. Вольно! Разойтись по своим мастерским!

Народ начал растекаться по мастерским. Я, наконец, заметил своего соседа по построению и мастерской. Обычный невысокий парень лет двадцати пяти — двадцати семи, серый, незаметный, точнее сказать, среднестатистический. Открыв дверь ключ-картой, я начал снаряжаться в бой. Экипировался в экзокостюм и нацепил на спину щит — все остальное уже висело на мне. Стоило, наверное, стереть белый рисунок со щита, но я решил его оставить, не знаю зачем. Может из хулиганских побуждений или протестного настроения, а может, просто было лень. Нервное напряжение, которое точило меня изнутри, сейчас испарилось. Была только сосредоточенность, ясность мысли и желание выжить хотя бы первый час. А лучше вообще не умереть и победить. Уверен, за это обязательно отвесят каких-нибудь плюшек и ништяков с барского плеча. Может, срок уменьшится раза в два. Или отправят работать не на какую-нибудь занюханный шахту, добывающую что-нибудь мерзкое или радиоактивное, а в инженерную лабораторию. Сказки конечно, но что еще остается, как не мечтать. Я, улыбаясь, представил, как буду работать в белой и чистой лаборатории, а вокруг меня будут бегать подчиненные, давать на испытание вундервафли, типа моего потерянного рейлгана… Матильда, я обязательно тебя верну! Даже удивился какому-то странному фетишизму по поводу оружия. Раньше не было у меня этой склонности к хомячеству, а теперь вот есть.

В двери больше не стучали, их просто открыли. На пороге стоял тот же сержант, что позвал меня первый раз, он указал на выход. Я молча поднялся и вышел. За дверью ждал транспорт вроде того, на котором я привез в мастерскую листы металла и каркас экзоскелета. Различие было в том, что мой кар был без будки, а это был автозак с четырьмя дверьми, без окон. Сержант пальцем указал на левую заднюю дверь в будку, войдя в которую, я еле поместился. Узкая, на одного человека, площадью примерно полтора на полтора метра, с маленькой скамейкой, приваренной к стене. Щит пришлось снять, сам же я кое-как уселся в экзоскелете на скамейку. Плечи едва поместились в столь малом пространстве, и, когда дверь закрыли, мы поехали. Судя по стуку о металлические стенки, с другой стороны, помимо моей, были еще клетки, также занятые другими игроками. Нас развозили по стартовым точкам. Желая скоротать время ожидания в дороге, я залез в недавно полученную аудиотеку и, не зная, что хочу сейчас послушать, включил перемешивание треков и нажал «play». С первых мелодий я узнал песню и улыбнулся. Голос Фредди Меркьюри давно стал классикой, как и эта песня. «Queen — Show Must Go On» подсказал нейроинтерфейс. То, как большой усатый мужик переоделся в розовую кофточку и парик и кривляется у двери, сначала вводило в некоторый ступор, но потом привык. Не зря он был королем и любил эпатировать публику.

Я и не заметил, как мы приехали, очнулся только когда открыли дверь. Я вынул наушник из уха и вышел. Сержант указал на дверь, еле различимую на фоне серой стены. Над ней висели часы с обратным отсчетом. Сейчас там оставалось чуть больше шести минут.

— Как отсчет закончится, войдешь в Арену. Если за одну минуту после окончания отсчета ты не войдешь, то попадешь туда принудительно и без возможности покинуть ее перерождением. Ты будешь появляться в Арене снова и снова до окончания боя. В общем, не советую.

— Понял, дружище, — сказал я, решив наладить контакт с сержантом.

— Дект, — процедил он в ответ.

— Что? — не поняв ответа, переспросил я.

— Для тебя я сержант Дект. Понятно, боец?

— Так точно, — отрапортовал я. После таких слов не особо хотелось продолжать разговор. Дект сел в автомобиль, который был местным автозаком, и уехал… А я гипнотизировал часы. Прошло минуты две-три. Время текло медленно. Я несколько раз дернул входную дверь, но она не поддалась. Наконец, когда таймер показал ноль, зеленые цифры часов загорелись красным и снова пошел обратный отсчет, но теперь стартовым числом было 60. 59 секунд, 58, 57, 56, 55… Я взялся левой рукой за металлическую ручку, выдохнул, вдохнул, еще раз выдохнул, открыл одним рывком дверь и вошел.

То место, куда я попал, не было космическим кораблем, — это был большой пустой и полуразрушенный город. Солнце близилось к горизонту. По небу ползли серые тучи и серые облака, пылающие желтым огнем. Ветер гнал мусор по улицам, колыхал сухие ветви деревьев и тряпки, зацепившиеся за острые углы арматуры, которая торчала из стен. По сути, если мы находимся в игре, в виртуальной реальности, то это была виртуальная симуляция города внутри виртуальной реальности космоса. Как сон во сне. Я даже забыл сначала, куда и зачем попал. С силой вернув себя в сознание, я начал глазами искать место своей будущей лежки. Конечно, будь сейчас у меня в руках МОЙ рейлган, я бы выбрал место повыше с хорошим обзором и заминировал бы подходы к нему. Сейчас же мне нужно узкое небольшое пространство, чтобы скрыться за щитом и иметь возможность атаковать излучателем СВЧ на близком расстоянии. В данном случае короткая дистанция для меня плюс.

Петляя зигзагами и прикрываясь щитом от солнца, я побежал к строению. Каркас высокого двенадцатиэтажного здания подходил для этого как нельзя лучше. От дома остался только каркас, железобетонный скелет, покрытый песком от песчаных бурь и мусора. На втором этаже я заметил остатки костра. Порыскав в окружавшей бывший костер куче мусора, оставленной здесь когда-то устроившими привал путниками, я не нашел ничего, кроме пищевых контейнеров, нескольких консервных банок и рукоятки сломанного ножа. Нож был сломан пополам и уже никуда не годился. А вот его рукоять была оплетена черной нейлоновой веревкой. У меня появилась интересная идея: распутать веревку с рукоятки и из остатка ножа и консервных банок сделать простейшую сигнализацию. Пусть хоть такая примитивная система попробует предупредить о поднимающемся ко мне неприятеле. Поднял с пола дверь без петель, поставил ее на место так, чтобы, не отодвинув дверь, нельзя было войти в помещение. К крючку этой двери я привязал один конец веревки, к другому же концу приделал конструкцию, примитивно напоминающую колокольчик: в дне жестяной банки я проделал дырку, в которую просунул веревку, к веревке привязал сломанный нож и вытянул обратно, сделав его язычком. Веревка была всего метров шесть, но я распустил ее на четыре жилы и поэтому вместо блока использовал остатки бетонной стены, перекинув колокольчик туда. За ней я не буду прятаться — ведь логично предположить, что открывающий дверь человек прежде всего проверит источник шума. Я решил залечь возле кострища, все-таки те, кто здесь устроил привал, выбрали правильное место. Бетонные блоки, расставленные по периметру, закрывали огонь от ветра. На самих блоках было удобно сидеть или лежать. Здание я не разведывал, сколько здесь лестниц — неизвестно, поэтому я устроил лежку прямо на месте костра. От спуска рядом меня закрывали блоки, они же спасут от огня противника, если меня засекут. Оставалось теперь только ждать.

Ветер щекотал лицо, а заходящее солнце не сильно пробивалось сквозь закрытые глаза. В одном ухе играл трек БИ-2 из старого фильма про парня с обрезом и древним плеером, который носил серый джемпер и приехал к брату в Питер из глубинки.

⁂

Ночь, еще один телефонный звонок — уже одиннадцатый или двенадцатый. Не хочу брать трубку, не хочу опять слушать упреки, ругаться, оправдываться, доказывать что-то. Вождение успокаивает, проигрыватель играет любимую музыку с телефона, передавая треки в аудиосистему машины. Ночная дорога стелется, петляет, извивается. Кое-где приходится объезжать ямы и ухабы. На дворе уже 36 год, а машины почти так же исправно ломаются как двадцать, сорок и шестьдесят лет назад, все такие же плохие дороги. Не везде конечно, но во многих регионах. И их все так же обещают починить. Вот-вот, не сегодня, завтра, потерпите еще немного, и обязательно все будет хорошо. И все так же, как и в Советском Союзе — светлое будущее и мировой коммунизм не наступали и вряд ли когда-то наступят. Даже, по-моему, у кого-то из классиков было такое, что в России всегда были и будут две беды: дураки и дороги. Руль плавно поворачивал машину влево-вправо, огибая неровности под колесами, пока я все-таки не влетел в одну из ям и по звуку и сильному удару понял — приехал. Свернул на обочину, остановился и вышел посмотреть, что случилось. Случилось то, что я так не хотел увидеть. Ладно бы, если прокол колеса, лопнул диск! Придется доставать балонник и ставить костыль — узкую запаску, пригодную лишь для того, чтобы доехать до сервиса. Достал из машины пачку сигарет и, подумав, захватил телефон. Хватит избегать проблем — нужно ставить точку.

С Ирой мы живем уже три года, не расписывались по началу, собирали деньги на большую свадьбу. Потом как-то началась бытовуха, суета, проблемы и первые скандалы. Дальше — больше. Бытовуха съела отношения, скандалы перестали быть чем-то из ряда вон выходящим. Как и сегодня. Ей не нравится, что мы никуда не ездим, а вот Игорь — мужик, и Виолетту он на Кубу возил, и фоток она привезла оттуда, и даже лакированное чучело крокодила. А то, что Игорь занял, приехав с Кубы, у меня сорок тысяч потому, что надо за съемную квартиру платить, да и жрать бы неплохо хоть раз в сутки, прошло мимо нее. И что мы живем в моей квартире, и недавно я ползарплаты отдал за телефон, который нам пришлось купить, так как старый она утопила в унитазе. Эти доводы были проигнорированы. Думаю, это даже не ее мысли, а мысли подруг, но тезисы были все чудесатее и чудесатее: «Мы нигде не бываем, никуда не ходим, мне нужна машина». И последний стал основой для нового скандала: «Я не буду заводить детей. Не хочу рожать — родив, я буду выглядеть, как корова!»

От этого воспоминания я снова завелся и, машинально сунув в рот сигарету, пошел от машины вдоль дороги, набирая номер. Наверное, пора ставить точку в этой Санта-Барбаре.

— Алло, солнышко? — мой голос был приторно елейным. Меня самого аж передернуло от него, но так нужно было.

— Ну наконец-то! Что, понял, наконец? — ее голос был наставительным. Будто ей было неважно мое мнение, но она все же пояснит мне, дабы меня, неуча, просветить.

— Понял, — теперь голос был извиняющимся. Я утешал себя, что так надо.

— Ничего не хочешь мне сказать? — торжество лилось нескрываемым ядом.

— Извини, — продолжал я.

— Хорошо. Мы ведь одолжим Виолетте восемь тысяч, а Коть? Я пообещала ей, — голос кроме торжества приобрел еще и властные нотки. Хитрая, куй железо, пока горячо и победителей не судят — эти принципы она уяснила на отлично.

— Конечно, раз обещала, — мой голос дрогнул, но я подавил гнев. — И еще. Доставай чемоданы, ну те, что мы в Турцию покупали, они нам пригодятся.

— Мы куда-то едем? — торжество сменилось ликованием.

Она победила! Она не просто победила и сломала меня, навязав мнение, я из чувства вины покупаю билеты, и мы летим отдыхать. Все ее увещевания и советы подруг были верны и подействовали как нужно. Можно даже еще надавить, не сейчас, попозже, но надавить — и самой выбрать, куда мы поедем. Но уже дома и при других обстоятельствах, используя помимо слез и скандала второе оружие женщины — постель. Кнут и пряник, мать его так.

— Не мы. Ты, — сказал я тем же ласковым и приторным тоном виляющего хвостиком щенка.

— Одна? А куда? — голос ее сначала дрогнул от удивления, но вернулся в нормальное русло.

— Да, одна. Домой. К маме! — теперь уже я не скрывал холод за напускной лаской. — И чтобы когда я приеду, тебя и твоих тряпок с магнитиками дома не было. И кота с собой. Останешься — я приеду и сам все выкину с балкона. У тебя два часа.

— Ты меня отвезешь? — ее голос дрожал, наверное, она заплакала. Но не спорила. Наверное, из-за моего тона.

— Нет. Если я приеду, а ты будешь дома, тебя отвезет скорая.

— Какая? — я слышал в голосе непонимание.

— Белая, с красной полосой и мигалкой. Я предупредил. У тебя два часа, — сказал я и бросил трубку.

Все, как не болела — померла. Сигарета в руках давно уже догорела и потухла, я достал новую, закурил и сел на еще холодную и не прогретую майскую землю. Хорошо — ночь, луна, светят звезды. Шум леса перекликается с редкими машинами на трассе.

Я сначала даже не понял, что произошло. Подбежал (общаясь, с теперь уже бывшей девушкой я ушел метров на триста). Это была авария. Страшная авария. В мою стоявшую на обочине машину влетела вышедшая на встречку иномарка. На бегу набирать номер полиции и скорой было неудобно, но, подбегая, я уже заканчивал объяснять ситуацию. Из разорванного радиатора валил пар и откуда-то слышался металлический звон. Будто дети-проказники привязали жестяные банки к хвосту собаки и погнали ее по улице. Стоп. Банки?!

⁂

Тут я проснулся. Чья-то бронированная рука осторожно сдвигала мешавшую пройти дверь, медленно, как будто от этого банка-колокольчик меньше бренчал. Я приготовился, чтобы не быть обнаруженным. От меня до двери было метров десять, и по моему представлению, войдя в комнату, первым делом оппонент проверит шум за дырявой бетонной стеной. В этот момент мне и нужно пальнуть из магнетронов и сжечь электронику, обездвижив врага.

Конец ознакомительного фрагмента.