Страх

Эдуард Хруцкий, 1944

Поздним вечером в одной из подворотен Леонтьевского переулка Москвы обнаружен труп мужчины. На место преступления незамедлительно прибыли эксперты-криминалисты и опергруппа уголовного розыска во главе с подполковником Даниловым. В карманах убитого кроме денег, пачки сигарет и счета из ресторана «Астория» найдено удостоверение работника МУРа. Вот только подлинность его вызывает большие сомнения. Похоже, оперативникам предстоит в очередной раз решить непростую задачку со многими неизвестными.

Данилов

— Значит, вы Костромин Борис Петрович?

На столе лежали паспорт, ночной пропуск и удостоверение корреспондента газеты «Вечерняя Москва».

Задержанный сидел свободно, был спокоен и смотрел на Данилова насмешливо и доброжелательно.

— По всей видимости, вы хотите задать мне какие-то вопросы?

— Хотим.

— Вы уж не сердитесь, товарищ подполковник, но я обязан сообщить о своем задержании.

— Обязаны?

— Именно.

И Данилов понял, кто такой Борек и почему он крутится постоянно в ресторане.

— Какой телефон?

— Б 4–22–20.

И номер до слез знакомый. Значит, ты, братец, агент НКГБ. Данилов набрал номер.

— Полковник Запускалов, — ответили в трубке.

— Начальник ОББ МУРа беспокоит…

Собеседник не дал Данилову закончить фразу:

— Иван Александрович, пламенный чекистский привет. Чего тебе наша контора понадобилась?

Голос Запускалова был неслужебно веселым.

— Мы в «Астории» задержали Костромина…

— Что он натворил? — забеспокоился Запускалов.

— Да ничего, а вот вопросы мне ему кое-какие задать необходимо.

— Иван Александрович, дорогой, я сейчас к вам сотрудника нашего подошлю, не возражаешь?

— А если бы и возражал, что бы изменилось?

— Это ты прав. — Запускалов сочно захохотал и повесил трубку.

— Ну что же, Костромин, будем ждать ваших шефов. Вы пока в коридоре посидите.

— Ну что? — заглянул в дверь Муравьев.

— Ждем соседей.

— Значит, он, — Игорь присвистнул, — агент их?

— Не думаю, агента они бы не расшифровали, думаю, штатный сотрудник.

— Мне бы такую работу — в ресторане проедаться, — засмеялся Муравьев.

— Кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево.

— Что-то туманно, поясните, Иван Александрович.

Данилов не успел ответить. Дверь без стука отворилась, и на пороге возник подполковник с голубыми кантами на погонах и воротнике кителя.

— Вы Данилов? — спросил он резко.

— Я подполковник Данилов. — Ивана Александровича взбесило хамство, которое сквозило в каждом жесте офицера госбезопасности.

— Ты зачем нашего человека заловил? — Подполковник без приглашения устроился на диване.

— Надо было, и заловил, у тебя, что ли, разрешение спрашивать?

— А спросить бы не мешало.

— Слушай, — Данилов встал, — ты чего пришел? Учить меня работать?

— Ты, Данилов, не взлетай высоко. А почему органы не могут тебя поучить?

— Значит, ты в органах работаешь, а я в гинекологическом кабинете? — Данилов почувствовал, как ярость медленно начинает заполнять его всего.

— Что ты сказал? — заржал подполковник. — Гинекологический кабинет, это вроде ты в нем работаешь.

— Вроде.

— Ну молоток ты, Данилов. Я ребятам нашим расскажу, они со смеху помрут. Ну ты и молодец! Давай знакомиться. Свиридов я, Алексей Григорьевич. Для тебя просто Леша.

— Так-то оно и лучше, Леша.

— Что стряслось?

Данилов вкратце рассказал всю историю, умолчав об удостоверении Лялина.

— Паренька вы заловили нашего. Капитана Баскина. Он там всяких чужеземцев пасет. Понимаешь?

— Чего не понять.

— Ну и, конечно, наши попадаются. Тут, видишь, вопрос деликатный, как протокол ты будешь оформлять?

— По изъятому паспорту.

— Вот это ты удружил. — Свиридов вскочил, подошел к столу. — Ей-богу, удружил, а то начальство дознается.

— Вот ты бы, Свиридов, с этого начал, — миролюбиво сказал Данилов, — а то сразу — органы, учить…

— Ваня, — Свиридов прижал к груди руку, — народ-то знаешь какой нынче, каждый на чужом в рай въехать хочет.

Он подошел к двери и крикнул в коридор:

— Заходи.

В кабинет вошел Баскин.

— Вот что, Боря, — сказал ему Свиридов, — ты на все вопросы подполковника Данилова ответь, помоги коллегам.

— Вот протокол допроса официанта, ознакомьтесь. — Данилов протянул капитану бумаги.

Баскин внимательно прочел, положил на стол.

— Я, товарищ подполковник, эту компанию помню. Из той четверки знаю только блондинку, на нее у нас есть установочные данные.

— Вот это дело, приятно с чекистами работать рука об руку, — обрадовался Данилов. — Ну а теперь, гражданин Костромин, давайте все это официально оформим.

Когда они закончили писать протокол и даже чаю попили, Свиридов сказал прощаясь:

— Ты, Ваня, со мной пошли одного из своих ребят, я ему установочные данные на эту бабу дам, — и у самых дверей добавил: — Бумажка-то насчет удостоверения вашего Лялина у меня лежит, я ей, Данилов, ходу пока не дам. Разыщешь урок — порву, а нет — сам понимаешь.

— Спасибо, Леша. Значит, уже успел.

— А ты как думаешь, Ваня? Так что хорошим людям в этой жизни надо вместе держаться.

Чекисты ушли, а Данилов еще раз подумал о скотине Сажине. «Вот надо же, успел телегу сочинить. А может, не он? Наверняка агенты госбезопасности у них в МУРе тоже осели».

И Данилов вспомнил, как несколько лет назад прямо на работе забирали хороших сыщиков и преданных делу людей. Забирали, увозили, и они исчезали навсегда.

Кто-то же закладывал их.

Нет, наверняка агентурная сеть НКГБ работает и в их конторе, поэтому и народ на Петровке стал не таким, как в тридцатые. Тогда в отношениях искренности было больше.