Дорога за горизонт. Где ты, враг мой?

Эйрик Годвирдсон

Победа на Сизом Море завершила гаэльскую войну. Впереди сложная, но ясная и светлая дорога к миру и процветанию: так думали и Император Гаэли, и лорды кланов, и конунг Нордгарда, аргшетрон Амир.Но что, если враг притаился среди бывших соратников? Что, если ты потеряешь и друзей, и то, что давало тебе силы, и даже веру в себя? Потеряешь, где правда, а где ложь, и останешься один на один с болью и поиском ответа: где ты, враг? И где она – дорога в свет через тьму? Искать ответы предстоит каждому

Глава 5. Пустота

Вокруг стоял гул голосов, но Кинн их не слышал — точнее, не различал ни слов, ни отдельных голосов, все просто сливалось в ушах во что-то вроде шума прибоя. Киру повели прочь, народ столпился вокруг, плотно обступив лежащие на каменных плитах тела, и, очевидно, никто так и не мог полностью уместить в разуме своем произошедшее только что у всех на глазах.

Нэйт-Ардэйх живо растолкал всех, бухнулся с ходу на колени, никого не слушая, перевернул на спину Старшего. Голова безвольно запрокинулась — и в глаза разом бросились багровые следы на белом горле. Взгляд тут же метнулся против воли к кистям рук — так и есть, налет крови темными полукружьями под короткими ногтями. Хрипло вздохнул, прижимая пальцы к виску лежащего — но втайне ожидаемого биения пульса под кожей не ощутил. Внутри похолодело — кажется, Кинн все еще не верил в произошедшее.

— Эй… Уаллэн, ты же не можешь так вот просто взять и умереть, правда? — растерянно пробормотал Кинн, торопливо прижался ухом к груди брата — но не услышал того, чего так ждал. Ничего. Ни отзвука, ни намека на биение сердца, пусть и слабое.

Тишина. Абсолютная.

Пустота.

И вот тут-то Кинну и показалось, что небо раскололось надвое.

Дышать разом стало тяжело настолько, точно это в его горло впились окровавленные пальцы — он с усилием сглотнул, с усилием же потер ладонью лицо. Захотелось вцепиться зубами в ребро ладони или запястье, но все же сдержался. Протянул руку, смыкая застывшие почему-то чуть приоткрытыми веки побратима, потом очень медленно поднялся на ноги.

В груди горело нестерпимо — темная горячая ненависть закипала в крови вместе с растущим осознанием бесповоротности произошедшего.

— Найду. И отомщу, — тихо произнес Кинн, на секунду случайно встретившись глазами с белым, как полотно, но отмеченным яркими, лихорадочными пятнами на скулах, Фиантэйном — и поняв, что не сможет больше никогда посмотреть ни в чьи глаза из собственных родных, соклановцев, пока не оплатит открытый сегодня вечером счет. Открытый тем, по чьей воле в кубке Уаллэна Ардэйха оказалась отрава.

«Nipa úar th’fhuil-siu lim-sa for talmain in tan not digél»

«Не будет кровь твоя холодна на земле, когда свершится моя месть»

— Магов, — велел Император. — Всех, кто хоть что-то смыслит в подобных вещах.

Те не заставили себя ждать — да они и без приказов уже спешили к месту событий, ведь придворные чародеи точно так же праздновали со всеми.

— Лорд… или помогайте, или позвольте попросить вас отойти и не мешать, — Кинну дохнуло в ухо деликатным шепотом.

— Я… я помогу. Что нужно, говорите.

Лекари, алхимики, целители — любой воин понимает, что от их искусства может зависеть жизнь. Смерть, даже уже случившаяся, получается, тоже не обходится без их слов и знаний… по крайней мере — такая.

На месте никто не сидел. Маги получили в свое распоряжение нетронутый кубок и все пустые, и те живо разделились на несколько групп — одни занялись изучением яда и составлением картины самого отравления, остальные присоединились к стражникам — как твердо высказался сам правитель, не стоит никого пока выпускать за пределы дворцового комплекса.

Стража прочесала дворец и окрестности буквально в мгновение ока — но никаких следов, что могли бы навести на виновника происшествия, кроме мертвого парня-слуги, сжимающего в руке пустой серебряный кувшин, не обнаружила.

— Кажется, он просто допил остатки вина из кувшина, — поворошив небрежно ливрею на слуге, а так же осмотрев лицо и закатившиеся глаза того, сообщил капитан стражи. — Лицо такое же — иссиня-бледное и словно окостеневшее. И пальцы не разжать, — добавил он, пытаясь вынуть тонкую ручку кувшина из скрюченной кисти незадачливого разносчика вин.

— Обратите внимание, — вмешался один из придворных алхимиков. — Кувшин совсем небольшой. На пять… ну самое большое шесть чаш. Что, если ему остатки вина посулили как награду за…

— Что?!? — почти хором воскликнули остальные.

— Погодите. Погодите. Никто из слуг не стал бы участвовать в этом деле, зная, что в кувшине отрава! — засуетился доселе молчавший глава дворцовой кухни, старший повар. — Я головой клянусь в абсолютной верности короне всех, кто со мной работает! Если надо — повторю это хоть перед ликами Сокрытых! Никто из слуг не мог отравить сиятельных князей и покушаться на самого Императора — ни за какие деньги! Нет таких денег и почестей в мире, как Зор силен, клянусь!

— Да и не стал бы этот несчастный юноша тогда допивать, знай он про яд, — предположивший пожал плечами. — Посулили ему наградой за особенно обходительное служение Старшим кланов. Вот, вина редкого подлить вовремя, например. Я об этом. Выглядело бы совершенно благопристойно — так ведь? Кто-то добыл редкого вина и пожелал порадовать правителя. О, совершенно прекрасный предлог, как мне кажется!

— А что это вообще за вино было? — внезапно вперед вылез чужеземец — какой-то рыцарь, посол, что ли? Ни стражники, ни кухари тем более, его имени не знали — а маги величали «амис ДэКэр». Этот самый ДэКэр брезгливо подобрал кувшин, все же извлеченный из мертвой хватки капитаном стражи и стоящий тут же, подле тела. Понюхал — очень осторожно. Задумчиво произнес:

— Такого на приеме вообще не подавали. Точно говорю. Эй! Кухарь! Разбираешься ли в винах?

— Конечно, — обиженно засопел тот. — Кто, по-вашему, их к подаче-то готовит, перемены все соблюдает, да и саму подачу блюдет?

— Ну так и скажи — узнаешь ли?

Кухарь так же опасливо втянул воздух над горлышком кувшина, зачем-то заглянул в него и наконец выдал:

— Нет. Это точно не из наших запасов. Вино вообще не гаэльское, если на то уж пошло. Крайморское, скорее всего. Точнее не скажу.

— Вот! — ДэКэр воздел указательный палец вверх. — Вот вам и идея — некто ушлый налил в кувшин вина и сообщил доверительно сему простодушному, судя по его круглой физиономии и застывшей на оной бесконечной растерянности, юноше — Мол, привез дорогой подарок. Только для самых знатных господ, смекаешь? Разнеси так, чтобы только в кубки к главам кланов оно попало, ну и господина всадника уважь… а что останется — тем полакомиться тебе никто не воспретит! Стройно ли?

— Стройно… да подозрительно легко, — осторожно заметил капитан стражи.

— Откуда вы знаете, что оно так и было? — протянул кто-то из магов, еще более недоверчиво.

ДэКэр как-то невесело усмехнулся:

— Господа, у меня дома, под боком, там, где я родился и вырос — удивительнейшая страна Тхабат. И вот там решать вопросы престолонаследия или сводить старые счеты посредством поднесения отравленного кубка считается в порядке вещей. Это одна из самых простых схем, на самом деле. Всегда мог быть рядом тот, кто слышал разговор несчастного глупого слуги с кем-то… кто и привез злополучное вино. Вот их бы я и поискал, на самом деле — господ с хорошей памятью и длинными… кхм, простите, двусмысленно получается, но как уж есть — ушами.

— Добрая мысль, — наконец согласился тот же самый маг. — Разумная.

Стража и маги вновь двинулись дальше — обходя все подряд, останавливая и допрашивая всякого, кого встретят — чуть ли не до садовника вплоть.

Рыцарь ДэКар же вернулся к государю и его окружению — он вообще-то собирался через полдюжины дней от коронации отбыть снова в Краймор по неотложным делам, и сейчас торопился. Он хотел как можно скорее рассказать Императору и его доверенным людям все, что знал об отравлениях и расследовании таких дел, справедливо полагая, что практически помешанные на законах чести и презирающие трусость гаэльцы совершенно в этой теме неискушены. Остаться и помогать сам он не мог, да и кто он был для них, чтобы вмешиваться? Но хотя бы так отдать дань уже заключенным договорам о поддержке связей.

Если бы рыцаря сейчас спросили, что он сам, как человек думает о произошедшем, он бы совершенно искренне ответил: «Скверная все же история вышла».

И добавить-то к этому точно было бы нечего.

Айлисса спешила через сад — было не особо темно, но она все равно то и дело оступалась.

Ее колотило мелкой дрожью, да и неудивительно — от произошедшего и взрослые мужчины бледнели и с трудом держали себя в руках, что уж говорить о ней, юной совсем девочке!

И если лорды, испившие отравленного вина, оказались для нее только излишне яркой, но какой-то все равно сюрреалистичной, ненатуральной картинкой — вот только что был таким, как ты сам, живой, ведущий беседы, шутящий, поднимающий здравицы за Императора и всех его соратников — и через миг стал безвольный ворох ярких тканей, то агонию незадачливого слуги с кувшином она видела слишком близко и слишком подробно, аж до дрожи врезалось в память, и она до сих пор не могла изгнать из головы эту сцену.

Переполох потихоньку упорядочивался, правитель — вот же где железная выдержка! — отдавал распоряжения, и постепенно вскипевший котел дворца все же превращался во что-то, все еще подвластное разуму и логике, а не только лишь горестным причитаниям или гневным выкрикам.

«Надо найти наставника… надо. Мне велели передать… Не отвлекайся. Ты делаешь полезное и нужное дело, потом дашь волю страхам, давай же, соберись, ну…» — мысленно твердила себе Лисс. Плоховато помогало, если честно, но все же — помогало.

Как назло, Кальбар Д'Ошелл умчался куда-то на противоположный край всего дворцового комплекса — наверное, лично все осмотреть собрался, наставник у нее такой… ответственный очень. И быстрый — не уследишь, куда и когда сорвется.

— Ну да где же вы, наставник? — отчаянно прошептала девушка себе под нос.

Внезапно ее от собственных терзаний отвлек очень громкий, истеричный какой-то вскрик.

Айлисса буквально подпрыгнула на месте — неужели опять что-то жуткое происходит?

Но тут же сообразила: это был вскрик не боли или страха — скорее досады или злости. Так может завопить получивший внезапную — и незаслуженную — пощечину, но никак не смертельный удар.

Сложнее было другое — голос она узнала.

Следом послышался второй голос, не менее хорошо знакомый девушке, служащей при дворе — и он, этот голос, отчитывал кого-то, поминутно столь грязно ругаясь, что у Лисс мигом вспыхнули уши.

Через миг послышалась речь и третьего собеседника первых двух — он сдавленно шипел что-то оправдательное, и опознавался с трудом, но и этот голос тоже казался вовсе не впервые услышанным. Девушка каким-то, совершенно не поддающимся никакому объяснению, глубинным чутьем внезапно поняла, что случайно услышала нечто очень важное, и потому, преодолевая накатывающий страх (скандалисты явно не хотят быть услышанными же, это очевидно!) и смятение, постаралась как можно тише приблизиться к источнику звуков.

Звуки перебранки доносились из-за неплотно прикрытого окна, задернутого занавеской. В эту часть сада смотрели окна очень немногих покоев, и она, пожалуй, даже смогла бы точно назвать комнату — но времени бежать в сам дворец не было.

— Ты что вытворил, я спрашиваю? Я что говорил, а? Какой план был, забыл совсем? Или тебе ночницы мозги выпили, а? Такой переполох подняли, ты вообще соображаешь, чем оно грозит? — голос, что прежде бессодержательно ругался, чуть подуспокоился и принялся распекать своего визави уже более обоснованно.

— А по твоим словам если б мы поступили — так и не подняли бы, что ли? И потом! Я сам не знал, что выйдет именно так! Просто хотел подстраховаться — ну а кто знает этого проклятого северянина-оборотня? На него и так не подействовало совершенно почти, а ты говоришь…! — оправдывающийся все еще периодически пускал петуха в голосе, но тоже вроде сбавил тон. — Не держите меня за безмозглого сопляка!

— Мы провалили дело, понимаешь ты это — или нет? Нужно было сделать все как можно более не-за-ме-тно! Незаметно — а не это представление, что мы видели твоей милостью! Я думал — на месте поседею!

— И так вышло незаметно — слуга, простак, допил предложенное, и никому ничего не скажет. Колдуна, что варил зелье, тоже никто больше не найдет, уж поверь. Ну а что шум — он был бы и так. Они все слишком заметные фигуры.

— Ну да, согласен, дело-то недоделано. Как минимум, на половину, — буркнул третий голос. — Правда, я считаю, что самые опасные уже вне игры. Так что зря распекаешь.

— Самый опасный — это всадник. Я был уверен, что нашел способ и против него — но вы теперь меня распекаете оба. Я только и думал, как бы снять все вопросы одним махом, а оказался нехорош!

— Послушай… если бы все было так, как решено заранее — лорды уснули и не проснулись по утру — мы бы не висели на волоске сейчас.

— Оборотень! Ему тот, простой яд был бы — раз чихнуть!

— Идиот! Я что говорил, а? Три бокала с разным составом этому паршивому щенку, в три приема! И точно так же, как миленький, ушел бы из сна на белые тропы, как и все остальные! Ты же самый умный тут, да?! Знаток оборотных тварей, тоже мне! Меня слушать надо! Меня! И ты тоже вот чего сидишь, молчишь — знал же наверняка, что этот юнец удумал! Скажешь — нет?

— Ну, знал. Но рассудил, что он прав.

— Рассудил он! Все такие рассудительные, слов нет! Хуже нет наказания и врага, чем слабоумие союзника! — и последовавшие далее слова снова заставили Лисс прижать пламенеющие уши, но она уже все поняла. И сообразила, что услышала достаточно — как и что такое непременно нужно доложить Императору. Сию же секунду! Потому что она уже знала, кто убил троих князей — и рассчитывал на смерть и всадника, и самого правителя. Сколь бы ни было жутко это знание — а раздумывать было некогда.

Она повернулась бежать — под ногой неловко хрустнула веточка, и вдобавок девушка чуть не запнулась о распустившийся невовремя шнурок собственных туфель. Торопливо — нога об ногу — стянула обувь и припустила босиком. Даром, что земля холодна, и пятки потом будут черны — но своим босым ступням девушка доверяла намного больше, чем всему остальному телу, а главное — голове, что гудела от внезапных новостей почище осиного гнезда. Дорожку в саду она знала — если постараться не думать, а просто бежать, то мало кто за ней угонится… сейчас, когда она без неудобных, но таких красивых туфель, надетых ради праздника — точно никто.

На беду Айлиссы, ее услышали.

Хруст ветки за окном и торопливый топот заставил изливающегося руганью тут же оборвать свою речь и, резко распахнув окно, перемахнуть через него в сад — и рвануть следом. Поздно — светлый подол мелькал далеко впереди. Не догнать! Решение к захваченному врасплох пришло моментально — круглый окатыш, найденный под ногами, сразу лег в ладонь. Посланный меткой рукой — отравитель никогда не жаловался на меткость и твердость руки, а убивать исподтишка умел лучше, чем что-либо другое в жизни — камень встретился с целью, впечатавшись в рыжий затылок удирающей девушки. Негромкий стук, оборвавшийся моментально короткий придушенный вскрик — и следом легкий всплеск.

«Вот же ловкая поганка! Далеко успела убежать… аж до мостика!» — отметил про себя преследователь. Тихо прошел до названного мостика через ручеек. Убедился, что девчонка уже точно никому ничего не расскажет. Еще раз тихо выругался — все шло вовсе не по его отточенному, безупречному плану! — и, тщательно осматривая пути отступления (не хватало еще попасться из-за мелочи!), убрался прочь.

Конец ознакомительного фрагмента.