Адам Бесподобный

Элеонора Александровна Кременская

Под ярким утренним солнцем блестело голубовато-белой водой марсианское море. Буйно разросшиеся цветы соперничали в росте с саженцами земных деревьев…

2

Утро застигло Бесподобного врасплох. Под утренними лучами блестели свежим блеском капли росы. Поеживаясь от прохладного воздуха, он с трудом распрямил одеревеневшие ноги и слез с гамака, где, видимо, провел всю ночь.

«На автомате добрался», — усмехнулся Адам и сглотнул.

Во рту у него пересохло, мучила похмельная жажда.

— Ой, девчонки, как мне плохо! — донесся стон с соседнего дачного участка.

Адам по некошеной, мокрой траве пробрался к глухому забору, заглянул в дырочку.

В большой деревянной бочке плескалась полуголая женщина. Окунала в бочку лицо, зачерпывала ледяную воду в ладони, дополнительно поливала голову и волосы невообразимого цвета.

— Нева! — вспомнил Адам.

— Что? — оглянулась Нева Никитишна и зябко повела покатыми плечами. — Допилась, голоса чудятся!

— А ты бы не пила! — укорил ее Адам, не высовываясь из-за забора.

— Кто это говорит? — испугалась Нева.

— Я говорю!

— Кто, я?

— Я!

— Девочки, — взвизгнула Нева, опрометью бросаясь внутрь дачи.

Не дожидаясь реакции остальных дачниц, Адам прошел в открытый дом.

Его отец, строитель в четвертом поколении, знал свое дело, когда строил дом, используя часть земли, выделенную государством семье Бесподобных под дачный участок.

Адаму напрягаться с пресловутым капитальным ремонтом — мучением всех горожан, не приходилось. Построенный на века каменный особняк мало походил на легкие «фанерные» домики соседей дачного поселка.

Распахнув холодильник, Адам с удовлетворением отметил, что склонность к запасливости, унаследованная им от матери и тут не подвела.

В два больших глотка опорожнив пол-литровую банку с рассолом, он с удовольствием сжевал несколько малосольных огурцов, но заметив в окно решительные лица трех подруг, по всей вероятности решивших разобраться с ним, как непременно разобрались бы с мелким хулиганьем, улыбнулся, предвкушая развлечение.

— По-вашему можно подглядывать и пугать меня глупыми комментариями? — вызывающе глядя на него, спросила Нева.

Он внимательно оглядел ее, даже в домашнем халате она была хороша.

— Это судьба! — заявил Адам. — Мы снова встретились!

— Что значит, снова? — близоруко прищурилась на него Вера Павловна.

— Ой, девочки, это же наш беглец — Адам Бесподобный! — ойкнула Зоя Михайловна.

Инцидент был исчерпан.

Адам глаз не сводил с Невы, она уселась так, чтобы выгодно подчеркнуть все прелести своей фигуры.

Зоя Михайловна и Вера Павловна хлопотали с праздничным завтраком, обозвать затевающийся сабантуй праздничным обедом было нельзя, ранний час утра не позволял.

— Ах, Адам, вы такой хозяйственный мужчина! — похвалила его Зоя Михайловна, принимая из рук хозяина дома, свежую зелень для салата, срезанную им на огороде.

— А мы знаете, тоже кое-что посадили, — незаметно отпихивая Зою со своего пути, обворожительно улыбнулась ему Вера.

Адам бросил быстрый взгляд на скучающую Неву, в отличие от подруг, она ничего не делала, сославшись на плохое самочувствие, попивала рассол из откупоренной банки с маринованными огурцами, смотрела томным взглядом на Бесподобного.

Девочки были разными: Вера — суетлива, поверхностна, зависима от мужчин; Зоя — сомневающаяся, но при том нуждающаяся в мужском внимании; Нева — вполне возможно роковая женщина, но так ли это? Адам не знал.

Он покачал головой, с удовольствием вдыхая вкусный запах мясного рагу. Вера Павловна с победным видом подняла вверх большую ложку:

— Я лучшая в мире повариха!

— Нет, я! — заспорила с ней Зоя Михайловна и, обхватив обеими руками блюдо летнего салата, преподнесла свое произведение поварского искусства Адаму. — Оцените!

Попросила она.

— Девочки, не ссорьтесь! — устало произнесла Нева, широко зевнув.

И Адам мгновенно понял, Нева Никитишна не роковая женщина, скорее напротив.

«Феминистка!» — отшатнулся он, в ужасе от своей догадки.

Феминистки представлялись ему этакими угрюмыми амазонками, готовыми кастрировать каждого мужчину при любой возможности.

По мере наблюдения за мужскими замашками Невы, крепло его убеждение. А вместе с убеждением появилось и своего рода отвращение, завлекать мужчин большой грудью, тонкой талией, длинными, гладкими ногами, как гадко, думал Адам, нервно кусая угол бумажной салфетки.

— Что, у доброго хозяина водочка есть? — спросила у него Нева, оглядев тарелки для салатов и горячего.

Пораженный ее чарующим грудным голосом, Адам медленно поднялся из-за стола.

А когда вернулся из кухни в гостиную, где за круглым деревянным столом происходило пиршество, замер, услышав последние слова Веры Павловны, обращенные к Неве:

— Ну, почему все тебе, он тебе даже не нравиться, а нам с Зоей очень даже…

Прервала она саму себя, смущенно заливаясь краской стыда, когда Адам, бережно неся запотевшую от ледяной обстановки холодильника, бутылку водки, переступил порог комнаты.

В воздухе, залитом солнечным светом, словно бы мерцали золотые пылинки и светились ореолом рыжие волосы Невы.

— Адам, — позвала она, капризно надувая губки, — скажите нам, Адам, кто из нас вам больше всех нравиться?

— Нева, перестань! — возмутилась Зоя, но украдкой бросила на него взгляд, кокетливо поправила прическу.

— Не знаю, — честно ответил Адам и втянул носом воздух, — я всегда по запаху определяюсь.

— По запаху? — подпрыгнули его гостьи и зашумели, требуя пояснений.

— Надо лишь, чтобы искусственные ароматы отсутствовали, — неуверенно, опасаясь насмешек Невы, произнес Адам.

— И что тогда? — хмуро спросила Нева.

— Почувствуешь настоящий запах человека, — пожал плечами Адам.

— Запах нечищеных зубов, потных подмышек и грязных носков? — с сарказмом продолжала допытываться Нева.

Адам, не сводя с нее настороженного взора, отступил к двери.

— Не совсем!

— Ой, девочки, как же вы не понимаете, — воскликнула Вера Павловна, восторженно, почти влюблено глядя, сквозь толстые стекла очков, в глаза Адаму, — он же экстрасенс и говорит совсем о другом запахе, неосязаемом обычными людьми, запахе души!

— Да? — удивилась Нева.

Адам призадумался. Никакого другого объяснения подобрать не смог и с позволения подруг, приблизился к сгорающей от нетерпения Вере. Втянул носом воздух. Прислушался к своим ощущениям, объявил:

— Пахнет черной смородиной и чистым лесным ручейком.

— Ой, девочки, — зажала рот руками Вера, захихикала, — черная смородина — моя самая любимая ягода, а лесные ручьи я просто обожаю!

Адам перешел к Зое:

— Пахнет дымом деревенской печки и шаньгами!

Зоя Михайловна пригнулась, будто от удара:

— Мое детство, — прошептала она, потрясенно оглядываясь на подруг, — девочки, он говорит про мое детство! Я обожала русскую печь и помогала бабушке печь шаньги!

Она горько заплакала. Вера принялась ее утешать.

— Ну, а обо мне что скажете, господин колдун? — протянула ему холеную руку Нева Никитишна.

Адам понюхал:

— Пахнет горькой пылью степных просторов и конской сбруей!

Наступила тишина. Нева во все глаза смотрела на Адама:

— Бесподобный, — прошептала она, — вы — бесподобны!

Подруги разразились бурными аплодисментами. Адам раскланялся.

— Но все же, Нева, почему от тебя пахнет конской сбруей? — смеясь, задала вопрос Вера Павловна.

— Меня отправляли на каникулы к дедушке, — погрустнела Нева, — дедушка работал конюшим, и я все лето с седла не слезала, помогала ему управлять табуном породистых скакунов!

— Но при этом у вас красивые ноги! — не удержался от комплимента Адам, внутренне похвалив себя за сравнение Невы Никитишны с амазонкой.

— О, да! — подтвердила Нева, без стеснения вытягивая длинные ноги.

В этот момент, вся шелуха вызывающего поведения с нее слетела, оставив красивую, но хрупкую душу испуганно съежиться под его пронзительным взором.