Маленький цветочный магазин у моря

Эли Макнамара, 2015

Поппи получает в наследство от бабушки цветочный магазинчик в маленьком портовом городе. И это звучит прекрасно, вот только она ненавидит цветы, романтику и сантименты. К тому же все считают ее безответственной, никто не верит в то, что она справится с таким подарком. Поппи сгоряча хочет продать магазин, но, когда приезжает в город уладить дела, ее решимость тает. Магазинчик окутан тайнами, местные жители поговаривают, что букеты, которые они там покупают, творят чудеса и исполняют желания. Поппи сначала не верит в такую ерунду, но потом в ее жизни начинают происходить необъяснимые и совершенно удивительные вещи. Неужели букеты и правда заколдованы? Или же люди настолько в это верят, что сами создают в своей жизни магию?

Глава 9

Венерин башмачок — капризная красота

— Ты уверена? — в десятый раз спрашиваю я у Эмбер, сидя в ворохе лент, проволоки и цветочных головок.

— Да, все в восторге будут.

Чтобы не пропали цветы, приехавшие в фургоне, Эмбер придумала сделать из них венки и раздать всем женщинам в городе. Она рассудила, что это будет отличным приветственным жестом.

Эмбер, видимо, представила себе, что мы будем стоять на улице и под музыку Боба Дилана вручать венки прохожим, как хиппи семидесятых.

Я со своим более практическим подходом решила просто устроить акцию в магазине и брать минимальные суммы, чтобы покрыть расходы, а остальное пожертвовать на благотворительность.

— Это называется «убыточный лидер», — тактично сказал Джейк. Но тут из подсобки нагрянула Женская гильдия с лентами, проволокой и инструментами, и он ретировался вместе с Майли, заявив, что его дело — выращивать цветы, а не аранжировать их.

— Но, — добавил он перед уходом, — я поговорю с Бронте, моей дочуркой. По идее ей с подругами такое должно нравиться. Может, они зайдут во время перерыва в школе, заберут часть венков.

— Славный он, этот Джейк, — говорит Эмбер, забирая у меня очередную гвоздику и проворно прикручивая ее к проволоке. — И горячий.

Я ничего не отвечаю, только кошусь на остальных: какая будет реакция?

— У Джейка трагическое прошлое, — говорит Харриет, скручивая проволоку так, как ее научила Эмбер.

— А что случилось? — спрашивает Эмбер. — Я уловила исходящую от него печаль, но не смогла определить ее суть.

Харриет вопросительно смотрит на Уиллоу и Берил.

Те молча кивают с серьезным видом.

— Его жена, Фелисити, внезапно покинула нас несколько лет назад. Она все озаряла светом, от родительского комитета до нашей гильдии. Милая Фелисити всегда помогала, собирала средства, у нее для каждого находилось доброе слово.

— Чудесная, наверное, была, — произносит Эмбер.

— Именно. Ее все любили.

— Ее смерть нас всех подкосила, — говорит Уиллоу, скручивая ленты. — С Фелисити было так хорошо. Она всегда всем помогала, что бы ни случалось. Такая мягкая, изящная, такая…

— Уиллоу, тебя послушать, так она святая, — замечает Харриет. — Конечно, она была прекрасным человеком, и я никому не позволю дурное слово о ней сказать. Но у нее были свои изъяны, как у любого из нас. Никто не идеален.

— С этим не поспоришь, — бормочет обычно молчаливая Берил.

— Но у Джейка, кажется, остались дети?

Эмбер, умница, спрашивает обо всем, что я хотела бы узнать, да боялась показаться чересчур любопытной.

— Да. Сколько сил он вложил, чтобы воспитать их после смерти матери! — с одобрением вспоминает Харриет. — Бронте сейчас пятнадцать, она в одном классе с моим сыном. А Чарли семнадцать.

— Ого! А по нему и не скажешь, что у него такие большие дети! — восклицает Эмбер, пока я обдумываю услышанное. — Он, наверное, был совсем молодым, когда они родились.

— Фелисити и Джейк с ранней юности были неразлучны, — мечтательно вздыхает Уиллоу. — В шестнадцать познакомились, в восемнадцать помолвка, в девятнадцать свадьба, и первый малыш появился, когда им только-только минуло двадцать.

— И смерть разлучила их десять лет спустя, — заканчивает за нее Берил. — Как Ромео и Джульетту, если тебе хочется романтизировать боль от вечной разлуки, Уиллоу.

Берил с каждой минутой нравится мне все больше. Говорит мало, но уж если открывает рот, то никаких тебе хождений вокруг да около — большой плюс в моих глазах.

Уиллоу, насупившись, склоняется над венком и связывает друг с другом концы ленточек.

— Ты в порядке, Поппи? — спрашивает Эмбер. — Ты как будто побледнела.

— Все отлично, — говорю я. — Просто хочу побыстрей разобраться с венками.

А сама, срезая головки цветов, не могу оторвать взгляд от старой бабушкиной конторки и вспоминаю…

Как и предвидела Эмбер, ее идея произвела фурор.

Когда мы их доплели, дамы из Женской гильдии ушли по своим делам, а мы с Эмбер остались возле магазина. Уиллоу и Берил, обе в венках, уходили под ручку.

Мы сплавили несколько венков прохожим за символические пожертвования, а потом явились Энт и Дек и пришли в восторг. Они ушли к себе в веночках и так весь день их и таскали — я это точно знаю, потому что сама к ним забежала за пирожными с кремом (Эмбер они понравились не меньше, чем мне).

Дело пошло куда живее, когда во время обеда появились Бронте и ее школьные подруги. За сорок пять минут мы сбагрили все венки.

— Круто! — восклицает Бронте, кружась с цветами в волосах. Нет никаких сомнений в том, чья она дочь. У нее такие же темные волосы и карие глаза, как у Джейка. — У нас ничего похожего раньше не бывало: как будто настоящий фестиваль! Вы еще будете так делать, когда откроетесь?

— Да, — обещаю я. — «Гирлянда маргариток» будет крутым магазином.

Бронте улыбается.

— Без вариантов, если вы обе будете им заниматься!

Я уже хочу поблагодарить ее, как она продолжает:

— Пожилая готка и американская хиппи в одном магазине — это же мегафишка! Вы отпадно будете вместе смотреться, я дождаться не могу открытия!

На этом Бронте с подружками сбиваются в щебечущую стайку коротких юбочек и бутылочно-зеленых джемперов и упархивают вверх по холму.

Я смотрю на Эмбер, все еще держа в руках коробку из-под венков.

Та неловко улыбается.

— Я бы скорее сказала, что я хиппи Новой волны.

— Ты легко отделалась! Я никакая не готка. И уж тем более не пожилая!

Эмбер окидывает меня взглядом.

— А тебе сколько лет?

— Тридцать!

— Правда? — У Эмбер изумленный вид. — Я думала, ты гораздо моложе. На свои не выглядишь. Но, может, Бронте имела в виду одежду. Ты выглядишь немного… как бы повежливее сказать…

— Говори как есть.

— Мрачно.

— Что значит мрачно? Если я, в отличие от тебя, все цвета радуги на себя не нацепила, это еще не значит, что я готка!

— Да нет, но ты сама посмотри. — Эмбер указывает на мою одежду. — Это же все черное.

— Сегодня черное, а вчера на мне были башмаки бургундского цвета.

— С чем?..

Я вздыхаю.

— Ну, легинсы тоже черные были. Но это же не значит…

— Я просто говорю, что вижу, и Бронте так же сделала. К тому же ты держишься немного…

Я закатываю глаза.

— Ладно, давай уже, выкладывай.

— Резко.

— Это я держусь резко? — вскидываюсь я.

— Ну вот видишь.

— Но не всегда же, верно?

— Нет, не всегда, — улыбается Эмбер и поднимает цветок, завалявшийся на дне коробки. — Я думаю, новая моя подруга, где-то в глубине прячется что-то гораздо более мягкое. Но я пока не могу понять…

— Ну и чего же?

Она вплетает цветок мне в волосы над ухом, и меня передергивает.

— Почему ты это от нас прячешь?