Поллианна

Элинор Портер, 1912

В провинциальный городок Белдингсвилл переезжает удивительная девочка Поллианна. Каждый, кто встречается с ней хотя бы раз, навсегда меняет свою жизнь. Поллианна предлагает каждому «поиграть в радость». Правила игры предельно просты: нужно в любой ситуации, даже в самой грустной, увидеть чтото хорошее. Непосредственность и жизнелюбие девочки так заразительны, что вскоре даже самые суровые жители города открывают свои сердца и вместе с девочкой учатся быть счастливыми.

Глава V

Игра

— Господи! Ну и нагнала ж ты на меня страху, Поллианна! Разве так можно? — пыхтела Нэнси, выбираясь на вершину холма, к подножию скалы, с которой только что соскользнула Поллианна. С большой неохотой соскользнула, надо сказать.

— Я тебя напугала? Ой, прости, конечно, только впредь ты за меня никогда не бойся, Нэнси, никогда. Знаешь, мой папа, да и леди из благотворительного комитета, они все сначала боялись за меня, но потом поняли, что я всегда возвращаюсь и ничего плохого со мной не случается.

— Но я вообще не знала, что ты из дома вышла, — воскликнула Нэнси, беря маленькую девочку за руку и вместе с ней начиная спускаться с холма. — Не видела, как ты уходишь, да и никто не видел. По правде сказать, я решила, что ты прямо на небо из окна взлетела! Ей-ей, прямо на небеса!

— А я из окна и вылетела! — радостно подпрыгивая, объявила Поллианна. — Только не вверх, а вниз. По дереву на землю спустилась, вот.

— Погоди, — резко остановилась Нэнси. — Повтори-ка ещё разок, что ты сделала? Наверное, у меня с ушами что-то.

— Я вылезла в окно. А затем спустилась вниз по дереву.

— Звёзды-бабочки! — ахнула Нэнси и вновь устремилась вперёд. — Интересно, что твоя тётка сказала бы, узнай она про это!

— Интересно? Ладно, тогда я расскажу ей, вот ты и узнаешь, — охотно пообещала Поллианна.

— О нет, ни-ни-ни! — замахала свободной рукой Нэнси. — Боже тебя избави!

— А почему? Думаешь, она сильно разволнуется?

— Нет!.. То есть да!.. То есть неважно!.. Слушай, если честно, мне вовсе не интересно знать, что она скажет. Правда! Вот те крест! — затараторила Нэнси, стараясь уберечь Поллианну от тётушкиного гнева. Или ещё от чего похуже. — Ничего никому рассказывать не надо, и давай-ка шагу прибавим. Меня на кухне грязная посуда ждёт, знаешь ли.

— Я тебе помогу с посудой, — с готовностью предложила девочка.

— Да что ты, Поллианна! Спасибо, я сама справлюсь, — ответила Нэнси.

Какое-то время они шли молча. Быстро смеркалось, и Поллианна всё крепче сжимала руку новой подруги.

— А знаешь, я даже рада, что напугала тебя немного, — сказала, наконец, Поллианна и добавила, вздрогнув слегка: — Зато ты пошла искать меня и нашла.

— Ягнёночек ты мой! Крошка моя ненаглядная! Проголодалась небось. Только, боюсь, ужинать тебе придётся со мной на кухне, и будет это только лишь хлеб с молоком. Так твоя тётя распорядилась — очень уж рассердилась на то, что ты к ужину не пришла. Такие вот дела.

— Но я не могла прийти на ужин. Я в это время была очень высоко.

— Очень высоко, это уж точно! Только она-то об этом не знала, — усмехнулась Нэнси. — И хорошо, и пусть не знает. А насчёт хлеба с молоком ты уж не сердись, ладно?

— Да ты что, Нэнси! «Не сердись!» Я рада.

— Она рада! Господи! Да чему же ты рада?

— Как это чему? Я люблю хлеб, и молоко тоже люблю, и мне приятно будет ужинать вместе с тобой. Не понимаю, чему же тут можно не радоваться?

— Похоже, ты всему на свете радоваться умеешь. Мне бы так научиться, — вздохнула Нэнси, вспомнив о том, как вела себя Поллианна, впервые очутившись в душной мансардной комнатушке с голым полом и стенами.

— Хочешь научиться? — негромко рассмеялась Поллианна. — Так это совсем не трудно. Знаешь, это как бы игра такая.

— Игра?

— Ну да. Игра в то, чтобы просто радоваться.

— Что-то я в толк не возьму, о чём ты?

— Ну говорю же тебе. Это игра. В неё меня научил играть мой папа, и оказалось, что это просто чудесная игра, — принялась объяснять Поллианна. — Мы всегда в эту игру с ним играли, с тех пор когда я ещё совсем маленькой была. А позже я сама научила этой игре дам из благотворительного комитета, и они тоже начали в неё играть. Не все, конечно, но неко — торые.

— Ну и что это за игра? Только учти, я в играх плохо понимаю.

Поллианна снова рассмеялась, но тут же посерьёзнела, вздохнула, в угасающем свете дня её лицо казалось ещё более худеньким и печальным.

— Эту игру мы с папой начали, когда получили детские костыли.

— Костыли?

— Ну да. Видишь ли, мне тогда очень хотелось куклу, и папа даже писал об этом в миссионерский отдел, но леди из благотворительного комитета написала в ответ, что среди пожертвований кукол нет. Ни одной. А потом мы получили эти костыли. Та дама из комитета написала, что посылает их, потому что костыли могут пригодиться какому-нибудь ребёнку-калеке. Вот тогда мы с папой и начали игру.

— Что-то я не пойму, что это за игра такая. Как говорится, где кукла, а где костыли, — с лёгкой ноткой раздражения заметила Нэнси.

— Вот в этом-то вся соль! Игра заключается в том, чтобы находить повод для радости во всём. Даже там, где его, казалось бы, нет и быть не может. Так вот, мы с папой получили в виде пожертвования костыли.

— Ужас какой! Да хоть убей, не понимаю, как можно радоваться костылям, когда ты мечтаешь о кукле!

— А вот как! — прищёлкнула пальцами Поллианна. — Я, правда, сначала тоже не понимала как, но мне папа подсказал.

— Ну а теперь ты уж мне подскажи, сделай милость, — мрачно попросила Нэнси.

— Легко! Нужно просто радоваться тому, что эти костыли тебе не нужны! — торжествующим тоном объявила Поллианна. — Ну сама посуди, разве это не повод для радости — знать, что костыли тебе ни к чему?

— Да ну, ерунда какая-то получается, — пробурчала Нэнси, почти со страхом косясь на Поллианну.

— И вовсе не ерунда! Отличная игра! — убеждённо откликнулась Поллианна. — С той поры мы постоянно в неё играли. И чем труднее радоваться чему-то, тем веселее становится, когда ты такой повод всё-таки сумеешь найти. Но порой бывает, конечно, очень трудно радоваться. Например, когда твой папа ушёл на небеса и у тебя не осталось никого, кроме дам из благотворительного комитета.

— Понимаю. Или когда тебя запихнут в какую-то конуру на чердаке вместо нормальной комнаты, — проворчала Нэнси.

— Да, это тоже было тяжело, — со вздохом согласилась Поллианна. — Особенно в самом начале. Я такой одинокой себя почувствовала, что на время даже про игру забыла. Я же воображала, что у меня красивая комната будет — с мебелью, коврами, зеркалами, занавесками на окнах… А потом — бац! — зеркало! Я сразу вспомнила, как неприятно мне всегда видеть в зеркале свои веснушки. А без зеркала их не увидишь — разве не повод радоваться? Повод. Или вид из окна, который лучше любой картины на стене. Тоже радость. Так что понимаешь, Нэнси, когда ищешь, чему радоваться, то при этом как-то забываешь про всё остальное. Ну, как про ту куклу, которую мне так хотелось, например.

— М-мм, — поперхнулась Нэнси подкатившим к её горлу комком.

— Как правило, много времени эта игра не занимает, — вздохнула Поллианна. — Поводы для радости я обычно нахожу без труда, не задумываясь даже. Я к этой игре привыкла. Она очень хорошая, эта игра. Мы очень её любили с… папой, — тут она слегка запнулась. — Правда, теперь, без него, мне в эту игру играть труднее будет. Но, может быть, тёте Полли она понравится, — немного поразмыслив, добавила девочка.

— Ей? Ага, сейчас! — под нос себе пробормотала Нэнси, после чего уже решительно, в полный голос заявила: — Слушай, мисс Поллианна. Я, конечно, не обещаю, что всё у меня будет получаться так же хорошо, как у тебя, и как играть, я тоже толком ещё не поняла, но играть с тобой в эту игру я буду. Как уж сумею. Такие вот дела.

— Ах, Нэнси! — расцвела Поллианна, крепко обнимая её. — Это будет замечательно! Просто чудесно будет, правда?

— Ну… может быть, — не скрывая сомнений, ответила Нэнси. — Только ты уж не слишком сильно рассчитывай на меня, ладно? Я играть не мастак, но я буду стараться, так что у тебя будет с кем поиграть, будет.

За этими разговорами они и дошли до дома и сразу направились на кухню.

Поллианна с аппетитом умяла хлеб, запила молоком, а затем по совету Нэнси пошла в гостиную, где её тётка читала, сидя в кресле.

— Ты поужинала, Поллианна? — холодно спросила она, глядя на племянницу.

— Да, тётя Полли.

— Мне очень неприятно, Поллианна, что пришлось в самый первый день отправить тебя на кухню и предложить только хлеб с молоком, но…

— А я была очень рада, что ты это сделала, тётя. Я люблю хлеб и молоко, и Нэнси мне тоже нравится. Так что тебе не должно быть ни капельки неприятно из-за этого.

Тётя Полли от неожиданности выпрямилась в своём кресле.

— А теперь тебе пора в постель, Поллианна. У тебя был трудный день, а завтра мы должны будем составить твой распорядок дня и посмотрим, что тебе нужно купить из одежды. Иди. Нэнси даст тебе свечу. Смотри, не урони её, пожара не наделай. Завтрак у нас в половине восьмого, постарайся на него не опаздывать. Спокойной ночи.

Поллианна подбежала к тётке и крепко обняла её — это получилось у неё совершенно непринуждённо, как что-то само собой разумеющееся.

— Я так чудесно провела сегодняшний день, — искренне сказала девочка. — Я знаю, что мне будет хорошо с тобой, тётя Полли. Я это знала ещё до того, как приехала сюда. Доброй ночи, моя родная.

И с радостной улыбкой упорхнула.

— Да что ж это такое, господи боже! — вполголоса проговорила ей вслед мисс Полли, сдвинув брови. — До чего необычный ребёнок! Она, видите ли, «рада», когда я её наказываю. При этом просит меня из-за этого не расстраиваться и уверена, что ей будет хорошо со мной! Ну и ну! Ну и ну!

Она ещё немного поудивлялась, покачала головой и взялась опять за свою отложенную книгу.

А в маленькой мансардной комнате, уткнувшись лицом в подушку, безутешно рыдала в это время маленькая одинокая девочка.

— Я знаю, папочка, что не играю сейчас в нашу игру. Прости, не получается. Тебе хорошо, ты среди ангелов, а мне здесь одиноко, и даже зацепиться не за что. Не могу я никак радоваться тому, что придётся спать одной в этой тёмной пустой комнате. Если бы рядом со мной была Нэнси, или тётя Полли, или хотя бы дамы из благотворительного комитета, и то легче было бы!

А внизу, на кухне, яростно сражалась с грязной посудой Нэнси и отрывисто бормотала себе под нос, тыча ёршиком в кувшин из-под молока:

— Что за дурацкая игра… Радоваться, что тебе прислали костыли, когда ты хотела… куклу… Но если ей поможет, что я тоже начну играть… то я… конечно… буду играть!.. Буду, буду, буду, звёзды-бабочки!