Развод. Как уйти и не вернуться

Элис Карма, 2023

– Ты не боишься, что жена всё узнает про любовницу? – спрашивает Вадима Макс.– Ну, узнает, и что? Куда она денется с подводной лодки? У неё один спиногрыз только ходить начал, а другой ещё на подходе. Она в декрете уже два года и всё это время сидит на моей шее.– Это вообще-то и твои дети тоже, – замечает Макс резонно.– Ой, не лечи меня! Ты сам не святой.Я стою у приоткрытой двери и зажимаю ладонью рот, чтобы скрыть рвущиеся рыдания. Муж только что рассказал другу об измене будто о каком-то пустяке. Кажется, моя жизнь закончилась. Человек, которого я любила больше жизни, меня предал. Но я не могу позволить себе опустить руки. По крайней мере, ради моих малышей…В тексте есть:– измена- развод- сильная героиня- ХЭ

3.2

— Максимова, вы что же думаете, что у нас богадельня какая-то?! — отчитывает меня декан моего факультета. — С начала семестра не появлялись, значит, а теперь резко решили за ум взяться? Или думаете, раз в положении, то вам все предметы автоматом проставят?

— Нет, конечно, — отвечаю, не поднимая глаз. — Но всё же, может быть можно хотя бы прошлую сессию закрыть.

— С вашей посещаемостью всё, что я могу вам посоветовать — написать заявление на академический отпуск. Осенью, если вам это ещё надо будет, придёте и восстановитесь на тот же курс.

Тяжело вздыхаю и киваю смиренно. Секретарь деканата Алёна, с любопытством глядя на меня, даёт бланк заявления и указывает на образец. Что ж, теперь сокрушаться о прошлой своей недальновидности глупо. Надо как-то последствия исправлять. Хотя что-то мне подсказывает, что до осени всё может много раз измениться. Тревога появляется в душе. Гоню дурные мысли прочь. Нет, всё должно быть хорошо. Осенью малышу будет пять месяцев. Смогу его с бабушкой оставлять или с тётками, сёстрами Вадима. Надо настраиваться на позитив.

— Ты, кстати, фамилию менять не думаешь? — вдруг спрашивает меня Алёна. Я даже теряюсь на минуту, не понимая, что она имеет в виду.

— Да нет, вроде, — отвечаю неуверенно. Внутри появляется какое-то гадкое чувство.

— М, понятно, — бросает она снисходительно, а потом косится на мой живот. Ощущаю себя очень странно. И что бы означали эти её взгляды?

В смятении возвращаюсь из колледжа домой и по дороге решаю зайти к маме Вадима. Он в последнее время остаётся в городе на всё более длительный срок. И пусть я доверяю ему, мне всё-таки немного тревожно. Хочется убедиться, что у него всё идёт по плану. Сам-то он мне ничего толком не рассказывает. Как не позвоню, он всё занят.

— Здравствуйте, Валентина Ивановна, — произношу я, робко переступая порог родительского дома.

— Привет, Яна, — бросает та, выглядывая из кухни. — Случилось чего, или так, гуляешь просто?

— Гуляю, — отвечаю с улыбкой. — Хотела узнать, вам Вадим не говорил, когда вернётся?

Она смотрит на меня с какой-то даже жалостью. Потом приглашает меня жестом на кухню и придвигает табурет. Наливает чай в большую кружку, ставит на стол корзинку с булками. Мне становится неспокойно от этой её молчаливой любезности. Она меня никогда особо не привечала. Даже когда про ребёнка узнала не сказать, что сильно смягчилась. А тут вдруг мы с ней как будто даже родственницы стали.

— Вадим мне нечасто звонит, — наконец произносит она. — В основном с отцом общается. Советуется по разным вопросам.

— Ясно, — тяжело вздыхаю я и отвожу взгляд. И что я вообще надеялась от неё услышать?

Я некоторое время ещё остаюсь для приличия, а потом собираюсь домой. Уже в дверях Валентина Ивановна останавливает и с серьёзным видом говорит:

— Ян, ты если хочешь жить с Вадимом, тебе придётся проявить нечеловеческое терпение.

Не знаю почему, но в этот момент мой мозг не воспринимает её слова как предупреждение. Скорее как угрозу от злой свекрови. Ещё и взгляд этот её сердитый и холодность. Она ведь даже не спросила, как я себя чувствую или когда на УЗИ пойду опять, как малыш растёт и развивается — все эти простые и понятные любой женщине вещи. Мне обидно, что ей совсем не интересно. Кажется, будто она не воспринимает меня ни как сноху, ни как мать её будущего внука.

В расстройстве прихожу домой и, чтобы хоть как-то самоутвердиться, берусь убирать с пола брызги шпаклёвки в одной из только что отремонтированных комнат. Неудобно — живот мешает. Воды много в ведро не наберёшь, чтоб отмыть как следует. Приходится елозить шваброй по одному и тому же месту бесконечно и то и дело менять грязную воду. Употев и умаявшись, мне всё же удаётся закончить. Надо ли говорить, на кого я похожа?

К моей неудаче именно в этот момент Вадим заходит в дом и окликает меня. Я бегу к нему со всех ног. Хочу обнять, но он уворачивается.

— Ян, ты мне костюм испортишь, — замечает чуть раздражённо. Потом смотрит на меня напряжённо пару минут и спрашивает с подозрением: — Ты чем это занималась?

Меня его вопрос ставит в тупик ненадолго. Вроде же очевидно — в данный момент в этом доме есть два занятия: ремонтировать и убираться.

— Да так, — отвечаю в смятении. — Полы мыла просто.

— А, — кивает Вадим. — Ну, иди тогда приведи себя в порядок.

Становится неприятно и горько. И не только от того, что Вадим отнёсся ко мне брезгливо, но и потому, что он воспринимает абсолютно все перемены к лучшему в этом доме как должное, не замечая или не желая замечать, сколько усилий было вложено, чтобы эти перемены осуществились. В моменте это кажется мне чудовищно несправедливым. Вот только я зачем-то проглатываю обиду и иду отмываться и переодеваться. Пытаюсь мысленно убедить себя, что он тоже участвует в ремонте. Только я физически, а он материально. И вообще, если бы не Вадим, то никакого бы дома вообще не было.

— Завтра утром поедем к Лерке с Максом, — говорит он, когда я вновь выхожу к нему после душа. — Они расписаться решили.

«А мы когда решим?» — хочется спросить мне.

Но едва я открываю рот у Вадима звонит рабочий телефон. Он ослабляет галстук и уходит в гостиную. Я же остаюсь с его дорогим пиджаком на кухне. Аккуратно беру его в руки с намерением отнести в гардероб, но тут во внутреннем кармане начинает вибрировать второй телефон. Я прислушиваюсь к голосу Вадима и понимаю, что он скорее всего не слышит. Вижу на экране имя контакта «Милана» и замираю в нерешительности. Среди наших общих знакомых точно нет никого с таким именем. Значит, это кто-то с его работы. Но почему тогда звонит на личный? Я набираю воздуха в лёгкие и принимаю вызов.

— Кто это? — спрашивает нагловатый женский голос. Я теряю дар речи от такого напора.

— Это жена Вадима, — отвечаю опомнившись, чтобы эта хамка не думала о себе много.

— Жена? — искренне удивляется девушка. — Что-то я не замечала кольца у него на пальце.

У меня холодная дрожь проходит по телу. Почему уже второй раз за день какая-то лахудра пытается мне намекнуть, что наши с Вадимом отношения ненастоящие?! Меня охватывают обида и злость.

— А оно у него не на пальце! — произношу я в трубку тем же грубым и хамским тоном, что и эта девица.

— Да я вроде везде посмотрела, — только усмехается в ответ она.

У меня вдруг резко заканчиваются слова. И кислород. Я неподвижно сижу с полминуты, будто рыба хватая ртом воздух, и, в конце концов, не нахожу ничего лучше, чем просто бросить трубку. В голове пульсирует вопрос: «Что всё это значит?»