Дорогая Лав, я тебя ненавижу

Элия Гринвуд, 2021

Все началось с анонимного письма… Письма ненависти, адресованного моей учительнице. Я не хотела, чтобы его кто-нибудь прочитал. Но случайно оставила в одной из библиотечных книг. Он не должен был найти его. И определенно ему не стоило отвечать. Теперь мы общаемся через записки и стикеры, которые оставляем внутри книги. Один стикер. Два. Десять. Мы становимся все ближе, узнавая секреты друг друга. Это была веселая игра, пока я не узнала, с кем переписываюсь… Ксавье Эмери. Король моего помешанного на баскетболе города, хулиган и парень, в которого мне не стоит влюбляться. Но у нас есть правила: мы не должны видеться друг с другом и обязаны сохранять содержание записок в тайне от всего мира. Это очень важно. Правда разрушила бы наши жизни. Меня устраивает эта игра. Даже если мистер Популярность узнает, что переписывается со мной, вряд ли он сможет полюбить меня в ответ…

6

Ксавье

Бри

Ты уже пришел в себя?

Бри

Я говорила, что сожалею об истории со Snapchat. Чего еще ты хочешь от меня?

Бри

Перестань вести себя как гребаный ребенок и приезжай. Мне нужно немного… любви;)

Просматривая сообщения своей бывшей, я выпрыгиваю из грузовика и перекидываю ремень спортивной сумки через плечо. Девушка завалила мой телефон сообщениями с тех пор, как я сказал ей, что между нами все кончено.

Ксавье

Я в порядке. Спасибо.

Она отвечает через наносекунду.

Бри

Как насчет сейчас?

Бри приложила фотографию.

Мои глаза вылезают из орбит при виде картинки на моем экране. Освещение дерьмовое, однако этого достаточно, чтобы я мог разглядеть Бри топлес, лежащую в постели в одних трусиках, и только эмодзи в виде леденцов прикрывают ее соски.

Я не против обнаженного способа сказать «пожалуйста, прими меня обратно», но также я не горю желанием снова с ней встречаться. Вообще-то, какого хрена, может быть, я заеду к ней после наказания. Мне не нужно встречаться с ней, чтобы трахнуть.

Впервые за несколько дней я отвечаю на ее сообщение.

Ксавье

Ты должна быть осторожней с тем, кому посылаешь такое.

Я целый год встречался с этой девушкой. Она может быть спокойна, зная, что я никогда ничего не сделаю с ее обнаженкой, но в Истоне есть парни, которые в мгновение ока завирусят это дерьмо.

Мой телефон пиликает один раз.

Бри

У тебя другая?

Второй.

Бри

Ксавье?

Затем приходит угроза.

Бри

Запомни мои слова, если ты трахаешься с кем-то еще — мне плевать, кто она, — я разорву ее на части.

Ииии, достаточно.

Я больше не обращаю внимания на ее истерику и бросаю телефон в открытую спортивную сумку. Я чувствую запах пота, когда иду к своему дому. Боже, это от меня? Мне действительно стоит принять душ перед отбыванием наказания. Тренировка была тяжелой.

Машина Хэнка стоит на подъездной дорожке.

Как и моего отца.

Чуть не забыл. Сегодня вечер покера. Игра у нас по вторникам превратилась практически в ритуал. Мы с Финном, может, и хорошие друзья, но наши отцы? Они настолько близки, насколько это возможно, не будучи кровными родственниками. Как там говорится? Ты можешь выбирать друзей, но не семью?

Моя дружба с Финли Ричардсом была не столько выбором, сколько судьбой. Благодаря нашим старикам мы вместе росли, вместе играли в мяч, вместе ходили в школу. Что еще нам оставалось делать, кроме как последовать примеру наших отцов и стать неразлейвода?

Я замечаю розы, разбросанные по столам, едва захожу на кухню. В один из букетов вложена открытка. Я подхожу, чтобы взять ее.

Мой взгляд пробегает по записке и корявому почерку отца. Точно, завтра двадцатая годовщина свадьбы родителей. Папа гордится тем, что каждый год устраивает для мамы что-то особенное, но в этот раз он действительно перестарался. Здесь букетов двадцать, не меньше.

Дайте угадаю, двадцать букетов за двадцать лет совместной жизни?

Прошу меня простить, но меня сейчас стошнит.

Он так заботится, что мне противно. Было бы гораздо проще, если бы он не брал ее с собой в романтические поездки. Было бы гораздо проще, если бы он не делал все возможное, чтобы сохранить искру в их отношениях. Если бы он не любил ее, я бы без проблем обосрал им праздник. И без проблем бы смотрел, как их брак горит в огне.

Только скажи, и я принесу спички.

Ладно, я трус. Много говорю, но слишком слаб, чтобы рассказать ему. Только она может признаться в том, что сделала.

В том, что она делала на протяжении многих лет. Возможно, если бы это случилось один раз с каким-нибудь левым чуваком, отец смог бы найти в себе силы простить ее.

Но она сама вырыла себе яму, когда выбрала его.

Шаги эхом разносятся по коридору, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как папа входит на кухню с Хэнком на хвосте. Скорее всего, они собираются встретиться еще с парой парней для игры в покер.

— Почему ты не на тренировке? — спрашивает папа.

И тебе привет, отец.

— Тренер отпустил нас пораньше. Я подумал сгонять в душ и переодеться перед наказанием.

— Для кого ты пытаешься хорошо пахнуть, красавчик? Может быть, для той девушки, Бри? Вы двое идете на свидание? — подшучивает надо мной Хэнк. — Будем надеяться, хоть это не попадет в интернет.

— Это называется гигиена, старик, — парирую я, и Хэнк хрипло смеется. С ума сойти, я бы никогда не осмелился сказать такое папе, но не моргнув глазом могу ответить отцу Финна.

Хэнк всегда был гораздо лучшим спортсменом, чем мой отец. Он крутой папа, который смеется над своими шутками, — ну, вы знаете таких. Но даже не надейтесь, что он до смерти не надерет вам зад, если вы облажаетесь. Полиция, кто-нибудь?

В целом, когда он не кричит на тебя со вздувшейся веной на лбу, он довольно спокойный. Возможно, это как-то связано с тем фактом, что он при деньгах и устроился в жизни.

Мой папа — его полная противоположность.

Рэймонд Эмери — холодный, не умеющий показывать свои чувства отец, который лишь прикрывается тем, что хочет лучшего для своего ребенка, а на самом деле никогда даже не слушает его. Это одна из многих причин, почему они с Хэнком так хорошо дополняют друг друга. Папа Финна время от времени напоминает моему о необходимости перевести дух.

Я фыркаю, вспоминая о том, что Хэнк сказал ранее.

Одно я могу заявить наверняка: я не пытаюсь хорошо пахнуть для этого говнюка мистера Тейта. Я знал, что эти внеклассные занятия станут занозой в заднице, когда увидел, как мой старый учитель естествознания вальсирующей походкой вошел в исправительный центр в прошлое воскресенье.

Чувак ненавидит Финна, Тео и меня лютой ненавистью за то, что мы создавали проблемы на его уроках в девятом классе. Конечно, я думал, что он вряд ли еще таит обиду после всех этих лет, но то, как он посмотрел на меня…

Клянусь, я видел улыбку.

Плохой знак.

Я практически слышал, как он думает: «Карма, сука».

А еще он выглядел так, будто предпочел бы потягивать коктейль из спермы, а не следить за тем, как проходит наказание, вот так. В той комнате нас было десять человек. И этому сукиному сыну было необходимо дать мне самый толстый сборник стихов в истории, чтобы я переписывал его на протяжении следующих двух недель.

Совпадение?

Я так, мать его, не думаю.

Вряд ли он знал, что я найду там нечто, что развлечет меня. Сильно сомневаюсь, что мне повезет получить еще одно письмо от той сердитой цыпочки, но мне было весело в прошлый раз.

— Ты готов к игре в пятницу? — достает меня баскетболом отец.

— Всегда, — я поворачиваюсь, чтобы уйти. Наказание начнется через сорок пять минут, а я воняю, как подожженная мусорка. Слава богу, что следующие две недели мне надо к мистеру Тейту только по воскресеньям, вторникам и четвергам, иначе я бы сошел с ума.

— Новый план тренера хорош? Что насчет тренировок? — донимает он меня. — У тебя хватает времени из-за всего этого дерьма с наказанием? Я слышал, твой тренер отпускает тебя пораньше?

Мама говорит, так мой отец показывает, что он заботится обо мне, но я думаю, что это в принципе все, о чем он заботится. Подумать только, отец был следующим на очереди на тренерскую должность в Истоне. Он согласился на оставшуюся вакансию физрука в надежде, что получит шанс стать тренером, если останется здесь. Я ежедневно благодарю свою счастливую звезду за то, что он его не получил.

— Пап, я опаздываю. Ты не против, если мы продолжим позже?

Он неодобрительно поджимает губы. Ему недостаточно информации, чтобы утолить свой голод.

— Не против, — отец идет ко входной двери. — Твоя мама скоро должна быть дома. Скажи ей, что я хотел бы быть здесь, чтобы увидеть ее реакцию, — он жестом указывает на цветы. — Ты понял.

— Пока, сопляк. — Хэнк подносит пальцы ко лбу в знак прощания, прежде чем последовать за моим отцом к выходу из дома.

Кто-нибудь, ущипните меня.

Еще одно письмо.

Еще. Одно. Письмо.

Я весь вечер убеждал себя, что получить ответ — маловероятно, но вот он. Аккуратно вложен между двумя страницами. Сначала я уклонился от допроса отца, а теперь это?

Должно быть, сегодня мой счастливый день.

Я украдкой бросаю взгляд на мистера Тейта, который сидит за стойкой администратора и проверяет работы учеников. Понятия не имею, как это вообще возможно. Каким образом этой сердитой цыпочке удалось получить доступ к книге за те сорок восемь часов, что меня тут не было? Хотя плевать. Я просто рад, что мне есть чем заняться, кроме как переписывать стихи в следующие десять минут.

Я аккуратно разворачиваю письмо и начинаю читать.

Дорогая грамматическая полиция!

Надеюсь, тебя собьет машина.

Не пойми меня неправильно, я не хочу, чтобы ты умер. Видишь ли, в отличие от тебя, я — ХОРОШИЙ человек. А хороший человек не станет издеваться над людьми без причины.

Но я все равно хочу, чтобы тебя сбила машина.

Возможно, ты сломаешь ребро или два.

Или двадцать четыре.

Возможно, ты мог бы использовать свое время ремиссии, чтобы спросить себя, почему ты такой козел. Подумать хорошенько, что могло сделать тебя таким. Тяжелое детство? Отсутствие родителей?

Что это было, тролль?

Я хотела бы знать.

Я знаю, что ты, скорее всего, никогда этого не прочтешь, но на случай, если это было недостаточно ясно: мне не нужны твои исправления или неприятные комментарии к моему письму, которое, кстати, должно было оставаться КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫМ.

И кстати, ТЫ МЕНЯ НЕ ЗНАЕШЬ. Я вовсе не плакса. И не «сердитая цыпочка». Серьезно, как ты вообще можешь быть уверен, что я девушка?

Я могу оказаться чуваком семи футов ростом с отличным хуком справа, чтоб ты знал.

Вот так-то, придурок. Давай сыграем в игру «Пошел в задницу».

Ты первый.

Л.

Я должен быть оскорблен, шокирован тем, как выражается эта девушка, но все, что я могу сделать, перечитывая письмо в третий раз, это улыбаться до ушей.

У сердитой цыпочки есть характер.

Зачет.

Мне приходится напоминать себе, что нужно стереть эту глупую ухмылку с лица, чтобы не вызвать подозрений у надзирателя.

Я едва могу в это поверить, но прямо сейчас мне чертовски весело — и, возможно, я даже возбужден?

Итак, я беру ручку, переворачиваю письмо…

И приступаю к делу.

Авина

Книгу снова брали во вторник.

Что еще безумнее? Это был мистер Тейт.

Снова.

Он взял те же десять книг, что тоже странно, но мне было лень особо размышлять об этом. Может, ему просто нравятся скучные книги? Но опять же, он, похоже, их не читает, иначе бы уже нашел мои письма.

Наверное, это граничит с безумием, но единственное, о чем я думала, когда узнала, что книгу снова брали, было… получу ли я ответ снова.

Тогда я посмеялась над собой.

Мечтай дальше, Ви.

Помахав Люсиль на прощание, я нетерпеливо ждала звука закрывающейся двери, прежде чем ввести название книги в библиотечном каталоге.

Загрузка.

Загрузка.

Загрузка.

На экране появляется статус книги.

Я перестаю дышать.

В наличии.

Что за…

Библиотека представляет собой город-призрак, тут никого нет, за исключением старушки и ее мужа, и я уверена, что мне ничего не будет, если я загляну в книгу, пока они присматриваются.

Помедлив, я на цыпочках, словно преступница, подкрадываюсь к шестому проходу, с облегчением обнаружив книгу, спрятанную на нижней полке.

И ничего.

Мое письмо лежит между двумя страницами нетронутое.

Никаких исправлений.

Никаких злобных комментариев.

Пустота.

Затем я переворачиваю письмо.

Да, черт бы меня побрал.

Дорогая сердитая цыпочка!

Во-первых, спасибо за то, что так меня рассмешила. Мне это было нужно.

Во-вторых, не стоит так легко выходить из себя. Это лишает тебя веселья.

Отвечая на твой вопрос: я знаю, что ты девушка, по твоему девчачьему почерку (тебе стоит отказаться от сердечек над «i»). О, и как ты изображала жертву в своем первом письме к мисс Каллахан. Помнишь, ты была такая: «Бедная я, мамочка меня не любит, а я должна писать сочинение»?

Ох-блин-ох.

У всех нас есть проблемы.

Ты также спросила меня, почему я такой козел. По правде говоря, это не так. Во всяком случае, не в реальной жизни. Я достаточно милый парень, когда узнаешь меня получше. Хотя и близко не такой милый, как, я думаю, ты. Я действую, когда жизнь — отстой. А ты, сердитая цыпочка? Ты похожа на человека, который подставляет вторую щеку для удара, еще и благодарит за это.

Слава тебе, что не стала убийцей.

И ты говоришь, что ты хороший человек (святая на своем троне доброй девочки с чистой, незапятнанной душой). Как насчет того, чтобы позволить мне самому судить об этом? Видишь ли, я считаю, что мы хороши настолько, насколько хороши худшие вещи, которые мы когда-либо делали.

Итак, скажи мне, злая девочка.

Что самое худшее ты совершала в жизни?

Зак

P.S. Вот тебе вымышленное имя, чтобы ты не называла меня «Грамматической полицией». Не благодари.

Я могла бы задушить его.

Если этот «Зак» искренне считает, что я настолько тупая, что выдам свои самые темные секреты незнакомцу, его ждет сюрприз. Я быстро изучаю библиотеку, останавливаю взгляд на пожилой паре, просматривающей раздел психологии, и обсуждаю сама с собой, уделить троллю еще немного времени или нет. Мне ответить? Или выбросить письмо и покончить с этим раз и навсегда?

Через пять минут я думаю: «А что я теряю?»

Он хочет признания?

Он его получит.