Владыка Острова

Элтэнно. Хранимая Звездой, 2018

Продолжение книги "Хозяин Острова". От автора: "Там, где что-то кончается, всегда начинается нечто иное. И эта книга представляет собой рассказ о дальнейшей судьбе Инги, Остора, Риэвира да и всего мира. В ней читателю раскроется уйма тайн… И, при этом, она заставит задать самим себе новые вопросы".

Глава третья

Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?

Льюис Кэрролл"Приключения Алисы в стране чудес"

День четырнадцатый. Почти полночь по местному времени

Беспокойные мысли в голове давали понять, что так просто заснуть не получится. День вышел напряжённым. Вернуть душевное равновесие не помогла даже ванна с пеной, принятая ею перед тем как ложиться в постель. А началось всё с утра. Инга помнила, что вчера вечером ей пришло какое-то важное уведомление на телефон, но из-за семейных посиделок она не стала письмо читать. Потом Антон доставал её своими странными вопросами. В общем, только позавтракав и проводив мужа на работу Инга устроилась на диване с целью проверить почту.

Письмо было странным. В нём шла речь про платок и некую вероятную войну. Прочитав всю эту чушь, Инга даже усмехнулась. Она подумала какой только бред не сочиняют люди, но письмо не удалила, решив, что позже повеселит Антона. Заместо этого она начила чистить почтовый ящик от прочего спама и, к своему удивлению, практически сразу обнаружила письмо от того же адресата.

«Я его уже читала? И не удалила?» — удивилась она, с недоверием глядя на дату.

Прочитав первое письмо, Инга аж похолодела. Она пришла к выводу, что кто-то от её имени ведёт переписку с Риевиром, и раз пароль от этой почты знает только муж, то… Инга несколько раз кряду зашла в «отправленные» и в «корзину», но ничего там не обнаружила. Папки были чисты, как миска дворового кота.

«А, может, Риевир написал мне это просто так? Типа, хотел внимание привлечь», — подумала тогда Инга.

Мысль заставила её расслабиться. От Риевира можно было много чего ожидать, а потому улыбка вернулась на её лицо. Инге было приятно писать ответ.

«Не знаю, о каком платке речь, но мне приятно, что ты помнишь про меня. Иногда ветер, который остаётся после нас, может дотянуться даже до другого конца мира.

Инга».

От послания веяло романтикой, но Инге было всё равно. Она мстительно сменила пароль на почте и начала планировать, как бы устроить Антону разбор полётов так, чтобы самой виноватой не остаться. И стоило ей только на этом сосредоточиться, как Антон возьми и приди с работы. Ещё и бред какой‑то нести начал.

— Какое неверное обследование, ты о чём вообще? Мало тебе, что я больше суток взаперти провела, раздавая себя на анализы? — разъярилась она на него, а потому прикрикнула. — Себя на сканирование мозга запиши!

Антон ещё порывался что-то объяснить, но Инга игнорировала его и молчала как партизан. По этой же причине, когда настала пора ложиться спать, она сразу отвернулась к стенке.

Сидеть на лавочке ей не понравилось — дерево было жёстким, а форма скамейки неудобной. Зато отсюда были хорошо видны часы на башне, да и сад с небольшим фонтанчиком радовал глаз. Клочок зелени среди угрюмых улиц чем-то умиротворял её растревоженную душу.

— Так двадцать шесть или двадцать семь? — с задумчивостью промолвила она и выжидательно уставилась на калитку, что вела на участок с ухоженным частным домиком.

Наконец, из-за забора стала видна шляпа, а затем и голова старичка. Седой мужчина открыл калитку и деловито поправил газету подмышкой. Инга тут же начала мысленный отсчёт секундам. Полагаться на башенные часы не приходилось, их стрелка слегка подрагивала, как будто мечтала и старалась изо всех сил продолжить свой ход, но на деле не сдвигалась с места.

Когда она досчитала почти до тысячи, старичок поднялся со скамейки, что стояла напротив места, где она сидела, зевнул украдкой и неспешно свернул прочитанную им газету в трубочку. Затем он насыпал крошек из кармана в кормушку для птиц и побрёл по тропинке в сторону оживлённой улицы. Он собирался прогуляться по городу. Во всяком случае, намерение такое было у него было. Однако, едва в голове Инги пронеслось число одна тысяча пятьсот девяносто восемь, старичок растаял в воздухе словно мираж. И ещё где‑то через пятнадцать секунд кто-то, его точная копия, принялся вновь открывать калитку.

— Каждый раз новое число! Вот как правильно отсчитать время?

— О чём вы, юная леди? — прокряхтел старичок, так как посчитал, что она обращается к нему. — Я несколько глуховат. Говорите громче.

— Иди ты, — тихо и зло буркнула Инга, прежде чем поспешила в кафе неподалёку. В нём за цикл успевали испечься круассаны.

Всё в городе повторялось с одной и той же периодичностью. Правда, она могла своим вмешательством вносить изменения, но в следующие двадцать семь минут (или около того) происходило возвращение всего на круги своя. Любые надписи, сделанные ею, пропадали, мебель приходила в норму, а люди… Люди снова забывали, что когда-то встречали такую примечательную особу.

— Э-э-э, — вдруг в удивлении промычала она и громко воскликнула. — Постойте!

Причиной её крика было то, что прекрасно изученная обстановка на этот раз изменилась. В ней было отличие и его создали собой неспешно прогуливающиеся мужчины. Она бросилась догонять эту необычную парочку, но, когда мужчины обернулись, Инга остановилась. Дело в том, что одного из них она узнала, хотя так и не удосужилась узнать его имя.

— А, это ты, — скучающе произнёс кто-то, кого она привыкла узнавать по чёрно-серебряному плащу.

На этот раз сей мужчина был одет куда как проще и современнее. На нём была белая, не застёгнутая на две верхних пуговицы, рубашка и заправленные в сапоги тёмные брюки. Однако черты лица, чёрные волосы и светлые глаза остались теми же. Разве что во взгляде его теперь царила скука. Увидев, что она это она, мужчина мгновенно потерял к Инге интерес и хотел было пойти по своим делам дальше, но его спутник замер так, словно призрака увидел.

Второй мужчина был обладателем странной шевелюры. Среди его белобрысых волос то тут, то там виднелись пряди матовых чёрных, как если бы кто-то взял кисточку и в шутку выкрасил ему голову. А ещё он стоял с широко открытыми глазами подобно каменному истукану.

— Инга! — вдруг радостно завопил этот мужчина и бросился Инге навстречу. Она аж опешила от того, что он крепко стиснул её в объятиях, но очнулась быстро.

— Ты чего? Кто ты?! Откуда меня знаешь? — перепугалась она, стараясь вырваться из его объятий.

Происходящее черноволосому мужчине, видимо, понравилась. Он подошёл к ним ближе и как-то неприятно, но довольно улыбнулся.

— Да как это кто я? Я же Сашка! Александр Мирный!

— Пусти! Отпусти меня! — заистерила Инга. Имя ей ни о чём не говорило.

Её вопли подействовали. Незнакомец отстранился. Его несуразные (наполовину карие, наполовину жёлтые до золотистого оттенка) глаза выражали недоверие и непонимание.

— Это же Инга. Да, Художник? — обратился он к своему спутнику.

— Да, это она.

— И чего это тогда с ней?

— Она просто ещё тебя не забыла. Или не вспомнила… Ха, как больше нравится!

— Я вообще-то здесь, — насупилась Инга, так как ей не понравилось, что её же при ней обсуждают.

— Нет, — категорично опроверг некий Сашка. — Раз ведёшь себя так, будто мы незнакомы, то ты где-то в облаках витаешь.

— Помоги мне, — перестав обращать на него внимание, с мольбой посмотрела она на Художника. — Я умоляю, я так хочу выбраться отсюда!

— Видишь, — поднимая указательный палец, сказал Сашке черноволосый мужчина. — Кто-то мечтает выбраться, а тебя вот не прогнать.

— Вижу, но всё равно не уйду, — буркнул тот и, задрав подбородок, сунул руки в карманы брюк.

— То, что Грань не удерживает кого-то, не означает, что это место для него безопасно. Мы же подходили к зеркалу, ты сам видел насколько явны в тебе перемены. Ещё день-другой и основной мир станет недоступен для тебя. Как и все островитяне, ты уже не сможешь покинуть Остров.

— В этом основном мире я прожил достаточно долго, чтобы осознать, что всё интересное происходит далеко не там.

— Интересное?! — с непритворным возмущением воскликнула Инга. — Да все вокруг ведут себя словно заводные игрушки! Двадцать семь минут и их жизнь начинается с нуля.

— Ну-ну, не двадцать семь, — не согласился Художник, а затем вновь неприятно улыбнулся так, что ненадолго стал похож на какую-то хищную птицу. — И привыкай, вскоре сама станешь такой же.

— Что?

— Пожалуй, расщедрюсь на совет. Ты уж постарайся выбрать какое-нибудь достойное времяпрепровождение. Другим заняться в ближайшие десятилетия, а то и века, ты больше не сможешь.

— Но я не хочу быть такой!

Её сердце отчаянно забилось. Слёзы сами собой потекли по щекам. Инга никогда не была чувствительной особой, но ею владел неподдельный страх. Жалость к самой себе переполняла.

— Саш, ну хоть ты помоги мне. Мы же коллеги. Друзья!

— Ты меня вспомнила, что ли? — удивился он, но удивление Инги было сильнее. Она не понимала, как не смогла узнать приятеля сразу при встрече.

— Да как я тебя забуду? Ты же столько раз меня выручал. Мы же и познакомились так же. Ты булавкой мой телефон взял и починил.

— Верно, — растерянно подтвердил Сашка и пристально посмотрел на своего спутника. — Что это с нею?

Художник устало вздохнул и, расстегнув рубашку на ещё одну пуговицу, сел на поребрик дороги. Выглядел он хмурым и сосредоточенным, но обутые в высокие сапоги ноги вытянул безо всяких стеснений.

— История долгая, — наконец сказал он. — Но основная суть её в том, что чем больше эта девочка вспоминает о себе здесь, чем более живой она себя здесь ощущает, тем меньше остаётся от неё там, где ей место.

— Разве память это не то, что возвращает отсюда? — нахмурился Сашка.

— К тому моменту, как воспоминаний накопится достаточно для возвращения, её истинное тело ослабнет настолько, что связь с духом разорвётся. Она сейчас словно неторопливо перетекает оттуда сюда. Похожее произошло и со всеми местными «жителями», вот только их преобразил замок. Мессир, как опытный градостроитель, сохранил для красивой и гармоничной картины крошечные отрезки прошлого для каждого. Остальное стало отдано забвению.

— И что с ними, с этими жителями? Я имею в виду не на Грани.

— Их называют слугами Хозяина Острова. Но, по сути, они разрушители мироздания.

— Значит, мессир желает уничтожить мир? — уточнила Инга.

Она очень смутно понимала о чём идёт речь, но сделала именно такой вывод. Однако Художник уверенно покачал головой.

— Нет, девочка. Всё совсем наоборот. Если бы не он и его труды, то твой друг называл бы слуг Хозяина именем какой-либо высшей нежити. А он их, ха, зомби кличет, — Художник с насмешкой посмотрел на Сашку, и тот от смущения покраснел. — Но нет, хотя эти существа далеко не зомби, они всё же и не что-то такое, с чем Владыкам справиться стало бы в разы сложнее.

— Всё равно не хочу так, — прошептала девушка, и светло-голубые глаза Художника, в которых промелькнула искорка смеха, уставились на неё.

— Ну, ты можешь предложить своему другу покинуть Остров. Он пока ещё может вернуться к прежней жизни и там, вдали отсюда, он сумеет дать тебе ценный совет. Уверен, ты прислушаешься к другу, хотя нисколько его не узнаешь. А там вы вместе придумаете способ как тебе поменьше спать. Ведь чем больше ты спишь, тем больше забываешь. Тем глубже ты застреваешь здесь, на Грани. Своим поступком он может спасти тебе жизнь.

— Саш?

— Нет. Прости, Инга, — после краткого молчания твёрдо сказал Сашка. — Я этого не сделаю.

По голосу приятеля она сразу поняла, что упрашивать бесполезно. Не помогли бы никакие мольбы и слёзы. А потому, едва сдерживая себя от рыданий и пряча за спиной руки, чтобы было не видно, как они дрожат, Инга потупила взгляд к земле. Мыслей в голове у неё было очень много. Однако больше всего её сейчас мучал один единственный вопрос.

— Художник, а что произошло бы, сделай я выбор без твоей помощи?

— На тот момент твоя душа была тесно сплетена с другой, — поднимая лицо небу, ответил Хужожник. — Если бы ты вернулась на корабле, то твоё тело досталось бы совершенно чужой сущности… И я готов поклясться, что этот негодный Пророк с удовольствием пожертвовал бы созданным им миром, лишь бы обрести покой в реальности вместе с подружкой!

— Не понимаю.

— Ещё поймёшь, — криво усмехнулся он. — Просто запомни мои слова.

— А если бы я вошла в замок?

— Ваши души разделил бы мессир, и тогда та, другая, при гибели Фантазии навеки растворилась бы в потоках вселенной. Окончательно бы погибла.

— Ты говоришь о том, что ожидало кого-то другого, а не меня.

Отчего-то Инга чувствовала себя как-то совсем неуютно.

— Мне тоже так показалось, — подтвердил Сашка.

— Потому что мало кого интересует то, что является для него незначимым, — пожал плечами Художник и, усмехнувшись, едко добавил. — Правда, у этого незначимого помимо проснувшегося разума осталось бы и моё слово исполнить некое третье желание. А я, как вам уже понятно, очень много чего могу. Без стеснений скажу, что я практически всемогущ.

— Но от тебя никакой помощи больше не будет. Верно? — пристально глядела на него Инга.

— Таков был уговор, а соблюдение правил в моих привычках. Поэтому хотелось бы мне проучить одного Владыку, конечно. Если бы не его вмешательство в Судьбу, то твоё тело, оставшееся на Острове, легко восстановило бы связь со ставшей свободной душой. Теперь же соединяющая нить слабеет с каждым днём, — считая, что сказанное объясняло всё, Художник с ленцой поднялся и отряхнул от налипшего сора брюки. Однако отсутствие вопросов сделало его значительно разговорчивее, а потому он продолжил. — Этот Пророк без достойного урока не сможет определиться с тем, что же ему делать. Он просто ребёнок, так и не сумевший повзрослеть, а изображает из себя мудреца и опытного творца сущего! До смешного доходит. Он выбирает время и пути для того, чтобы подстроить мой проигрыш, а затем одумывается и действует наперекор собственному решению. Как будто ему мало неспособности предвидеть бóльшую часть событий!

— Мне в твоих поступках как-то тоже не видится последовательности, — с укоризной заметила Инга. — Ты то спасал меня, то теперь гонишь прочь.

— Меня он тоже гонит, — поддакнул Сашка и, вынув руки из карманов, тут же скрестил их на груди.

Художник заливисто рассмеялся. Ему даже пришлось утиреть возникшие из-за смеха слёзы.

— Да, уж! — наконец с презрением воскликнул он. — Глупец, который упрямо шагает в пропасть и считает при этом холодную яму могилы подарком судьбы, и девочка, чьё отсутствие дружбы с головой заметно на всех слоях Фантазии. Хороши же нынче осуждающие меня. Нечего сказать!

— Так что же ты делаешь в нашей компании-то? — не стерпела обиду Ингу. — Свалил бы уже куда-нибудь и всё.

— Обычно после моего ухода остаются лишь мёртвые миры, — с чрезвычайной серьёзностью ответил Художник. В глазах его при этом отразилась такая вселенская мудрость и сила, что по коже девушки пробежали мурашки. Она внезапно ощутила себя пылинкой у ног всемогущего властелина. — И эта та причина, по которой я очень хочу отблагодарить мальчика, впустившего меня в свой сон. Только благодаря ему я смог так близко познать тепло домашнего очага.

— Эм-м, говоря о мальчике, ты говоришь о Пророке? — осведомился Сашка.

— Да, о нём.

— Тогда я, кажется, понял. Ты заставишь его лучше заботиться о созданном им мире, — начал рассуждать приятель, — и в результате Остров станет не нужен. Остров исчезнет вместе со всеми обитателями и именно поэтому ты назвал меня глупцом. Если я не уйду отсюда, то не смогу никогда покинуть Остров. А если он исчезнет, то исчезну и я. Так? Верно я тебя понял?

— Пророку придётся покончить со своими детскими терзаниями… а как? — на лице Художника возникла хитрая улыбка, и он со спокойным равнодушием повторил — Обычно после моего ухода остаются лишь мёртвые миры. А то и просто воспоминание о них.

День пятнадцатый. Раннее утро

— К вам посетитель, Владыка Остор. Он не записан, но очень настаивает на приёме, — суровый взгляд Кейтэ требовал не игнорировать её слова. — У вас же всё равно следующая встреча перенесена на полчаса позже. Может примете?

— А кто это?

После вчерашнего Совета, на котором никакого решения так и не было принято, он чувствовал себя отвратительно и с удовольствием провёл бы свободные минуты просто откидываясь на спинку кресла, чтобы, прикрыв веки, то ли немного подремать, то ли поразмышлять над проблемой в тишине.

— Доктор Луизор. Он занимался лечением девушки из группы исследователей. Говорит, что вас могут заинтересовать новые данные, открывшиеся в истории её болезни.

— Хорошо. Впускай.

Остор нахмурился так, что стал выглядеть лет на пять старше. Доктор Луизор являлся одним из немногих островитян, кто был в курсе истинных событий, произошедших с Ильиной Ингой. Уж ему-то достоверно было известно, что никакой болезни в принципе не существует.

«Для чего ему использовать сфабрикованные им же данные для получения приватного визита?» — настораживало обстоятельство.

Остор постучал костяшками пальцев по столу и задумался. Официальный запрет на возвращение Ильиной Инги предполагал некую завершённость участия этой девушки в истории Острова.

«Что мог доктор Луизор задумать?» — задал он самому себе вопрос и разозлился от догадки.

Аномалия в Поднебесье внесла свои коррективы, а потому на вчерашнем Совете имя Ильиной Инги прозвучало не раз. Кроме того, пусть отряду было строго-настрого запрещено болтать про Лисичку, не только Владыки любили почесать языками в кругу семьи.

«Вечно ненужные слухи разлетаются подобно ветру!» — разозлился Остор так, что аж щёки его покраснели.

Гнев усиливало обстоятельство, что ему виделось — доктор Луизор оказался наслышан о Лисичке, и, не иначе как, вздумал что-то там советовать. И пусть человек это был умный, Остор всё равно с недовольством уставился на вошедшего в его кабинет мужчину. Никому не нравятся советы, о которых ты нисколько не просишь.

— Мирного вам дозора.

— Мирного Поднебесья всем нам, — мрачно буркнул Остор в ответ на приветствие.

Медик не стушевался от его тяжёлого взгляда. Лишь поправил дужку очков и уверенно сел в кресло, после чего открыл принесённый им портфель. Оттуда появилось несколько листов в плотных мультифорах и планшет.

— Вы уж простите, что я вынужден обращаться именно к вам, — отчего-то проснулась в докторе совесть. — Если скажете найти кого-то другого, так и сделаю. Однако, на это мне нужно ваше согласие. Всё-таки дело неоднозначное. Может, оно вовсе не имеет значения, и я зря играю в шпионские игры. А, быть может, интуиция меня не подводит. Не знаю, но Владыкам действительно лучше узнать о таком своевременно. Тем более, вам.

— Рассуждение верное. Что вас беспокоит?

— Обычно я сам такие вопросы задаю, — мягко улыбнулся Луизор и продолжил уже в серьёзном тоне. — Вам прекрасно известно, что со здоровьем у Ильиной Инги проблем не было. Как с физическим, так и с душевным. И даже её подавленное состояние должно было вернуться в норму достаточно быстро.

Остор удивился. Пожалуй, преждевременно он начал ругать всех и вся за чрезмерную болтливость. По ходу, этот визит никак не был связан с тем, о чём он подумал. Зря он решил, что доктор хочет предложить ему некий предлог для возвращения Ильиной Инги на Остров.

Однако, несмотря на размышления своего Владыки, посетитель продолжал говорить, и Остору пришлось сосредоточить своё внимание на происходящем, а не на собственных мыслях.

— Несомненно, я предполагал, что могут возникнуть трудности вроде затяжной депрессии. Но это уже зависело от личных качеств, так как настойка жриц не внесла никаких долгоиграющих изменений в функционирование организма. Всё было хорошо. И именно по этой причине меня так встревожило обращение мужа этой девушки. Он крайне обеспокоен её быстро прогрессирующей амнезией.

— А вы…

— Да-да! — нагловато перебил Луизор.

Чувствовал себя доктор в кабинете сурового Владыки вольготно и раскрепощёно. Остор даже попытался припомнить, не были ли они с этим человеком хоть какое-то время приятелями. Но память таких фактов не обнаружила… И неудивительно! Луизор был скорее ровесником Риевира нежели его.

— Я распечатал прикреплённые им к письму копии документов. Можете сами проверить подлинность личности, если хотите. Мне же хватило результатов нашей внутренней проверки.

— Ладно. Пока оставим этот вопрос, хотя на более тщательное исследование я их отправлю. Уж не сомневайтесь.

С этими словами он подтянул ближе к себе все документы и, хотя сам мало чего в них понимал, принялся рассматривать. Ему хотелось занять чем-то руки.

Между тем доктор продолжил говорить.

— Помимо документов и результатов обследований, этот человек так же приложил некоторые видеоматериалы. Собственно, поэтому я убеждён в его искренности. Ильину Ингу я видел лично и уверен, это она. Поведение, манера разговаривать — всё совпадает.

— А что содержится в видео?

— Вот тут, сознаюсь, сам бы хотел выяснить. Мои познания в русском языке очень поверхностны, вот если бы разговоры шли на китайском, — Луизор виновато развёл руками и выжидательно посмотрел в глаза Остору. — Если дело Инги Ильиной не будет отнесено к материалам с грифом «секретно», то я бы хотел отдать их на перевод.

— Хм, что же заставляет вас думать, что её неожиданная амнезия должна оставаться тайной? — напрямик спросил Остор. Он пока так и не понял, что такого удивительного усмотрел медик.

— Так ведь ничего подобного с ней не должно было происходить! — аж воскликнул Луизор. — Я сам сделал вывод, что она определённо здорова.

— Даже мне известно, что имел место быть удар мячом по голове.

— Если верить результатам обследований, что мне прислали, он никак на неё не повлиял. Об этом я подумал в самую первую очередь. А, во-вторых, я попытался осмыслить какая у мужа Ильиной Инги есть причина обращаться мне с такими изумительными анализами. Ладно бы он хотел предъявить претензии по лечению, но он ищет помощи.

— Хм, — снова нахмурился Остор. — Я полагаю, надо сперва проверить насколько вся эта ситуация достоверна, а там уже…

— Именно, — согласился доктор Луизор. — Но это только одна из причин по которой я пришёл к вам. Видите ли, почему-то во время первого разговора с этим человеком я уже было положил трубку, как вдруг вспомнил про Хана Картера. Некогда отец рассказывал мне про этого человека, пришедшего к нам из большого мира. Уверен, вы тоже про него знаете.

Остор согласно кивнул и ненадолго углубился в воспоминания. Хан Картер умер от глубокой старости лет десять назад, и на Острове был куда как более известен под именем Хантор. Сей весельчак, балагур и, как выяснилось впоследствии, отменный воин прибыл в эти края в составе одной из экспедиций, так и не получившей право на исследования. В то время Остров считался только-только открытым. С момента его нанесения на карты мира прошло всего года четыре и многие люди считали, что новая земля всего лишь байка. Однако находились смельчаки, которые решали проверить истинность слухов. Вот из таких вот ребят и был Хан Картер.

Владыки ко всем пришлым относились терпимо, предпочитая действовать миром. Поэтому и ту группу они сопроводили в Поднебесье. Под пристальным надзором показали красоты, а затем, в самые кратчайшие сроки, снабдили людей из большого мира необходимой для обратного пути провизей и, образно говоря, помахали вслед платочками. Большинство подобное устраивало раз от разу, но во всём и всегда находятся исключения. Поэтому, когда перед отплытием произошла пропажа одного из исследователей, островитяне не так уж удивились. Обычно такие «сорванцы» под покровом ночи пробирались на небесные острова. В тёмное время суток охрана на тропе никогда не была дотошной, рисковать собственной жизнью ради чужаков мало кто желал. Всё равно по утру оттуда редко кто возвращался. Так что произошла с неким Ханом Кантором подобная история, ну да и произошла. Его друзья порывались отправиться на поиски, но, получив от Владык категоричный ответ, что раз один из них нарушил правила, то всем им лучше незамедлительно убраться восвояси, отплыли домой, утирая скупые слёзы.

Вот только история стала развиваться в совершенно ином русле. И на схожесть событий нынче доктор Луизор и указывал.

— Мне не раз доводилось общаться с Хантором, — подумав, сообщил Остор. — Я всё не мог поверить, что он из большого мира и в детстве буквально изводил его вопросами.

— Да, Остров кардинально изменил его. Всего за один лунный цикл он стал неотличим от любого из нас и потому не сумел вернуться домой. Но основное тут совершенно иное. Все перемены в нём начались с того, что после двух суток блужданий по Поднебесью его нашли абсолютно здоровым.

— Разве? Я слышал, что у него возник какой-то тяжёлый недуг.

— Не совсем так. Хан Картер был здоров физически, но вскоре стало ясно, что он быстро теряет память, — доктор Луизор дотронулся своего виска. — И, на сколько мне известно, Ильина тоже провела в Поднебесье немало времени.

— Погодите, — опешил Остор. — Вы хотите сказать, что она может тоже, эм-м, обращаться?

— Не могу ничего сказать наверняка. С одной стороны, она своевременно покинула Остров. Но, с другой, общность в амнезии настораживает.

— Пожалуй да, настораживает, — Остор задумчиво застучал пальцами по столешнице. — Но ведь у Хантора всё пришло в норму и само собой. Может, с Ильиной будет та же история, только она так и останется человеком большого мира.

— Может. Но, знаете, насчёт Хана Кантера вы не правы. «Само собой» его состояние не пришло в норму.

При этих словах Луизор заметно занервничал. Пожалуй, именно таким ожидал увидеть своего посетителя в самом начале беседы Остор.

— Видите ли, у нас врачебная династия, — промямлил с неохотой доктор. — И вышло так, что Ханом Картером тогда занимался мой дед. Так что мне известно об этой истории гораздо больше.

— Так рассказывайте, не тяните.

— Примерно в тоже время на Острове появился Арьнен. Знаете его?

— Само собой.

— Ну вот, если верить деду, то он и Арьнен нашли общий интерес, в результате которого основательно напились. И, будучи вдрызг пьяными, они отчего-то заспорили о недуге Хана Картера.

— Всюду этот странный старик влезет, — недовольно проворчал Остор. Доктор, к его удивлению, согласно кивнул, прежде чем продолжил.

— Из-за спора Арьнен, едва передвигаясь от выпитого, доплёлся до пациента деда и выдал бедолаге, уже почти полностью забывшему всю свою жизнь, увесистую оплеуху. Такую, что Хан Картер аж сутки без сознания пролежал. Зато потом он окончательно пришёл в себя, а, что там с ним после стало, это вы и без меня знаете.

— Любопытно, — поразмыслив, заключил Остор. — Пожалуй, вы правильно сделали, что пришли ко мне. Видео у вас на планшете?

— Да-да, — торопливо произнёс Луизор. — Мне бы очень хотелось узнать перевод. Возможно, если я сумею понять больше, то получится хоть как-то помочь этим людям.

— Включайте.

В результате просмотра тайно снятых эпизодов семейной жизни Инги секретарь стала вынуждена пару раз обеспокоенно заглянуть внутрь кабинета, чтобы напомнить Остору о намеченной им встрече. Однако он отмахивался от Кейтэ как от назойливой мухи и продолжал, как мог, переводить. Луизора его старания, кажется, удовлетворили.

— Я всегда мечтал столкнуться с той же проблемой, что дед, — сознался врач по завершении просмотра. — Мне думалось, что я смогу сделать то, что не получилось у него.

— Желать превзойти кого-то в мастерстве — это достойная мечта, — начал было Остор, но отрицательное покачивание головы собеседника остановило его от продолжения.

— Нет. Дед всегда испытывал угрызения совести из-за того, что ничего не смог поделать. И мне крайне неприятно осознавать, но самому мне будет ещё хуже. Вероятно, придётся просить прощение у родственников этой девушки. Смотреть им в глаза и говорить, что виной всему невежество… Мы живём на Острове испокон веков, но так и не смогли раскрыть все его тайны!

От подобного признания Остору стало не по себе. Он даже не смог ничего произнести в ответ. Просто молчал в растерянности. Молчал и Луизор.

— Хм, попробуйте со своей стороны помочь как сможете, — наконец, сказал он и пообещал. — Владыки окажут содействие.

— Благодарю вас и… я тут записал всё, что есть по Ильиной в один документ. Пожалуй, оставлю его у вас.

— Спасибо.

Оставив уместившийся на двух листах документ, Луизор поднялся и вышел. Заметно нервничающая Кейтэ тут же, напротив, зашла, чтобы сообщить, что ей пришлось перенести визит посетителя на другое время из-за важности следующей встречи… на которую он уже опаздывал! Остору пришлось поспешно сложить все принесённые доктором бумаги в свой портфель и как можно быстрее выдвигаться в город. Возвращаться в кабинет он бы уже не стал.

К счастью, задержка вышла недостаточо долгой, чтобы её можно было счесть проявлением пренебрежения. Поэтому беседа на политическую тему прошла ровно и гладко, давая Остору крошечный кусочек твёрдой почвы под ногами. Пожалуй, именно ощущение, насколько маловажным нынче казался ему предмет обсуждения, и позволило получить ряд преимуществ. Остор не мог всецело тревожиться за дипломатию с другими странами, пока миру грозило вот-вот кануть в небытие. В результате прогибаться пришлось оппоненту.

По завершению дела, Остор направился домой. После ухода Риевира особняк стал казаться ему ещё больше и пустыннее. Как-то само собой кабинет начал перебираться в гостиную на первом этаже, а потому все бумаги по Инге, которые он намеревался просмотреть снова, расположились на низеньком журнальном столике. Близость кухни заставила Остора налить себе земляничный морс. Прохладный напиток основательно улучшал мыслительную деятельность, пока ненароком стакан не плюхнулся ему на колени.

— Вот же! — недовольно воскликнул он и принялся оттирать пятно салфеткой.

Действие было скорее машинальным. Любому понятно, что светлые костюмные брюки теперь следовало стирать, а потому Остор грустно вздохнул и поднялся в свою комнату. А там, после приведения внешнего вида в порядок, он не пойми с чего подошёл к окну и, оперев руки о подоконник, выглянул наружу. Кажется, на то была сама судьба. Остору вмиг стала видна улица и прогуливающаяся по ней Мэйтэ.

Вид женщины, то и дело поглядывающей на его дом, заставил сурового Владыку улыбнуться. А затем он, следуя внезапному мальчишескому порыву, побежал вниз по лестнице и дальше через сад. Оттуда можно было выскользнуть через едва приметную калитку в парк, а там, если срезать, и оказаться в тихом переулке. Удостоверившись, что в переулке его никто не видит, Остор бегом преодолел расстояние до перекрёстка, после чего, стараясь привести дыхание в норму, спокойным шагом повернул за угол.

— О, Мэйтэ! — деланно удивился Остор, почти сталкиваясь нос к носу с любимой им женщиной.

Мэйтэ радостно охнула, но своё приветствие произнесла с грустью.

— Наверное, это Судьба мне всё же встретить тебя.

— Эм-м, разве ты не хотела меня видеть? Мне казалось мы помирились.

— Мне хотелось увидеться с тобой, просто я так и не решилась пойти к тебе на работу или же постучаться в дверь дома.

Слова, а тем более печаль в голосе вмиг насторожили Остора. Он ощутил непривычное волнение. Его тревога не была поддельной.

— Что-то произошло? Говори! Дети? Шейтенор?

— Нет, — с улыбкой покачала она головой. — С ними всё в порядке.

— Тогда что?

— Ты не против, если мы уйдём с улицы? Здесь много прохожих, а мне не хочется вести такой разговор у всех на виду.

— Хорошо, но… знай, ты меня пугаешь.

Он осознал, что крайне напряжён. Интуиция кричала, что ему вот-вот сообщат что-то крайне неприятное. Вот только, когда они пошли в сторону основного входа в дом, лицо его уже не отражало этих эмоций. Для него было привычно скрывать любые чувства.

— Тут много чего изменилось, — заметила Мэйтэ, когда прошла за калитку и оглядела крошечный дворик. — Стало значительно уютнее.

— В отличии от матери отец не любил заботиться о растениях. Да и я сам далёк от садоводства, — Остор остановился и виновато погладил ствол ближайшего деревца. — Поэтому, в какой-то момент осознав, что либо заросли поглотят дом, либо надо с ними всё же что-то делать, я нанял садовника. Жечь огнём всю растительность только из-за того, что она меня до смерти достала, мне отсоветовали.

Голос его был серьёзен, но Мэйтэ поняла, что он шутит, и рассмеялась. Остор и сам улыбнулся. Искренне.

— А за порядком в самом доме кто следит?

— Пару раз в неделю заходит Вальетэ. Вряд ли ты знаешь её. Она переехала на соседнюю улицу с севера Острова всего пару лет назад, замуж сюда вышла.

— Ясно. Наверное, после уборки такого дома она с ног валится.

— Не сказал бы. Ужин из соседнего ресторанчика доставляют, а потому на ней всего три обязанности — выстирать и погладить бельё, намыть окна и проверить, чтобы в холодильнике минимум проуктов лежал. Остальное мы с Риевиром, — ему пришлось сделать крошечную паузу, чтобы поправиться. — Остальное я сам уже. Время повседневные дела, конечно, съедают, но глупо перекладывать на кого-то такие элементарные вещи.

— А что с Риевиром? Он отказался протирать пыль под твоим чутким руководством?

Глаза Мэйтэ смеялись. Кажется, она действительно не знала.

— Вообще-то он съехал, — Остор постарался, чтобы его голос прозвучал как можно беспечнее. И, чтобы не останавливаться на неприятной для себя теме, сказал. — Пойдём внутрь. Покажу, какой я умею готовить чай.

— Погоди, как съехал? Из-за чего? Или… или из-за кого, — хитро щуря глаза, успела спросить она, прежде чем Остор открыл перед ней дверь.

На этом их разговор прервался. Стоило Остору перешагнуть порог вслед за Мэйтэ, как из гостиной в прихожую влетел Риевир. Внешний вид брата больше напоминал разъярённого медведя. Ноздри его раздулись от гнева, глаза расширились. И вскоре бумаги, что он держал в руках, оказались прямо перед самым носом Остора.

— Что ты здесь делаешь? — задал он свой вопрос первым. Наверное, помогло глубокое удивление.

— Зашёл вещи забрать, — процедил сквозь зубы Риевир, прежде чем прокричал. — И долго ты от меня собирался это скрывать?!

Мэйтэ, никак не ожидавшая подобного приёма, тихо ойкнула и прижалась к стене. Она выглядела чрезвычайно испуганной, а потому Остор мгновенно остыл. Он вмиг понял, что если сейчас сорвётся на крик, то драки не избежать. Вследствие тренировок скандалы между ним и Риевиром порой доходили до такого. И пусть по‑настоящему крепко они друг друга не мутузили, это бы потрясением для Мэйтэ.

— Риевир, успокойся. Я не собирался ничего скрывать, мне самому об этом стало известно только пару часов назад.

— Может, об отправлении её корабля в более раннее время тебе тоже сообщили в самый последний момент? — не поверил брат и возмущённо фыркнул. — А я-то всё не могу понять в чём дело, отчего она так странно отвечает на мои письма.

— Что? Ты с ней общаться вздумал, что ли? — оторопел Остор и не сдержался. — Дураку закон, конечно, не писан!

— Да пойми ты, она должна была остаться здесь! Об этом твердили жрицы, и я, — стукнул он себя кулаком по груди, — я это чувствовал. Но ты вечно слушаешь только себя!

— Я поступил рационально. И если тебе не нравится то, что с ней сейчас творится, то предъявляй свои претензии Хозяину Острова! — жёстко пресёк он все обвинения.

— Именно ему, а не тебе?

— Да, так как я действую исходя из созданной им ситуации. И можешь сколько угодно негодовать, но плевал я на эту Ингу. Для меня важны дела Острова и, в частности, как избавиться от очередного красноволосого чудовища в Поднебесье! И заметь, тебе, как Владыке, стоит наконец-то прийти в себя и заняться тем же самым.

— Ты и сам чудовище, — сухо заключил Риевир и, продолжая держать бумаги в руках, вышел из дома. От хлопка двери снова посыпалась штукатурка. Ещё одна-две подобные сцены, и дому, по всей видимости, предстоял капитальный ремонт.

— Что это с ним? — когда тишина затянулась, подала голос Мэйтэ.

— Злится, — ответил Остор и, подумав, дополнил свой ответ. — Он злится, что я отправил одну туристку с Острова домой, так и не дав ему устроить трогательную сцену расставания.

— Это ту, что ли, о которой мне говорил Макейр? Ту самую, с которой Риевира так часто видели в последние дни? — уточнила она, с тревогой прижимая кончики пальцев левой руки ко рту. — Судьба и Время, Остор, что именно ты натворил?

— Договорился, чтобы он ничего не знал, а её рейс отправился на несколько часов раньше… Ну, и лично проконтролировал, чтобы эта девушка уехала.

Мэйтэ посмотрела на него с некой жалостью, а после опустила руки вдоль тела и осуждающе покачала головой.

— Что? — вмиг рассердился Остор.

— Это подло и…

Она молчала несколько долгих секунд. Ему уже показалось, что Мэйтэ ничего больше не скажет, а развернётся и уйдёт, но вышло не так. Она заговорила неприятным, даже каким-то чужим голосом.

— Хозяин не зрит многих искривлений будущего. Странник не имеет права выбирать чётко очерченный путь. А ты ещё и вставил палку в оба колеса! Ты вмешался в Судьбу, и она сыграла с тобой злую шутку.

Возможно, он бы скептиески усмехнулся, но на миг глаза любимой им женщины стали полупрозрачно серыми, а упругую кожу лица покрыли морщины. Словно сквозь привычные черты Мэйтэ проступила чужая маска. Остор тут же почувствовал болезненный укол в сердце. Ему было прекрасно известно, что означает подобное. Его нутро скрутило в пружину от осознания.

— Не учи меня жизни, жрица! — с презрением выкрикнул он.

От собственных слов ему тут же стало стыдно, но поступить иначе было слишком сложно. Некая обида, больше подошедшая бы ребёнку, заставляла сделать его хоть какую-нибудь гадость. Хоть кому‑то.

— Я ещё не жрица, Остор, — мягко сказала Мэйтэ, возвращаясь к своему облику. — Но завтра отправлюсь в Храм и стану ею. Поэтому и хотела вернуть тебе это.

Она подошла ближе и протянула ему подаренное им фамильное кольцо. Его пальцы нехотя взяли его за толстый ободок.

— А дети? Что говорит Шейтенор?

— Скажу им утром сразу после завтрака. Я почувствовала призыв только вчера, но не хочу затягивать с прощанием.

— Олийвэ всего шесть…

— Не надо, Остор! — с некой агрессией воскликнула она. — Если ты думаешь, что мне не больно покидать свою семью, то ты очень ошибаешься. Очень! А потому не уговаривай. Я не первая среди женщин Острова, кто выбирает высший долг.

— Только не ты, Мэйтэ. Только не ты!

Он ощутил, что готов заплакать. Руки сами собой сжали тёплые женские ладони, как будто хотели удержать её от поступка. Она не стала вырываться. Напротив. Сделала шаг ближе и с материнской лаской поцеловала его в лоб.

— Ты был мне хорошим другом. Более лучшим, нежели я заслуживала.

Ему пришлось постараться, чтобы проглотить неприятный комок в горле и произнести хоть что‑то достойное.

— Если тебе нужно, чтобы я что-нибудь сделал, только скажи. Мне будет приятно исполнить любую твою просьбу.

— Помирись с братом. Ты всегда был ему за отца.

— Вряд ли он захочет, — с тоской вздохнул Остор, и Мэйтэ мягко ему улыбнулась.

— Он уже хочет. Пойми, он ведь сюда далеко не за вещами пришёл.

День пятнадцатый. Тем же временем

Душа Риевира разрывалась на клочки. Он никогда прежде не ощущал себя столь одиноким, столь беспомощным. Разум понимал, что совершённые Остором поступки, даже если бы остальные Владыки признали их ошибочными, уже не изменить. Ему оставалось только принять произошедшее…

А что ещё?

Найти номер телефона Инги? Убедить её, что она нужна здесь? Так ведь пока девушка борется со своими сомнениями, она уже и забудет об их беседе. Даже если близкие ещё не упекли её в какую‑нибудь клинику, то, Судьба и Время, как объяснить, что ей всенепременно надо вернуться на Остров? Что можно сказать, если всю истину нельзя раскрывать ни при каких обстоятельствах?

Он не мог ничего поделать. Даже сесть на ближайший рейс, чтобы корабль увёз его за край света, Риевир не мог. Подобно тому, как слуги Хозяина не могли покинуть Поднебесье, так и у него не получилось бы отплыть далеко. Некий молодой Владыка растаял бы словно туманная дымка по утру. Как будто его никогда не существовало.

Пальцы Риевира непроизвольно сжали листы крепче. Ощущение чего-то постороннего в руке стало на миг более ярким, и он, сев на скамейку, принялся перечитывать записи. О том, кто их сделал, не надо было догадываться, внизу стояла подпись — доктор Луизор.

«Конечно, доктор. Кто же ещё с таким количеством медицинских терминов распишет историю о Ханторе?» — насмешила подпись Риевира, и в этот момент на землю перед ним упал маленький квадратик бумаги. Он поднял его и осмотрел. Ничего необычного в листке ничего не было, такие повсеместно использовали. Их отрывали из блока для записей с липким краем и этот, видимо, прилип к обратной стороне отчёта.

Повертев листок в руках Риевир нахмурился. На нём незнакомым почерком было написано: «Арьнен. Рассказать?».

Надпись была таковой, что любому бы вмиг захотелось навестить доктора Луизора. Однако Риевир сам не мог сказать какая муха его укусила, раз он сорвался с места и, на ходу засовывая бумаги запазуху, помчался прямиком к гостинице. От быстроты бега дома и улицы его взгляд едва улавливал, но ему всё равно казалось, что он движется очень медленно. Причиной тому было одно — мысль, которая заставила его бежать, наконец-то оформилась.

«Арьнен далеко как не прост. Быть может, в его силах покинуть Остров! И если так, то он сделает для Инги то, что сам я никак не могу», — подгоняла Риевира надежда и он сам не заметил, как достиг нужной улицы, а там и здания.

— Мальчик мой, да ты же мне так всё переломаешь! — горячо возмутился Арьнен.

Хозяин гостиницы привычно стоял за стойкой администратора, и его негодование вызвал факт, как именно Риевир очутился в холле. Несколько ранее очень полный турист вышел на улицу, широко распахнув перед собой дверь. При этом оборачиваться и закрывать дверь за собой он не собирался, а пошёл по своим делам довольный и счастливый. Риевир тоже был доволен и счастлив, так как вознамерился на всём бегу проскользнуть через дверь до того, как она закроется. Это у него вышло, но, переступив на порог, он для лучшего торможения ухватился за дверной косяк. Увы, акробатика не удалась. Рука соскользнула, и молодой Владыка буквально-таки налетел на торшер. Торшер, естественно рухнул, а отшатнувшийся Риевир в попыхах и суете не пойми каким образом толкнул входную дверь так, что она распахнулась и ударилась о внешнюю стену с чрезвычайно громким треском. Судя по всему, что‑то там разбилось вдребезги.

Нахмурившийся Арьнен и совесть заставили Риевира перво-наперво выглянуть наружу и проверить, что же именно он разнёс. Как выяснилось, ничего страшного с самим зданием не произошло, но вот глиняный горшок с цветами, что свалился с крюка, треснул.

— Эм-м, простите, Арьнен, — оборачиваясь на спешащего к нему старика, со смущением сказал Риевир. — Мне очень жаль, то так вышло.

— Да уж. Ох уж мне эта молодёжь! — покачал головой хозяин гостиницы и с недовольством уставился на виновника своих бед. — Чего так нёсся-то? Пожар, что ли, у меня, а я не доглядел такой беды?

— Боялся, что опоздаю. Что вы исчезнете.

— А, вот оно что, — Арьнен с хитринкой усмехнулся, а затем знаком предложил Риевиру вернуться в холл. — Чего ж это я так тебе понадобился-то?

Ему было сложно смотреть в ясные голубые глаза, а потому Риевир принялся поправлять торшер. Заодно и сказал.

— Я знаю, что вы кто-то больше, чем кажетесь.

— Ну, это все здесь знают, — беспечно отмахнулся Арьнен.

— Да, но никто не знает кто вы такой и откуда.

— А ты решил выяснить, получается?

— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Мне это совсем не важно. Достаточно того, что я уверен — вы можете помочь Инге.

— Хм, иметь возможность и желание на то — две совершенно разные вещи, дружок, — подметил старик, наставительно погрозив указательным пальцем. — Да ты и не говоришь толком, что там с моей столь примечательной постоялицей вновь приключилось. К чему ей моя помощь?

— Она память теряет. Так же, как Хан Картер. Вы же… вы же помните его?

— А то, забудешь такого. Как же! С полвека так баламутил по всей округе, что я сначала жену, а потому и дочку боялся на улицу выпустить, — усмехнулся собственным воспоминаниям Арьнен. — Я этого Хана в жизнь не забуду. Вот уж не знал какое приключение себе устрою тем, что его с того света вытащил. Лучше бы я не вмешивался, лучше бы он эту свою память и себя заодно потерял.

Несмотря на ворчливые интонации, вряд ли Арьнен относился к Хантору плохо. Скорее наоборот. Это было заметно. Риевира же и вовсе обнадёжило сказанное. Заметка доктора Луизора вмиг для него стала ясной и понятной настолько, что он с надеждой уставился на старика.

— Арьнен, раз вы Хантора излечили, то… С Ингой ведь такая же беда.

Владелец гостиницы устало вздохнул, но после выпрямился. Его лицо сделалось крайне серьёзным и сосредоточенным. Он даже сцепил руки за спиной и сделал неторопливый круг по пустынному холлу, пока, наконец, не остановился возле Риевира.

— Нет, не такая же. Хуже. Намного хуже, — сказал он строго. — За телом Хана никто не охотился. Никто не мешал ему! Но этой девочке Хозяин не даст взойти на борт, а самостоятельно Инга ни за что не пересечёт воды вплавь.

— О чём вы? — нахмурился Риевир.

— Нить между душой и телом ослабла, а здешние места такое специфическое пространство, где подобное легко использовать по своему усмотрению. Теперь, пока Инга не покинет Грань или не исчезнет её связь с чужой, набирающей силу сущностью, ей нельзя возвращаться на Остров. Тут дело в… Нет, долго всё это разъяснять! Просто засеки себе на носу, что можно, а что нельзя, и оставь меня в покое!

Арьнен уверенно встал за свою стойку и, взяв тряпочку, демонстративно принялся стирать со столешницы не существующую пыль.

— Если вы не станете ничего делать, то хотя бы скажите, как ей могу помочь я, — не сдержался от мольбы Риевир.

— На самом деле ты прекрасно чувствуешь, в чём заключена проблема. Ты осознаёшь, чем и кем тебе действительно стоит заняться. Разреши один вопрос, и тогда со вторым никаких сложностей не возникнет, — соизволил ответить владелец гостиницы и, увидев непонимание в глазах собеседника, снова вздохнул. — Твои глупые слова говорят только о том, что тебе хочется, не ступая ни на одну из ступеней лестницы, сразу запрыгнуть на второй этаж и мгновенно стать героем! Будь последовательнее. А то от осуществления такой мечты можно не только упасть, но по неосторожности ещё и череп проломить.

— Вы правы, я прекрасно чувствую в чём проблема — вместо помощи и дельного совета вы меня своими знаменитыми баснями потчуете!

Крайне расстроенному Риевиру сказанное Арьненом отнюдь не показалось мудрым или значимым. Ему только стало понятно, что здесь он помощи не дождётся. Последняя ниточка надежды оборвалась, а потому парень сухо попрощался со стариком и мысленно дал себе зарок больше в гостиницу не возвращаться.

Неторопливым шагом Риевир побрёл к служебке. По дороге он встретил Тийритэ. То ли город стал значительно меньше, то ли судьба делала всё возможное, чтобы ему в последние дни регулярно с этой девушкой сталкиваться, но, в любом случае, они лишь мельком взглянули друг на друга. Риевиру было не до бесед и не до приветствий. Глаза островитянки выглядели красными и опухшими от слёз. Так что она сама поспешно отвернулась, глупо делая вид, будто не заметила или не узнала его. Ему же было всё равно. Он только ощутил на короткий миг радость от подобного обстоятельства.

В служебку Риевир шёл по делам. Он хотел забрать вещи, так как утром его навестил один из приятелей и щедро предложил комнату в только что построенном им доме. В дальнейшем эта комнатка должна была служить детской, но до рождения первенца пары оставалось ещё месяца три-четыре. На этот срок Смайгор и вознамерился приютить своего друга. Отказываться от домашнего уюта было глупо, тем более что жить предстояло даже в черте города, а, значит, при необходимости не пришлось бы добираться до Поднебесья сломя голову. Да и до работы относительно близко.

Наверное, именно так должна проявляться настоящая дружба. Даже на радостное обещание Риевира всецело помочь с обустройством нового дома Смайгор лишь беспечно махнул рукой.

— А, это ты, — мрачно буркнул Стийер, едва Риевир прошёл проходную.

— Не узнал, что ли?

— Не-а. Глаза слипаются. Почти двое суток не спал, — внешний вид приятеля подтверждал факт, а потому Риевир забеспокоился.

— Ты хоть не за рулём сегодня?

— Ха, если бы! Уж поверь, луше бы я за руль, чем как сейчас.

— А что такое?

— Я теперь дежурный по тропе до конца дежурства Владыки Шейтенора, а потому с рассвета до заката здесь торчать обязан. И даже на койку подремать меня никто не пускает, — Стийер грустно сплюнул на мостовую и тут же затёр плевок ногой. — Да-да, а всё благодаря твоему братцу и этой паразитке Тийритэ!

— Не стоит так о ней, — возмутился Риевир. — Ты с самого начала знал, что подобные кратковременные забавы не для неё. Само собой, что она обиделась и чем-то тебе отомстила.

— Да это понятно, но работать-то нам с ней всё равно бок о бок. Вот я и ушёл тогда с дежурства, кто ж знал, что такое получится? Я ж с благими намерениями. Решил навестить её, хотел цветочек там подарить и уже вежливо все шуры-муры завершить, — признался Стийер и снова сплюнул. На этот раз плевок так и остался лежать нетронутым. — Ну, а в результате этим же цветком по роже схлопотал, да ещё на проблемы с Владыками нарвался.

— М-да, — задумчиво протянул Риевир в ответ. — Так вроде пока тихо всё. Чего тебе ребята поспать‑то не дадут? Уж толкнуть могут, если кто-то проверять тебя придёт или Хозяин проснётся.

— А у нас теперь до конца дежурства Владыки Шейтенора за служебку на все дневные смены Нэвир и Брейр назначены. И без дополнительной оплаты разумеется. А они как-то считают, что если бы я был на месте, то Владыка Остор ни за что бы не разбушевался.

— О-о-о, кажется, меня сейчас тоже особо тёплый приём будет ждать, — невесело усмехнулся Риевир. — Хорошо хоть я за вещами, а не на ночлег.

— Нашёл где жить?

— Да. У Смайгора обоснуюсь.

— А. Ясно, — лицо Стиейра поморщилась. Ему самому не по душе было бы такое жилище. Некоторым нравилась исключительно холостяцкая разгульная жизнь.

— Ладно. Бывай.

Приятель кивнул головой на прощание и, засунув руки в карманы широких брюк, пошёл куда-то в сторону океана. Риевир же сначала подошёл к автобусной остановке. Туда как раз подъехал первый автобус из Поднебесья, а потому довольные туристы весело щебетали и делились впечатлениями. Риевир, делая вид, что не обращает на них внимания, подошёл к водителю, поздоровался и завязал беседу. На самом деле ему хотелось услышать, не заметил ли кто-либо кое-какую красноволосую девицу. Но толков о Лисичке не было. Поэтому он подошёл к служебке, но так и не успел в неё войти.

Островитяне по-разному ощущали пробуждение Хозяина. Некоторые чувствовали невнятную тоску на душе. Другие обращали внимание на затянувшееся подозрительно тёмными облаками небо. Кто-то ничего не понимал, покуда вороны со всего Острова не начинали тянуться стаями к Поднебесью. Бывали и такие, что вовсе узнавали о случившемся только благодаря сигнальной повестке или от более бдительных соседей. У Риевира же, как у Владыки, на пару секунд перестало стучать сердце, а после словно что-то оборвалось внутри. До тошноты. Оставаться равнодушным к подобному было невозможно, поэтому он на несколько секунд со злостью поднял голову к небесным островам, а затем устремился не в служебку, а к амбару. Однако надевать доспехи и дожидаться остальных членов отряда Риевир не стал. Он просто-напросто взял меч, благоразумно обмотал его тряпкой, дабы скрыть от любопытных глаз туристов, и решительно вышел наружу.

— Прекращай посадку! — крикнул он водителю на местном наречии. Тот удивился и сперва решил уточнить.

— Чего так? Неужто опять Хозяин пошалить решил?

— Именно.

Практически одновременно с ответом раздался протяжный приглушённый звук. Это сигналил нынешний дневной дозор и отчего он произошёл с таким запозданием оставалось только догадываться. Но подтверждения водиле хватило. Ему пришлось отменять экскурсию. Туристы тут же возмущённо зароптали. Их голоса долго бы резали по ушам, но Риевир самым наглым образом отправил всех к служебке, намекнув, что такого рода вопросы следует задавать администрации, а не «скромным служащим». Стоящий рядом Стийер даже поперхнулся, но его ядовитая улыбка говорила о том, что он посчитал это за некую месть. Видимо, приятель решил, что свершалось возмездие Нэвиру и Брейру…

… Хм. Стоило и правда поинтересоваться, что там с вещами. Вон. Не зря же Стийер, которому не хотелось, чтобы ему досталось в очередной раз, сверкая пятками побежал на свой пост.

Конец ознакомительного фрагмента.