Бабка. Солнышко. Судьба

Эльвира Юдина

Судьба простой русской женщины так схожа с историей родной страны. Женщины вместе с Родиной разделяли все ее исторические тяготы и лишения. События в книге разворачиваются с конца XIX века в уральской глубинке. Сюжет наполнен описанием русских традиций, уральского деревенского быта и краеведческими мотивами. На примере одной жизни он показывает, как непростые отношения в семье при должном уважении и любви друг к другу заканчиваются прощением, и сохранением семейных ценностей.

Дом

Раннее утро. Солнце падает тонким лучиком в деревенскую избу через кружевную занавеску. Слышен убаюкивающий треск огня в русской печи. Это уникальное сооружение — русская печь. Она находилась с правой стороны избы и состояла из очага, лежанки, топки, куда складывались дрова, шестка и заслонки. Возле печки стояли ухват и деревянная лопатка, с помощью которой вынимали готовый круглый хлеб из самого сердца печи. Ухватом в печь ставили большие и малые чугунки с кашей, картошкой или похлёбкой. Очаг топился с другой стороны. Печь соединялась с маленькой кухонькой, в которую заходить можно было только по одному (как правило, второй зашедший уже мешал первому). Выходить из кухни тоже нужно было по одному и по очереди: сначала выходил тот, кто зашёл вторым, и, пропустив первого, второй заходил обратно. Это доставляло определённое неудобство. Но если в эту совсем крошечную кухню заходила хозяйка, её старались не беспокоить, чтобы она могла как можно быстрее приготовить обед для всей семьи.

В избе была ещё одна комната, её называли горницей. В ней в углу стояла высокая и узкая печь. Печь называли голла́ндкой. Она имела округлую форму и упиралась в деревянный потолок. Голландская печь была обита тонким железным листом и выкрашена серебряной краской. Летом её не топили, а если затапливали, то только чтобы подсушить избу во время проливных дождей. Русскую же печь топили практически ежедневно, пока бабка была жива: она и спала на печке, так как её старые косточки всё время мерзли.

Дом был бреве́нчатым. В центральной комнате брёвна были стёсаны и выкрашены простой масляной краской. Цвет стен менялся примерно один раз в пять лет. Они были тёмно-синими или голубыми, иногда светло-зелёными. В большой комнате стоял обеденный стол, маленький сервант. Бабкина кровать находилась возле лежа́нки русской печи. У входных дверей стояли стиральная машина и собранный диван для гостей. На стиральной машине лежала небольшая вязаная накидка. Под потолком, ближе к входным дверям, были полати, простое, но в то же время уникальное сооружение в русских избах. По сути, это лежанка, или кровать, под самым потолком. Там в старину зимой спали босоногие ребятишки. Чтобы всем хватало места на полатях и никто не упал на пол с такой высоты, ребятишек укладывали поперёк полатей так, что их босые ноги свисали над головами взрослых. Полати были задёрнуты тонкой цветастой занавеской. Такая же занавеска закрывала лежанку русской печи. Точно такие же шторы закрывали дверь в го́рницу. Горница была заштукатурена и побелена. В ней стояла большая металлическая кровать с никелированными головками, шифоньер с выдвижным ящиком снизу и трюмо с зеркалом. Возле окна на деревянном подцветочнике рос раскидистый цветок. На полу лежали самотканые яркие половики́, а на стене возле голландки висела деревянная вешалка для верхней одежды. В доме было просто, свежо, чисто и уютно. В большой комнате с центральной стены смотрели портреты молодой бабы Тали и нашего прадеда Василия Спиридоновича. На фото они были совсем молоденькими. Чуть ниже, ближе к телевизору висел портрет Сергея Есенина.

При входе в сени нас встречали высокие деревянные ступеньки. В сенях умещались холодильник и старый деревянный комод, где лежали крышки от разных банок и совсем старые предметы быта, которые достались ещё от сватов бабки, в основном кухонные принадлежности.

Дом был на пять резных окон, которые выходили на улицу, два окна — со стороны ограды и одно — в садок. Летом окна были одинарные, а зимой вставлялись вторые рамы для поддержания тепла. Затем они утеплялись ватой и оконной лентой, которую наклеивали хозяйственным мылом, смоченным в воде.

На крыше находился небольшой чердак. С улицы он был в виде теремка с окном, напоминал второй этаж — это и отличало дом от других деревенских построек. В плохую погоду на маленьком чердаке часто играли внуки Натальи со своими друзьями. Там же хранились старые вещи, например, зы́бка для новорождённых, которая подвешивалась за крючок к потолку, благодаря чему она всё время качалась. На чердаке можно было найти угольный самовар и угольный утюг, старое зеркало, резной газетный столик и старые книги; это было самое интересное и загадочное место в доме. Ребятишки, играя, проводили там бо́льшую часть времени. А попадали на этот чердак только по деревянной крепкой лестнице из чула́на. В нём не было окон, и поэтому даже в летнюю жару он оставался прохладным. В чулане стояла старая кровать с мягкой пуховой периной, деревянный ларь с мукой и старинный сервант, который называли го́ркой. Там было хорошо спать жаркими летними ночами, но для этого приходилось занимать очередь.

Дом-пятистенок был постройки конца XIX века, поэтому он всё время нуждался в ремонте. Крыша дома была покрыта кровельным железом, его часто меняли, из-за ржавчины. Чтобы оно не ржавело от дождей и снега, периодически кровельное железо красили краской по металлу коричневого цвета. Мужчины с кисточками целый день находились на крыше, осторожно передвигаясь по ней на согнутых ногах. Так же периодически красились резные наличники в бело-голубой цвет, реже красили краской большие ворота. Самой загадочной работой по ремонту дома была замена бревна в одной из стен дома с южной стороны. Эта сторона дома часто промерзала холодными уральскими зимами, и иней настывал насквозь вовнутрь самого дома. От этого в доме становилось холодно и неуютно. Много уходило дров в печь, чтобы обогреть деревянное жилище. При замене целого бревна в доме никто не выходил на улицу. Мне тогда казалось, что дом должен развалиться, если вытащить из деревянного сруба одно цельное бревно. Но мужчины это умели делать искусно, и порой те, кто находился внутри дома, не испытывали дискомфорта и не замечали какого-либо движения стен. С улицы было заметно светлое новое бревно, которое положено взамен старому прогнившему. Никто не вызывал никакие ремонтные бригады. Крепкие руки деревенских мужчин справлялись с тяжёлой работой в доме.

Дом ограждали высокие и крепкие ворота. Они тянулись слева направо, соединяя дом с амбаром. Амба́р был разделён на две равные части. В нём всегда было свежо и прохладно, даже в летнюю жаркую погоду. В одной половине находились инструменты, большой ларь с зерном для кур. В другой — погреб, который в простонародье называли я́мкой. Она была глубокая, выложенная гранитным камнем. Таким же гранитом был вымощен двор, поэтому и в дождливую погоду во дворе было чисто. Только зелёная мелкая трава росла между этих камней, обозначая их неровный контур.

Такой камень добывался в соседнем селе Большие Брусяны (современное название — Большебрусянское) ещё ручным способом. Теперь это месторождение природного гранита называется «Брусянский плитняк». Добыча гранита ведётся открытым способом на глубине тридцати метров, плитняк добывается как побочный продукт, основная порода — гранит.

Под крышей амбара находился сеновал. Иногда там проводила жаркие летние ночи молодёжь. В ограде рядом с сеновалом был построен летний загон для скота. Зимой домашние животные жили в тёплой бревенчатой конюшне. Она была разделена на места для коровы, телят и поросят. Там же зимой на жёрдочке грелись разноцветные курицы с красавцем петухом. Петухи иногда попадались клева́чие. В этом случае всегда спасала мгновенная реакция и быстрота ног.