Слияние двух одиночеств

Энни Уэст, 2009

После несчастливого брака, устроенного родственниками, Калли Манолис не собиралась заводить ни с кем роман. И уж тем более не собиралась заниматься сексом с незнакомцем на пляже средь бела дня. Кто этот мужчина, так неожиданно ворвавшийся в ее жизнь? И почему она никак не может забыть проведенные с ним часы?

Глава 2

Калли выдохнула под его взглядом.

Это он!

В ушах у нее шумело. Голос дяди прозвучал словно издалека. Она совершенно забыла все, что должна была делать и говорить. Осталось только сметающее все на своем пути желание.

Он должен жениться на Анджеле? Невозможно. Это ошибка.

Но дядя таких ошибок не совершал.

Нет!

Внутри у нее все сжалось при мысли о том, как она будет объяснять дяде, насколько хорошо она уже знает его особого гостя. Часы, проведенные с ним, должны были стать моментом вне времени, фантазией, которая осуществляется всего раз в жизни. Минутным заблуждением.

Теперь она оказалась лицом к лицу с мужчиной, который убедил ее сбросить доспехи, предназначенные для того, чтобы держать весь мир, а главное, мужчин на расстоянии вытянутой руки. Она слишком близко его к себе подпустила, отбросив осторожность, приоткрыв для него уязвимую часть своей натуры, что-то глубоко личное. И теперь уже слишком поздно снова захлопывать эту дверь. Сегодня она, сама того не желая, открыла ящик Пандоры. Чувства, которые она семь лет назад посадила под замок, снова ожили.

Она отвернулась и резковато махнула в сторону диванов. Просто необходимо было разорвать эту связь между ними, основанную на тайном знании и сильнейшем физическом влечении.

— Хотите присесть? — Голос ее звучал холодно, без всякого выражения.

— После вас. — Гость наклонил голову.

— Позвольте мне предложить вам выпить. Коктейль? Вино? Шерри? Или что-то покрепче? У нас есть анисовый ликер, бренди…

Он молча на нее посмотрел.

— Спасибо. Виски.

Калли быстро пошла к бару.

— А ты что будешь, дядя?

— Ну, конечно, бренди. — Голос его прозвучал резко, но в голове у нее был такой туман, а ноги так дрожали, что она этого почти и не заметила.

Поразительно! Конечно, она знала это имя. Дэймон Савакис. Его все знали. У него компания, работающая в самых разных странах мира и занимающаяся всем от пристаней до производства роскошных яхт, от эксклюзивных курортов на побережье до судоходных линий. У него было огромное состояние и почти сверхъестественное деловое чутье, способность бить в самый подходящий момент и получать все большие прибыли. Все признавали, что он умен, безжалостен и ему дьявольски везет.

А еще он был главным конкурентом компании Манолиса. И дядя ее всегда говорил о нем как об угрозе, а не как о друге.

Тогда почему он приплыл к ним в бухту на своей красивой, но очень старой яхте?

Он все это время знал, кто она? Она ведь была на земле, принадлежащей их семье. Но если так, он, конечно, упомянул бы, что знает ее дядю. И что собирается жениться на Анджеле.

Если только он специально не промолчал об этом.

У Калли перехватило дыхание.

Может, ему доставило удовольствие ее соблазнить, в то время как он готовился жениться на Анджеле? А может, он просто смеялся в душе над тем, какая она легковерная, как легко поддалась его чарам? И ему приятно смотреть, как она силится сохранять спокойствие?

У Калли был слишком большой опыт в том, что касалось влиятельных мужчин и их развлечений. И в том, как они используют женщин. И как она могла повести себя так глупо и доверчиво, забыть об этом?

Ее первое настоящее счастье за семь лет оказалось предательством.

Она чуть не уронила бокалы.

— Давайте я вам помогу, — произнес Дэймон у нее за спиной. — Предпочитаете вино?

Слова были вполне безобидные, но дыхание его коснулось ее шеи, и по коже у нее тут же побежали мурашки.

Она коротко кивнула и отступила, а он открыл вино. Она оказалась в углу, а он стоял так, что закрывал ее от всех остальных. Его тепло ее обволакивало. В ноздри Калли ударил знакомый запах — запах мужчины, вызвавший в ней целую бурю воспоминаний.

— Ну, вот мы и встретились, Каллиста, — прошептал он так, чтобы только она услышала, и все же в тоне его она уловила некоторое самодовольство.

Она посмотрела ему в лицо и тут же пожалела об этом. Своим взглядом он давал ей понять, что во всех подробностях помнил произошедшее между ними несколько часов назад.

— Какую роль вы играете сегодня вечером?

Калли вздрогнула от этой неожиданной атаки:

— О чем вы?

Он буднично пожал плечами, но посмотрел на нее так, как ястреб смотрит на мышь-полевку.

— От распутницы до хорошо воспитанной девушки из высшего общества за полдня. — Он поморщился. — Сейчас ты холодна как лед и вся такая правильная, а всего пару часов назад соблазняла совершенно незнакомого тебе человека. Ты всегда так легко приспосабливаешься?

На миг Калли потеряла дар речи. Не она одна на этом пляже сгорала от желания. Как смеет он ее судить?

— Я приспосабливаюсь так же легко, как и вы, мистер Савакис.

Они посмотрели друг другу в глаза. Щеки ее тут же обдало жаром, и она отвела взгляд, ее внимание привлекли его пальцы, которыми он сжимал бокал.

Указательным пальцем он скользнул вверх-вниз по ножке бокала, и во рту у нее пересохло, когда она вспомнила, как он ласкал этим пальцем ее соски. Как она стонала, пока он открывал для себя ее интимные секреты. И теперь, когда она смотрела, как медленно и сосредоточенно он водит пальцем по бокалу, как он на нее смотрит, она чувствовала себя уязвимой.

Она быстро взяла у него из рук бокал. Молниеносным движением он крепко обхватил ее руку, и она замерла.

— Почему так долго, Каллиста? — спросил ее дядя.

— Иду, дядя, — сказала она и попыталась вырвать руку из мертвой хватки Дэймона Савакиса.

— В чем дело, Каллиста? Вы что, не рады меня видеть?

Голос у него был соблазнительный, таким она его и помнила.

— Вы друг моего дяди. Вам всегда рады в этом доме, — сказала она и изо всех сил сжала губы.

Чего от нее хочет этот человек? Он совсем не похож на мужчину, который подарил ей секс, полный интимности и нежности, дал ей чувство удовлетворенности, которого она никогда прежде не испытывала.

Брови Дэймона изогнулись.

— Не очень убедительное приветствие, glikia mou, — прошептал он. — Я ждал от тебя чуть более теплого приема.

Сегодняшний день был так богат на эмоции, что у нее совсем не осталось сил. Физическое удовольствие пробудило в ней глубокие чувства, ей даже показалось, что оно подействовало на нее живительно. Тем больнее ей было видеть, что для него это всего лишь своего рода извращенное развлечение.

Наконец ей удалось отдернуть руку и взять дядин бренди. Она смерила Дэймона взглядом через плечо.

— Извините, я должна отнести это дяде.

Он не сдвинулся с места.

— А ты сегодня ночью меня навестишь, Каллиста? Чтобы я точно почувствовал себя как дома?

В его голосе безошибочно прозвучало сексуальное приглашение. Она запаниковала. Он ее обманул, заставил ее выдать самые сокровенные свои желания, о которых она и не догадывалась. А теперь он хотел посмеяться над ней. Обратить счастливые мгновения в пошлость.

— Каллиста?

Она посмотрела в его блестящие темные глаза, веселые и томные. Ему все это кажется смешным?

Она выпрямилась, возмущенно вздернула подбородок, ей было больно. Хватит с нее жестоких мужских игр. Ей до смерти надоело быть пешкой, зависящей от малейшей прихоти своего хозяина.

— Хотите знать правду? — хрипло прошептала она. — Вам здесь не место, господин Савакис. И последнее, что мне хочется делать сейчас, — это вынужденно делить с вами трапезу.

Она сделала шаг вперед. Ему пришлось посторониться и пропустить ее. Но в глазах его промелькнули удивление и гнев, значит, ему не очень-то понравилось такое ее поведение.

Велика важность! Он уже с ней поигрался. Наверняка ему приятно было соблазнить женщину, которую журналы прозвали недотрогой. А она-то поверила, что сегодняшний день был особенным. Какая же она дура! Неужели она до сих пор еще не поняла, что нельзя доверять мужчинам?

— Вот, значит, как ты хочешь вести игру, Каллиста?

В его тоне слышалось предупреждение. Она его проигнорировала:

— Я не играю, господин Савакис.

Он прищурился.

Он такой же, как все, ждет, что она будет выполнять любые его капризы. Но она теперь сама себе хозяйка, свободная и независимая.

И все же сердце ее стучало как бешеное, стоило ей только к нему приблизиться. А его взгляд на ее голой спине словно пламенем обжег ей позвоночник.

У нее было такое чувство, что ее поведение скорее раззадорило его, чем остудило его пыл.

Похоже, он воспринял ее слова как вызов и готов был его принять.

— Нет, спасибо, — покачал головой Дэймон, когда официант предложил долить ему вина.

— Да брось, Дэймон. — Хозяин дома нетерпеливо махнул рукой официанту. — Почему бы не выпить? Давай, в этом доме все только высшего качества.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Дэймон, взглянув на слуг в униформе и золотую посуду на узорчатых скатертях.

Глядя на всю эту роскошь, мало кто догадался бы, каким шатким было финансовое положение Аристидиса Манолиса. Как близок он к тому, чтобы разориться.

А Дэймон знал. Именно его деньги могли спасти Манолиса и его семейный бизнес.

Или уничтожить его.

Всю свою сознательную взрослую жизнь он работал и ждал этого дня, когда Манолис окажется в его власти. Много лет Дэймоном двигало желание завладеть его драгоценной компанией, а потом разбить ее на мелкие кусочки. Его грела мысль о том, как он отомстит за то, что семья Манолиса сделала с его семьей.

Вдруг в свете люстр что-то блеснуло, Дэймон повернулся и посмотрел на Каллисту и на ее колье. Дорогое, белого золота с бриллиантами в несколько каратов. На его вкус, оно было слишком уж кричащее, слишком явственно свидетельствовало о ее богатстве.

Она напомнила ему других богатых избалованных его знакомых. Для них значение имела стоимость драгоценных камней, а не изящество дизайна.

Глядя на нее сейчас, в элегантном платье от-кутюр, с ничего не выражающим лицом, он поверить не мог, что это та же самая незнакомка, которая так легко его соблазнила. В той женщине было столько жизни и врожденной чувственности. Она отдавалась без остатка, искренне. Она была щедрой, в ней была какая-то теплота, и он почти поверил, что она особенная. И ответил ей со страстью, которая удивила его самого. С тех пор он все время думал о ней и поклялся, что узнает, кто она такая — эта женщина, заинтриговавшая его больше всех его бывших любовниц.

И как мог он быть таким доверчивым?

— Любуетесь украшениями моей племянницы? — В голосе хозяина дома слышалось самодовольство. — Впечатляет, правда?

Каллиста подняла на них глаза. Лицо ее походило на вежливую и красивую маску. Но когда она встретилась взглядом с Дэймоном, он опять ощутил укол желания.

Это его просто взбесило. Неужели он не может взять себя в руки теперь, когда он знает, кто она и что она за человек? Избалованная девочка из семейства Манолис, искавшая развлечений на стороне.

Там на пляже она просто очаровала его своей отзывчивостью, чувственностью, с которой она предавалась любви. Но как только она взглянула на него сегодня пустым холодным взглядом свысока, он понял, что время, проведенное на пляже, было всего лишь приключением пресыщенной светской львицы.

— Колье изумительное, — пробормотал он.

Взглядом он скользнул за бриллиантами на ее колье вниз в ложбинку между пышными грудями, выглядывавшими из глубокого декольте.

Она знала, как показать свою красоту. И это его раздражало. А может, его злило то, как спокойно она его разглядывала своими потрясающими зелеными глазами. Он не привык, чтобы женщины, особенно женщины, с которыми он так самозабвенно занимался любовью, были к нему равнодушны. Или говорили ему, что он недостоин того, чтобы сидеть с ними за одним столом.

Только раз попробовав ее на вкус, он жаждал большего. Он собирался завтра поискать сирену, с которой занимался любовью. А теперь узнал, что его воплощенная сексуальная фантазия всего-навсего испорченная богатая девчонка. И она стыдится того, что между ними было.

Стыдится его.

Эта мысль больно ударила по его гордости, растревожила старые раны, которые, как он думал, давно уже зажили. Ее полнейшее спокойствие будило в нем какое-то извращенное желание. Он не мог устоять перед брошенным ему вызовом. Ведь она пыталась поставить его на место, как будто он ее грязная тайна. Как будто, несмотря на все его влияние и богатство, Манолис, в жилах которой текла голубая кровь, не осквернит свою светлую кожу и не позволит мужчине с его корнями выходца из рабочего класса еще раз до себя дотронуться.

— У Алкиса всегда был безупречный вкус, да, дорогая?

— Он точно знал, чего хочет, дядя.

Голос ее звучал звонко и ровно, словно она обсуждала сегодняшний ужин, а не камни стоимостью в тысячи евро, струящиеся вниз по ее груди. Она явно как должное принимала свою праздную жизнь избалованной богатой наследницы.

— Алкис? — переспросил Дэймон.

— Мой муж. — Она опустила глаза, с виду скромно, вот только шею, уши и запястья ее залила краска.

Ее муж. Это слово эхом отдавалось у него в ушах. В животе похолодело. Его обдало новой волной ярости. Надо было ему сразу догадаться. Она просто скучающая жена из высшего общества. Она его использовала.

На него нахлынули непрошеные воспоминания о тех годах, когда он еще не заработал состояние. Когда у него было только желание рисковать и коммерческая жилка. А еще внешность. Тогда богатые женщины толпами вились вокруг него в поисках приключений, пикантного романа с человеком не своего круга.

Словно бы он мог заткнуть за пояс гордость и стать игрушкой богатой дамы.

— А что ваш муж? Он здесь, с вами?

Дэймон постарался сдержать гнев и отвращение к самому себе — и как он мог выпустить на свободу свое либидо, не проверив, с кем он имеет дело?

Она подняла на него глаза. Глаза у нее были цвета моря в уединенной бухте, где была пришвартована его яхта. Моря, шум которого заглушал ее крики, когда она билась в экстазе, а потом кончила в его объятиях.

На мгновение он снова попал в плен иллюзии единения с этой женщиной, которое они испытали, когда их тела слились воедино. Ему ни с кем раньше не бывало так хорошо. Одно это вызывало в нем недоверие. Его переполняло отвращение к себе за то, что он вот так просто поверил в собственную фантазию.

— Мой муж умер несколько месяцев назад, мистер Савакис. — Она холодно на него посмотрела.

«Поздно, Каллиста!»

Пусть она строит сейчас из себя бесстрастную светскую даму, он-то знал, какой огонь пылает у нее внутри.

Ее сегодняшняя страсть не была попыткой заглушить тоску по мужу. Они не мучились мыслями о прошлом, когда любили друг друга. Это было вожделение в чистом виде.

— Мои соболезнования, — сказал он и слегка склонил голову.

Она держалась так отстраненно. В ней не было ни тени сожаления. Интересно, подумал Дэймон, что за женщина, потеряв супруга, ничего не чувствует. Инстинкт подсказывал ему — что бы ни скрывалось за этим ее ледяным выражением лица, это уж точно не разбитое сердце.

— Алкис всегда выбирал лучшее, — пророкотал Манолис. — Эти бриллианты высшего качества.

— Правда? — Дэймон наклонился, словно для того, чтобы получше рассмотреть колье. — Они довольно необычны. — Если можно считать необычным, чтобы человек такую кучу денег потратил на эту безвкусную побрякушку. — По-моему, я ничего подобного раньше не видел.

— Они сделаны на заказ. Каллиста, дай нашему гостю взглянуть на них поближе. Не ломайся, девочка.

— Дядя, уверена, он не захочет…

— Напротив, — перебил ее Дэймон. — Мне бы очень хотелось увидеть их вблизи.

Если семейство Манолис настолько вульгарно, что так выставляет напоказ свое богатство, он не преминет этим воспользоваться.

Он заметил, как Каллиста быстро переглянулась со своей молчаливой кузиной, потом встала и пошла к нему.

Тысячи крошечных серебряных бусин на ее платье заиграли в свете ламп. Все ее тело словно засверкало, и он почувствовал, как напряглась его плоть. Наряд оттенял роскошные изгибы ее тела. Все его мышцы напряглись от усилий, чтобы усидеть на месте и не потянуться к ней рукой. Заявить на нее свои права, он так жаждал этого даже сейчас.

Когда она остановилась совсем близко, он почувствовал аромат ее духов. Он знал, сколько стоят эти духи. Он купил такие же своей последней любовнице в качестве прощального подарка.

Он раздраженно поднялся, осознав, что ему больше понравился запах ее обнаженной кожи сегодня.

Каллиста встала, груди ее быстро вздымались и опускались, отчего камни играли в искусственном свете. На его вкус, она смотрелась бы лучше без этих бриллиантов. Дэймон потянулся к ее сережке. Каллиста вся задрожала, и камни заискрились. Дэймон оценил эту ее реакцию.

Значит, она не так спокойна в его присутствии, как хочет показать.

— Замечательно, — пробормотал он и подступил к ней так близко, что почти касался теперь ее тела.

Он сделал вид, что разглядывает тяжелый кулон, а на самом деле проследил взглядом линию ее декольте. У него руки зачесались, когда он вспомнил, как приятно было трогать ее грудь.

— Да, Алкис знал, на что тратить деньги.

— Не сомневаюсь. — Дэймон заглянул в ее глаза цвета морской волны, теперь он был так близко, что опять видел те золотые искорки, которые так его ослепили.

Теперь он понял, кто она такая. Перед тем как сюда приехать, он навел справки о семье Манолис и узнал, что у них есть дочь. А вот о племяннице он как-то не подумал.

А ведь это та самая женщина, о которой говорили все Афины, когда в девятнадцать лет она вышла за богатого американца с греческими корнями, променяв свою молодость и красоту на роскошный образ жизни и престижное имя.

Дэймон тогда был на тихоокеанском побережье, заключал сделку по строительству эксклюзивной бухты. Когда он вернулся, все говорили о Каллисте и ее муже. Теперь он понял почему. Она потрясающе красива, одна из самых прелестных женщин из всех, что он видел.

Он намеренно отвернулся и посмотрел на вторую присутствующую в комнате женщину.

— Но иногда самые ослепительные украшения проигрывают по сравнению с естественностью.

Он услышал сдавленный вздох у себя за спиной. Каллиста привыкла получать все внимание на фоне своей тихони кузины. Но не тут-то было.

— Ты прав, Дэймон. Абсолютно прав, — пророкотал Манолис с излишним добродушием в голосе. — Иногда истинная красота бывает более тонкой.

Вот тонкости-то у хозяина дома как и не было ни на грош. Он с явным усердием расхваливал достоинства собственной дочери, как будто она была породистым жеребцом на аукционе.

Дэймон прищурился.

Неужели Аристидис всерьез думает, что его, Дэймона Савакиса, который мог выбирать любую женщину, какая ему только понравится, может заинтересовать застенчивая мышка? Да она даже взглянуть на него не может, не покраснев. Под тяжелым взглядом отца она, запинаясь, завела с Дэймоном наискучнейший и наибанальнейший разговор. Потом Манолис начал что-то там говорить о том, как важно в бизнесе доверие и как хорошо бы, чтобы у всех партнеров общими были не только деловые, но и личные интересы.

Дэймон сжал губы. Так вот откуда ветер дует! Манолис надеялся, что Дэймону понравится его дочь. Он, должно быть, спятил. Или, может, он в более отчаянном положении, чем думал Дэймон. Или догадывается о том, что Дэймон собирается разрушить его компанию.

Дэймон посмотрел на Каллисту. Если страсть, которую они разделили, хоть что-то для нее значила, своднические намерения дяди не могли ей нравиться. Но она держалась по-королевски спокойно. Интересно, она по доброй воле себя ему сегодня предложила? Или ее визиты в уединенную бухту были частью плана Аристидиса Манолиса?

Это подозрение закралось в сознание Дэймона в ту самую секунду, как он ее здесь увидел. Может, Манолис узнал о том, что Дэймон решил приехать пораньше и немного отдохнуть, и решил смягчить его перед переговорами при помощи своей племянницы? От такого человека, как Манолис, вполне можно было ожидать такого дешевого трюка. Ну, тогда Манолис просчитался. Она не прочь была заняться горячим сексом с незнакомцем, но гордость аристократки не позволяла ей открыто общаться с выходцем из рабочего класса.

Интересно, что она получила за то, что согласилась помочь дяде?

Дэймону стало так противно, что он даже ощутил горечь во рту. У Манолиса нет выбора. Скоро он завладеет его компанией. Эта мысль согревала ту часть сердца Дэймона, которая все еще цеплялась за прошлое. Дэймон склонен был предоставить своим юристам вести эти переговоры. Сюда его привело лишь любопытство. Он помнил, с каким восхищением и трепетом говорили в его семье о Манолисах, на которых работали его отец и дед. О компании, которая в конечном счете их уничтожила.

Времена изменились, и игроки тоже поменялись местами. Теперь Дэймон настолько влиятелен, что одного его слова достаточно для того, чтобы спасти эту семью или окончательно ее сломать. Все, что он сегодня здесь увидел, вызвало в нем одно только презрение к хозяевам этого дома.

И все же… он перевел взгляд на Каллисту, та окинула его прохладным взглядом и отвернулась к кузине. Губы ее изогнулись в полуулыбке, от которой у него дыхание перехватило. Какими бы ни были ее мотивы, она его использовала, как полного идиота. Его мужская гордость требовала сатисфакции. Дэймон Савакис не привык, чтобы им манипулировали. Но и сейчас тело его все горело огнем, жаждало ее тела. Эта история еще не закончена. Она не может закончиться, пока желание к ней накрывает его вот так с головой.

В эту секунду он решил принять приглашение Манолиса и остаться. Не потому, что их деловые переговоры требовали его присутствия.

Он собирался здесь заняться намного более личным делом.