Змей Уроборос

Эрик Рюкер Эддисон, 1922

Когда впервые вышел «Властелин Колец» Дж. Р. Р. Толкина, обозреватели поняли, что его можно по праву сравнить только с одной книгой – великим фантастическим романом Э. Р. Эддисона «Змей Уроборос». Действие этого потрясающего произведения о необыкновенных приключениях разворачивается на далекой, захватывающе красивой планете, населенной лордами и королями, могучими воинами и красавицами с волосами цвета воронова крыла. Это рассказ о великой войне за власть, могучем колдовстве, героических деяниях и изощренном коварстве. Впервые на русском языке – в переводе легендарной Валерии Маториной!

I. Замок лорда Джасса

О редкостных сокровищах, радующих глаз в высоком тронном зале; о разных обстоятельствах в Демонланде и о свойствах характеров их лордов; о посольстве Короля Горайса XI, отправленном к ним, и о полученном им ответе

Восточные звезды бледнели перед рассветом, когда Лессингам проследовал за своим проводником по заросшей травой тропе под тенистыми ирландскими тисами, стоявшими, как солдаты в карауле, в мрачном ожидании. Трава купалась в ночной росе, а воздух был отягощен душным ароматом крупных белых лилий, дремлющих под тисами. Лессингам не чувствовал земли под ногами, а когда, протянув руку, попытался дотронуться до ствола дерева, рука прошла насквозь, словно дерево было призраком в лунном свете.

Ласточка на его плече тихонько засмеялась:

— Дитя земли, не думаешь ли ты, что мы в мире грез?

Он ничего не ответил, и она продолжала:

— Это не сон. Ты первый сын человека, попавший на Меркурий, где нам предстоит долгое путешествие по морям и по суше, я покажу тебе леса и долины, древние горы, страны и дворцы, а также деяния тех, кто обитает в них. Но здесь, на Меркурии, ты не сможешь ничего пощупать, и не сможешь показаться местным обитателям, и они не услышат тебя, даже если станешь кричать до хрипоты. Мы здесь невидимы и неосязаемы, это мы здесь сновидения.

Они дошли до мраморных ступеней, ведущих на террасу замка, прошли под древним порталом, украшенным странной резьбой, сквозь массивные створы ворот, густо утыканных серебряными заклепками, и оказались во внутреннем дворе.

— Нам с тобой двери не преграда, — объяснила птичка. — Идем в высокий тронный зал, там немного подождем. Утро уже тронуло поднебесье, скоро в замке зашевелится народ, ибо здесь, в Демонланде, просыпаются, как только настает день. И знай, землянин, что это и есть Демонланд, а замок принадлежит лорду Джассу, и сейчас наступает день его рождения, когда демоны собираются на большой праздник, поздравляют его и оказывают почести его братьям, Спитфайру и Голдри Блажко. Эти высокородные лорды, наследуя своих отцов, с незапамятных времен правят всеми демонами в Демонланде.

Птичка договорила, и первые горизонтальные лучи солнца, как копья, ударили в восточные окна, и утренняя свежесть задышала в высоком зале, прогоняя смутные синие тени уходящей ночи из углов и ниш, и поднимаясь к балкам сводчатых потолков. И уж верно, ни один земной властитель, ни великий Крез, ни Минос в критском дворце, ни фараоны, ни царица Семирамида, и никто из царей Вавилона и Ниневии не владел столь роскошным тронным залом, какой был у лордов Демонланда. Стены и колонны были из белоснежного мрамора, в прожилках которого сверкали мелкие дорогие камни: рубины, кораллы, гранаты и розовые топазы. Семь колонн с каждой стороны поддерживали купол крыши. Опоры и перекладины под куполом были из золота с узорами, сам купол — из перламутра. У восточной стены за колоннами шла галерея, и было семь больших окон, а в западной галерее на стене висели семь больших картин. В конце зала на возвышении стояли три трона, с подлокотниками в форме золотых гиппогрифов, а спинка каждого представляла собой один огромный драгоценный камень. У левого трона это был черный опал, сверкающий серо-синим огнем, у среднего — опал огненный, как горящий уголь, а у правого — александрит, ночью пурпурный, как вино, а днем сине-зеленый, как море. За тронами стояли полукругом еще десять колонн, поддерживающих золотой полог. По бокам зала во всю его длину тянулись скамьи из кедра, инкрустированного кораллом и слоновой костью, а перед скамьями — столы. Пол зала был выложен мозаичными плитами из мрамора и зеленого турмалина, и на каждом квадрате турмалина красовались резные изображения рыб, дельфинов, угрей, зубаток, осетров, тунцов, осьминогов и прочих необыкновенных морских тварей. За тронами висели гобелены, затканные цветами, змеиными головами, драконами и прочими дивными рисунками. На подставках под окнами красовались изваяния животных, птиц и ползучих гадов.

Но самым удивительным было то, что капители всех колонн представляли собой совершенно живые фигуры волшебных созданий, чудищ и великанов, вырезанные вручную давними скульпторами из цельных драгоценных камней. Среди них была гарпия из охристого янтаря с разинутым в крике ртом, только вопля слышно не было; летящий дракон из винно-желтого топаза; рубиновый василиск; циклоп из звездного сапфира цвета луны, в чьем единственном глазу дрожал луч звезды; саламандры, русалки, химеры, лесные дикари, левиафаны — все из драгоценных камней чистейшей воды размером втрое больше крупного человека. Трудно было глаз оторвать от темных бархатистых сапфиров, светящихся хризолитов, бериллов, аметистов и прозрачно-золотистых цирконов.

Свет исходил от семи крупных кристаллов, размером с тыкву, висевших по центру вдоль зала, и девяти светлых лунных камней, стоявших на серебряных подставках между колоннами на возвышении за троном. Днем эти камни впитывали солнечный свет, а в темные часы отдавали его розовым свечением и лунным блеском. Еще одно чудо — нижний край полога над троном, инкрустированный лазуритом, и в нем, как в подобии небесного купола, все двенадцать знаков Зодиака, где каждая звезда — настоящий алмаз, горящий собственным сиянием.

Замок стал наполняться народом. Сначала в тронном зале появилось два десятка слуг с метлами, щетками и войлоком, чтобы все подмести, натереть и отполировать. Стройные, гибкие, проворные, с чистой кожей и светлыми волосами, слегка прикрывавшими рожки, они быстро все сделали и удалились, и в зал начали сходиться гости. Поражало радостное смешение красок и блеск одежд в движении: всюду бархат, меха, шитье, необыкновенные ткани, тончайший флер, кружева, воланы, массивные золотые цепи и ожерелья. Сверкали драгоценности и оружие, покачивались пышные перья над рогами. Некоторые гости рассаживались по скамьям или стоя облокачивались о столы, другие расхаживали по отполированному полу. Среди них были женщины, такие красивые, что хотелось сказать: вот эта, наверное, белорукая Елена; а эта — Аталанта из Аркадии; там Фрина, с которой Пракситель ваял Афродиту; а вон там Таис, из-за которой Александр зажег Персеполис, как свечку; а вон ту Бог Мрака мог похитить из цветущих садов Энны и сделать навсегда царицей мертвых.

У роскошной внутренней двери народ зашевелился, чтобы дать дорогу богато одетому дородному демону с высоким лбом и благородной осанкой. Он был краснолиц и слегка веснушчат, синие, как море, глаза смотрели спокойно, густая рыжеватая борода была разделена надвое и зачесана в стороны и кверху.

— Скажи мне, ласточка, — спросил Лессингам, — это лорд Джасс?

— Это не лорд Джасс, — ответила ласточка, — и он менее почитаем. Ты видишь Волла из-под Картадзы, что у соленого моря. Он славный капитан, верно служит Демонланду и совершил великие подвиги ради своей страны и всего мира в войне с вампирами. Теперь снова обрати взгляд к двери. Там в кругу друзей стоит высокий сутуловатый муж в серебряных латах и тускло-золотом расшитом плаще. Он слегка похож на Волла, но смугл и с колючими усами.

— Вижу, — сказал Лессингам. — Так это лорд Джасс?

— Нет, — объяснила ласточка. — Это всего лишь Визз, брат Волла. Но он самый богатый из всех демонов, не считая трех царственных братьев и лорда Брандока Даха.

— А это кто? — спросил Лессингам, указывая на демона со смеющимися глазами и легкой походкой, который в этот момент встретился с Воллом и заговорил с ним. Он был силен и красив, длинный острый нос его не портил. Чувствовалось, что он любит жизнь и умеет ей радоваться.

— Ты видишь лорда Зигга, прославленного укротителя коней, — ответила птичка. — Он всеми любим, потому что всегда весел, к тому же он могуч, и нет равных его всадникам, когда они скачут на врага.

Волл вздернул бороду и расхохотался, видимо, оценив шутку Зигга, которую тот прошептал ему на ухо, а Лессингам потянулся в зал, надеясь понять разговор. Слова терялись в общем гуле голосов, но Лессингам увидел, как на мгновение раздвинулись тканые занавеси за возвышением, и мимо тронов в зал прошел некто с царственной осанкой. Он двигался плавно, как проснувшийся хищник, и с ленивой грацией отвечал на приветствия. Он был очень высок, но тонок в талии, как девушка. Шелковую тунику цвета дикой розы украшали вышитые золотом цветы и молнии. На левой руке сверкали драгоценные кольца, на запястьях золотые браслеты, золотистые кудри обвивал обруч с перьями райской птицы. Рога были выкрашены шафраном и отделаны золотой филигранью. Поблескивала золотая шнуровка на сапогах. У пояса висел узкий острый меч с эфесом, усыпанным бериллами и черными алмазами. У него была удивительно стройная и изящная фигура, но при взгляде на него возникало ощущение дремлющей силы, подобно той, что таится в горе под белоснежной вершиной, нежащейся в лучах рассвета. Лицо было красиво, с нежным румянцем, выражение чуть надменно и слегка меланхолично, но в глазах иногда загорались огненные искры, и у рта под вьющимися усами появлялась решительная складка.

— Наконец, — пробормотал Лессингам. — Наконец-то лорд Джасс!

— Ты не так уж сильно ошибся, — заметила ласточка. — Ибо редко видел более благородных особ. Но это не Джасс, а лорд Брандок Дах, кому присягал весь Демонланд на запад от Шалгрета и Стропардона. Он владелец богатейших виноградников Кротринга, пастбищ Файлза, всех западных островов и скальных крепостей на них. Не думай, что раз он любит шелка и драгоценности, как королева, и держится изящно, словно серебристая береза на склоне, то у него легкая рука и не хватает храбрости в битвах. Он много лет считался третьим бойцом на всем Меркурии, наряду с Голдри Блажко и Горайсом Десятым из Колдунии. А теперь разве только Голдри превзойдет его в бою, после того как девять лет назад он одержал победу над Горайсом в поединке, когда колдуны совершили налет на гоблинов, и Брандок Дах повел пятьсот и восемьдесят демонов на помощь их королю Гасларку.

Раздалась буйная и сладкая музыка, гости повернулись к возвышению, занавеси раздвинулись, и ласточка произнесла:

— Наконец, является триумвират Демонланда! Тише, музыка; улыбайтесь, норны, в сей праздничный день! Да воссияет радость и покой во всем мире и в Демонланде! Сначала обрати взор на того, кто царственно шествует в середине, он в оливково-зеленой бархатной тунике с тайными знаками, вышитыми золотом и хризолитовыми бусинами. Заметь, как облегающие сапоги на сильных икрах сверкают золотом и янтарем. Обрати внимание на сумеречный плащ, пронизанный золотыми нитями и подбитый кроваво-красным шелком. Его сшили сильфы в забытые дни, он приносит удачу, если его носит храбрец с верным сердцем. А теперь смотри, на ком он. Видишь смуглое лицо, фиолетовый огонь в глазах, приглушенное тепло улыбки, представь осенний лес под солнцем. Вот лорд Джасс, хозяин этого древнего замка, почитаемый всеми в Демонланде. Он владеет неким волшебством, но не пользуется магией, ибо она выпивает жизнь и силу, и считается, что демоны должны полагаться не на чары, а на собственные силы.

Теперь обрати внимание на того, кто опирается на левую руку Джасса. Он ниже ростом, но, может быть, даже сильнее. Черный шелк его одежд искрится золотом при движении, волосы светлые, а головной убор между рогов украшен черными орлиными перьями. Лицом он суров, как морской орел, и взгляд умных глаз из-под густых бровей пронзает, словно копьем. Кажется, что из широких ноздрей время от времени вырывается бледное пламя. Это лорд Спитфайр, в бою стремительный.

Наконец, посмотри, кто выступает справа от Джасса. Этот лорд могуч, как Геракл, но идет мирно, словно теленок, и ступает легко. Мышцы и жилы играют у него под кожей, а кожа бела, как слоновая кость. Плащ из золотой ткани густо усыпан драгоценными камнями, узор из сердец на тунике из черного сендалина вышит алым шелком и отделан рубинами. На перевязи висит двуручный меч, рукоять которого венчает большой звездный рубин, вырезанный в форме сердца, ибо сердце — его символ. Меч ковали эльфы, и этим мечом лорд убил морское чудище, как можно увидеть на одной из картин на стене. Благородной внешностью он подобен Джассу, но волосы у него темнее, цвет лица ярче, и скулы выступают резче. Рассмотри его как следует, ибо нет лучшего бойца, чем лорд Голдри Блажко, полководец Демонланда.

Отзвучали приветствия, в последний раз вздохнули струны лютней, и их звон рассеялся под потолком, виночерпии наполнили выдержанным вином большие чаши из цельных драгоценных камней. Демоны покатили к лорду Джассу глубокие тележки с дарами в честь дня его рождения, а после поздравлений парами и по трое начали разбредаться по паркам, наслаждаться видом садовых растений, любоваться рыбами в прудах, играть в метательные игры и теннис. Некоторые увлекались военными упражнениями и верховой ездой, некоторые собирались на охоту в холмы. Светлое время отводилось на удовольствия, а вечером все должны были снова собраться в высоком зале, развлекаться за едой и питьем, как полагается в такой день.

Еще не все разошлись, как вдруг трижды резко пропела труба.

— Кто нам портит праздник? — возмутился Спитфайр. — Так трубят, извещая о пришельцах из-за границы. Костями чувствую, что какой-то негодяй явился в Гейлинг с камнем за пазухой и намерением бросить тень на солнце в наш великий день!

— Ни слова о дурных намерениях, — откликнулся Джасс. — Кто бы там ни был, мы быстро решим его дело и вернемся к развлечениям. Кто-нибудь, бегите к воротам и приведите гостя.

Побежал слуга, и так же бегом вернулся, докладывая:

— Милорд, там посол из Колдунии и его свита. Их корабль причалил в гавани Лукинг вчера на закате. Ночь они провели на борту, а утром твои воины сопроводили их в Гейлинг. Посол требует немедленной аудиенции.

— Ах, из Колдунии! — воскликнул Джасс. — Без дыма огня не бывает.

— Может, попросим посла подождать, пока мы веселимся? — предложил Спитфайр. — Жаль лишаться радости из-за чужого раба.

Голдри рассмеялся и произнес:

— Интересно, кого нам прислали? Думаете, это Лаксус снова ищет примирения, после того как сыграл грязную шутку с нами в Картадзе, нарушив свое слово?

Джасс обратился к слуге:

— Ты видел посла. Кто он?

— Его лицо мне не знакомо, милорд, — ответил слуга. — Он маленького роста, и, с вашего разрешения, я не видел никого менее похожего на знатного лорда-колдуна. На нем богатые и пышные одежды, но он кажется фальшивым камнем в ценной оправе.

— Ладно, — сказал Джасс. — Кислое питье от ожидания не становится слаще. Позовем посла.

Лорд Джасс сел на средний трон на возвышении, Голдри занял трон с черным опалом по правую руку от него, а слева на трон с александритом сел Спитфайр. Рядом с ними на возвышении расположились другие лорды Демонланда, а многие гости меньших рангов сели на скамьи и встали у полированных столов. Бесшумно распахнулись широкие двери на серебряных навесах, и посол напыщенно и церемонно прошагал по сверкающему полу из мрамора и турмалина, припадая на одну ногу.

— Что это за карла? — прошептал лорд Голдри на ухо брату. — У него волосатые руки до колен, и он ковыляет, как хромой осел.

— Мне не нравится его грязная морда, — заметил лорд Зигг. — У него нос, как ком глины, и через ноздри можно заглянуть в мозги. Верхняя губа выдает редкого болтуна. Будь его рот на палец шире, ее можно было бы затыкать за воротник, чтобы прикрывать подбородок зимними ночами.

— Мне не нравится запах от него, — сказал лорд Брандок Дах и послал за курильницами и распылителями лавандовой и розовой воды, а также приказал открыть хрустальные окна и впустить прохладную свежесть поднебесного ветра.

Итак, посол прошел по блестящему полу и встал перед лордами Демонланда, сидевшими на тронах с золотыми гиппогрифами. На нем была длинная пурпурная мантия, подбитая горностаем, с крабами, мокрицами и сороконожками, вышитыми золотой нитью. Голову прикрывала черная бархатная шапочка с приколотым серебряной брошью павлиньим пером. Поддерживаемый своими пажами и сопровождающими, он оперся на золотой посох и хриплым голосом провозгласил:

— Джасс, Голдри, Спитфайр, и вы, прочие демоны, я пришел к вам как Посол Горайса Одиннадцатого, славнейшего Короля Колдунии, Великого герцога Бутении и Эстремерина, командующего Шуланом, Трамной, Мингосом и Пермио, верховного правителя Эсамосийских болот, герцога Трейса, верховного владыки Бештрии, принца Ара, правителя Оджедии, Малтраэны, Болтари и Торибии, правителя многих других земель, славнейшего и величайшего, чья власть и слава известна во всем мире и чье имя переживет все поколения. Прежде всего прошу вас уважать мою неприкосновенность королевского Посла, признаваемую всеми народами и монархами, кроме совершенно варварских.

— Говори и не бойся, — ответил Джасс. — Я клянусь, а клятва не отменяется, кому бы ни была дана, будь то колдун или иной варвар.

Посол сложил губы буквой «О» и с угрозой потряс головой, потом усмехнулся, обнажив острые кривые зубы, и продолжал:

— Вот что сказал Король Горайс, великий и прославленный, давая мне поручение донести его слова до тебя, не убавляя и не добавляя ни единого слова: «Считаю я, что до сих пор церемония принесения присяги на верность Мне ни разу не проводилась в моей провинции Демонланде…»

По залу пронесся ропот, будто внезапный порыв ветра прокатил по каменному полу сухие листья. Лорд Спитфайр, не сдерживая гнева, вскочил, схватился за рукоять меча, словно собираясь напасть на посла, и вскричал:

— Провинции? Разве демоны не свободный народ? Можно ли стерпеть наглость Колдунии, приславшей раба оскорблять нас в лицо в нашем собственном замке?

В зале зашумели, некоторые встали. Посол втянул голову в плечи, как черепаха, заморгал и оскалил зубы. Но лорд Брандок Дах, мягко положив руку на плечо Спитфайра, произнес:

— Посол еще не все сказал, брат, а ты его напугал. Имей терпение, не стоит портить комедию. У нас хватит слов, чтобы ответить Королю Горайсу. Слов, а не мечей. Пусть не говорят, что Демонланду достаточно наглого намека, чтобы мы забыли о древней учтивости по отношению к послам и герольдам.

Лорд Брандок Дах говорил спокойным насмешливым тоном, словно лениво отбивая мяч в игре, но при этом так, чтобы все слышали. После того как ропот в зале стих, заговорил Спитфайр:

— Я смиряюсь. Говори дальше, и знай, что не ты ответишь за то, что скажешь, а тот, кто тебя послал.

— Я лишь ничтожные уста, — слегка набравшись смелости, продолжил посол. — У того, кто меня послал, невзирая на почтение к вам, хватит власти и силы отомстить за любое надругательство над его слугами. Вот что сказал Король: «Я призываю вас, Джасс, Спитфайр и Голдри Блажко, и приказываю вам поспешить в Колдунию и прибыть в мою крепость Карсэ, дабы всенародно покорно облобызать пальцы моих ног в знак того, что я ваш Повелитель и Король, Верховный правитель всего Демонланда».

Лорд Джасс выслушал посла хмуро и без единого жеста, опираясь спиной о спинку трона и положив руки на выгнутые шеи гиппогрифов. Голдри, насмешливо ухмыляясь, поигрывал рукоятью длинного меча. Спитфайр сидел скованно, сдерживая гнев, из его ноздрей готовы были полететь искры.

— Ты все сказал? — спросил Джасс.

— Все, — ответил посол.

— Ты получишь ответ, — сказал Джасс. — Пока мы держим совет, ешь и пей.

И он знаком приказал виночерпию налить послу светлого вина. Но посол отказался, уверяя, что он не хочет пить, и что на корабле у него достаточно еды и питья для него и всех сопровождающих. Тогда лорд Спитфайр сказал:

— Не удивительно, что отродье колдунов боится отравы. У тех, кто привык совершать подлости по отношению к своим врагам, как свидетельствует убийство Корсусом последнего владыки страны гоблинов при помощи отравленного питья, всегда дрожат колени от страха, что с ними поступят так же.

Он выхватил чашу у виночерпия, осушил ее единым духом и швырнул на мраморный пол к ногам посла, так что она разлетелась вдребезги.

После этого лорды Демонланда встали и вышли за цветные занавеси в смежный покой, обдумать свой ответ на послание Короля Колдунии Горайса.

Когда они остались одни, первым заговорил Спитфайр.

— Можно ли стерпеть позор и насмешки, с которыми король обратился к нам? Разве не мог сын Корунда или Корсуса быть назначен послом, чтобы передать нам его вызов? Вместо этого он прислал самого грязного из своей прислуги, косноязычного карлу, годного лишь на то, чтобы молоть языком, пока они до полусмерти пьяны сами?

Лорд Джасс презрительно усмехнулся и произнес:

— Колдуния мудро и предусмотрительно выбрала время двинуться на нас, зная, что тридцать три наших лучших корабля затоплены в проливе под Картадзой в сражении с вампирами, и у нас осталось только четырнадцать. Вампиры побеждены и полностью уничтожены, великое проклятие снято, и гибель мира предотвращена благодаря мечам и доблести сынов Демонланда. Нашим ложным друзьям момент для нападения на нас кажется удачным. У колдунов ведь есть сильный флот, который они не потеряли, отступив и предоставив нам решительно сразиться с вампирами. Теперь они намерены предательски напасть, использовав это свое преимущество. Король правильно рассудил, что мы сейчас не можем послать войска в Колдунию, строительство нового флота займет много месяцев. Он, без сомнения, собрал войско на судах в Тенемосе, чтобы отплыть оттуда, как только получит от нас ответ, которого ждет.

— Значит, можно сидеть спокойно и точить мечи, — сказал Голдри. — Пусть он переправляет войска через соленое море. Ни один колдун не высадится в Демонланде, они оставят здесь кровь и кости для удобрения наших полей и виноградников.

— Наверное, лучше перехватить негодяя, — сказал Спитфайр, — и сегодня же отправиться в море на оставшихся четырнадцати кораблях. Колдунов можно застать врасплох в крепости Карсэ, осадить ее и отдать их на растерзание воронам-падальщикам. Пусть оценят скорость нашего ответа. Вот мой совет.

— Нет, — сказал лорд Джасс. — Мы не застанем Горайса спящим. Будьте уверены, его корабли в морях Колдунии готовы к любому внезапному нападению. Неумно совать шею в петлю. Ожидая врагов здесь, Демонланд тоже славы не добудет. Вот мой план. Вызовем Горайса на поединок и предложим ему надеяться на удачу.

— План хорош, — отозвался Голдри. — Но как его выполнить? Он побоится выступить в поединке против тебя, да и против любого из нас. Но надо предложить. Ведь Горайс прославленный поединщик, в его дворце в Карсэ хранятся черепа и кости девяносто девяти могучих бойцов, которых он победил и убил своими руками. Он безмерно тщеславен, и говорят, что очень досадует оттого, что так долго не находится никого, кто бы сразился с ним, и чей череп стал бы у него сотым. Мне он проиграет!

Такой план всем показался удачным. Лорды Демонланда подробно обсудили его, и с легким сердцем вернулись в высокий тронный зал. Здесь первым взял слово лорд Джасс.

— Демоны! — сказал он. — Вы все слышали, какие слова король Колдунии в безмерном тщеславии своем и бесстыдстве вложил в уста своего посла. Наш ответ даст мой брат, Голдри Блажко. Мы требуем, о посол, чтобы ты передал его точно, не добавляя ни одного слова, и не убирая.

Тут лорд Голдри встал и произнес:

— Мы, лорды Демонланда, выражаем глубокое презрение к тебе, Горайс Одиннадцатый, как к великому трусу, который подло бежал, покинув нас, своих союзников, в морской битве с вампирами. Наши мечи, покончившие в той битве со страшной угрозой всему миру, не согнулись и не затупились. Новыми ножнами им послужат твои кишки, а также внутренности твоих приспешников, Корсуса и Корунда, и их сыновей, и Кориниуса, и всех злодеев, чьи корабли стоят в гаванях Колдунии, прежде чем тебе подчинится хотя бы розовый мох на утесах Демонланда. Но если ты захочешь, то можешь сначала испытать свою силу. Я, лорд Голдри Блажко, делаю тебе предложение: сойдемся один на один в поединке из трех раундов при дворе Красного Фолиота, который в этой ссоре не стоит ни на твоей стороне, ни на моей. Мы поклянемся страшной клятвой, что если я тебя одолею, демоны навсегда оставят тебя и Колдунию в покое, и ты забудешь о нас, и колдуны навсегда откажутся от наглых притязаний на Демонланд. А если ты, Горайс, одержишь победу, то насладишься своей славой и будешь вправе взять у нас оружием все, на что позаришься.

Так сказал Голдри Блажко, гордо выпрямившись во всем великолепии под звездным пологом и так грозно смотря на посла из Колдунии, что тот смутился и сдвинул колени. Голдри призвал писца, и послание Королю Горайсу было написано большими буквами на свитке пергамента, запечатано печатями лордов Демонланда и отдано послу.

Посол взял ответ и быстро направился к выходу, но в дверях, отдалившись от лордов Демонланда и оказавшись в кругу своей свиты, слегка собрался с духом, повернулся и сказал:

— Слишком необдуманно ты вознамерился получить согласие нашего Повелителя на поединок с тобой, о Голдри Блажко, это станет твоей погибелью. Как бы могуч ты ни был, он побеждал сильнейших. Драться он будет не ради забавы, а с целью лишить тебя жизни и добавить твои кости к костям девяносто девяти побежденных ранее.

После этого под грозными взглядами Голдри и других лордов и под крики гостей в зале, позорящие колдунов, посол поспешно вышел под небо, пробежал через двор, словно за ним гналась буря, и его схватят. Он боялся так, что запутался в собственном бархатном плаще, расшитом крабами и ползучими гадами, и плащ задрался выше колен. Раздался взрыв смеха и новые крики демонов:

— Видели? Уста у него лживые, а хвост настоящий! Ай да Горайс, прислал с посольством обезьяну!

С выкриками и неучтивыми возгласами толпа проводила посла от замка Гейлинг до самого причала. Там он взошел на борт крепкого дракара, и корабль на веслах доплыл до гавани Лукинг. Обогнув акваторию гавани, дракар поднял паруса и при попутном ветре поплыл на восток по глубокому морю в Колдунию.