Эстония. Кровавый след нацизма: 1941-1944 годы. Сборник архивных документов

Коллектив авторов

В сегодняшней Эстонии упорно распространяются утверждения, будто в годы Второй мировой войны эстонские солдаты на службе вермахта в карательных акциях не участвовали, к расстрелам мирного населения и к истреблению евреев отношения не имели. На этом настаивают не только эстонские комбатанты, не только юные неонацисты, невозбранно пропагандирующие лозунги, по меньшей мере удивительные для страны, принятой в состав Европейского союза, но и высшие официальные лица, включая бывшего президента Эстонии Арнольда Рюйтеля. Согласно официальной позиции эстонских политиков, эстонцы в немецких мундирах сражались за свободу Эстонии на территории своей страны только с советской властью и сделали все для того, чтобы «создать основу для продолжения сопротивления, приведшего к восстановлению независимости Эстонии через десятки лет». Ложь бывает и более рафинированной – это грубая ложь, которую опровергают документы, собранные в этой книге. Только документы, и они говорят сами, не нуждаясь в комментариях.

№ 9

Заключение заместителя прокурора Эстонской ССР по материалам расследования о массовом расстреле и сожжении заключенных в концлагере Клоога (уезд Харью)

12 октября 1944 г.

гор. Таллин

Зам. прокурора Эстонской ССР государственный советник юстиции 3-го класса УДРАС, рассмотрев материалы расследования, произведенного по поручению Государственной комиссии Эстонской ССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированной территории Эстонской ССР, о массовом расстреле и сожжении заключенных в концентрационном лагере Клоога в волости Кейла, уезде Харью,

НАШЕЛ:

После временной оккупации немецко-фашистскими войсками территории Эстонской ССР немецко-фашистские оккупационные власти покрыли захваченную ими территорию Эстонии густой сетью концентрационных лагерей, куда они заключали неугодное им гражданское население.

Согласно ежемесячному отчету главного врача лагерей оберштурмфюрера СС фон БОДМАНА, если на 1 октября 1943 г. было 10 лагерей, то на 1 февраля 1944 г. их было уже более 20. Все эти лагеря были предназначены для гражданского населения. В их число не входят лагеря для военнопленных.

С ростом количества лагерей ежемесячно резко возрастало и количество заключенных. Так, например, по данным тех же отчетов главного врача лагерей БОДМАНА, количественный рост заключенных по отдельным лагерям характеризуется следующей таблицей:

Учитывая, что Советская Эстония по своей территории и народонаселению является самой малой республикой среди других братских Прибалтийских советских республик (11 уездов), становится ясным, что немецко-фашистские оккупанты фактически превратили Эстонию в сплошной концентрационный лагерь (в среднем 2 лагеря на уезд), в котором содержались десятки тысяч ни в чем не повинных советских людей.

I. ЛАГЕРЬ КЛООГА

В 44 км южнее гор. Таллин, по пути к морскому порту Пальдийск, в волости Кеела, Харьюского уезда, вблизи железнодорожной станции расположено дачное местечко с названием Клоога-Аэдлин, что означает «Клоога сад-город». До немецко-фашистской оккупации Клоога-Аэдлин была любимым дачным местом для жителей гор. Таллин. В сентябре месяце 1943 г. немецкие оккупанты организовали в Клоога концентрационный рабочий лагерь так называемой организации «Тод». Вокруг лагеря немцы вырубили красивый и живописный сосновый бор, а сам лагерь обнесли колючей проволокой и караульными вышками для охраны. Охрану лагеря несли полицейские части. Перед входами в лагерь были вывешены доски с предупредительными надписями о том, что при приближении постороннего лица к лагерю часовой будет стрелять в него без предупреждения. Это же правило относилось и к заключенным внутри лагеря.

На 26 июня 1944 г в лагере Клоога содержались 2330 чел. арестованного гражданского населения. Среди арестованных были лица разных национальностей: евреи, поляки, литовцы, эстонцы, русские и др. По возрастному составу среди заключенных были 13-летние мальчики и девочки и 70-летние старики. Среди 2330 заключенных были представлены люди 47 профессий, как например: 33 врача, 9 инженеров, 2 агронома, 15 механиков, 6 бухгалтеров, 37 медицинских сестер, 11 аптекарей, 39 парикмахеров, 25 прачек, 147 столяров, 3 ткача, 651 швейник, 441 рабочий и много других профессий.

Однако немцы использовали заключенных в лагере не по их профессиям, а только на тяжелом физическом труде — на лесоразработках, каменоломнях, на бетонных работах, на погрузке тяжелых грузов, на строительстве зданий лагерей.

Работами заключенных руководили немцы-военнослужащие: надсмотрщики, шахтмайстеры и трупфюреры из организации «Тод». Названные должностные лица носили военную форму с особыми отличительными трафаретами на погонах и петлицах и красные повязки на рукаве со знаком свастики на белом фоне. Все эти должностные лица отличались особой грубостью и жестокостью. Они пользовались неограниченной властью над заключенными, подвергая их систематическим избиениям кулаками, ногами, палками и разными другими предметами.

Заключенные в лагере были сведены в положение бесправных рабов, их человеческое достоинство беспрерывно и всячески унижалось. Всем заключенным присвоены номера (на левой стороне груди и на правой стороне выше колена). По фамилии их не называли, а только по присвоенному каждому номеру.

В лагере было официально узаконено наказание заключенных нагайкой, изготовленной из бычьей жилы с пропущенной через нее стальной проволокой. Для наказания была изготовлена руками заключенных специальная скамейка. К ножкам этой скамейки стоя привязывался за ноги ремнями заключенный, который затем ложился животом на скамейку, обхватывая ее руками. Руки также привязывались под скамейкой. Один тодовец садился наказываемому на шею, а второй совершал экзекуцию. Во время порки заключенного заставляли громко подсчитывать удары.

Свидетель РАТНЕР, по профессии инженер, показал:

«В лагере действовала система различных наказаний — лишали пищи до 2 дней, наказывали от 25 до 75 ударов плетью, которая состояла из вытянутой жилы со стальной проволокой посередине, а также расстреливали. Расстреливали за самовольный уход из пределов лагеря. Наказывали по любому поводу: плохо ли работал, сели ли отдохнуть во время работы, и даже за то, что поздно снял шапку перед начальником лагеря. Шапку надо было снимать на определенном расстоянии. Я сам лично был наказан 25 ударами плетью за то, что якобы поздно собрал людей на работу. Делопроизводитель лагеря ШВАРЦЕ дал мне распоряжение собрать 40 чел. Я людей собрал, но ему показалось, что я сделал это несвоевременно. Он меня ударил кулаком два раза по лицу так, что выбил мне зуб, а на следующий день, кроме того, я был наказан 25 ударами. В лагере имелась специальная скамейка-козик для порки. Человек становился к концу этой скамейки, его привязывали ногами к ножкам скамейки, заставляли лечь на нее животом и обхватить скамейку руками, которые также привязывались. Один немец садился на голову, а другой бил, причем наказуемый должен был считать удары. Били плетью до крови. После порки наказанный должен был обязательно идти на работу. Во время наказания требовали, чтобы наказуемый кричал. Если кто не кричал, то его били до тех пор, пока не закричит. В лагере царил полный произвол. Нас били по малейшему поводу и без всяких поводов. Например, руководящий работой трупфюрер ШТЕЙНБЕРГЕР бил не только руками, но и палкой и любым куском железа. Он бил так, что некоторым ломал ребра и их приходилось помещать в больницу. Гаупттрупфюрер Курт ШТАХЕ травил нас собакой».

Свидетель ДУШАНСКИЙ показал:

«Шахтмайстер ЛАУБ из организации „Тод“ избивал людей палкой без всякой причины. Зимой 1944 г. ЛАУБ перебил палкой руку заключенному ПАВЛОВИЧУ без всякой причины».

Рабочий день в лагере формально хотя и был ограничен 12 часами, с 5 утра и до 6 вечера, однако фактически длился значительно больше и доходил до 16–18 часов в сутки. Заключенным давали непосильные нормы работы, невыполнимые в 12-часовой рабочий день.

Свидетель ТРИНАПОЛЬСКИЙ, студент-медик, показал:

«23 сентября 1943 г. немцы принудительно привезли меня в Эстонию и заключили в лагерь Клоога. Здесь я работал на болоте. Работа была тяжелая. Установленных норм в течение 12 часов я не мог выработать, и меня заставляли оставаться на работе до 10–11 часов вечера».

Питание в лагере было крайне плохое. Дневная норма пищи состояла из 350 г хлеба, который, как правило, полностью заключенные не получали, из 25 г испорченного маргарина, 1 л эрзац-кофе и 1 л супа с плавающими в нем крупинками. От такого питания заключенные истощались и опухали. Заключенные жили крайне скученно и в антисанитарных условиях.

В результате невыносимых условий жизни в лагере большие массы заключенных постоянно болели, и была высокая смертность, доходившая, по официальным немецким данным, до 10 % в месяц. Этого не отрицают и сами немцы. Главный врач концентрационного лагеря БОДМАН в своей докладной записке от 25 марта 1944 г., адресованной в Главное управление лагерей, пишет, что «состояние здоровья заключенных плохое. Количество умерших велико. Это обстоятельство обусловлено телесными повреждениями и неудовлетворительными гигиеническими условиями».

Конец ознакомительного фрагмента.