Ночные животные

Эшли Дьюал, 2023

Трое парней пытаются найти свое место в жизни. Они не похожи друг на друга, но их объединяет одно: каждому пришлось столкнуться с несправедливостью, которая диктует правила игры. Артур, Даниил и Константин решают сразиться с несправедливостью по-своему и открывают сайт, куда могут обратиться все, кто нуждается в помощи. Палач, судья и жертва. Так ли просто выносить приговор? И что делать, когда приговор выносят тебе?

Глава шестая

Ночные животные

Костя не скучал по прежней жизни. Единственное, что связывало его с трущобами и металлическими заборами, с лабиринтами веревок, на которых сушили одежду, и доверху забитыми мусорными баками, — мама. Ромал не забывал о прошлой жизни из-за нее.

Анна Ромал не поощряла выбора сына. Какое-то время она злилась вместе с родными и отказывалась общаться. Но вскоре Анна смирилась. Пусть он учится, пусть уезжает, она молилась только об одном: лишь бы Костя нашел свое счастье. Немного холодная, скупая на слова, но любящая, она всегда поддерживала Ромала.

«У каждого из нас своя клетка» — так она говорила. Каждый сам выбирает, из-за чего он будет страдать, с чем он будет мириться, за что будет бороться. Угодить всем нельзя. А расставить приоритеты можно. Главное — не ошибиться, потому что, в отличие от родителей, незнакомцев, друзей или любовников, сами себя мы редко прощаем.

— У нас недели через две будет выходной в пятницу, — сообщил Костя и сжал телефон в пальцах, — я хочу приехать. Ты не против?

— Приезжай, если считаешь нужным.

— У тебя голос уставший.

— Я недавно вернулась с работы. Сейчас придет отец.

— Ясно. — Ромал прислонился лбом к холодной плитке. На кухне готовили, в комнате отдыха болтали студенты. Косте пришлось пойти в душевую, чтобы поговорить с матерью без свидетелей. — Ты в порядке?

— К чему эти вопросы? — поинтересовалась Анна. — Если ты…

— Непривычно беспокоиться на расстоянии.

— Я не собираюсь повторять то, что уже говорила. Ты в университете, вот и заботься об учебе. Мэ шукар^[16]. Не нужно лишних слов.

— Причем тут лишние слова?

— Мэ кхранио^[17].

— Хорошо, отдыхай. Тебе точно ничего не нужно? Может, приехать раньше или…

— Сейчас придет отец, — с нажимом повторила Анна Ромал, и Костя замолчал. Он так глубоко втянул прохладный воздух, что легкие сжались. — Ты злишься, — вдруг сказала Анна. — Ты всегда злишься. Что бы ни случилось, это твоя защитная реакция.

— Нет у меня никакой защитной реакции.

— Не притворяйся, что все в порядке.

— Это я-то притворяюсь? — недовольно спросил парень. — Ты не отвечаешь на мои вопросы, переводишь тему и повторяешь, что все отлично. А я домой не могу приехать без предупреждения.

— Я говорю то, что должна.

— Ты должна говорить мне правду.

— Моя правда отличается от твоей.

— Дэвэл, мама! К чему этот концерт? Моя правда, твоя правда. Я должен знать, что с тобой, как ты, где ты, я должен знать, что этот ублюдок…

— Хватит!

— Дослушай меня.

— Мне незачем тебя слушать! — с явным акцентом воскликнула женщина. Он появлялся, когда она злилась. — У каждого из нас своя клетка. Я не спасаю тебя из твоей, а ты оставь меня в моей.

— Это нечестно.

— Мне пора.

— Мам, подожди…

Анна прекратила разговор, и Костя в очередной раз застыл с телефоном в руке, слыша на противоположном конце провода лишь длинные гудки. Как же его раздражали традиции и устои давно минувших дней! Он не понимал мать, не понимал отца. Не понимал тот мир, в котором жили его родственники. Может, поэтому он и сбежал? Он был запредельно далек от подчинения априори, от уважения без причины, от любви по разумению, он не понимал, как можно уважать лишь за факт существования; как можно терпеть, когда жжет от обиды и несправедливости; как можно задыхаться в клетке, но не бежать на волю. Откуда взялись эти порядки незаслуженного почтения, признания старших лишь за их годы и опыт, который не всегда применим здесь и сейчас, в наше время? Мир за забором гораздо страшнее, чем отец описывал в своих проклятиях. В нем трудно найти свое место и свое дело, почти невозможно обрести верных друзей, легко обзавестись завистниками и врагами. Мир за забором не определяет, как тебе жить, не рисует карту и не подсказывает, кем ты можешь стать. Так сложнее и рискованнее, но так правильнее. Место Константина определили еще до его рождения. Но почему? Кто дал им право распоряжаться мечтами и надеждами другого человека? Ромал ненавидел почти все, что касалось его семьи. И он не проживал ни дня, чтобы не пожалеть о своих мыслях. Как-никак идти против своей крови в его общине считалось истинным преступлением: не убийство, не воровство, а измена. А он изменил принципам с той самой минуты, как понял, что способен отвечать за поступки самостоятельно, и отказался жить уже кем-то прожитую жизнь.

Ромал вернулся в шестьсот вторую комнату. Даня лихо барабанил пальцами по клавиатуре ноутбука, а Артур, растянувшись на полу, ел пиццу.

— Откуда деньги? — удивился Костя, захлопнув за собой дверь. — Или ты выкрал еду у соседей, пока они прохлаждаются в коридоре? Ты же не потратил нашу тысячу…

— Это подарок, — жуя, заявил Селиверстов.

— И кто такой добрый?

— Скорее виноватый. Алина прислала. В коробке была записка.

Блондин кинул карточку Косте, и тот лениво усмехнулся, прочитав: «Примите дары. И больше не злите меня».

— Милая у тебя сестра.

— Само очарование! — рассмеялся Артур. — Иногда я удивляюсь, как мы с ней вообще родственниками заделались. Алина на самом деле добрая. Наверное, мы и вправду жутко ее выбесили. Ты быстро вернулся, — неожиданно подметил парень, — уже поговорил?

— Ага, — небрежно бросил Костя и сел на кровать.

— Все в порядке?

— Все путем. Что у нас с сайтом?

— Структурирование я закончил, — доложил Даниил, серьезно глядя на парней, — надо бы подумать над дизайном и названием. Есть идеи? Я вас не тороплю, просто описываю план действий. Необходимо придать сайту законченный вид.

— Визуальная составляющая — одна из самых важных, — кивнул Ромал. Он взял кусок пиццы, положил его на тарелку и поставил рядом с Даней. — Не проворонь!

— Спасибо.

— Сайт должен привлекать, удерживать внимание, понимаете? — Костя поднялся. — Любой, кто зайдет на нашу страницу, просто обязан почувствовать как минимум интерес. А что сейчас привлекает людей? Страшилки из реальной жизни. Жесть с улиц. Правда, не прикрытая цензурой.

— Знаешь, — перебил его Арт, — иногда ты меня пугаешь.

— Сайт должен пугать. Люди отчаялись, им нужна помощь. Но кому довериться?

— Может, создать раздел, где пострадавшие могут рассказывать о нашей помощи?

— Именно. Они должны общаться между собой. Иллюзия коллектива, что-то типа «Я не один такой» и прочее в этом духе. Надо… надо сделать так, чтобы они не боялись рассказывать о своих проблемах.

— И как же это сделать? — нахмурился Артур и скрестил на груди руки. — Вряд ли у кого-то хватит смелости первым поведать о своих неудачах.

— Верно, поэтому первых не будет. Мы напишем несколько вымышленных историй, чтобы создать видимость. Никто не пустится в откровения лишь бы кому и лишь бы где, если только…

–…это не сделал кто-то раньше.

— Психология, — развел руками Костя и присел на табурет. — Проще жить, когда кому-то так же плохо, как и нам. К тому же высказываться в закрытом пространстве интернета куда проще, чем в реальной жизни.

— Удивительно, что Маша и Юля лично обратились, — подметил Арт.

— Наверное, мир совсем их доконал.

— Доконал? — не понял Даня.

— Надоел, — пояснил Костя, и Волков вернулся к созданию сайта. — Нам нужно придумать, как распространить информацию. Мы ведь не будем подбегать к прохожим и предлагать им «свои услуги».

— Сделаем визитки, — предложил Артур. Он потрогал зеленые буквы на щеке и невинно пожал плечами, — быстро и эффективно.

— Сам будешь их раздавать?

— Отдадим Кате Морозовой. Она поболтать любит. Скажем, что сами больше уже не занимаемся подобным и подружкам ее помогать не станем. А вот эти ребята…

— Допустим, — согласился Ромал. — На какие шиши сделаем визитки?

— Думаешь, Алина отделается только пиццей?

— Она поможет?

— Я не хочу втягивать ее в эту канитель. Просто скажу, что знакомым нужна помощь. Она в школе искусств учится, и у нее есть знакомые в типографии. Она, кстати, нам и логотип классный может придумать.

— Так она художница, — сказал Костя. Почему-то кожа, на которой красовались гусарские усы, неприятно зачесалась. — Это многое объясняет.

— У нее зимой важный конкурс, она вся на нервах.

— Хочет стать Рембрандтом?

— Скорее Ван Гогом. У него цветы лучше выходили.

Ромал усмехнулся и лениво размял плечи. Ему до сих пор не верилось, что он общается с Артуром и согласился на помощь Дани… Выглядело это чертовски неправдоподобно. Словно он сошел с ума и видит наркоманский сон. Был ли смысл в их затее? На что они тратят свое время, стоило ли им ломать голову? Но, что самое странное, у Ромала не возникало сомнений, что надо попробовать. Сколько раз отец вышибал из него дух? Сколько раз Костя нуждался в помощи, но рядом никого не было? Это несправедливо. Люди выходят за рамки дозволенного, а никто не обратил на это внимания, даже не заметил. Разве это… не дико? Разве не страшно, когда отец бьет сына? Когда подростки находят жертву? Когда парень поднимает руку на девушку? Когда люди смеются над тем, кто не похож на них, когда выносят приговор из-за цвета кожи или унижают из-за прикуса, роста, акцента, одежды, денег, телефона, лица.

Ромал был изгоем, он плыл против течения. И он знал публику, с которой стремился найти общий язык. Иногда ему даже хотелось поговорить с кем-то о том, что он пережил.

И ему нужен был кто-то, кто выслушает.

— Напор и отпор.

— Что? — Костя встряхнул головой и уставился на Артура. — О чем ты?

— О названии. — Селиверстов провел рукой по кудрявым волосам. Он хмурился, будто у него мозги уже закипели от обилия информации. — Звучит довольно пафосно.

— Больше похоже на слоган.

— Мы еще и слоганы придумывать будем?

— Название должно соответствовать действительности, — вкрадчивым тоном сообщил Даня и повернулся к друзьям. — Оно должно разъяснять, чем мы занимаемся, иначе нас не поймут. Если нас не поймут, то не запомнят. Достаточно отталкиваться от вопросов, и мы непременно сойдемся на одном варианте. Например, что мы делаем?

— Помогаем людям.

— Однобокая версия.

— А есть второй бок?

— Разумеется. Одним людям мы помогаем, но другим приходится несладко.

— Да брось, — отмахнулся Арт, — Семенов получил пару затрещин. Невелика трагедия.

— Это ты так думаешь.

— Мы не собираемся просто так поучать людей, — вмешался Костя, взмахнув рукой. — Каждый получает по заслугам. Дожидаться праведного гнева или Судного дня — процесс долгий, так что приходится немного ускорять. Оля никогда не справилась бы с Семеновым, а мы справились. Вот и все. Он зарывался только потому, что считал себя сильнее.

— А мы еще сильнее, — ухмыльнулся Артур, — тут ничего не попишешь.

— Похоже на документальный фильм канала Animal Planet^[18], — пробубнил Даня.

— Еще бы! Выживает сильнейший.

— И вам не кажется, что это философия лесных зверей?

— Почему только лесных? — не понял Арт.

— Сомневаюсь, что у животных есть философия, — задумчиво добавил Ромал.

— Давайте перейдем к следующему вопросу, иначе я буду вынужден повысить на вас голос. — Даниил положил руки на колени. Его голубые глаза ярко светились, словно два огромных сапфира. — С какой целью мы помогаем людям?

— Чтобы… добиться справедливости? — предположил Селиверстов.

— Чтобы люди не думали, будто на них не найдется управы?

— Чтобы сделать мир лучше, — с надеждой выдохнул Даня. — Ваши ответы пугают, и я не против справедливости, но самосуд… Костя, разве мы имеем право выносить приговор?

— Приговор выносят те, кто просит о помощи.

— Тогда мы — орудие расправы.

— Зачем же копать так глубоко?

— Что копать?

— Ну не копать — утрировать. Я же не предлагаю расследовать убийства. Мы можем помогать тем, кого обидели. Вот и все. Разумеется, прежде чем идти на дело, мы должны выяснить, действительно ли человек совершил то, в чем его обвиняют.

— И как мы станем это делать?

— Следить. Искать. Сейчас в интернете можно узнать почти все о человеке. А если мы не уверены, пройдем мимо. Оставим до тех пор, пока не будем уверены.

— Среди дня разбираться не получится, — заметил Артур, потянувшись за очередным куском пиццы, — нужно выходить вечером.

— Ну да, ближе к ночи.

— А что насчет одежды? Нас ведь не должны узнать.

— Найдем что-то темное и носить будем только на вылазки. — Ромал задумчиво потер лоб и уставился в пустоту, прикидывая возможные варианты. — Я думаю, нам понадобятся маски. Светиться — не вариант. Нас быстро сдадут, и мы вылетим из института.

— Маски? — встревоженно переспросил Даня.

— А как ты хотел? — поинтересовался Селиверстов. — Нас действительно не должны узнать. Ты же понимаешь, что права сейчас качают все кому не лень. Мы и моргнуть не успеем, а уже выстроится очередь из тех, кто захочет отыграться, если…

–…если мы плохо сработаем, — вставил Костя. — Наша задача не просто наказать. Мы должны пресечь любые попытки повторения. В этом. Вся. Суть. Показать, что найдутся и посильнее, и позлее, и пострашнее. Да, мы выходим только ночью. Да, вы не видите наши лица. Но мы видим вас, и мы узнаем, когда вы переступите грань. Они должны бояться ее переступать после встречи с нами. Вот. В чем. Смысл. Они должны нас бояться. Страх — единственное, что укрощает этих ублюдков. Они другого языка не понимают. Страх и жестокость. Жестокость не наш почерк, но заставить бояться мы можем.

Ромал говорил, а Даня упрямо молчал. Артур почувствовал в груди неясное волнение. Эта затея неожиданно становилась все серьезнее и мрачнее. Арт понимал: Костя не шутит, им руководило что-то личное, он больше не сомневался, и оттого обстановка в комнате резко изменилась.

— Выходим только вечером и наводим ужас, — нерешительно пробормотал Даниил и в растерянности уставился на друзей, — знаете, мы как…

— Кто? — Артуру внезапно безумно захотелось на воздух. — Как кто?

— Как летучие мыши, совы или койоты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

16

Мэ шукар — Я в порядке (цыг.).

17

Мэ кхранио — Я устала (цыг.).

18

Animal Planet (неоф. рус.: «Планета животных») — дочерний телеканал американского Discovery Channel, где транслируются фильмы, показывающие животных в их среде обитания. Девиз канала: «Нашу планету населяет более двух миллионов живых видов. Вы — один из них».