Очень важные люди. Статус и красота в мире элитных вечеринок

Эшли Мирс, 2020

Дни рождения за миллионы долларов, яхты на Французской Ривьере и бутылки шампанского за 40 000 долларов. В сегодняшнем новом позолоченном веке показательное потребление доведено до новых крайностей. Чтобы разобраться с этим феноменом, социолог и бывшая фотомодель Эшли Мирс глубоко погружается в закрытую для большинства людей вселенную гиперпотребления, чтобы показать, как красивые, амбициозные и молодые девушки попадают в этот мир роскоши лишь для того, чтобы стать еще одним украшением в окружении сверхбогатых мужчин. «Очень важные люди» – это история о крайнем гендерном неравенстве в мире соблазнов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

2. День

Вторник, 14:00, Нью-Йорк

Так как от дневной работы промоутера сильно зависело то, как пройдет его вечер, в течение всего дня они занимались своими связями и контактами.

— Без дня не будет ночи, — как-то сказал мне один знакомый промоутер, который позже стал владельцем клуба.

Обычно в хорошую солнечную погоду Сампсон парковал свой черный джип на углу Спринг-стрит и Бродвея, в районе Сохо на Нижнем Манхэттене. Здесь располагались два знаменитых модельных агентства, а неподалеку находилось множество модных студий и площадок для кастингов. Был прекрасный теплый пятничный день — идеальный для поиска девушек. Сампсон приезжал сюда искать новых моделей в те дни, когда он не обедал с ними и не водил их на кастинги.

— Вот то, чем я занимаюсь, — сказал он, сидя в машине и внимательно разглядывая прохожих на улице сквозь лобовое стекло.

Обычно Сампсон просыпался в районе десяти часов утра, затем шел в спортивный зал. Он старался следить за своей фигурой, так как осенью он надеялся немного подработать моделью. Сампсон был мужчиной кавказской внешности, с ростом сто восемьдесят сантиметров. У него были полные губы, кошачий разрез глаз и достаточно симпатичное и молодое для двадцати семи лет лицо, так что он спокойно мог рассчитывать на работу моделью. К тому же его внешность помогала ему привлекать девушек.

Мы сидели, болтали, и тут Сампсон, заметив молодую белую девушку, которая прошла мимо нас, прервался на середине предложения:

— Стой, я ее знаю, сейчас вернусь, я только поздороваюсь. — И до того, как я успела что-то ему ответить, он уже выскочил из машины. Они немного поболтали, и он, улыбаясь, вернулся назад: — Все прошло хорошо. Я спросил, чем она занимается сегодня, и она согласилась прийти вечером в клуб.

Облокотившись на свой джип и закурив сигарету, Сампсон продолжил сканировать глазами улицу. Он полагал, что мужчины вроде него часто подходили к красивым девушкам на улице. Иногда девушки отвечали грубо, и он мог услышать что-то вроде: «Я не общаюсь с промоутерами». Напротив, на скамейке около кафе Спринг-стрит, вместе с компанией начинающих промоутеров расположился Омар, один из конкурентов Сампсона. Иногда Сампсон и Омар интересовались одной и той же девушкой. Кто подойдет к девушке, в таких ситуациях решалось игрой в «камень, ножницы, бумага».

Сампсон же предпочитал скамейке машину, к тому же температура на улице не всегда была комфортной, да и дождь мог пойти. Еще он никогда не глушил двигатель, чтобы кондиционер работал на полную. А когда ему становилось скучно, он просто отдыхал внутри и смотрел на айпаде сериалы на Netflix.

Мимо прошла привлекательная девушка, и он, быстро затушив сигарету, проследовал за ней. Вообще, он часто оставлял машину с открытой дверью и заведенным мотором, но не беспокоился по этому поводу, так как вокруг было множество полицейских, о чем он знал, потому что часто получал штрафы за парковку в этом районе.

Он догнал девушку, они поболтали минут пять, она дала ему свой номер, и на прощание они поцеловались в щеку.

— Эта девчонка была ничего, — сказал он, вернувшись. — Она старше, чем хотелось бы, но я точно могу сказать, что если она распустит волосы, то будет выглядеть отлично… Секундочку, — перебив самого себя, сказал он, заметив другую девушку, которая быстрым шагом шла по Бродвею; ее волосы играли на ветру и переливались. Он догнал ее, но она даже не замедлила шаг, просто отвечала ему что-то на ходу, пока он пытался успеть за ней. Так продолжалось почти целый квартал, пока он не сдался.

— Ну, как прошло? — спросила я, когда он вернулся к машине.

— Отстойно, — улыбаясь, ответил он.

На самом деле у Сампсона всегда хорошо получалось цеплять девушек. Если можно так сказать, это было его призванием. Раньше он работал продавцом мобильных телефонов и после рабочего дня выходил на Тридцать четвертую улицу попрактиковаться.

— Я не шучу и не прикалываюсь. Я выходил после работы и такой, ну короче, мне скучно, мне нужна новая задница. То есть я цеплял девчонок еще до того, как это стало моей работой. Я всегда чувствовал себя очень комфортно. Как будто знакомиться с девушками — моя суперспособность. Мне это невероятно нравится. Так что я делаю свою работу не потому, что мне нужно ее делать, а потому, что я делаю то, что люблю.

Сампсон вырос в Квинсе, в семье из рабочего класса. Его отчислили из колледжа, и он устроился в компанию, которая продавала мобильные телефоны. Как-то в метро он случайно познакомился с красивой женщиной, которая пригласила его в клуб. Он вежливо отказался, объяснив это тем, что у него не было денег, но она настаивала:

— Да нет, это же бесплатно.

— Как это — бесплатно? — спросил он.

— Ну вот так, — сказала она. — Приходи на ужин, все тебе объясню.

— Но у меня нет денег на ужин, — возразил он.

— Да это тоже бесплатно! — ответила она.

Женщина оказалась моделью, с хорошими связями среди промоутеров, которым она представила Сампсона. Они приняли его за модель и предложили ему подрабатывать начинающим промоутером за пятьдесят долларов за ночь. В его обязанности входило помогать промоутерам находить девушек для тусовок. Такую работу, кстати, очень часто предлагают мужчинам-моделям, потому что они считаются классной приманкой для женщин. Мужчины, у которых есть связи с красивыми девушками, легко находят себе работу в VIP-клубах.

После той ночи Сампсон начал просматривать модные сайты и профили разнообразных промоутеров и девушек в Facebook^[32], чтобы понять, как надо правильно выглядеть. Лично ему нравились латиноамериканские девушки, про которых он говорил: «Ну знаешь, такие девушки с формами, но не толстые, но крупнее моделей. И чтобы они были яркие и более общительные». Модели его особо не интересовали, поэтому всю первую неделю он провел на просторах Интернета, тренируя свою насмотренность. На момент нашего знакомства Сампсон был в бизнесе уже два года. Он был женат на бывшей модели, которой изменял с кучей других моделей (что вскоре привело к их разводу).

За сорок минут, которые мы провели в районе Сохо, Сампсон поговорил с десятью девушками. Примерно половина этих бесед прошла успешно, и он обещал девушкам чуть позже скинуть всю информацию о предстоящей вечеринке. В 15:00 он спохватился:

— Воу, мне же уже пора сделать рассылку.

Так от знакомства с девушками он перешел к следующему этапу своей работы: заполнению столика на вечер.

Тактика Дре

В то время как Сампсон каждый рабочий день наслаждался кондиционером в своей машине, Дре гулял по улицам, но цель его прогулок была точно такая же: поиск девушек для вечерней тусовки, вот только подход у него был совсем другой. Он прекрасно знал все кастинги Сохо, где можно встретить девушек. Вообще, посещение кастингов для промоутера было плевым делом. Приходишь с девушкой, сидишь в лобби или ждешь ее на улице. При этом ты еще можешь общаться с другими моделями, которые тоже пришли на кастинг, а значит, можно раздобыть несколько телефонов. Вот только Дре уже было под сорок, и он просто не мог представить себя или другого сорокалетнего мужчину, околачивающегося возле агентств. Так что его стратегия была иной, он внимательно следил за людьми вокруг. Именно поэтому он так любил длительные вдумчивые прогулки по городу. Благодаря им, знакомясь с правильными людьми, он увеличивал сеть своих контактов.

Когда Дре заходил в Сохо, он гулял только по многолюдным улицам вроде Спринг-стрит, Принс-стрит и Бродвей, даже если можно было пройти более коротким путем. Просто на этих улочках легко можно было встретить любителей шопинга и модников, работающих неподалеку в какой-нибудь креативной индустрии. Все это сильно увеличивало его шансы столкнуться с кем-то из знакомых: модель, владелец клуба или ресторана, его сотрудники, владельцы магазинов, знаменитые артисты (кстати, один такой знакомый как-то пригласил нас к себе в студию и подарил свою работу). А вот домой, в свои элитные апарты в районе Tribeca, Дре всегда старался возвращаться другим путем. Так что он постоянно был в поисках чего-то нового.

— Будучи промоутером, ты должен всегда искать новую информацию, — говорил он.

Дре был достаточно публичной персоной. Иногда его приветствовали знакомые водители проезжающих мимо или припаркованных недалеко машин. Людей вроде Дре урбанист-теоретик Джейн Джекобс, изучавшая городскую культуру, описывала как «людей, которым для выполнения своей работы не особо нужны таланты или знания. Их главная черта — публичность, поэтому они общаются с огромным количеством людей»^[33]. Выходя на улицу, Дре, в отличие от обычных прохожих, постоянно искал общения с людьми.

Обедая в Сохо в своем любимом модном кафе с огромной террасой — Café Mafa, он всегда занимал угловой столик так, чтобы сидеть лицом к прохожим. Даже когда мы обедали вместе, он все равно постоянно смотрел на улицу, чтобы в случае необходимости завести с кем-то из прохожих беседу. Достаточно часто он резко прерывал наш разговор, чтобы подмигнуть кому-то, улыбнуться или поприветствовать, подняв вверх два больших пальца. Его знакомый подходил к нашему столику, и они немного болтали. Дре умел вести легкую, непринужденную беседу, шутя и часто перескакивая с французского на английский и испанский.

— Мы ходим сюда, — сказал как-то Дре про Café Mafa, — потому что вся движуха здесь. Здесь мы можем увидеться с нужными людьми и обменяться информацией.

Однажды во время обеда он обратился к девушке за соседним столиком:

— Вы заметили, как светит солнце, а ведь это потому, что вы тут. — Повернувшись ко мне, он продолжил: — Я умею говорить с девушками. Поэтому я им нравлюсь. Я поднимаю им настроение и говорю с ними искренне.

Заметив за соседним столиком молодую и очень худую модель, Дре указал на нее:

— Вот именно таких девушек мы и ищем. Это именно та девушка, которая нам нужна.

— Но почему? — спросила я. — Ведь не всем мужчинам понравится такая девушка.

— Согласен, она слишком худая, — ответил Дре. — Я тоже предпочитаю женщин с формами. Но модели для большинства — это мечта. Они представительницы элиты, тенденций, мира высокой моды и индустрии красоты. Они мечта. Так что лично меня она не привлекает, но она моя цель. И если я увижу ее на улице, я остановлюсь поболтать. Нам нужны именно такие девушки.

Многие промоутеры существовали в индустрии независимо от своих предпочтений в женской красоте, по крайней мере, так было в начале карьеры. Темнокожий промоутер по имени Джо, которому был тридцать один год, просто не поверил своим глазам, когда впервые увидел моделей:

— Я такой, это че, модель? Вы прикалываетесь. Знаешь, некоторые девушки в мире моды выглядят очень странно, они очень тощие. Совсем не в моем вкусе. — Спустя пять лет работы в мире VIP-тусовок Джо вдруг осознал, что его взгляд на мир и красоту поменялся: — Мое мнение изменилось. Теперь, когда я вижу суперхудую модель, я думаю, что она нормальная. А когда вижу нормальную девушку, я думаю, что она жирная.

Один владелец клуба в Нью-Йорке как-то сказал мне, что не считает моделей красивыми. По его мнению, у них странная внешность, но они выделяются в клубе, просто потому что они ростом почти два метра. Так что вкусы промоутеров на девушек могут отличаться от стандартов VIP-мира, но их профессия требует реструктуризации вкусов по четырем основным параметрам: высота, худоба, молодость и привлекательность. Именно этот взгляд на красоту придает статусность VIP-заведениям, вытесняя и принижая другие стандарты.

Дре объяснял мне, что он с самого начала был нацелен исключительно на топ-моделей (он бегло перечислил парочку имен), именно поэтому он построил себе репутацию промоутера, с которым тусуются лучшие девушки. Так, одна известная модель Victoria’s Secret несколько раз приходила навестить его в Клуб Х.

— Представляешь, никто не мог поверить своим глазам, когда она вошла и поздоровалась со мной.

Ее появление в клубе привлекло к Дре внимание других моделей и топовых клиентов. Топовые модели — это все, что было нужно Дре, чтобы нужные люди обратили на него внимание.

Легко объяснить, что притягивало женщин в Дре. Рост сто восемьдесят сантиметров, подтянутый, стильный и красивый, какое-то непродолжительное время он даже сам работал моделью. Лет десять назад он носил дреды, эпизодически он собирал их наверх, так что в толпе он сильно выделялся. С возрастом и определенным положением его внешний вид стал более официальным. Сегодня его волосы были коротко пострижены, а в одежде он отдавал предпочтение дизайнерским джинсам, блейзеру или кожаному пиджаку, преимущественно в черных, белых или серых цветах.

Дре говорит, что у него всегда был талант знакомиться с красивыми девушками. В сущности, именно благодаря своему таланту он и узнал, что существует такая профессия, как промоутер. Еще подростком он постоянно тусовался в клубах во Франции, всегда в компании красоток. Когда ему было пятнадцать, владелец одного клуба пригласил его поработать промоутером. В конце вечера ему заплатили пару сотен баксов, которые он спрятал под матрасом, потому что боялся, что их найдет мать и решит, что он торгует наркотиками.

Дре вырос в пригороде Парижа в семье среднего класса, которая переехала во Францию из Северной Африки. Его отец был дипломатом, а мать домохозяйкой, так что он с детства стремился к лучшей жизни. После школы он поступил на юридический факультет, но проучился там недолго, бросив его, чтобы воплотить в жизнь свои музыкальные амбиции. Так что в 1990 году Дре вместе с братом переехал в Майами, чтобы стать частью бой-бэнда.

Майами в 90-х — это почти как золотая лихорадка на Аляске, только балом тут правили модели, вечеринки и активно развивающаяся элитная недвижимость, которые чуть позже сформировали нынешний гламурный район South Beach. Пока их группа пыталась добиться успеха, Дре подрабатывал официантом и моделью. Именно там его и приметил один успешный промоутер в Майами. Он пригласил его в клуб, и Дре пришел. На той вечеринке была куча моделей, и именно там он обзавелся важными для его будущей работы связями. В 1999 году он вместе со своей девушкой переехал в Нью-Йорк, однако они быстро расстались, в итоге почти год Дре был бездомным. Спать ему приходилось либо на диване у кого-то из друзей, либо в кровати у девушки, которую он подцепил накануне. Дополнительный доход к тогда еще нерегулярной работе промоутером ему приносили уроки французского и уборка апартаментов. Спустя год один его знакомый из Майами предложил ему комнату в доме своей мамы, в Гарлеме. Очень скоро Дре с еще четырьмя парнями создал команду, которая делала самые крутые вечеринки в самых эксклюзивных клубах города, и поэтому они быстро стали знаменитыми. Ну а произошло все это как раз на рассвете появления культуры бутылок в клубах. Так что нишей Дре в ночном бизнесе стали девушки высшего сорта, и специализировался он на том, что приводил моделей на мужские вечеринки.

Дре, как и подавляющее большинство промоутеров, попал в бизнес случайно. Все они рассказывают удивительно похожие истории: из тридцати девяти человек, у которых я взяла интервью, только один стал промоутером по собственной инициативе^[34].

Обычно работа находила их сама. И нетрудно догадаться почему. Они были привлекательными, харизматичными, стильными и настойчивыми мужчинами.

Сегодня, прогуливаясь по улочкам Сохо, Дре хотел, чтобы люди замечали его и думали: «О, это же Дре. Дре — это красивые девушки, доступ в эксклюзивные места и хорошие связи». Чтобы иметь хорошие отношения с очень важными людьми высшего сорта, Дре многое инвестировал в долгосрочность этих отношений. Он был знаком с некоторым звездами, в основном музыкантами и актерами, и он хорошо помнил, какой девушке кто нравился. Он объединял за своим столиком правильных девушек с правильными мужчинами; у него даже был специальный список мужских предпочтений, который позволял ему не забывать важные детали; нечто подобное он делал, когда учился на юридическом. За его столиком я постоянно общалась с незнакомцами, а он будто бы питался энергией от всех, кто болтал, шутил и отдыхал с ним в клубе этим вечером.

— Эш, иногда я думаю о том, откуда я родом и где я сейчас, со временем я стану миллионером. Моя история — это ведь настоящая американская мечта, — говорил он.

Случайные знакомства

Всего в паре кварталов от Café Mafa каждую неделю, когда на улице была хорошая погода, тусовались двадцатиоднолетний Тревор и двадцатидевятилетний Малкольм. Эти два темнокожих промоутера иногда работали в команде с Сампсоном и Сантосом. Тревор был в бизнесе всего год, а Малкольм уже восемь лет, поэтому он обучал Тревора, как правильно знакомиться с правильными девушками. Рост Малкольма был сто девяносто один сантиметр, он вырос в Бруклине, в районе Флэтбуш (не самое престижное в мире место). Зато он поднялся до высот, которые и не снились его школьным друзьям.

— Я исключение, — рассказывал он о тех, с кем вырос, — девяносто пять процентов из них, а если быть более точным — то все девяносто восемь процентов, ни разу в жизни не путешествовали по Европе, в отличие от меня.

Становление Малкольма как промоутера началось, когда один его друг в спортзале пригласил его на тусовку, а заметив, какой Малкольм общительный, предложил ему попробовать поработать начинающим промоутером. Кстати, среди промоутеров это была стандартная практика: на первых порах им платили либо по пятьдесят долларов за девушку, либо просто сто-двести долларов за вечер. Малкольм окончил Нью-Йоркский университет со специализацией в бизнес-маркетинге и работал в фирме, которая занималась связями с общественностью. Для того чтобы совмещать работу в ночных клубах с основной, ему пришлось перейти на неполную занятость. В итоге он полностью перешел на сторону ночной жизни. На момент нашего знакомства он уже работал в клубах и на частных клиентских вечеринках в Сен-Тропе и на Ибице. А о том, насколько приличные у него доходы, красноречиво говорили его аксессуары — ремень от Versace и парфюм от Dolce&Gabbana с цитрусовыми нотами.

— Эй, они, между прочим, стоят сотню баксов! — проворчал он, когда я попыталась им подушиться.

Малкольм был крупным темнокожим мужчиной, поэтому ему нравилось, когда его окружали девушки, так в белом мире VIP-элиты он казался менее опасным. Цеплять девчонок он начал еще в старшей школе, по дороге из Бруклина на Манхэттен, когда ехал со своими друзьями на метро. Тогда это было для них просто игрой.

— Мы говорили друг другу: «Ты обязательно должен заговорить вон с той девушкой». Представь что тебе четырнадцать или пятнадцать лет. Представь, каково это — подойти и заговорить с незнакомой девушкой. Это же унизительно… ты просто какой-то незнакомец… а эта длинная дорога на другой конец вагона, ох… И как начать разговор? Понимаешь! Зато я благодарен этой игре за свою сегодняшнюю уверенность. Я научился разговаривать с незнакомцами и прорываться сквозь любую женскую защиту. И научился делать это я очень рано.

Сегодня, подходя к незнакомой девушке, Малкольм начинает разговор с шутки. Иногда ему приходится придумывать что-то необычное.

— Например, я могу подобрать с пола листок бумаги и сказать: «Эй, девушка, вы что-то обронили». Она, естественно, ответит что-то вроде: «Вы уверены?» А я скажу: «Да нет, просто я хотел привлечь ваше внимание, подумал, что это может сработать». — Некоторые девушки считают это довольно милым, особенно когда видят его улыбку и ямочки на щеках. — Но, — признается Малкольм, — у некоторых это вызывает отвращение. В любом случае — это определенный риск.

Район Сохо, благодаря огромному количеству расположенных здесь модельных студий и агентств, был идеальной локацией для Малкольма, который пытался научить Тревора подкатывать к моделям. Иногда они прогуливались по определенным улочкам вроде той, где продают замороженный йогурт.

— Модели обожают магазинчик Pink Berry, они постоянно там тусуются, — комментировал Малкольм.

Во время их обучения Малкольм указывал на девушек и объяснял Тревору, как отличать моделей от хороших гражданских. Мимо прошла красивая блондинка, что он чуть не свернул голову.

— Она горячая, — отметил он, и мы продолжили прогулку, — она не модель, но очень хороша, я бы сто процентов ее зацепил. Таких девушек мы называем «хорошая гражданская» — они выглядят как модели, но слегка до них недотягивают. Ну, например, она худая, но недостаточно худая для модели или у нее рост не сто восемьдесят сантиметров, а сто семьдесят пять. То есть она просто симпатичная девушка, про которую в клубе скажут: «У, да она красотка».

— И ты можешь определить разницу? — спросила я.

— Ой, да все могут определить разницу. Ну посмотри на эту и вот на эту, — сказал он, показывая на двух девушек, которые стояли около модного ресторана Balthazar на улице Спринг-стрит. — Сразу же понятно, кто модель, а кто нет.

Пришлось признать, что он был прав. Одна девушка, точно модель, была немного стройнее, немного выше. Она держалась так, что привлекала к себе немного больше внимания, чем ее подруга.

— Понимаешь, некоторые девушки очень красивы, ну, для улицы, а некоторые девушки — модели, — завершил свою мысль Малкольм.

Тревору никак не удавалось эту разницу уловить, поэтому он постоянно получал выговоры от Сампсона.

— Он приводит девчонок с сиськами и жопой, я понимаю, они ему нравятся. Но я каждый раз ему объясняю, что это не то, что нужно, и не то, чего от нас хотят. Никаких сисек и жоп, просто высокая и худая девушка.

Мимо нас прошла красивая девушка.

— Посмотри туда, — говорит Тревор Малкольму, — она точно модель. — На девушке были высокие каблуки и тщательно продуманный стильный наряд.

— Нет, она не модель! Модель бы в жизни так не оделась, — отвечает Малкольм.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на туфли. Она точно не модель — это буквально кричат ее туфли. Она не работает моделью, она просто стильно одета. Она не модель, потому что модели в течение дня стильно не одеваются… Носить весь день туфли на высоком каблуке. Зачем?! Им же надо по кастингам бегать.

Тем временем мы продолжаем гулять по Сохо и играть в эту забавную угадайку, ища различия между моделями и «хорошими гражданскими». Мы стараемся помочь Тревору натренировать его насмотренность.

Знакомиться с девушками у него получалось хорошо, но для этого ему сначала надо было понять, подходят они или нет. Тревор был милым, Малкольм считал его приятным парнем. Собственно говоря, работу он нашел именно благодаря этим качествам. Раньше он работал на первом этаже в Abercrombie&Fitch в районе Мидтаун. Его коллега как-то попросил Тревора помочь с промоутерской работой для одного клуба, Тревор пояснил:

— Он видел, что я был приятным и привлекательным и людям было комфортно общаться со мной. Так что быть симпатичным и милым очень полезно.

К тому же работа в таком магазине, как Abercrombie, гарантировала постоянное наличие красивых девушек. Они приходили туда покупать одежду, а Тревор приглашал их на тусовку.

Но почему же женщины принимают такие приглашения от незнакомцев?

Некоторые легко соглашаются, потому что прекрасно разбираются в этом мире. Например, девятнадцатилетняя Катерина. В модельном бизнесе она была «новым лицом» — красивая платиновая блондинка. Когда ей было восемнадцать лет, промоутер впервые позвал ее на вечеринку. И уже тогда она прекрасно понимала, о чем идет речь. Когда после окончания школы в Орегоне она только приехала в Нью-Йорк работать моделью, она наслушалась историй о тусовках и о клубах от своих соседок по комнате. Но она хотела получить в городе определенный статус, поэтому вместо клубов решила сконцентрироваться на карьере. К тому же Катерина не очень любила тусоваться. Но однажды на том самом углу, где Сампсон парковал свою машину, к ней подошел промоутер и сделал ей интересное предложение, которое Катерине показалось весьма интригующим.

Незнакомец поймал ее по дороге в салон красоты. Он был очень мил и предложил поболтать, но она спешила на стрижку, так что ей пришлось отшить его. Через три часа она выходила из салона с новой прической. Незнакомец все еще ждал ее на улице. Он снова подошел и сказал: «В общем, мы с друзьями закатываем офигенные вечеринки, бранчи, походы в кино и так далее… а еще мы ездим тусоваться в Хэмптонс. У нас очень классные друзья. Так что, если ты как-нибудь захочешь с нами потусить, знай, мы просто компания хороших ребят».

Катерина поняла, что он один из промоутеров, о которых она так много слышала, но номер его она все же взяла. Через пару недель у нее было настроение сходить потусоваться, и в одном из клубов она встретила этого парня, так она и стала одной из девушек его группы «очень классных ребят». В течение года она познакомилась с огромным количеством моделей и промоутеров, включая команду Ванны и Пабло, с которыми в итоге она тусовалась пять ночей в неделю, являясь частью группы «самых замечательных друзей». Кстати, новые знакомства помогли ей в работе моделью.

Причины других девушек изначально были совершенно другими. Их выбор был сформирован тем фактом, что они хоть и проживали в городе в непосредственной близости от властных и богатых, но на деле были лишь слегка в курсе масштабов их величия. Возьмем, к примеру, Лейлу двадцати шести лет родом из Парижа. Впервые она приехала в Нью-Йорк на стажировку в одну французскую компанию, занимающуюся модой. Как только приехала в город, Лейла пошла прогуляться и зарядиться энергетикой Нью-Йорка. На Манхэттене она особо не ориентировалась, но много слышала про Пятую авеню, так что она пошла туда и зашла в магазин Abercrombie. Ну а там ее встретил Тревор.

— Он был очень самоуверен, — вспоминает Лейла, — говорил со мной в своем фирменном стиле, ну знаешь типа: «Привет, красотка, ты откуда? Добро пожаловать в Нью-Йорк». — Тревор сказал, что организовывает крутые вечеринки в Нью-Йорке и приглашает ее присоединиться. — Они знают, как разговаривать с женщиной, — добавила Лейла.

Впервые она пришла на тусовку в своем стандартном парижском луке: джинсы и футболка. Охраннику на входе одного из клубов района Метпекинг она сказала, что ее пригласил Тревор, и вот она уже сидит за его столиком. Она была поражена. Девушки вокруг были такими сексуальными, нарядными и высокими на своих шпильках. Лейла вспоминает:

— Я действительно была в шоке от окружающей меня красоты.

Так что следующие полгода она постоянно тусовалась в компании Тревора, Малкольма и Сантоса. Ну и напомню, в городе она была новенькой, так что, по ее словам, это был прекрасный способ завести нужные знакомства. Среди девушек и промоутеров в клубе она нашла множество друзей и считала их невероятными и очень милыми ребятами.

А еще на момент их встречи с Тревором она была одинока, и ей было любопытно, может ли она кому-то понравиться. В мире VIP-тусовок Лейла быстро нашла положительный ответ на свой вопрос. Она получала настоящее удовольствие от изысканных развлечений, которые стали ей доступны, вроде утренних вечеринок с миллионерами где-нибудь в Хэмптонсе. Этот опыт она не променяла бы ни на что.

Лейла была просто идеальным вариантом для Тревора. Новенькая в городе, без друзей, которая никогда не сталкивалась с критикой промоутеров и их мира. Так что пока большинство красоток шарахались от промоутеров и их уличных подкатов, девушки вроде Лейлы были приятно удивлены тем фактом, что существует такой мир с эксклюзивными вечеринками и что попасть туда можно совершенно бесплатно.

Реба — еще одна девушка, которая была рада быть частью мира первоклассных тусовок. Впервые промоутеры приметили ее в паре кварталов от Сохо, около станции метро Astor Place Subway, когда она ехала на занятия в университет.

— Какой-то парень подошел ко мне и сказал, что сегодня будет крутая вечеринка, потом он спросил, не хочу ли я присоединиться. Я не так давно приехала в Нью-Йорк, и у меня особо не было друзей, так что я согласилась. Поначалу это предложение меня насторожило, но потом я проверила клуб и поняла, что вечеринка настоящая.

Реба принадлежала к категории «хороших гражданских». Ее рост был сто семьдесят восемь сантиметров, с привлекательными формами, в отличие от моделей, с «задницей», как она сама говорила, а еще у нее было поразительно красивое лицо. Она любила танцевать, особенно под хип-хоп музыку. Но для прохода в клубы ей не хватало знаний и денег, так что промоутеры были для нее привлекательной возможностью. В тот вечер, в одном из клубов района Метпекинг, Реба пережила «горячую ночь», конечно, она имела в виду классную тусовку. Ей казалось, что за два часа, что она провела в клубе, с ней обменялись телефонами все промоутеры Нью-Йорка. А ведь ей было всего девятнадцать лет.

Так начался путь Ребы в мире ночной жизни. Живя на одну студенческую стипендию, она могла позволить себе крутые бесплатные вечеринки, которые включали в себя ужины и такси. Но самым приятным было то, что она стала частью эксклюзивного клуба, который невероятно сильно отличался от ее привычной жизни.

— И мне было так весело, — поделилась она со мной, когда ей было уже двадцать восемь лет. — Я приехала из маленького городка из Северной Каролины, там не существовало ночной жизни. Так что встреча со всеми этими людьми казалась мне волшебной.

Каждый раз, знакомясь с девушкой, промоутеры надеятся, что встретят кого-то, для кого бесплатные элитные развлечения и новые знакомства будут привлекательной возможностью, кого-то вроде Катерины, Лейлы или Ребы. Но, как сказал Малкольм, знакомство с девушкой всегда было риском, и далеко не все девушки одинаково радостно реагировали на их предложения.

Прогуливаясь днем по Сохо, Тревор прошел мимо кафе, где он и Малкольм приметили трех моделей — девушки пили кофе за столиком в кафе. Немного поразмыслив, Тревор решил подойти к ним. Малкольм посоветовал ему начинать с какой-нибудь крутой и завлекающей фразы:

— Твоя первая фраза, твое вступление — невероятно важны, потому что они сразу поймут, что ты промоутер. Тебе надо это преодолеть и сделать так, чтобы им было комфортно. Например, можно рассмешить их.

Тревор зашел в кафе, подошел к столику, где сидели девушки, и, перебив их беседу, сказал:

— Извините, привет. Я Тревор. Это… эм, — он запнулся, вспоминая мое имя, — это Эшли. Как у вас дела, девчонки?

Девушки поздоровались, но без особого энтузиазма. Тогда Тревор спросил, откуда они.

— Из Лондона.

— А что вы делаете здесь? — продолжил Тревор.

После небольшой неловкой паузы одна из девушек ответила, что они модели, а сюда приехали по работе. Тревор перешел в наступление:

— Слушайте, я тоже в городе недавно, и она недавно. А я всегда ищу друзей, с которыми можно тусоваться. А вы надолго в городе?

— На один месяц. — Было совершенно очевидно, что им этот разговор неинтересен.

— Хм, один месяц, а вам нравится боулинг? Можно пойти сыграть в боулинг. А кино? Вам нравится ходить в кино?

— Э-э-э, ну да, — ответили девушки.

— Круто, я еще люблю на вечеринки ходить в клубы и все такое, можно взять ваши телефоны?

Получив два невнятных отказа в стиле: «Прости, я не помню свой американский номер», Тревор в итоге записал всего один номер.

Вернувшись в машину, мы пересказали разговор Малкольму, который от души поржал. Тревор согласился:

— Ну да, не мой лучший день… — И громко вздохнул.

Я спросила, неужели он правда пригласил бы девушек в боулинг.

— Ну да, — ответил он, — это ведь так и работает. Надо налаживать отношения.

Промоутеры ежедневно подходили знакомиться к десяткам девушек, но только единицы в итоге приходили на их вечеринки. Прогулки по улицам города были лишь одним из способов, которые они использовали, чтобы искать девушек. Например, многие промоутеры находили подходы к девушкам благодаря модной индустрии.

Настоящие мужчины

В любой день недели в Сохо можно было встретить Тиболта, Фелипе и Николаса, каждого на достаточно большом джипе, чтобы на заднем сиденье поместилось несколько девушек. Они подвозили моделей на кастинги и по другим делам. Иногда они обедали вместе с ними в каком-нибудь модном ресторанчике на Юнион-сквер, что в паре кварталов севернее от Café Mafa.

Тиболту было сорок пять лет, он был родом из Доминиканской Республики. Он носил стильные, немного мешковатые джинсы, футболку, яркие кроссовки и бейсболку задом наперед. Фелипе было сорок четыре года, и он был двоюродным братом Тиболта. А Николасу было сорок шесть, он приехал с Ямайки, кстати, выглядел он намного моложе. Они часто сотрудничали с двадцатиоднолетним новичком по имени Джек из Бразилии. Они посещали вечеринки четыре раза в неделю, обычно в сопровождении как минимум десяти девушек, а иногда пятидесяти. Они работали сразу в двух VIP-клубах, которые входили в одну сеть. За ночь их команда зарабатывала около трех тысяч долларов плюс двадцать процентов комиссии с напитков, которые заказывали их клиенты. Ну а один раз в неделю они закатывали умопомрачительную тусовку в одном из клубов, и бар в этот вечер также приносил им приличный доход. В бизнесе они были уже более двадцати лет.

— Эти ребята лучшие, — сказал мне как-то один промоутер, указав на столик Тиболта. Информацию эту подтвердили многие промоутеры и девушки. В мире ночных клубов все соглашались, что команда Тиболта была одной из топовых. Их идеализировали, считая созданную ими модель бизнеса весьма успешной. Некоторые даже верили в то, что знаменитую культуру бутылок придумали именно Тиболт и Фелипе (хотя на эту роль есть несколько претендентов)^[35].

Их успех плодил конкуренцию. Например, двадцатисемилетний Итан, промоутер из Нью-Йорка, был поражен репутацией Тиболта и Фелипе, особенно тем, какие красотки их окружали и как много преимуществ они им давали:

— У меня есть ощущение, что эти парни постоянно сидят в окружении разных звезд. За их столиком всегда самые красивые девушки. А еще у них есть супербогатые друзья и дома в Хэмптонсе, — рассказывал он. — Они просто были, понимаешь, просто были настоящими мужиками. Ну вот если есть кто-то, кем ты стремишься стать, то это про них, просто потому что они лучшие.

Так что целью Итана было создать им конкуренцию, и он им даже сам об этом сказал: «Слушайте, ребята, я хочу быть как вы».

Я познакомилась с Тиболтом так же, как и все остальные модели. Давно, когда я еще изучала историю модной индустрии, я стояла в очереди на кастинг для Недели моды. Тиболт пришел туда с девушкой, к слову, это была его стандартная стратегия, чтобы познакомиться с еще большим количеством моделей. Он сказал мне, что он закатывает крутые вечеринки и что было бы круто, если бы я пришла. Он даже позвал меня на ужин в какой-то модный ресторан перед вечеринкой, где я могла бесплатно поесть и познакомиться с его друзьями, которые тоже работали в индустрии моды. Я дала ему свой номер телефона. Это было в 2005 году. С тех пор я получала приглашение на его вечеринки как минимум раз в пару месяцев.

Вот, например:

2005 год: «Плохая новость — все модели вернулись в город. Хорошая новость — сегодня я веду их всех на крутую тусовку. Приходи сегодня в клуб Club Alive. Тиболт»

2008 год: «Ждем тебя на крутую вечеринку по случаю дня рождения нашего дорогого друга. Строго только модели… вечеринка века… Club Alive… если хочешь поужинать перед вечеринкой, напиши мне. Тиболт»

2011 год: «Йоу, красотка… мы тут организуем офигенную тусу на крыше… будет куча звезд… сама увидишь! Потом Клуб X… В Хэмптонс поедем завтра в 14:00… Ты едешь? Тиболт»

Я несколько лет игнорировала его сообщения, а потом в 2010-м наконец-то ответила. Я написала, что теперь живу в Бостоне, работаю профессором и ужасно хочу пересечься с ним, чтобы обсудить мир VIP-тусовок. Он ответил, что он будет, безусловно, невероятно рад со мной пообщаться, так что я могу приходить в любое время.

А еще он добавил: «Я бы хотел тусануть с профессором» — собственно так я и оказалась в окружении Тиболта.

Тиболт и Фелипе радушно приняли меня в своем мире. Они и сами немного разбирались в этнографии, благодаря курсам по социологии, которые они посещали, учась в колледже. Тиболт был выпускником City University of New York, где он учился на факультете политических наук, а Фелипе изучал юриспруденцию еще в Доминикане, но, когда он иммигрировал в Штаты, будучи юношей, чтобы избежать экономических проблем на родине, его документы не смогли расшифровать, так что ему пришлось вновь пойти учиться. В итоге он окончил факультет маркетинга и связей с общественностью в колледже Баруха (от Йеля он отказался, так как не мог потянуть их стипендию). Несмотря на достаточно несерьезное поведение, оба они были осмотрительными людьми, которые относились к ночным клубам как к серьезной работе. Они прилично зарабатывали, обеспечивали свои семьи в Америке и на Карибских островах и инвестировали в разнообразные проекты, которые часто между собой обсуждали.

Как и большинство других промоутеров, Тиболт и Фелипе находили спорной свойственную моделям красоту, при этом горячо поддерживали их экономическую ценность. Оба они были восприимчивы к культурному аспекту красоты, например, я как-то спросила Тиболта, почему так важно, чтобы девушки носили туфли на шпильках, и он объяснил:

— Когда девушка надевает туфли на высоком каблуке, она каким-то образом становится более элегантной. Ее походка становится более элегантной, ее движения тоже. И это просто факт.

— Это не факт, — вмешался Фелипе, который сидел рядом. — Тиболт, вспомни все свои поездки и путешествия, уж кто-кто, а ты точно должен знать, что женщина может быть элегантной и без каблуков. Вспомни ту девушку в Африке, которая была босиком и в длинном платье. Она же была сама элегантность, на порядок круче девушек на шпильках.

Их последующая беседа о стандартах красоты и их происхождения в западном мире закончилась тем, что кузены решили, что в ночном клубе высокая девушка на каблуках — это определенный высший класс. В этом мире, когда ты видишь высокую девушку, ты сразу думаешь: круто, она наверняка модель.

Тиболт не раз наблюдал, как присутствие моделей в заведении имеет прямой эффект, благодаря которому репутация заведения взлетает вверх.

— Мы приводим в клуб моделей, и люди видят, как мы сидим за столиком, в окружении кучи первоклассных красоток, и мы, и сам клуб как будто становимся на порядок круче. Теперь все хотят тут тусоваться, ведь здесь проводят вечера модели и представители модной индустрии. И люди готовы платить больше, лишь бы сидеть ближе к нам. Поэтому, когда клиенты бронируют столик, они стараются забронировать его поближе к нашему. Если мы сотрудничаем с клубом, другие промоутеры тоже хотят с ним работать. А вот если в клубе нет ни нас, ни наших моделей, то тусуются там ребята из категории bridge and tunnel.

Почти сразу после того, как мы встретились вновь, Тиболт пригласил меня на кастинг, который он проводил от лица одного богатого клиента-араба. Его клиент хотел организовать грандиозную вечеринку на террасе одного элитного отеля в Даунтауне. Вечеринка была тематическая, а моделям нужно было просто тусоваться среди гостей. Макияж моделям на вечеринку должен был делать профессиональный визажист, но клиент все равно хотел, чтобы девушки были красивые. А еще они обязательно должны были быть очень высокими и очень худыми. Для моделей этот кастинг ничем не отличался от обычного, которые проводят перед модными показами, но на деле это был кастинг на роль приглашенных гостей, которым заплатят за работу в конце вечера. Для Тиболта это была крутая возможность встретить новые лица модельных агентств, потому что опытных моделей на столь неоднозначные кастинги они не посылали. Девушки приходили в отель, их провожали к Тиболту, он брал их карточки, объяснял суть работы и заодно рассказывал о других вариантах сотрудничества с ним, без зарплаты, но с возможностью крутых ночных тусовок. Мы сидели на мягких диванах в лобби отеля, когда кастинг подошел к концу и Тиболт сказал мне:

— Я специально сегодня тебя пригласил, потому что, когда ты работаешь промоутером, очень важно находиться в правильном месте с правильными людьми.

В лобби отеля было множество мужчин в дорогих костюмах, моделей и людей, которые выглядели как богачи. Нахождение в обществе богатых людей и представителей модной индустрии было одной из промоутерских стратегий. В случае Тиболта она требовала дисциплины и реорганизации своей личной жизни, потому что было важно, чтобы он привлекал как моделей, так и богатых мужчин.

— Этот бизнес состоит из множества деталей, — говорил он, — и, если ты учитываешь все эти детали, он будет успешным. Постоянно надо заниматься чем-то, что имеет отношение к твоей работе. У промоутера нет выходных, мы работаем и днем и ночью^[36].

В течение следующих месяцев Тиболт приглашал меня в различные клубы, с которыми он работал, и я ходила с ним почти каждый вечер. Естественно, всегда на высоких каблуках.

Трэвис и толпа

Как-то днем, сидя в Starbucks на Юнион-сквер, недалеко от того места, где Тиболт угощал обедом своих моделей, промоутер двадцати пяти лет по имени Трэвис пил кофе, параллельно рассылая сотни сообщений. Он приглашал всех прийти вечером клуб.

Трэвис прекрасно знал, что в мире ночной жизни его статус был ниже, чем у Дре и Тиболта. Он был массовым промоутером, поэтому его задачей было привести много мужчин и женщин, иногда среди них попадались модели, но чаще всего это были те люди, которых называли «наполнитель». В хороший вечер ему удавалось привести в клуб до шестидесяти человек, в плохой вечер — около пятнадцати. Далеко не все, кого он приглашал, в итоге в клуб попадали, потому что ребята на фейс-контроле заворачивали тех, кто не соответствовал требованиям клуба. В среднем Трэвису платили около трехсот долларов в будни и пятьсот долларов в выходные. Он знал, что другие промоутеры получают больше и работают в лучших условиях. Топовые клубы, которые сотрудничают с ребятами вроде Тиболта и Дре, всегда собирают гостей покруче.

— Ты входишь туда и видишь намного больше красивых людей вокруг. Ты видишь больше блеска и больше бутылок.

Красота и деньги — вот чего не хватало Трэвису.

Правда, Трэвис ничего не имел против своей низкой позиции:

— Зато меньше беготни и стресса. Потому что, как ты можешь заметить, я тупо делаю рассылку всем контактам в моем телефоне, — поделился он, пока мы вместе сидели в Starbucks. — А ублажать моделей и возить их по всему городу на их кастинги — это сплошная головная боль.

Мимо нашего столика во время интервью прошла красивая девушка, но он даже не дернулся.

— Ну вот посмотри, — он указал на девушку, которая прошла мимо, — она красотка. Высокая, симпатичная, голубые глаза. Если бы ей встретился имиджевый промоутер, она бы точно попала в топовый клуб. И я могу к ней подойти, но ведь дело в том, что я работаю с такими заведениями, которые в принципе не могут быть ей интересны, понимаешь? Я могу пригласить ее во второсортный клуб, но она ведь создана для первоклассного. И она может даже прийти во второсортный клуб, но там она встретит хорошего промоутера и уже на следующий день будет тусоваться в правильном месте, потому что ее новые друзья ей его посоветовали.

Туристы и приезжие были самыми заманчивыми категориями для Трэвиса, и все потому, что они не имели ни малейшего представления, какие места хорошие, а какие средние. Так что он предпочитал хорошо выглядевших туристов, которым он помогал попасть в клуб, а за напитки они в основном платили самостоятельно.

Массовые промоутеры находятся на низшей ступени в иерархии ночных тусовок, ведь они просто приводят «наполнителей» во второсортные (или даже хуже) клубы. Такие промоутеры иногда еще раздают флаеры студентам колледжей и университетов, чтобы набрать толпу, ведь их основная цель состоит в том, чтобы набрать как можно больше людей.

Все промоутеры так или иначе связаны с большим количеством людей. Важную часть их дня занимают отправка сообщений в чатах, в Instagram и Facebook^[37], звонки симпатичным девушкам и перспективным клиентам. Меня очень поражало количество людей, с которыми они были знакомы. В контактах их телефонов было записано от полутора до пяти тысяч номеров. При этом, чтобы быть в курсе всех дел, они искали в Интернете ключевую информацию о клиентах — о бизнесе и сферах влияния. Один знакомый промоутер показал мне как-то свою историю переписки. Так вот, за последние две недели он отправил четыре тысячи шестьсот сообщений.

Имиджевые промоутеры, напротив, имели связи с более влиятельными людьми, вроде моделей и богатой, способной заказывать за столик бутылки, клиентурой. В начале карьеры они имеют возможность зарабатывать до двухсот долларов за ночь и до восьмисот долларов за ночь по мере того, как они набирались опыта. Но все это зависело от количества и качества их базы. Ну а так как промоутеры развиваются в рамках клубной индустрии, их вечеринки становятся все более эксклюзивными и привлекают все больше моделей (см. таблицу 1). К тому моменту, как они достигают уровня международного VIP-промоутера, они уже умеют отказываться от прибыльных предложений работы в клубах попроще, в окружении таких людей, как Трэвис, и от вечеринок для не особо статусных клиентов. Достигнув пика своей карьеры, они путешествуют по миру, посещая все самые крутые VIP-тусовки исключительно в компании настоящих моделей и только среди богатых клиентов. Такие промоутеры получают комиссию от чека за напитки (в основном за бутылки) в клубе. И на этом уровне, как сказал один мой знакомый: «Куда бы ты ни пошел, для тебя везде заказан столик».

Случай с Энрико

В Café Mafa, где часто обедал Дре, можно было также встретить испанского промоутера Энрико. У Энрико был свой стиль, отличный от Дре, Сампсона и Тиболта. Он носил подтяжки и дорогие итальянские рубашки, с вышитыми на них инициалами, так что вам сразу было ясно, что он из высшего класса. К тому же его внешний вид резко отличался от стандартного образа промоутеров, которые носили джинсы и футболки. Он никогда не ходил с моделями на их кастинги и не тусовался в их апартах.

— Мне тридцать лет, — говорил он, — будет странно, если я начну останавливать девушек на улице и предлагать им сходить со мной на вечеринку.

И он рассмеялся, представив, как ребята вроде Сампсона ходят по улицам и пристают к девушкам.

Дре гулял, чтобы поддерживать связи, Энрико гулял по элитным улочкам Сохо просто потому, что любил гулять. Он жил в просторных однокомнатных апартаментах на углу, прямо около модного Café Mafa. Кстати, ему настолько нравилась их дорогая еда, что иногда он сидел в кафе весь день, заходя туда на обед и оставаясь до раннего ужина. А еще он мог пройтись по бутикам, чтобы купить себе спортивный пиджак за две тысячи долларов, даже не взглянув на ценник. Вообще, промоутеры часто ходили в бутики, ведь там можно было найти богатых клиентов. Но для Энрико было естественным бывать в подобных локациях, ведь он принадлежал к этому миру просто по праву рождения.

В отличие от большинства промоутеров, Энрико родился в богатой семье, которая владела недвижимостью и винодельнями по всей Испании. Когда ему только исполнилось двадцать лет (это было в начале 2000-х), он переехал учиться в университет в Нью-Йорке, хотя на самом деле он просто тратил семейные деньги на тусовки в клубах. Ему совершенно не хватало пятиста долларов в неделю, которые ему присылала семья, и тогда отец посоветовал ему найти работу. В итоге, в течение полугода он работал официантом в тайском ресторане на Таймс-сквер. Ему, кстати, очень нравилось проводить там время в компании помощников официантов, все из которых были иммигрантами. Перед вечерней сменой они ели бесплатный «семейный ужин», который предоставлял им ресторан. Как-то вечером во время «семейного ужина» Энрико заказал лобстера, за что получил замечание от менеджера ресторана, потому что нельзя есть лобстера перед остальными сотрудниками.

— Я вообще не понял, в чем проблема, я же плачу за него! — Эту историю Энрико обычно рассказывает, чтобы объяснить свою привилегированность и непринужденность^[38]. Долго он на этой работе не протянул и в итоге стал промоутером.

Как и большинство промоутеров, Энрико нашел работу случайно. Он просто спросил у парня на фейс-контроле одного эксклюзивного клуба, как попасть внутрь, не бронируя столик и не заказывая бутылки. Парень ответил ему, что надо привести с собой от четырех до пяти горячих девчонок — «и мы пустим тебя бесплатно». Энрико привел пятнадцать самых красивых своих подруг, каждая из которых была из Европы. Его компания привлекла внимание одного промоутера, который предложил ему четыреста долларов, чтобы он приводил их каждую неделю. Энрико подумал, что это какая-то мошенническая схема.

— Он был черным, я приехал из Испании, откуда мне было знать. Я подумал, что он врет, ну или предлагает мне что-то опасное, — рассказал он мне.

Понятно, что его страхи базировались на стереотипах о криминальности темнокожих ребят, но когда на следующей неделе Энрико снова привел толпу красоток, промоутер действительно вручил ему пачку двадцаток. Он вспоминает, как ехал домой в такси и никак не мог поверить, поэтому совал водителю под нос одну двадцатидолларовую купюру за другой, спрашивая, точно ли они настоящие: «Эта настоящая? А эта? А эта?» Как и большинство промоутеров, с которыми я познакомилась, Энрико пригласили работать, когда кто-то заметил его в окружении красивых девушек. В итоге благодаря своему богатству и существующим связям он сразу попал в верхний эшелон.

С тех пор прошло шесть лет, как минимум пять из семи вечеров в неделю Энрико работал в клубах, зарабатывая за ночь от пятиста до восьмиста долларов. Хотя деньги его особо не волновали, потому что его мама продолжала платить за его счета по кредитке, потому что ей это нравилось. Забота о сыне, который живет далеко, в ее глазах проявлялась именно так. Зато Энрико спокойно мог позволить себе отказаться от зарплаты, если ему казалось, что он привел недостаточно человек, а значит, его труд не достоин оплаты. Для него это был вопрос гордости. Когда он действительно концентрировался на работе, она приносила ему около трех с половиной тысяч долларов в неделю или сто восемьдесят тысяч долларов в год. И мы говорим только о наличке. Понимаете, как просто для него было время от времени отказаться от шестисот долларов за вечер?

Энрико крайне редко постил приглашения на вечеринки в Facebook^[39] и никогда не делал массовые рассылки.

— Я не люблю беспокоить людей, — говорил он. В основном он пользовался своими знакомствами среди богатых мужчин. — У меня классные связи, — объяснял он мне.

И это правда, ведь он был лично знаком с большинством испанских семей, возглавлявших списки Forbes. Как-то в Нью-Йорке он встретился со своим лучшим другом, который заодно владел крупной компанией по производству солнечных очков и спортивной одежды. А потом оказалось, что они родственники. Энрико постоянно показывал мне фотки своих «хороших друзей» и «лучших друзей», среди которых были знаменитые испанские футболисты, акулы бизнеса и их дети — студенты престижных университетов. Отчасти этим он и привлекал. И, хорошо это понимая, он использовал именно это свое преимущество, когда приглашал девушек на ужин в компании богатых и влиятельных мужчин:

— У меня есть клиент. Он хочет поужинать с владельцем и менеджером (название компании) в этот четверг в отеле W. Попросил меня привести красивых девушек, и я сразу подумал о тебе.

В поисках красивых девушек он часто полагался на самих девушек, с которыми дружил. Некоторые из них были моделями, но большинство просто были симпатичными «хорошими гражданскими». За его столиком я встречала стриптизерш, эскортниц, студенток и выпускниц. Каждую из этих девушек рекомендовала какая-то из его знакомых, а у него была большая международная сеть. Его девушка, Ольга, была двадцатитрехлетней русской моделью, так что она тоже частенько приводила на вечеринки своих подруг-моделей. Но Энрико не особо старался работать с моделями, потому что у них были слишком высокие ожидания.

— Я думаю, когда ты выглядишь, как они, ты ожидаешь, что мир будет относиться к тебе лучше, чем к другим. Да, так оно обычно и бывает, не правда ли?

Пару раз я наблюдала картину, как модель протягивала руку с пустым бокалом и махала им перед лицом Энрико, даже не прерывая свою беседу. Она просто ждала, когда он снова наполнит бокал. И каждый раз его лицо изображало раздражение и удивление от того, что она считает его кем-то вроде официанта, чья работа состоит исключительно в наполнении ее бокала.

Собственно, поэтому Энрико и предпочитал тусоваться с теми, кто ему нравился, или с теми, кого он считал друзьями. Среди других промоутеров за ним закрепилась репутация того, кто приводит «горячих европейских красоток», необязательно моделей, но точно симпатичных девушек. Один промоутер как-то охарактеризовал его гостей в нескольких словах: блистательная команда, европейцы и новые деньги. Каких-то десять лет назад каждый из них считался бы «евромусором», а сегодня, благодаря изобилию евро в их карманах, им были рады за лучшими столиками элитных клубов. Сам Энрико объяснял свою компанию тем, что ему нравится тусоваться с разными людьми, от стриптизерш до атлетов и дочерей европейских политиков.

Так что образ жизни Энрико и его работа хорошо друг с другом сочетались. После закрытия VIP-клуба он часто перебирался в стриптиз-клуб, где активно делился наркотиками и тусовался всю ночь напролет. Накачанный кокаином, в окружении веселых любящих женщин — в таком состоянии ты точно ощущаешь, что жизнь удалась. Как-то за ужином он сказал мне, что устал, потому что лег спать в 4:30, а когда я снисходительно улыбнулась, он сказал: «Да нет, ты не поняла, я лег спать не в 4:30 утра, а в 4:30 дня».

Собирать девушек на ужины и на вечеринки пять раз в неделю иногда было настоящей головной болью. В какой-то момент Энрико даже предложил мне стать его промоутером-помощником. Типа, если я соберу хорошую компанию красивых и надежных девушек, которые будут посещать его тусовки каждый вечер, он будет платить мне наличкой до четырехсот долларов в неделю. От предложения я отказалась, но, когда могла, приглашала своих друзей потусоваться за его столиком.

Как-то мы сидели с ним в ресторане в одиннадцать вечера за большим столом, рассчитанным на десять гостей, но четыре стула были пустыми. Я спросила:

— Подойдут ли еще девушки?

— Надеюсь, — сказал он, ухмыльнувшись.

— Насколько трудно каждый вечер находить десять красивых девушек для выхода в свет?

— Надо работать, чтобы их найти, — ответил он и подмигнул мне.

Мечты

На момент нашей встречи с Сантосом у него уже была такая огромная сеть контактов, что ему не нужно было гулять по улицам Нью-Йорка в поисках девушек. Поэтому он мог позволить себе долго спать по утрам и, покуривая в обед травку, просто отправлять девчонкам сообщения. Сантос, как и Энрико, любил вечеринки и много тусовался. А Нью-Йорк был лишь одним из городов, где он работал. Каждый год несколько месяцев он проводил в Милане, в Майами, в Лондоне, на Ибице и на Французской Ривьере. В Милане у него даже была своя квартира, в которой он бесплатно разрешал жить моделям, в обмен на то, что вечером они сопровождали его в клубы. В остальных местах он останавливался у друзей — богатых мужчин, чьи вечеринки и яхты он заполнял девушками.

Сантос высокого роста, с дредами и татуировками-рукавами. Красивая улыбка, характерный стиль в одежде: когда мы впервые встретились, на нем были рваные джинсы и бейсболка с шипами, которые он сам к ней приделал. А еще на каждой руке он носил серебряные кольца — большой череп и тяжелый крест. Почти всегда в руках у него был телефон, потому что он почти всегда обрабатывал кого-то.

Нас познакомил Дре. И хотя они были друзьями, Дре держался на расстоянии и четко прочертил границу между собой и Сантосом:

— На мой взгляд, Сантос слишком увлекается девушками и тусовками. Лучше быть умнее и использовать возможности, которые дает тебе ночная жизнь.

Сантос же, наоборот, был сконцентрирован на сиюминутном веселье, а не на долгосрочной карьере. Как-то раз, на одной из тусовок в The Downtown, Дре даже оскорбил Сантоса, хоть и не в лицо, но очень жестко:

— Сантос должен был привести сегодня девушек, но он не привел. Ну, точнее, но я совсем не понимаю, кого он привел, — сказал он, кивнув в сторону столика Сантоса. — Хотя одна из них даже симпатичная, — пренебрежительно отметил он.

Хотя Сантос, как и все промоутеры, кичился красотой своих девушек и крутостью своих вечеринок.

Он был одним из восьми детей, родился и вырос в бедной семье в Боготе. В основном их воспитывали мама с бабушкой и другие члены семьи, так как отца особо не было рядом. Сантос вспоминал, что у них никогда не было денег ни на книги, ни на обувь. Так что он достаточно рано начал работать и занялся тем, что помогал доставлять наркотики клиентам. В итоге к шестнадцати годам он уже был профессиональным вором. Когда его двоюродного брата застрелили во время каких-то разборок, связанных с наркотой, он вместе с братом переехал в Милан. Там было трудно, потому что из-за незнания языка, цвета кожи и статуса иммигранта он стал аутсайдером.

Итальянский он выучил быстро, сначала подрабатывая помощником официанта, а потом барменом. Он был высоким, красивым, с миндалевидными глазами, так что его быстро заметили в одном модельном агентстве. Моделью у них он проработал пару месяцев, так как понял, что в индустрии предпочтение отдается геям, и его это не сильно радовало. Зато его сильно радовал успех среди женских моделей, особенно когда успешные модели приходили после работы к нему в бар выпить по коктейлю. Менеджер заметил это и предложил Сантосу перебраться из-за барной стойки в бар, чтобы продолжать привлекать в его заведение модных гостей. Как и большинство промоутеров, с которыми я встречалась, Сантос ничего не знал об этой работе, пока ему ее не предложили.

И вот десять лет спустя Сантос объехал весь мир, побывав и на яхтах, и на личных самолетах. Он свободно говорил на трех языках (испанском, итальянском, английском), сносно изъяснялся на французском, а также немного говорил еще на десятках различных языков. «Да я могу поговорить с кем угодно!» — заявлял он. Языки давались ему легко, и он быстро их схватывал в поездках или общаясь с девушками, а стандартным изучением языков он никогда и не занимался. Он часто рассказывал о своих знакомых и о своих связях.

— Это мои друзья, но также это мои клиенты. Ребята из корпораций, владельцы бизнесов. Я знаком с кучей парней из финансовой сферы, — хвастался он. А еще, тусуясь на Французской Ривьере, он познакомился с множеством принцев.

— Принцев Саудовской Аравии? — спросила я.

— Конечно, я знаю их всех, — невозмутимо ответил он.

Принцы слетались в Сен-Тропе каждое лето. И Сантос встречал их там в начале сезона. Ну а после они ехали на Сардинию, на Ибицу или в Монте-Карло. Я как-то спросила его, тусуется ли он в Хэмптонсе, он посмотрел на меня с презрением и спросил:

— Зачем мне тусоваться в Хэмптонсе, там же только народ из Нью-Йорка, а если бы я хотел увидеться с кем-то из Нью-Йорка, то я бы и поехал в Нью-Йорк.

Имея доступ к самым богатым семьям в мире, Сантос любил говорить: «Я поднимусь невероятно высоко». Для мужчин вроде Сантоса, Дре, Малкольма, Сампсона, Энрико и Тиболта девушки были билетами в верхний эшелон американской мечты. Поэтому они так систематично их искали: на улице, в модной индустрии, среди своих знакомых. Каждый из них преследовал одну амбициозную мечту. Ну а девушки давали им ценную связь с богатыми клиентами клубов, у которых они надеялись заполучить инвестиции на свои будущие проекты. И как в любом сне, все в этом мире казалось возможным.

Примечания

32

Facebook — сервис, который принадлежит компании Meta, признанной в Российской Федерации экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации. — Прим. изд.

33

Джейн Джейкобс предположила, что социальная структура тротуарной жизни частично зависела от связей этих самых публичных персонажей (Jacobs, (1961) 1992. Р. 68).

34

Из пяти женщин-промоутеров, с которыми я пообщалась, каждая раньше либо была постоянной клиенткой клубов, либо имела связи среди красивых девушек. Подробнее в главе 5.

35

Подробнее см. в главе 1.

36

Промоутеры действительно постоянно работают. Они всегда при деле, даже когда не работают непосредственно в клубе, даже когда у них должно быть свободное время (Entwistle and Wissinger, 2006).

37

Instagram и Facebook — сервисы, которые принадлежат компании Meta, признанной в Российской Федерации экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации. — Прим. изд.

38

Чувствовать себя естественно среди элиты — это признак привилегированности, утверждает Шамус Кан (2011). Именно поэтому у промоутеров вроде Энрико было преимущество перед промоутерами вроде Сампсона, ведь им было проще интегрироваться в элитное общество. Однако так как и Энрико, и Сампсон работали с новыми деньгами и в основном молодыми клиентами, это преимущество не давало критичных различий, когда речь шла об их возможностях в клубах.

39

Facebook — сервис, который принадлежит компании Meta, признанной в Российской Федерации экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации. — Прим. изд.